Сколько человек стали жертвами геноцида советского народа? Представлены тема геноцида советского народа немецкими-фашистскими захватчиками на оккупированной территории СССР в ходе Великой Отечественной войны и мероприятия в рамках проекта «Без срока давности», которые позволяют по новому оценить масштабы трагедии советского мирного населения и военнопленных в 1941—1945 гг. Реконструирован процесс определения количества жертв геноцида, сведения о котором нашли отражение как в архивных документах и материалах, так и в научной и научно-справочной литературе. Обобщены данные о количестве жертв геноцида советского народа по результатам современных расследований преступления геноцид, в том числе на территориях, где ещё не завершились судебные процессы. Приведены сведения о сумме ущерба, нанесённого населённым пунктам и их жителям на территории Российской Федерации в годы Великой Отечественной войны. Раскрыты особенности оценки геноцида советского народа, жертв геноцида и их количества в деятельности Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации. Выявлено влияние геноцида советского народа на послевоенное воспроизводство населения в СССР (РСФСР) и Республике Беларусь, демографический кризис в современной России.

Представленная статья развивает тему преступлений нацистов против гражданского населения Советского Союза в годы Великой Отечественной войны, реализуемую в рамках международного проекта «Без срока давности». На основе разнообразных источников, включая впервые вводимые в научный оборот архивные документы, исследуется ход, результаты и последствия применения гитлеровцами тактики «выжженной земли» на территории Смоленской и Калининской (Тверской) областей в границах Ржевско-Вяземского выступа. До начала войны на этой территории, включавшей в себя полностью или частично 20 административных районов, проживало до миллиона человек. Именно здесь гитлеровцы впервые массово применили тактику «выжженной земли», включающую в себя: угон населения, истребление жителей и уничтожение инфраструктуры. Причем реализовать задуманное оккупантам удалось в полном объеме. Несмотря на отступление нацистов, инициатива принадлежала противнику и советские войска занимали то, что враг оставлял. Чудовищным злодеянием стало сожжение деревень вместе с мирным населением. Таких деревень, сожженных вместе с людьми Чрезвычайная государственная комиссия, в указанных районах, зафиксировала 33. Среди них деревня Чертовка, где 7 марта 1943 г. в огне погибло 450 человек. На данный момент — это наиболее массовый факт сожжения мирных людей на оккупированной территории в годы войны. Делается вывод о том, что эти районы российского Нечерноземья и население, проживавшее там, являются одними из наиболее пострадавших территорий РСФСР в годы Великой Отечественной войны. Катастрофические последствия применения тактики «выжженной земли» оказывают отрицательное воздействие на социально-экономическое и демографическое развитие этих территорий на протяжении всего послевоенного периода.

В исследовании на основе неопубликованных источников впервые в русскоязычной историографии рассмотрен процесс засылки немецкой агентуры для сбора разведывательных данных и совершения диверсий при проведении нацистами карательных операций против партизан и гражданского населения в 1942–1944 гг. на оккупированной территории БССР. Цель работы — исследовать не получивший должного отражения в исследованиях механизм засылки и эффективность работы немецкой агентуры в партизанские соединения. Методологическую основу исследования составили принцип системности, ценностный и антропологический подходы. Автор приходит к выводу о тщательно продуманном нацистами подходе использования разведывательно-диверсионной агентуры, в связи с чем в боевой деятельности партизанских соединений контрразведывательная работа являлась особо важным направлением.

