Свыше месяца шла подготовка к нашей далекой и ответственной заграничной поездке. Нам, военным юристам, пошили два вида нового обмундирования (под сапоги и под ботинки) и выдали комплект гражданской одежды. И вот наступил день отъезда — 23 марта 1946 года. Мы прибыли на Ярославский вокзал, заняли несколько выделенных для нас комфортабельных, по тому времени, вагонов в составе скорого поезда Москва-Владивосток и, простившись со своими родственниками и друзьями, отправились в длинный путь на Дальний Восток.

В составе нашей делегации было около 70 человек. Это были военные и гражданские судьи, прокуроры, следователи, эксперты, переводчики, административно-технические работники, дипломаты.

Возглавлял делегацию Член Коллегии МИД СССР, начальник Договорно-правового управления МИД СССР, Чрезвычайный и Полномочный Посол, член-корреспондент АН СССР, доктор юридических наук, профессор Голунский Сергей Александрович. Это был высокообразованный юрист, дипломат, имевший большой опыт работы в органах суда, прокуратуры и в Министерстве иностранных дел СССР. Он свободно владел английским, французским и немецким языками. Участвовал в работе Ялтинской и Потсдамской конференций руководителей СССР, США и Великобритании и использовался И.В. Сталиным в качестве консультанта и переводчика. С.А. Голунский был назначен помощником главного обвинителя от СССР на Токийском судебном процессе над главными японскими военными преступниками.

Членом Международного военного трибунала для Дальнего Востока от СССР был назначен Член Военной коллегии Верховного суда СССР генерал-майор юстиции И.М. Зарянов. Ранее он занимал должность начальника Военно-юридической академии Советской Армии, обладал серьезными теоретическими знаниями и практическим опытом для выполнения обязанностей.

Поезд до Владивостока шел тогда утомительных 9 дней. Все эти дни мы продолжали работать над материалами к предстоящему судебному процессу.

Наконец, под вечер 3 апреля прибыли в гор. Владивосток. Шел сильный дождь и наступала вечерняя темнота. Однако, несмотря на ненастье, мы с помощью встретивших нас представителей местных властей быстро выгрузились из вагонов и в составе нескольких автомашин прибыли на ночлег: большая часть группы в гостиницу «Челюскинцы», а меньшая часть — военная молодежь, в том числе и я, прямо на военный фрегат, приготовленный для нашего морского рейса.

Моряки уже заранее знали, с кем им предстоит совершить рейс в Токио и потому встретили нас весьма гостеприимно.

Через несколько минут мы уже принимали горячий морской душ, а через час вместе с офицерами корабля сидели в кают-компании и поднимали тосты за здравие флота и пехоты, за их братскую кровную дружбу в борьбе против врагов нашей Родины.

В течение семидневного пребывания в гостях у моряков, мы превосходно отдохнули и немного поправились. А утром, в погожий день 10 апреля вся советская делегация, разместившись на двух хорошо оборудованных американских военных фрегатах, управляемых нашими моряками, вышла в Японское море, оставив позади живописный Владивосток, последний русский город на нашем далеком пути.

Благополучно пройдя Японское море, мы вышли в Сангарский пролив, разделяющий японские острова Хоккайдо и Хонсю, а затем через этот пролив, вышли в воды Тихого океана, круто повернув на юг и направились вдоль восточного берега Хонсю к Токио.

13 апреля наши фрегаты вошли в Токийский залив, в тот самый залив, где 2 сентября 1945 года на борту американского линкора «Миссури» был подписан исторический Акт о капитуляции Японии. Перед нашим взором расстилалось огромное водное пространство, окаймленное кромками синеватых гор. Фрегаты плавно покачивались в волнах залива. Мы все вышли из кают. Наши взоры были устремлены берегам Японии, покрытых почти сплошной зеленью деревьев.

Соответствующим морским сигналом наши корабли были остановлены, а через несколько минут к флагманскому кораблю, с шумом разрезая волны, подошел быстроходный американский катер. К нашему удивлению, из катера вышел американский солдат без головного убора, с расстегнутым воротом гимнастерки, в грубых без шнурков ботинках и, поднявшись по трапу на корабль, небрежно бросил первому попавшемуся переводчику несколько фраз на английском языке, после чего обратно спустился на катер и быстрым ходом направился к берегу.

С достоинством стоявшая на борту корабля группа наших офицеров, внешне подтянутых, в хорошем новом воинском обмундировании, тут же спросила переводчика: что сообщил этот хлюст? Переводчик ответил: «Нам нужно ждать лоцмана, который сможет прибыть не ранее часа, и он проведет наши корабли в Токийский порт.

Нас охватило некоторое чувство недоумения за то, что к нам, высоким представителям великого Советского государства, прибывшим в составе двух военных кораблей, явился на встречу простой, к тому же разболтанный, солдат. Наши огорчения еще более усилились, когда нам пришлось ожидать вместо обещанного одного часа целых пять часов.

