— Я , — говорит обвинитель, — закончил изложение фактов. Это изложение состояло в сухом перечисления преступлений гитлеровцев в странах Западной Европы. Представленные нами доказательства свидетельствуют о том, что миллионы людей Франции и других стран Западной Европы были угнаны и умерли от подневольного труда.
Не могут быть опровергнуты доказательства того, что беззащитные жертвы, попадая в руки палачей, подвергались мучениям.
Все эти преступления совершались заговорщиками в нарушение общечеловеческих прав.
Далее Дюбосс заявляет, что все намерения и преступные акты руководящего состава гитлеровской партии и гитлеровского правительства уж е известны. Процитировав статью 6-ю устава Международного Военного трибунала, обвинитель, обращаясь к членам трибунала, заявляет: — Учитывая виновность каждого подсудимого, мы просим вас признать Геринга, Кейтеля, Йодля виновными в том, что они нарушили статью 50-ю Гаагской конвенции и принимали участие в выполнении общего преступного плана, издавали приказы о взятии заложников и их казнях; считать Кейтеля, Йодля, Кальтенбруннера, Зейсс-Инкварта, Бормана и Риббентропа виновными в том, что они, во-первых, издавали приказы об убийствах гражданского населения, во-вторых, приказывали пытать и казнить всех членов движения сопротивления, в-третьих, издавали приказы о совершении не оправданных военными действиями опустошений; признать Геринга, Кейтеля, Шпеера, Йодля и Заукеля виновными в том, что они издавали приказы, в силу которых подвергались жестокому обращению, пыткам и уничтожению военнопленные; признать Геринга, Кейтеля, Йодля, Кальтенбруннера и Бормана виновными в том, что они лично, издавая приказы, покровительствовали убийствам и линчеванию военнослужащих союзных армий, точнее, летчиков и членов групп «Коммандос».
Обвинитель, просит признать Кейтеля виновным в том, что он своими приказами принимал участие в осуществлении плана угона гражданского населения в рабство, где оно подвергалось исключительно жестокому режиму; признать Йодля виновным в том, что он приказывал арестовывать и угонять евреев из Дании; признать Франка, Розенберга, Штрейхера, Шираха, Заукеля, Фрика и Гесса виновными в том, что они принимали участие в выполнении общего плана заговора, помогали и предписывали осуществлять уничтожение евреев; признать Геринга виновным в том, что он создавал концлагеря и передавал их под контроль государственной полиции, что он разрешал и одобрял эксперименты над людьми, проводимые доктором Рашером в концентрационном лагере Дахау , что он использовал труд заключенных на авиационных заводах; признать Шпеера виновным в массовом принуждении заключенных к выполнению непосильной работы и в использовании труда заключенных на заводах, производящих вооружение. Бормана обвинитель считает виновным в издании приказов, касающихся истребления заключенных в концентрационных лагерях.
В обвинении Деница, Редера, Папена, Нейрата, Фриче, Функа и Шахта французский обвинитель присоединяется к квалификации их преступлений, которая была дана этим подсудимым представителями британского и американского обвинения.
Обвинитель Дюбосс просит признать виновными преступные организации — германский генеральный штаб и верховное командование вооруженных сил (ОКВ) в угоне гражданского населения оккупированных стран Западной Европы, в захвате заложников и их казнях, а также в том, что военнопленные, вопреки международному праву, использовались на изнурительных тяжелых работах в военной промышленности Германии, а также признать виновными в казнях военнопленных и расстрелах якобы при их попытках к бегству. Обвинитель признает ОКВ и генштаб виновными также в преступном осуществлении экспериментов над заключенными в лагере Дахау.
Касаясь виновности преступных организаций СС, СД и гестапо, обвинитель устанавливает их ответственность за угон мирного гражданского населения стран Западной Европы, за пытки в концлагерях, за истребление групп «Коммандос», за казни без всякого суда членов движения сопротивления.