В октябре 2022 года исполняется 80 лет с момента совершения одного из самых безжалостных и одиозных преступлений против человечества в истории — убийства немецко-фашистскими оккупантами и их пособниками 214 детей Ейского дома-интерната в октябре 1942 года. Ещё во время войны факт преступления был установлен и зафиксирован в соответствующем порядке. В 1944 году на месте массового убийства был установлен первый памятный знак, а сейчас —мемориал. За этот период было написано множество научных и публицистических работ, сняты документальные фильмы, посвящённые теме ейской трагедии. Летом 2022 года Краснодарский краевой суд установил факт геноцида советского народа со стороны оккупантов в период Великой Отечественной войны. В процесс были присовокуплены материалы убийства воспитанников Симферопольского дома-интерната в г. Ейск. Ряд исследователей оспаривают тезис «геноцид советского народа», приводя доводы и аргументы о несистемном характере уничтожения граждан СССР. В контексте преступлений против детства приводятся аргументы о том, что детоубийство практиковалось нацистами не в рамках политики геноцида советского народа, а лишь применимо к отдельным категориям граждан на всех оккупированных территориях Рейха. В данной статье предпринята попытка проанализировать эволюцию политики нацистской Германии по уничтожению людей с физическими и умственными особенностями на территории III Рейха и оккупированных территориях и рассмотреть массовое убийство детей в г. Ейск на предмет изучения факта геноцида.

В статье рассматриваются процессы формирования мусульманских комитетов (мускомов) в Крыму, их роль и участие в проведении пропагандистских мероприятий в условиях оккупационного режима. Существовавшие с 1941 по 1944 гг. комитеты не смогли получить автономии, а находились в полной зависимости от СД и органов военной пропаганды. Несмотря на то, что основная деятельность комитетов сводилась к вербовке населения в добровольческие батальоны путем организации митингов, через религиозные собрания и печать, татарская политическая элита пыталась популяризировать идеи независимого Крыма в среде гражданского населения

Почти 50 лет на пути западного концепта «Катынское дело», который использовался в рамках когнитивной войны против Советского Союза, стояло «Сообщение комиссии Бурденко». Вследствие этого для продвижения западной версии Катынского дела на территории постсоветского пространства это «Сообщение» необходимо было отменить. В 1988 г. польская сторона официально представила Экспертизу «Сообщения комиссии Бурденко». Советские историки двусторонней комиссии СССР и Польской Народной Республики по изучению «белых пятен» признавать эту польскую экспертизу отказались. Однако экспертная комиссия Главной военной прокуратуры в 1993 г. определила ее как «подлинно научное исследование». Катынское дело в его западной трактовке основывается на нацистских «Официальных материалах о массовом убийстве в Катыни» (1943 г.), вследствие чего «немецкий след» нивелируется и даже отрицается. Это выражается в исключении рассказа об историческом контексте событий и мотивах нацистской Германии, а также при конструировании нарратива об обнаружении захоронений, описании причин начала пропагандистской кампании, хода расследования и т.д. Напомним, что «Официальные материалы о массовом убийстве в Катыни» (1943 г.) не использовала даже сторона защиты нацистских преступников в ходе Нюрнбергского трибунала. Из историографии полностью исключен вопрос о Катыни как месте сокрытия нацистами следов собственных преступлений («акция 1005»), несмотря на то, что об этом говорили советские обвинители на Нюрнбергском трибунале. В исследовании дан краткий обзор деятельности 570-ой группы немецкой полевой полиции (GFP-570) и ряда акторов, которые принимали непосредственное участие в Катынском деле, но рассказ о которых полностью исключен из его западной интерпретации.

Историко-политический концепт «катынское преступление» — ярчайший пример стратегической ментальной войны. Нарратив о катынском деле с самого начала строился по дуалистической схеме «палачи — жертвы». Из исследовательского поля была исключена большая группа акторов, в той или иной мере причастных к пропагандистской акции вокруг останков в Козьих горах, организованной нацистской Германией в апреле 1943 г., в условиях коренного перелома во Второй мировой войне, чтобы вбить клин между союзниками по антигитлеровской коалиции. Автор предлагает рассматривать катынское дело с учетом методологии, разработанной исследователями Холокоста, а именно учитывать «серую зону» — очевидцев, бенефициаров разного рода, вовлеченных лиц и другие группы. Проведенный анализ выявляет активное участие в катынской провокации 1943 г. польских коллаборационистов и позволяет говорить о прямой связи между появлением катынского дела и Холокостом. Представляется перспективным изучение катынского вопроса в контексте государственной антисемитской политики межвоенной Польской Республики, соучастия польского населения и аковцев в Холокосте, а также позиции ведущих мировых держав и международных организаций в отношении Холокоста.