Стоя на борту фрегата и наблюдая за морем и воздухом, где, как нам казалось, американцы демонстративно плавали на кораблях и летали на самолетах, как бы подчеркивая свое господствующее положение в Японии. Мы расценивали факт нашей задержки, как демонстративное неуважение к нашей делегации, как проявление «политики булавочных уколов», проводимой с ведома высшего американского начальства в отношении советских представителей. Это была новая атмосфера начинающейся «холодной войны».

Наконец, в пятом часу к нам на корабли прибыли японские гражданские лоцманы в сопровождении американских моряков и, переговорив в течение нескольких минут с капитанами, провели наши корабли в Токийский порт.

День был исключительно погожий. Корабли с советскими флагами в кильватерном строю плавно двинулись вперед, разрезая форштевнем голубоватые воды и ускоряя ход. Впереди открывались новые виды: справа скалистые берега, голые и тоскливые, слева огромный порт Йокогама, сплошь усеянный мачтами судов американского флота. Эскадрильи самолетов воздушного флота США поднялись в воздух и, наполняя рокочущим гулом пространство, кружились над водами залива. Йокогама осталась позади, и вот впереди, в туманной дымке горизонта все яснее и яснее начали вырисовываться контуры Токио: трубы заводов и фабрик, разноцветные крыши зданий и неясные очертания линии огромного города-мегаполиса.

При подходе к причалу нас поразило огромное количество грузов американского производства, сложенных штабелями около пакгаузов. В порту царило большое оживление. Бесконечный поток американских грузовиков, вагонеток, огромные краны, большое количество солдат и офицеров американской армии.

В 5 часов 30 минут по местному времени наши корабли пришвартовались к причалу. Итак, мы прибыли в Токио — столицу бывшей Японской империи. На открывшейся перед нами просторной асфальтированной набережной мы увидели около 20 легковых автомашин и 2 больших автобуса, расположенных в стройный ряд.

Среди присутствующих на набережной мы заметили наших коллег, ранее прибывших сюда самолетом, представителя СССР в Союзном Совете для Японии генерал-лейтенанта К.Н. Деревянко и двух других генералов, несколько гражданских лиц — дипломатов, сотрудников нашего Представительства и других неизвестных нам людей. Возгласами, свистом и поднятыми руками восторженно приветствовала нас большая группа американских солдат, оказавшихся на пристани в это время. Когда к нам подошел капитан корабля и сказал: «Ну, знаете ли, так меня здесь никогда не встречали», — мы поняли, что наша обида на американцев была преждевременной.

Обвинитель от Советского Союза С.А. Голунский и Член Международного военного трибунала генерал-майор юстиции И.М. Зарянов в сопровождении нескольких офицеров направились в центр группы людей, стоявших на набережной, где их приветливо встретили представители Союзного Совета для Японии и Международного военного трибунала для Дальнего Востока. Вскоре мы прибыли в японскую гостиницу «Маринаучи», где нас ожидали хорошие в японском стиле номера, разнообразный и высококалорийный американский ужин и бесконечно низкие поклоны со стороны японской прислуги, обслуживавшей нас в номерах и столовой. В этой гостинице «Маринаучи» и закончился наш длинный путь «Москва-Токио».

Япония. Первые впечатления

Мы прибыли в Японию спустя девять месяцев после ее капитуляции. В беседах с иностранцами японцы обычно подчеркивают, что Япония — страна солнца и цветов. И действительно в Японии, расположенной на четырех островах Тихого океана — Хоккайдо, Хонсю, Сикоку и Кюсю с живописными берегами и влажным тропическим климатом, много солнца и много цветов. Я помню, как в 1954 году на Гаагской конференции по защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта представитель Японии восторженно заявлял, что вся территория Японии — сплошная культурная ценность, служащая источником вдохновения для людей, особенно поэтов.

Однако перед нами Япония предстала не солнечными и цветными гранями, а мрачными видами последствий войны, в которую ее втянули собственные правители. Война принесла японскому народу много горя и страданий. Были убиты 2,5 млн. и искалечены 94,5 тыс. японских военнослужащих. Потери гражданского населения составили 668 тыс. человек, из них около 300 тыс. убитыми.

Япония оказалась первой в мире страной, подвергшейся атомной бомбардировке. Американскими атомными бомбами «Малыш» и «Толстяк» были разрушены японские города Хиросима и Нагасаки. От атомного смерча погибли сотни тысяч людей. Американские стратегические бомбардировщики подвергли разрушению Токио, Йокогаму, Осаку, Такамацу и другие города Японии.

Раскинувшийся по берегам залива столичный город Токио, куда мы прибыли, предстал перед нами разрушенным, точнее сожженным бомбардировками американской авиации, примерно, на 70—80 процентов. Как в центре, так и на окраинах города были видны большие следы войны и, в первую очередь, большие разрушения. Целые кварталы были уничтожены огнем. Нам потом рассказывали, что американские самолеты, волнами шедшие на город, сбрасывая огромное количество зажигательных бомб; ураганы пожаров бушевали над Токио. Целые кварталы охватывались пламенем. Пламя носилось по городу, перекидываясь с квартала на квартал, моментально охватывая легкие постройки города. В заводской части, в одну из бомбежек, пламя сразу охватило большую территорию. Некуда был бежать, не было спасения и в пламени гибли тысячи людей гражданского населения — мужчины, женщины, дети.

