Обвинение дает справку, что такого соглашения не было и что по соображениям безопасности обтянемте не намерено давать эти списки защите.

Защитник Геринга протестует против намерений обвинения не давать защите заблаговременно списки свидетелей, указывая, что имена свидетелей были сообщены прессе. Он также отмечает, что обвинение якобы не снабжает защиту материалом, поскольку переданный материал составлен на английском языке. Представитель обвинения объясняет недоразумение, в результате которого имена свидетелей были даны прессе, и еще раз заявляет, что по соображениям безопасности обвинение не намерено давать списки своих свидетелей защите. Он утверждает далее, что многие жалобы защиты неосновательны, поскольку защита пользуется на этом процессе значительно большими преимуществами, чем, например, защита в американских судах.

Трибунал советует обвинению показывать защитникам все, что можно, и как можно раньше. Что же касается свидетеля Лахузена, то трибунал решает позволить обвинению вызвать его для допроса на сегодняшнем заседании. Вводят Лахузена. Лахузен, отвечая на вопросы обвинителя Эмина, показывает, что он родился в 1897 году в Австрии, окончил военную школу и в прошлой войне воевал в качестве лейтенанта. После войны он продолжал службу в австрийской армии, дослужившись к 1930 году до чина капитана. В 1930 году поступил в академию генерального штаба, по окончании которой в 1933 г. был назначен офицером разведки второй дивизии. Тогда же он получил чин майора. В 1935 году Лахузен был назначен в разведывательный отдел генштаба. После «аншлюса» он был автоматически переведем в разведывательный отдел верховного командования германских вооруженных сил, начальником которого был адмирал Канарис. Лахузен был назначен начальником одного из отделов контрразведки, который собирал информацию о секретных связях Лахузен признал, что пользовался особым расположением своего шефа — Канариса, который во многих случаях назначал его своим личным представителем на различные совещания и даже доверял ему вести его Дневник. Лахузен имел частый контакт с подсудимым Кейтелем и подсудимым Йодлем. Он присутствовал на военных совещаниях и конференциях у Гитлера.

Эмин спрашивает свидетеля Лахузена, помнит ли он о совещании у Гитлера близ Варшавы. Свидетель заявляет, что это совещание происходило 12 сентября 1939 года. На этом совещании, которое свидетель называет серией собеседований по военным и политическим вопросам, присутствовали, помимо Гитлера, Риббентроп, Кейтель, Йодль, Канарис и Лахузен. Собеседования происходили в поезде Гитлера, в купе, занимаемом Кейтелем. Перед совещанием Канарис говорил с Риббентропом относительно политики в Польше. Как явствует из показаний Лахузена, Риббентроп дал директиву об организации в Польше «восстания» немецко-украинских националистов для уничтожения нежелательных немцам поляков и ослабления воли польского на род а к сопротивлению.

Каиарис спросил Кейтеля, — говорит Лахузен, — кто дал указание разрушить с воздуха Варшаву. Кейтель ответил, что об этой мере, как и о всех других мерах в Польше, Гитлер и Геринг имели договоренность между собой. По его словам, «фюрер» и Геринг часто звонили и справлялись об исполнении их указаний.

Эмин ставят вопрос, что было сказано на совещании о сотрудничестве с кругами украинских националистов.

Лахузен отвечает: Кейтель уточнил директиву Риббентропа об организации восстаний украинских групп с целью облегчения задачи уничтожения поляков к евреев.

Эмин: Гитлер и Йодль были на совещании?

Лахузен: Гитлер и Йодль пришли после совещания или к самому концу совещания. Канарис сразу же начал докладывать ему о положении на западе, о приготовлениях Франции.

Эмин: Что было сказано о Франции?

Лахузен: О Франции шли разговоры в купе Кейтеля. Канарис доложил, что французская армия готовится к наступлению в одном из районов. В этот момент вошел Гитлер, взял руководство совещанием немедленно в свои руки и заявил, что Канарис ошибается.

Лахузен показывает далее, что шифром для польской кампании было слово «Гиммлер». Отвечая на вопрос обвинителя, он заявляет: «Летом 1939 года в контрразведке происходило что-то таинственное. В середине августа первая секция контрразведки — моя секция — получила приказ приготовить польскую форму и польские документы и доставить их Гиммлеру. Этот приказ был получен от штаба Гитлера. Мы не знали тогда, что это значит, хотя имя Гиммлера объясняло многое».

Эмин: Кто получил эту форму и документы?

Лахузен: Какой-то представитель СД (службы безопасности СС) по имени Сист.

Эмин: Знал ли Канарис, что именно готовится?

Лахузен: Когда появился первый бюллетень, сообщавший о нападении польских войск на немецкую территорию, мы обнаружили среди захваченных материалов те материалы, которые были приготовлены моей секцией по заданию штаба Гитлера для Гиммлера. Канарис выяснил тогда, что из концлагерей были взяты люди, которые и были одеты в приготовленную нами форму и снабжены нашими документами. Они совершили нападение на Глейвиц.

Эмин: Что случилось с людьми из концлагерей, одетыми в польскую форму?

Лахузен: Много позже я говорил с СС-группенфюрером Бюркелем, который сообщил мне, что это дело знала лишь группа людей из службы безопасности, но все они после этого дела были расстреляны, так что история этого дела унесена ими в могилу.

Обвинитель просит свидетеля рассказать трибуналу о специальном совещании, на котором обсуждался вопрос о подготовке убийства генерала Вейгана. Лахузен рассказывает, что это совещание происходило в середине зимы 1940 года. Приказ об убийстве был отдан Канарису подсудимым Кейтелем и исполнение было поручено секции, которую возглавлял свидетель. Работники контрразведки, по словам Лахузена, будто бы отказались выполнить этот приказ, хотя свидетель не решился заявить об этом Кейтелю, когда последний спросил его о ходе выполнения приказа. Наиболее страшная страница истории гитлеровских преступлений раскрывается, когда Лахузен начинает рассказывать о совещании по вопросу об отношении к советским военнопленным, которое состоялось в июле 1941 года. В этом совещании принимали участке: генерал Рейнике, начальник общего отдела верховного командования германских вооруженных сил, СС-группенфюрер Мюллер, из «службы безопасности», полковник Брайер, руководивший делами военнопленных, и свидетель Лахузен.

Какие приказы были по этому вопросу? — спрашивает обвинитель.

Лахузен: Намечались две категории мер: первая — убийство всех русских комиссаров, вторая — убийство всех пленных, которые могли рассматриваться как большевики или как их сторонники.

На вопрос обвинителя, является ли свидетель единственным из оставшихся в живых представителей «круга Канариса», свидетель отвечает заявлением, что, помимо него, осталось двое или трое, остальные уничтожены после неудачного покушения на Гитлера летом прошлого года.

Продолжение допроса свидетеля Лахузена переносится на вечернее заседание.