В арсенале американских спецслужб имеются методические разработки проведения и противодействия стратегии D&D («отрицание и обман»). «Отрицание» — это действия по блокировке от противника достоверных сведений; «обман», наоборот, попытки сподвигнуть противника как бы случайно поверить в неправильную информацию. Катынское дело весны 1943 г. не было ни первой, ни единственной пропагандистской акцией нацистской Германии. К тому времени у руководителей Третьего рейха уже был немалый опыт проведения подобного рода мероприятий. Каждая из подобного рода акций учитывала текущую военно-политическую ситуацию, решала вполне конкретные задачи, была рассчитана на определённые целевые группы, при этом широко использовались средства массовой информации и методы стратегии «отрицание и обман». Нападению Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. предшествовал «инцидент в Гляйвице», который был частью более масштабной «операции Гиммлер». Необходимые для сымитированного преступления трупы были доставлены из нацистского концлагеря: для этого смертельными инъекциями было умерщвлено необходимое количество переодетых в польскую форму узников (операция «консервы»). В ходе германского расследования обстоятельств «Бромбергского кровавого воскресенья» был сформулирован тот принцип, который впоследствии стал лейтмотивом всего Катынского дела: объявить умершими тех, о ком нет никаких сведений. Таких гражданских немцев, якобы умерших от рук поляков, нацистские власти в 1940 году насчитали минимум 45 тыс. человек. Нацистские D&D акции периода коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны — «Катынь» и «Винница» — практически идентичны с точки зрения их организации и проведения, в числе организаторов и, частично, акторов, порой значатся одни и те же лица. Со вступлением Красной Армии в Восточную Пруссию была запущена серия новых антисоветских D&D мероприятий: первым из них стала «резня в Неммерсдорфе», а чуть позже — «резня в Мэтгетене». После Международного военного трибунала в Нюрнберге, признавшего преступным нацизм и осудившим главных военных преступников, антисоветская — и нацистская по своей сути — стратегия D&D была продолжена спецслужбами США. Уже с 1947—1948 гг. начали появляться публикации и псевдосвидетели, берущие за основу немецкие сюжеты периода Второй мировой войны и Великой Отечественной войны и дополняющие их все новыми и новыми подробностями о «зверствах красноармейцев» и «кровавых преступлениях НКВД и большевиков». В сенате США будут периодически заседать комиссии, выносящие обвинительные приговоры руководству СССР за якобы совершенные им преступления в годы Второй мировой войны (1951—1952 гг. — в Катыни, 1954 г. — в Львове-1941, в 1959 г. — в Виннице и другие). В наши дни прямым аналогом продолжающейся русофобской стратегии D&D являются провокация в Буче (Киевская область, март 2022 г.), а также европейские перфомансы проукраинских активистов в испачканном красной краской нижнем белье (визуальная аналогия с жертвами Мэтгетенской резни). С точки зрения научного изучения, названные выше акции (особенно показательной в данной связи является «Катынь»), искусственно выведены западными исследователями и их отечественными последователями из сферы академического дискурса. Любая попытка научного изучения или даже анализа подобного рода нарративов резко пресекается, а исследователи объявляются «отрицателями». В данной статье рассматриваются «провокация в Гляйвице» и «Бромбергское кровавое воскресенье», использованные нацистским руководством в качестве стратегических информационных акций «отрицание и обман». Немецкий опыт по расследованию своих же собственных преступлений, весьма удачно опробованный на этих акциях сентября 1939 г., будет в будущем использован против СССР.