Вместе с тем, осматривая столицу некогда могущественной Японской империи, нельзя было не заметить существовавший в ней резкий контраст: европейский просторный, зеленый и чистый центр и азиатские миниатюрные мрачные и грязные окраины. Впрочем, после войны грязь и мусор наблюдались и в центре города. Глядя на огромные разрушения в Токио, невольно приходило в голову известное изречение: «Посеявший ветер — пожинает бурю».

Согласно договоренности правительство США взяло на себя расходы по содержанию Международного военного трибунала для Дальнего Востока. По приезде в Токио советскую делегацию разместили в Японской гостинице «Марианучи». Член трибунала от СССР генерал-майор юстиции Зарянов был помещен в лучшей гостинице Токио «Империал». В ней проживали судьи и других стран. Американские власти обеспечивали нас питанием и предоставляли нам транспорт. Наши офицеры имели право вызывать из американского автопула машины в любое время. Генералу Зарянову была выделена персональная автомашина с американским военным шофером.

Однако такое положение продолжалось недолго. Над советско-американскими отношениями стали сгущаться тучи. В марте 1946 года в Фултоне (США) в присутствии президента Трумэна У. Черчилль выступил с антисоветской речью, в которой предложил образовать англо-американский военный союз для борьбы с «восточным коммунизмом» и для установления господства «мира, говорящего по-английски». В речи Черчилля была по существу изложена программа «холодной войны», развязанной Западом против социализма. А через год, в марте 1947 года появилась на свет антикоммунистическая «доктрина Трумэна», положившая начало оформлению политики «холодной войны», ставшей официальным внешнеполитическим курсом США.

Резкое изменение в политике США и других западных держав по отношению к Советскому Союзу оказало свое влияние на работу Международного военного трибунала для Дальнего Востока и на положение советской делегации в Токио. С нас потребовали платы долларами за питание, перестали давать автомашины. Причем, когда ввели оплату питания долларами, мы сразу не имели возможности рассчитываться американской валютой, поскольку еще не получили ее из Москвы. Тогда дирекция столовой вывесила такое объявление: «Русские исключаются из столовой, ввиду неуплаты стоимости питания». Мы, разумеется, заявили протест против такого произвола. После нашего демарша объявление было незамедлительно снято, нам принесли извинение и предоставили кредит.

Из гостиницы «Марианучи» мы переехали в отдельный дом, предоставленный нам на Мицубиси. В своем доме мы чувствовали себя гораздо свободнее и лучше. Дело в том, что в «Марианучи» вместе с нами жили и другие иностранцы, в частности американцы, японцы, французы, немцы. Это, безусловно стесняло нас. Здесь же мы жили одни своей советской семьей. Это было куда лучше. В этом же доме мы имели столовую, в которой завтракали и ужинали, а 12-ти часовой ленч мы получали по месту работы, т. е. в столовой здания бывшего Военного министерства, где заседал Международный военный трибунал. Зарплату мы получали от своего правительства в иенах.

В связи с общим ухудшением отношений между США и Советским Союзом американцы стали относиться к нам более осторожно.

Однажды во время приема американские артистки, прибывшие в Токио на гастроли, откровенно сказали нашим женщинам, что они были вызваны в штаб Макартура и предупреждены о том, чтобы не встречались с русскими и не разговаривали с ними. Однако многие служащие из американского аппарата в Международном военном трибунале не скрывали своих симпатий к Советскому Союзу, относились к нам доброжелательно и оказывали нам внимание и помощь в работе. Вообще, надо сказать, что американцы, в большинстве своем, — а мне с ними пришлось встречаться в течение многих лет и в США, и в других странах — люди деловые, общительные и с ними не только сотрудничать, но и дружить можно.

Международный военный трибунал в Токио

Вопрос о наказании военных преступников возник в начале второй мировой войны. Еще 4 декабря 1941 года правительство СССР выступило с Декларацией, в которой впервые в истории было заявлено, что наказание гитлеровских преступников неразрывно связано с обеспечением прочного справедливого мира. «После победоносной войны, — указывалось в Декларации, — и соответственного наказания гитлеровских преступников задачей союзных государств будет обеспечение прочного и справедливого мира»2.

Требования о наказании гитлеровских преступников высказывались и в других странах, которые участвовали в войне против гитлеровской Германии, в частности в США. Созданный на основе соглашения между правительствами СССР, США, Великобритании и Франции от 8 августа 1945 года Международный военный трибунал для суда над главными военными преступниками европейских стран осудил в октябре 1946 года в Нюрнберге главных немецких военных преступников за совершенные ими преступления против мира, военные преступления и преступления против человечности. Двенадцать из них были приговорены к смертной казни через повешение, а семеро — к различным срокам тюремного заключения. Трибунал также объявил преступными руководящий состав национал-социалистической партии, СС, СД и гестапо.