Дюбосс просит трибунал признать виновными ОКВ, генштаб, СС, СД и гестапо в совершении массовых убийств гражданского населения и опустошениях, не оправдываемых военными целями.
Обвинитель считает руководящий состав гитлеровской партии и гитлеровского правительства виновными в том, что они в целях установления своего господства в Европе и в мире планировали и осуществляли систематическое истребление гражданского населения оккупированных стран Западной Европы, а также осуществляли террор, пытки, казни, опустошения, убийства безоружных и интенсивно эксплуатировали и истребляли военнопленных.
После окончания речи обвинителя Дюбосса выступает другой представитель французского обвинения Эдгар Фор, который представляет материалы по разделам обвинительного заключения: «Германизация» и «Преследования по политическим, расовым и религиозным мотивам».
Германизация, говорит обвинитель Фор, в основном заключалась в том, что жителям оккупированных территорий предлагали такие социально-политические условия жизни, которые определяли гитлеровцы в соответствии с их доктриной и в целях их собственных выгод. Весь процесс германизации применялся на некоторых территориях, которые гитлеровцы намечали присоединить к Германской империи. Эти присоединяемые территории подлежали самой решительной германизации.
Это относилось к Люксембургу, к бельгийским районам Эйпен и Мальмеди, к трем французским департаментам — Верхнего Рейна, Нижнего Рейна и Мозеля. Немцы подготовили также проект германизации и присоединения более обширных территорий. В этой связи обвинитель цитирует документ от 20 июня 1940 года, который имеет надпись: «Секретно. Документ штаба. Для папки по вопросу беседы, состоявшейся 19 июня 1940 года в ставке генерал-фельдмаршала Геринга». В документе указывается: «Люксембург должен быть присоединен к Рейху. Норвегия должна стать немецкой. Эльзас и Лотарингия должны быть снова возвращены империи. Должна быть создана автономная Бретань. Были составлены некоторые проекты в отношении Бельгийского государства и создания Бургундского государства».
Гитлеровцы, продолжает обвинитель, хотели осуществлять господство во всех оккупированных странах. Они хотели германизировать всю Западную Европу и фашизировать даже африканский материк.
Далее обвинитель останавливается на рассмотрении гитлеровских планов германизации Европы и Восточной Азии в сотрудничестве с Италией и Японией.
Аннексировав без всяких на то юридических оснований оккупированные территории, заявляет обвинитель Фор, немцы нарушили тем самым дух международного права. При этом аннексия была лишь средством, и притом наиболее грубым, германизации захваченных областей и нацификации их.
Аннексия бельгийских кантонов Эйпена, Мальмеди и Морене была декларирована германским законом от 18 мая 1940 г., три бельгийских района были присоединены к Рейнской области декретом от 23 сентября 1940 г. В этих провинциях были назначены местные германские власти, введены германские муниципальные законы.
Обвинитель Фор обращается к документам, касающимся оккупации Эльзаса и Лотарингии.
— В отличие от того, что было произведено гитлеровцами в отношении бельгийских кантонов, — говорит обвинитель, — они не декретировали аннексию Эльзаса и Лотарингии. Тем не менее факт этой аннексии не вызывает никакого сомнения.
Обвинитель напоминает трибуналу приводившийся уже ранее на суде документ о том, что подсудимые Кейтель и Йодль обещали оставить в Эльзасе и Лотарингии французские административные и юридические власти. Вслед за этим обвинитель предъявляет трибуналу документ о том, что через 2 месяца гитлеровцы в категорической форме потребовали проведения в Эльзасе и Лотарингии таких мер, которые подтверждают, что речь шла именно об аннексии этих провинций. Во-первых, они назначили гаулейтером Эльзаса Роберта Вагнера; во-вторых, они потребовали, чтобы префекты и мэры, а также ряд чиновников из местных жителей, отношение которых к Германии вызывало подозрение, были устранены с их должностей; в-третьих, гитлеровцы потребовали изгнания многих представителей духовенства из их епархий под тем предлогом, что они владеют только французским языком и что у них французский образ мыслей. Гитлеровцы изгнали также страсбургского епископа и лишили его возможности выполнять свои обязанности.