В статье представлен обзор деятельности польских эмигрантских деятелей, которые не только приняли участие в нацистской катыньской провокации, но и в последующие годы продолжали вести активную деятельность по популяризации антисоветской версии этих событий. Созданная в Лондоне в декабре 1944 г. Специальная комиссия для расследования катыньского дела стала целенаправленно подбирать «факты и документы», которые должны были хоть косвенно, но подтвердить вину Советского Союза за катынский расстрел. В ходе Международного военного трибунала в Нюрнберге (МВТ) эти материалы были переданы защитнику К. Дёница адмиралу Отто Кранцбюлеру с целью снять с нацистcких властей ответственность за катынское преступление. Председатель МВТ Дж. Лоуренс отказался не только рассматривать эти «факты и документы», но и приобщать к материалам расследования. Деятели утратившего легитимность польского эмигрантского правительства не удовлетворились решением МВТ и решили устроить для И.В. Сталина свой Нюрнберг. В опубликованный в 1949 г. «Обвинительный приговор советским лидерам» были включены и «советская агрессия» 1939 г., и катынский расстрел, и даже демократические выборы в Польше в 1947 году. Не желавшие возвращаться в Народную Польшу и признавать решения Ялтинской конференции 1945 г. (прежде всего, по поводу восточной границы), польские эмигранты продолжили активно эксплуатировать катынскую тематику. Довольно быстро они нашли политическую нишу в многочисленных антисоветских и антикоммунистических структурах, финансировавшихся, в том числе, и ЦРУ США. Целенаправленная и методичная пропаганда польской («западной») версии катынских событий привела к тому, что в период холодной войны катыньская мифология превратилась в польское место памяти Katyn, отношение к которому стало неким критерием на польский патриотизм (польскость).

В современной Польше Katyn («Катынский вопрос», «Катынское дело») прошла очередную стадию развития, превратившись из названия исторического события периода Второй мировой войны и маркера национальной идентичности в догму, в постулат, в своеобразный «польский Холокост». Государственная монополия на трактовку исторических событий преступления Katyn принадлежит Институту памяти народовой (IPN). Любые попытки осмысления катыньских событий и научной дискуссии объявляются отрицанием Katyn по аналогии с отрицанием Холокоста. Современные обвинения в адрес Российской Федерации в нежелании признать вину Советского Союза в геноциде поляков — при том, что бóльшая часть из предъявляемых 22 тыс. катыньских жертв никогда не была ни эксгумирована, ни идентифицирована — являются ярким примером так называемых войн памяти, причем с антироссийским политическим подтекстом. В данной статье мы используем латинское (польское) написание названия Катынь с целью подчеркнуть, что в данном случае имеется в виду не географическое название или некое историческое событие (Катынское преступление), а теоретический конструкт (концепт), содержание которого может быть адекватно осмыслено только в рамках и с использованием инструментария, разработанного для изучения символической политики и политики памяти. Данное исследование посвящено таинству зарождения Katyn в апреле 1943 года. В работе представлены ранее не публиковавшиеся на русском языке фрагменты дневника, посвященные Катыньскому вопросу. Особое внимание уделено тем организациям и их отдельным функционерам, которые участвовали в концептуализации, популяризации и легализации преступления Katyn весной 1943 года. Зарождение понятия Katyn (преступление Katyn) происходило в высших эшелонах руководства нацистской Германии, которое, совершая массовые преступления против человечества, в том числе и Холокост, в условиях поражения в Сталинградской битве и коренного перелома в ходе Второй мировой войны было вынуждено прибегнуть к антисоветской доктрине «сила через страх». Katyn изначально зародилась и стала развиваться по инициативе и при поддержке тех сторон, которые были или виновниками Холокоста, или закрывали глаза на совершаемые преступления (bystanders).

Хабаровский процесс (25—30 декабря 1949 г.), наряду с Токийским и Нюрнбергским судебными процессами, считается одним из примеров неотвратимости наказания за преступления против человечности. Актуальность этого события, увы, не снижается даже спустя 70 лет после его завершения. Однако его научно-историческое изучение на основе архивных материалов началось недавно. Следует констатировать наличие множества дискуссионных и неисследованных вопросов, в особенности касающихся организации процесса. В данной статье проводится попытка на основе архивных материалов раскрыть некоторые подробности организации Хабаровского суда над японскими военными преступниками. Делается вывод о том, что Хабаровский процесс был нацелен не только на восстановление справедливости, но и на решение внешнеполитических задач.