Генеральная Ассамблея ООН своей резолюцией от 11 декабря 1946 года подтвердила принципы международного права, признанные уставом Нюрнбергского трибунала и нашедшие выражение в его приговоре. Таким образом, ООН признала, что агрессивная война, военные преступления и преступления против человечности являются тягчайшими международными преступлениями.

Впервые как уголовные преступники были подвергнуты наказанию государственные деятели, виновные в подготовке, развязывании и ведении агрессивной войны. На основе нюрнбергских принципов был образован Международный военный трибунал для Дальнего Востока.

Решение о суде над японскими военными преступниками было выражено в обращении глав правительств США, Великобритании и Китая с требованием безоговорочной капитуляции японских вооруженных сил, получившим название Потсдамской декларации от 26 июля 1945 года. В декларации заявлялось: «Навсегда должны быть устранены власть и влияние тех, кто обманул и ввел в заблуждение народ Японии, заставив его идти по пути всемирных завоеваний, ибо мы твердо считаем, что новый порядок мира, безопасности и справедливости будет невозможен до тех пор, пока безответственный милитаризм не будет изгнан из мира»3. Советский Союз присоединился к Потсдамской декларации, имея в виду ускорить окончание войны и тем самым содействовать восстановлению общего мира.

»Советское Правительство считает, — говорилось в заявлении Народного Комиссара Иностранных Дел СССР от 8 августа 1945 года, — что такая его политика является единственным средством, способным приблизить наступление мира, освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после ее отказа от безоговорочной капитуляции»4.

Вступление Советского Союза в войну против Японии быстро и окончательно решило судьбу японского милитаризма и привело к окончанию второй мировой войны.

На Московском совещании министров иностранных дел Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Великобритании проходившем в декабре 1945 года, было принято решение о том, что Главнокомандующий союзных держав в Японии будет проводить все мероприятия, необходимые для осуществления условий «капитуляции, оккупации и контроля над Японией». К данному решению присоединился и Китай5.

На основе достигнутой договоренности между заинтересованными государствами приказом Главнокомандующего союзных держав на Дальнем Востоке генерала армии США Д. Макартура от 19 января 1946 года был создан Международный военный трибунал для Дальнего Востока из следующих одиннадцати судей: В. Пэл — Индия; Б. Роллинг — Голландия; С. Макдугалл — Канада; У. Патрик — Великобритания; М. Крамер — США; У. Уэбб — Австралия; Д. Мэй — Китай; И.М. Зарянов — СССР; А. Бернар — Франция; Э. Норткрофт — Новая Зеландия; Д. Джаранилла — Филиппины. Председателем трибунала был назначен австралийский судья У. Уэбб.

Главным обвинителем на Токийском судебном процессе был назначен представитель США — видный адвокат Дж. Кинан. Он был близок к президенту США Трумэну и, будучи в Токио, являлся ближайшим сотрудником и юридическим советником Макартура. Дополнительными обвинителями были представители других десяти стран, участвовавших в суде. Защита главных японских военных преступников была представлена американскими и японскими юристами из расчета один американский и один японский защитник на каждого подсудимого.

Американские защитники неоднократно подчеркивали, что они прибыли в Международный военный трибунал по назначению военного министра и выступают в нем от имени американского народа. Особенно активным из них являлся майор Блекни. Он окончил Вирджинский военный институт, юридический факультет Гарвардского университета, Сорбонский университет и Оклахомский университет. Свободно говорил по-японски. Это был всесторонне образованный офицер, высококвалифицированный юрист и опытный разведчик. Его выступления нередко носили антисоветский характер. Было очевидно, что Блекни и некоторые другие американские защитники выступают по прямому указанию штаба Макартура. Впрочем, Блекни не уклонялся и от критики в адрес американской администрации. Так, выступая против раздела Обвинительного акта об убийствах, Блекни заявил: «Если убийство адмирала Кидда при налете на Перл-Харбор является убийством, — мы знаем имя того человека, руки которого сбросили атомную бомбу на Хиросиму, мы знаем начальника штаба, который составлял план этой операции, мы знаем главнокомандующего ответственного государства»6.

Японская защита была сформирована из ведущих юристов Японии. Главным японским защитником являлся доктор права Сомэй Удзава. В последние годы он был членом палаты пэров — верхней палаты японского парламента — и президентом христианской ассоциации. Удзава — ярый реакционер, полностью разделявший идеи главных японских военных преступников, и потому защищал их по своему убеждению, с рвением.

Кого же судил Международный военный трибунал в Токио? На скамье подсудимых находились 28 главных японских военных преступников. Вот список подсудимых, составленный в порядке английского алфавита.