Затем Эльзас и Лотарингия были включены в сферу гражданского управления Германии. Охрана западных границ этих провинций была поручена пограничным немецким войскам. Железные дороги этих провинций были включены в железнодорожную сеть Германии. Управление почт, телеграфа и телефона было передано в ведение германских органов, которые заменили персонал этих учреждений своими чиновниками.
Французский язык был запрещен как в административной, так и в общественной жизни. Названия местностей были германизированы. На Эльзас и Лотарингию были распространены германские расовые законы. Все евреи и лица других национальностей, которые считались «нежелательными», были выселены. Собственность общественных и политических организаций, а также собственность евреев была конфискована.
Обвинитель обращает внимание трибунала на опубликованный в бюллетене германских приказов за 1940 г. документ, в котором говорилось: «Все германские учреждения в Эльзасе, в том числе администрация в общинах, общественных и торговых учреждениях, а также в церквах и судебных органах, должны применять как в устной, так и в письменной форме только немецкий язык. Население Эльзаса должно пользоваться исключительно немецким языком, обращаясь в устной или письменной форме к этим учреждениям. Следует исключить из употребления в устной и письменной форме все имена, которые по своему происхождению не являются германскими».
Расправившись таким образом с французским языком, гитлеровцы занялись вслед за тем музыкой. 1 марта 1941 г. управление по пропаганде и просвещению опубликовало декрет, в котором говорилось, что «музыка нежелательна и вредна» и что «музыкальные произведения, нарушающие культурные стремления национал-социалистов, внесены в список тех музыкальных произведений, которые являются нежелательными и вредными».
Вслед за музыкой гитлеровцы обратились к головным уборам. Обвинитель представляет трибуналу приказ, запрещавший носить французские береты. В этом приказе говорилось: «Ношение французских беретов в Эльзасе запрещается. Этот запрет касается также и тех, кто носит береты, которые по своей форме и своим видом напоминают французские». Нарушение этого запрещения каралось в период оккупации штрафом или тюремным заключением.
Затем гитлеровцы предложили эльзасскому населению уничтожить французские знамена. Обвинитель цитирует выдержки из документа, в котором говорится, что в случае, если к 1 июня 1941 г. у эльзасцев будут обнаружены французские знамена, владельцы этих знамен будут направлены в концентрационные лагеря.
Таким образом, резюмирует обвинитель, гитлеровцы пытались уничтожить все даже внешние признаки, которые свидетельствовали бы о принадлежности эльзасцев к французской родине.
Обвинитель приводит историю разгрома немцами Страсбургского университета. Этот университет в свое время был эвакуирован в Клермон-Ферран. 25 ноября 1943 г. германская полиция вломилась в помещение этого университета, арестовала профессоров и студентов. Значительная часть арестованных была впоследствии выслана.
Во время налета на университет гитлеровцы выстрелом из пистолета убили профессора Колом п.
Дальнейшее представление документов обвинителем Фором переносится на вечернее заседание. В конце утреннего заседания после того, когда Фор прервал свою речь, адвокат Кауфман, защитник Кальтенбруннера, выступил с просьбой отложить на следующий день допрос свидетеля, который предполагался сегодня во второй половине дня. Адвокат мотивировал свою просьбу желанием ознакомиться с тем, на какую тему будет вестись допрос этого свидетеля. Председатель трибунала лорд Лоуренс ответил, что трибунал не считает необходимым откладывать допрос свидетеля.
Сегодня после обеда, пояснил председатель, будет допрошен свидетель, который расскажет об обстоятельствах немецкой оккупации Люксембурга. Таким образом, говорит председатель, защита уже знает тему допроса, чтобы подготовиться к нему.