Представлены результаты анализа актуальных аспектов истории Организации украинских националистов (ОУН) в сопоставлении с политикой киевского режима в 2014–2022 гг. с использованием тайн, раскрытых с началом демилитаризации и денацификации Украины в ходе специальной военной операции Вооружённых сил России. Они увеличили число доказательств того, что уничтожение России – неизменная стратегическая цель радикального украинского национализма – укронацизма на протяжении всей его истории и в наши дни, преемственности целей, идейных позиций, антинародной политики и преступлений бандеровцев и их современных последователей. Обращено внимание на то, что ОУН активно участвовала в злодеяниях гитлеровцев против нашей страны и её народа. Их главари и немало прочих оуновцев были агентами и исполнителями воли гитлеровских спецслужб, после Победы над фашизмом – спецслужб США и Запада. Майданные узурпаторы власти под управлением и при участии Соединённых Штатов и их натовских сателлитов обворовывали и разрушали Украину, превращали её в антироссийский плацдарм США, НАТО и вместе с ними перешли красную черту в создании военной угрозы Российской Федерации и подготовке агрессии против неё. Поэтому Россия приняла адекватные этой угрозе меры защиты своей национальной безопасности, спасения народа Донбасса от геноцида и освобождения братского народа Украины от неонацизма. Определены наиболее существенные общие черты радикального украинского национализма 1920–1940-х и 2014–2022 гг. Обобщены основные элементы принятия российским руководством решений о признании Луганской Народной Республики, Донецкой Народной Республики и проведении специальной военной операции на Украине. Необходимость денацификации Украины, включая проведение международного военного трибунала, подтверждается многочисленными фактами и результатами предварительных расследований, в ходе которых установлена причастность более 220 лиц к преступлениям против мира и безопасности человечества.

В статье анализируется значение «мест памяти» Великой Отечественной войны в общественной культуре памяти и государственной исторической политике Республики Беларусь. Автор проводит типологизацию мест захоронения различных жертв нацистской истребительной политики согласно действующему белорусскому законодательству. Раскрываются проблемные аспекты, связанные с выявлением на местности и мемориализацией мест, связанных с жертвами среди гражданского населения.

В статье рассматривается история мемориализации памяти солдат, погибших во время Любанской операции 1942 года. Автор рассматривает эволюцию отношения власти и общества к захоронениям павших в Великой Отечественной войне и к поисковой работе.

Анализируются малоизученные факты массовой гибели гражданских лиц, массовых самоубийств и военных преступлений в ходе боев за Марианские острова (Сайпан, Тиниан и Гуам), которые стали одними из наиболее кровопролитных в войне на Тихом океане. Особенности японской идеологии, плохая оперативная подготовка вооруженных сил США и жестокость боев привели к гибели тысяч гражданских лиц.

Одной из трагедий Великой Отечественной войны является уничтожение осенью-зимой 1941–1942 гг. пациентов Колмовской психиатрической больницы около Новгорода. Статья написана на материалах рассекреченных документов архива Новгородского Управления ФСБ. Для непосредственного совершения медицинских преступлений нацистам часто требовались послушные исполнители. Обычно ими становились русские коллаборационисты. Причин такого сотрудничества было несколько. Кто-то из сотрудников советских медицинских учреждений поверил в необходимость эвтаназии для неизлечимых, в первую очередь психически больных пациентов, а кто-то просто не раздумывая выполнял приказы оккупационных властей. Некоторые люди стремились выжить в условиях оккупации любой ценой, даже за счет смерти других. Господствовавшая в Третьем рейхе идеология не только воспитывала и оправдывала жестокость в отношении миллионов людей, но и извращала понятия о профессиональном долге врачей, превращая некоторых из них из помощников страждущим, обязанных (согласно клятве Гиппократа) всеми силами бороться за их жизнь, в убийц.