С. Араки — генерал, военный министр, позже министр просвещения; К. Доихара — генерал, известный разведчик, говоривший на 13 азиатских и европейских языках, специалист по организации «инцидентов» в Китае, командующий воздушной армией; К. Хасимото — «идеолог» японского империализма и агрессии, издатель и редактор молодежной фашистской газеты; С. Хата — фельдмаршал, командующий экспедиционными войсками в Центральном Китае; К. Хиранума — барон, премьер-министр, позже председатель Тайного совета; К. Хирота — министр иностранных дел, позже советник кабинета; М. Хосино — председатель планового бюро, вице-премьер-министр; С. Итагаки — генерал, военный министр, позже командующий японской армией в Корее; О. Кайя — министр финансов; К. Кидо — маркиз, министр двора, позже лорд-хранитель печати и главный тайный советник императора; Х. Кимура — генерал, заместитель военного министра; К. Койсо — генерал, министр колоний, позже премьер-министр; И. Мацуи — генерал, командующий экспедиционными силами в Китае, председатель Общества развития Великой Восточной Азии, советник Ассоциации помощи трону; Е. Мацуока — министр иностранных дел; Д. Минами — генерал, военный министр, позже командующий Квантунской армией, председатель общества «Великая Япония»; А. Муто — генерал, начальник бюро военных дел военного министерства; О. Нагано — адмирал, военно-морской министр; Т. Ока — адмирал, вице-морской министр, командующий военно-морской базой в Корее; С. Окава — философ, идеолог японского милитаризма; Х. Осима — генерал, посол в Германии; К. Сато — генерал, начальник бюро военных дел военного министерства; М. Сигэмицу — посол в СССР в 1936—1938 гг., министр иностранных дел в 1943—1945 гг. и одновременно с 1944 до апреля 1945 года — министр по делам Великой Восточной Азии; С. Симада — адмирал, морской министр, начальник главного морского штаба; Т. Сиратори — посол в Италии, советник министерства иностранных дел; Т.Судзуки — генерал, председатель планового бюро, позже советник кабинета; С. Того — посол в СССР в 1938—1941 гг., в 1945 г. — министр иностранных дел и министр по делам Великой Восточной Азии; Х. Тодзио — полный генерал, военный министр в 1940—1941 гг., с декабря 1941 до июля 1944 г. — премьер-министр и одновременно военный министр; Е. Умэдзу — генерал, командующий Квантунской армией, последний начальник генштаба японской армии.

Из 28 японских деятелей, преданных суду Международного военного трибунала, 18 являлись военными, входившими в состав общей японской милитаристской клики. Надо сказать, что далеко не все главные военные преступники были посажены на скамью подсудимых. На ней сидели только политические, военные и идеологические лидеры. А те, кто, по сути, руководил их действиями — хозяева крупнейших японских финансово-промышленных объединений (дзайбацу), по воле правящих кругов США остались безнаказанными. В Вашингтоне считали необходимым сохранить их и в будущем использовать для реализации планов восстановления военного потенциала Японии.

Некоторые японские лидеры предпочли сами себе вынести смертный приговор. Так, трижды занимавший пост премьер-министра Японии принц Коноэ, находившийся в родственных связях с императорским домом и являвшийся активным акционером ряда крупных промышленных компаний, вечером 15 декабря 1945 года за несколько часов до ареста принял яд и умер. У подсудимых Харинума, Койсо, Сиратори и Итагаки были отобраны в тюрьме предметы, которые они намеревались использовать для самоубийства.

Самым главным японским преступником, находившимся на скамье подсудимых, являлся Тодзио, занимавший посты премьер-министра и одновременно военного министра в период развязывания и ведения Тихоокеанской войны.

Внешне он представлял собою типичного японца, небольшого роста, с узким разрезом глаз, широким носом и плотно сжатыми тонкими губами. Его пожелтевшее лицо напоминало плотно натянутую бронзовую маску. Трудно было поверить, что этот низкорослый худенький человек был еще недавно всемогущим политическим и военным лидером Японии и надеялся осуществить мечту о мировом господстве. Будучи подсудимым, он был одет в японский военный мундир, но уже без погон полного генерала. На скамье подсудимых он пытался сохранить достоинство премьер-министра среди бывших подчиненных ему министров и военачальников. Но он знал, какой приговор его ждет в трибунале и поэтому пытался сам себе вынести приговор. Осенью 1945 года, когда он из окна своего загородного особняка увидел приближающуюся к особняку группу американских офицеров, он решил покончить с собой. Он взял пистолет и выстрелил себе в грудь. Пуля прошла навылет, выше сердца в момент его сжатия и он остался жив. В течение месяца он находился в американском госпитале, а затем был заключен в тюрьму Сугамо.

Уже находясь в тюрьме, в начале 1947 года, он вновь пытался совершить самоубийство. На этот раз он решил повеситься на веревке из кусков японского кимоно, но тюремный полицейский вовремя заметил его приготовления и воспрепятствовал совершению самоубийства.

За какие же преступления судили главных японских военных преступников? Согласно обвинительному акту, предъявленному трибуналу от имени одиннадцати Объединенных наций, 28 обвиняемых обвинялись в совершении преступлений против мира, военных преступлений и преступлений против человечности, которые были определены уставами Международных военных трибуналов в Нюрнберге и Токио.

Во вступительной части обвинительного акта изложена общая политическая характеристика преступной деятельности правящей милитаристской клики Японии. В ней, в частности, указывается, что на протяжении многих лет «внутренняя и внешняя политика Японии возглавлялась и направлялась преступной милитаристской кликой, и эта политика была причиной больших мировых потрясений, агрессивных войн и великой опасности для интересов как миролюбивых народов, так и для самого японского народа... Сознание японского народа систематически отравлялось идеями о так называемом расовом превосходстве над другими народами Азии и даже всего мира...

Был составлен заговор между подсудимыми, в котором участвовали правители других агрессивных государств, а именно: нацистской Германии и фашистской Италии. Главной целью этого заговора было обеспечить господство агрессивных государств и эксплуатацию ими остальной части мира для того, чтобы совершать или вдохновлять совершение преступлений против мира, военных преступлений и преступлений против человечности, в том смысле, как они определены Уставом настоящего трибунала...

При проведении и осуществлении этого плана обвиняемые, используя преимущества своей власти, официального положения, личный престиж и влияние, намеревались и действительно планировали, подготавливали, развязывали и вели агрессивные войны против Соединенных Штатов Америки, Китайской Республики, Британского Содружества Наций и Северной Ирландии, Союза Советских Социалистических Республик, Австралии, Канады, Французской Республики, Королевства Нидерландов, Новой Зеландии, Индии, Филиппин и других миролюбивых наций как в нарушение международного права, так и в нарушение священных договорных обязательств»7.

В обвинительном акте было сформулировано 55 пунктов, содержащих общие обвинения всех подсудимых и виновность каждого в отдельности. Все пункты обвинения были объединены в три группы: первая — «Преступления против мира (1—36 пункты); вторая — убийства (37—52 пункты); третья — преступления против обычаев войны и преступления против человечности (53—55 пункты).

Важно отметить, что в первом пункте обвинительного акта сформулировано обвинение в составлении или исполнении общего плана или заговора, имеющего целью установить военное, морское, политическое и экономическое господство Японии над Восточной Азией, Тихим и Индийским океанами и всеми странами и островами, находящимися на них или граничащих с ними.

Если говорить точнее, японские лидеры Тодзио, Того, Хасимото, Минами и другие мечтали осуществить идею создания «Великой восточной сферы сопроцветания» под руководством японской нации, которая включала бы в себя собственно Японию, Маньчжурию, Китай, Филиппины, Австралию, Новую Зеландию, Индию, Индокитай, Голландскую Восточную Индию, Алеутские острова, Таиланд, Малайзию, Бирму, Новую Гвинею и другие страны Азиатского континента, а также восточную часть Советского Союза до озера Байкал. Они намеревались превратить Японское море в Японское озеро и установить полный контроль над Тихим и Индийским океанами.

Первое судебное заседание Международного военного трибунала для Дальнего Востока открылось 3 мая 1946 года в здании бывшего военного министерства. В 11 ч.15 мин. американская военная полиция ввела в зал подсудимых, они заняли отведенные им места, на которых они должны были сидеть до конца процесса. В 11 ч. 20 мин. комендант суда громко произносит: «Встать! Суд идет!» Судьи вошли в зал по одному, подошли к судейскому столу, несколько секунд постояли и все одновременно сели в свои кресла.

В большом зале, до отказа заполненном обвинителями, защитниками, секретарями и другими сотрудниками трибунала, почетными гостями, журналистами и фотокорреспондентами, американской и японской публикой, воцарилась абсолютная тишина. В 11 ч. 22 мин. комендант суда торжественно объявил: «Международный военный трибунал для Дальнего Востока приступает к слушанию дела».

Так начался Токийский судебный процесс над главными японскими военными преступниками, который продолжался до 4 ноября 1948 г., т.е. в течение 2,5 лет. Это был самый крупный и долгий процесс в истории правосудия. Заметим, что его «старший брат», Нюрнбергский процесс, длился с 20 ноября 1945 г. по 1 октября 1946 г., т. е. в течение 10,5 месяцев. Стенограмма Токийского процесса на русском языке (без приговора) составляет 44 тома или 48412 страниц.

В своей краткой вступительной речи председатель трибунала Уэбб сказал: «Мы будем вести наше заседание с наибольшей быстротой, не нарушающей справедливости в отношении обвиняемых».

Затем было оглашено обвинительное заключение и опрошены подсудимые. Все они решительно заявили, что не признают себя виновными по всем пунктам обвинительного заключения. Наряду с этим защита выдвинула ряд возражений. Она заявила отвод председателю трибунала Уэббу, мотивируя тем, что он лично производил расследование о японских зверствах в Новой Гвинее и потому, якобы, не может обеспечить беспристрастный суд в этом трибунале, а потом филиппинскому судье Джаранилле по той причине, что он в качестве военнопленного совершал известный «Батаанский марш смерти» на Филиппинах и потому, де-мол, не может быть беспристрастным судьей по данному делу.