Рассмотрены обстоятельства пленения военнослужащих союзных войск в ходе боевых действий с японской армией в районе Тихого океана.

Пребывание советских граждан в концлагерях тема, закрытая для исторических исследований в советский период. В статье рассматривается геноцид по отношению к гражданам Советского Союза: причины депортации, условия жизни и обстоятельства смерти наших соотечественников в системе концлагерей Маутхаузен.

Процесс над гитлеровскими военными преступниками, совершившими свои преступления на Северо-Западе России, проходил в Ленинграде зимой 1945—1946 года, одновременно с процессом в Нюрнберге. Его ход освещался всеми основными городскими газетами: «Ленинградская правда», «Смена», «Вечерний Ленинград». На процессе вместе со зрителями присутствовали журналисты, фотографы, кинематографисты, карикатуристы. Кроме регулярных отчетов о ходе судебных заседаний, в печатных средствах массовой информации публиковались публицистические статьи, интервью с жертвами преступлений, фотографии, карикатуры, сделанные с натуры. Вся эта информация предназначалась для жителей города, перенесшего 900-дневную блокаду. Большинство из них потеряло на войне своих родных и близких. Поэтому смысл всех материалов заключался в том, чтобы показать, что вершиться справедливое правосудие, о котором договорились союзники: Советский Союз, США и Великобритания. Военный трибунал приговорил к смертной казни через повешение девятерых человек, жизни сохранили трем подсудимым. Последние газетные материалы были посвящены публичной казни приговоренных к смерти.

В январе 1946 года в городе Великие Луки состоялся открытый судебный процесс над немецкими военными преступниками. На скамье подсудимых находилось 11 человек из числа бывших немецких военнослужащих. Их обвиняли в преступлениях на территории Великолукской области в 1941—1943 гг. Восемь нацистских преступников приговорены к смертной казни через повешение, трое к длительным срокам лишения свободы. В течение хода процесса он подробно освещался на страницах местной газеты «Великолукская правда». Журналисты публиковали ежедневные отчеты, интервью с потерпевшими, приводили подробные выдержки из официальных документов.

В данной статье мы представляем результаты поискового исследования на тему виртуальных мемориалов и коммуникации, которая возникает «вокруг» таких мемориалов в русскоязычном сегменте сети интернет. Появление новых технологий затрагивает и процессы, связанные с передачей исторической памяти. Мы рассматриваем интернет-сайт ветеранов войны в Афганистане как место памяти, изучая при этом высказывания его пользователей, и размышляем по поводу причин, которые заставляют людей искать воспоминания других в интернете и нести туда частичку своих воспоминаний. По результатам исследования мы предполагаем, что в условиях разобщенности в реальном пространстве и отсутствия официального дискурса о значимых событиях истории, процесс передачи исторической памяти происходит, в том числе, и в сети интернет.

В статье рассматриваются исторические и правовые аспекты советского опыта наказания лиц, сотрудничавших в годы войны с нацистскими оккупационными властями. Подчеркиваются противоречивый характер советской правовой системы и необходимость рассекречивания сводной статистической информации, хранящейся в ведомственных архивах Российской Федерации.