Эти ходатайства защиты были отклонены трибуналом. Тогда защита пошла в наступление против юрисдикции трибунала. От имени всех подсудимых были представлены ходатайства о непризнании права трибунала судить данных лиц и отклонении обвинительного акта как безосновательного. Трибунал заслушал доводы защиты и возражения обвинения и отклонил эти ходатайства.

4 июня 1946 г. началась фаза обвинения. В большой вступительной речи главный обвинитель Кинан, в частности, сказал: «Это не обычный процесс, так как он является частью битвы, которую ведет цивилизация за спасение всего мира от полного уничтожения. Эта угроза уничтожения исходит не от сил природы, а от заранее спланированных преднамеренных действий как отдельных лиц, так и членов различных групп, которые хотят привести мир к преждевременному концу в своем безумном стремлении к господству»8. Обвинение проделало огромную работу в подтверждение сформулированных им пунктов обвинительного акта. Оно представило трибуналу в качестве доказательств 2485 документов, 561 письменное свидетельское показание и допросило в суде 109 свидетелей.

Значительную работу провело советское обвинение по разделу обвинительного акта «Агрессия Японии против Советского Союза».

Обвинитель от СССР С. А. Голунский в конце своей полуторачасовой, юридически обоснованной, содержательной речи заявил: «Понадобился сокрушительный удар Красной Армии по сосредоточенным в Маньчжурии отборным японским войскам, чтобы зарвавшиеся японские империалисты, наконец, поняли, что они проиграли войну. Они поняли, что они побиты, да и трудно было не понять этого при том положении, в каком оказались разгромленная и окруженная со всех сторон Япония. Одного они до сих пор не признают и не хотят признать, что они совершили преступление. Они все как один заявили здесь, на суде, что не считают себя виновными ни в чем. Это еще раз подчеркивает, что, если бы они оказались на свободе, если бы в их руках оказались необходимые средства, они опять стали бы действовать точно так же, как они действовали до сих пор»9.

В обоснование своего раздела обвинения советские обвинители представили 174 документа, в том числе 24 письменных свидетельских показания, и допросили в суде 7 свидетелей, в том числе 4-х японцев. Веские показания в подтверждение японской агрессии против Советского Союза дал бывший император Маньчжоу-Го Генри Пу И.

После девятимесячной фазы обвинения, 24 февраля 1947 г., началась фаза защиты, длившаяся почти 10 месяцев. Американские и японские адвокаты действовали активно и настойчиво. Как уже отмечалось, они решительно выступали против трибунала, заявляя, что он неправомочен судить японских лидеров. Они часто заявляли возражения против доказательств, представляемых обвинением, но большинство их отклонялось трибуналом.

В общем, трибунал принял от защиты в качестве доказательств 1527 документов и 214 письменных показаний свидетелей, в том числе бывшего министра иностранных дел Германии Риббентропа, который подписал свои показания накануне его казни 15 октября 1946 г. Во время судебного процесса были допрошены в качестве свидетелей защиты 310 человек, в том числе 16 подсудимых. Интересно отметить, что 9 подсудимых — Доихара, Хата, Хиранума, Хирота, Хосино, Кимура, Сато, Сигэмицу и Умэдзу — отказались от дачи показаний.

По окончании судебного следствия была оглашена заключительная речь обвинения. В ней был подведен итог двухгодичного судебного разбирательства, раскрыто политическое значение процесса, даны анализ и оценка доказательств, представленных обвинением, разоблачены и подвергнуты критике маневры защиты, показана неполноценность представленных ею доказательств, необоснованность ее выводов и заключений, рассмотрены правовые вопросы, касающиеся судебного процесса, дан подробный анализ преступлений, совершенных всеми подсудимыми и каждым из них в отдельности; в конце сделан вывод, что подсудимые совершили тягчайшие преступления против мира, преступления против человечности должны нести за них суровое наказание.

Советский обвинитель, оглашая раздел заключительной речи, касающейся агрессии Японии против Советского Союза, подчеркнул, что цель приговора трибунала — «осудить японскую агрессию против миролюбивых народов, сурово покарать главных японских военных преступников и этим помочь превращению Японии в мирное демократическое государство и предохранить мир от новой агрессии, предостеречь тех, кто, ослепленный сумасбродной идеей мирового господства, идеями захвата чужих земель и покорения народов, захотел бы осуществить что-либо подобное тому, во имя чего развивали свою преступную деятельность японские сподвижники Гитлера»10.

После совещания судей в судейской комнате, длившегося 6 месяцев и 19 дней, был подготовлен приговор, который оглашался в трибунале с 4 по 12 ноября. Приговор занимает 1214 страниц. Отметим, что приговор Международного военного трибунала в Нюрнберге составил 340 страниц. Приговор Международного военного трибунала в Токио, так же как и приговор трибунала в Нюрнберге, подтвердил, что агрессивная война является преступлением.

Приговор признает, что главные японские военные преступники совершили преступления против мира — планировали, подготавливали, развязывали и вели агрессивные войны против других стран; грубо нарушали международное право, договоры и соглашения; в широком масштабе совершали военные преступления и преступления против человечности; участвовали в общем плане или заговоре в целях осуществления любого из перечисленных преступлений.