В статье проводится анализ коммеморативных практик о Великой Отечественной войне на постсоветском пространстве на примере Республики Беларусь и Республики Казахстан. Целью работы является выявление особенностей конструирования национальных стратегий политики памяти о войне в указанных странах. Для решения поставленной цели применяются методы сравнительного и системного анализа. Разработано авторское определение коммеморативной практики как деятельности, осуществляемой посредством публичных воспоминаний (а также их селекции или предания забвению) значимых событий, дат, образов или акторов прошлого с учетом современного социально-политического контекста и текущих потребностей общественности и властных структур. Сделан вывод о том, что одной из особенностей формирования национальной политики памяти на постсоветском пространстве становится репрезентация образа войны в соответствии с национальными приоритетами. Великая Отечественная война является частью советского прошлого, коллективной и исторической памяти народов стран СНГ, однако коммеморативные практики формируются с помощью персонализации исторической памяти как стратегического нарратива. Центральным нарративом, демонстрирующим роль Беларуси в войне, является «партизанская республика», тогда как в Казахстане эту функцию выполняет представление о республике как об «арсенале фронта». Общей константой для данных республик в формировании национальных политик памяти о войне, как в советский, так и постсоветский периоды, является обращение к героическим победам советских солдат, партизан, мужеству и стойкости тружеников тыла. Ревитализация коммеморативных практик о Великой Отечественной войне через оптику культурной травмы имеет фрагментарный характер, фиксируется и исследуется как составной элемент истории стран, а также в совокупности с другими трагическими событиями. На современном этапе развития постсоветских государств одной из важных тенденций является цифровая трансформация социальных процессов, поэтому страны стремятся сохранить и транслировать коммеморативные практики о войне с помощью цифровых технологий.

В статье рассматриваются типы военного сотрудничества граждан нашей страны с гитлеровскими захватчиками. Дается характеристика различных форм вооруженного содействия оккупантам на территории России.

В рамках предлагаемой статьи затрагиваются проблемы, связанные с преступной деятельностью охранных дивизий вермахта в захваченных регионах Советского Союза. Эти соединения, выделенные для поддержания оккупационного режима, являлись важной опорой «нового порядка», связующим звеном между различными инстанциями, которые действовали на советской территории. Делается вывод о преимущественной роли охранных дивизий в уничтожении не еврейского населения оккупированной территории Советского Союза.

Статья посвящена деятельности венгерских вооруженных формирований на оккупированной территории Советского Союза, а также их участию в нацисткой истребительной политике. На основании изученных архивных материалов, преимущественно из фондов ГАРФ и ЦА ФСБ России, авторы статьи с уверенностью утверждают, что в 1941-1944 гг. венгерское хортистское государство и его армии осуществили на оккупированных советских территориях.

В статье анализируются правовые (международно-правовые) вопросы Нюрнбергского процесса, который стал эпохальным мировым событием правовой цивилизации. Он не только подвел и юридически закрыл итоги Отечественной войны, где Советский Союз сыграл главную роль в разгроме германского фашизма, но и послужил основой рождения нового международного правопорядка в мире, заложил основу правовой цивилизации права и свободы личности.

Статья посвящена анализу основных направлений развития доктрины международного уголовного права в зарубежных диссертационных исследованиях последних 20 лет. Автор отмечает возрастание интереса к указанной проблематике во всем мире в связи с учреждением международных трибуналов ad hoc, принятием Римского Статута и деятельностью Международного уголовного суда. В статье рассмотрены общие положения диссертаций, защищенных в 1994–2013 гг. в университетах Австралии, Великобритании, Венгрии, Германии, Индии, Канады, Нидерландов, США, Финляндии, Чехии, ЮАР и других стран. Ключевыми вопросами, изученными в зарубежных диссертациях, стали: 1) значение «Нюрнбергского наследия» для современности; 2) общие проблемы развития и юрисдикции международного уголовного права; 3) деятельность Международного уголовного суда и значение Римского Статута для международной и национальной уголовной юстиции; 4) юрисдикция современных международных трибуналов ad hoc и значение их решений; 5) преступления против человечности и военные преступления; 6) международный терроризм.

В докладе предполагается проанализировать процесс формирования фашистского мировоззрения на основании государственной политики нацисткой Германии, опирающейся на своеобразно понятую расовую теорию с одной стороны, и неудавшееся строительство демократического государства, запрограммированное национальным позором Версальского мира с другой.

В статье рассматриваются процессуальные особенности Нюрнбергского военного трибунала и его принципы. Обращено внимание как на историческое и международное значение Нюрнбергского процесса, так и на вопросы процессуального характера. Автором делается вывод о том, что процессуальные принципы Нюрнбергского военного трибунала являются фундаментом процессуального законодательства многих стран.