В приговоре значительное место отводится агрессии Японии против СССР. «Трибунал считает, — говорится в нем, — что агрессивная война против СССР предусматривалась и планировалась Японией в течение рассматриваемого периода (1928—1945 — А.Н.), что она была одним из основных элементов японской национальной политики и что ее целью был захват территории СССР на Дальнем Востоке»11.

В приговоре приводятся факты, подтверждающие, что сразу же после захвата Маньчжурии Япония начала планировать захватническую войну против СССР, чтобы «продвинуться, по крайней мере, до озера Байкал». Указывается, что Япония развязала агрессивные войны против СССР в районе озера Хасан в 1938 г. и против МНР в районе р. Халхин-Гол в 1939 г.

»В 1942 г., — констатируется в приговоре, — японский генеральный штаб и штаб Квантунской армии разработали новые планы наступательной войны против СССР, которые оставались в силе и на 1943 г. Согласно этим планам война против СССР должна была начаться неожиданно, после сосредоточения в Маньчжурии около 30 дивизий. Эти планы, как и планы, составленные раньше, не были проведены в жизнь. В это время военные перспективы стран оси — Германии, Италии и Японии — стали ухудшаться. Они вынуждены были занимать все более и более оборонительную позицию, и такая авантюра, как намеченное Японией нападение на СССР, становилась все менее и менее возможной, пока, наконец, в 1945 г. державы оси не потерпели окончательного поражения. Трибунал считает, что, во всяком случае, до 1943 г. Япония не только планировала агрессивную войну против СССР, но также активно продолжала готовиться к такой войне»12.

Касаясь Антикоминтерновского пакта, заключенного между Японией и Германией 25 ноября 1936 г., к которому в 1937 году присоединилась Италия, приговор отмечает; «Антикоминтерновский пакт составлял основу политики Японии в отношении СССР в последующие годы. Этот военный союз с Германией играл важную роль в политике Японии и в подготовке ее к войне против СССР»13. А в подразделе о пакте трех держав — Германии, Италии и Японии, заключенном 27 сентября 1940 г., приводится такое высказывание принца Коноэ: «Это был план превращения трехстороннего антикоминтерновского пакта, который в то время находился в действии, в военный союз, направленный в основном против СССР»14.

По поводу Пакта о нейтралитете, заключенного Советским Союзом и Японией 13 апреля 1941 г. в Москве, в приговоре указывается: «С несомненностью было установлено, что Япония заключила пакт о нейтралитете неискренне и в качестве средства, которое помогло бы ей осуществить свои агрессивные намерения против СССР»15.

Напомним, что 23 августа 1939 г. между Советским Союзом и Германией был заключен договор о ненападении. Как японские лидеры сочетали японо-советский договор о нейтралитете с германо-советским договором о ненападении и тройственным пактом?

Отвечая на этот вопрос на заседании Тайного Совета 26 сентября 1940 г., на котором обсуждался проект пакта трех держав, министра иностранных дел Мацуока сказал: «Хотя договор о ненападении и существует, Япония поддержит Германию в случае ее войны с Советским Союзом, а Германия поможет нам в случае столкновения Японии с Советским Союзом»16. Вот как японские лидеры относились к своим обязательствам по международным договорам.

В марте-апреле 1941 года Мацуока совершил поездку в Берлин, Рим и Москву. Находясь в Берлине, он имел доверительные беседы с Гитлером, Риббентропом и другими германскими государственными деятелями. Что они говорили в отношении Советского Союза, с которым Риббентроп подписал договор о ненападении, а Мацуока собирался через неделю прибыть в Москву и подписать договор о нейтралитете? В беседе с Мацуока 27 марта 1941 г. Риббентроп сказал: «На Востоке Германия держит войска, которые в любое время готовы выступить против России, и если Россия займет позицию, враждебную Германии, то фюрер разобьет Россию.

В Германии уверены, что война с Россией закончится полной победой Германии и окончательным разгромом русских армий и крушением государственного строя. Фюрер убежден в том, что в случае нападения на Советский Союз через несколько месяцев с великой державой будет покончено...»

Мацуока со своей стороны заявил: «Япония всегда будет лояльным союзником, который целиком и полностью отдает себя для общего дела...17»

Вот так реагировал японский министр иностранных дел.

В тот же день Мацуока имел беседу с Гитлером в присутствии Риббентропа и послов Отта и Осима. Гитлер сказал: «...Германия заключила с Россий известные договоры, но еще более важным является тот факт, что в распоряжении Германии имеются от 160 до 180 дивизий на случай чрезвычайных обстоятельств для защиты от России»18. Из этих и других документов явствует, что Мацуока знал о готовящейся войне Германии против Советского Союза и по существу заверял германских государственных деятелей, что в этой войне Япония будет безусловно вместе с Германией.

Через неделю Мацуока из Берлина прилетел в Москву и 13 апреля подписал договор о нейтралитете между Японией и Советским Союзом. А по возвращении в Токио в беседе с германским послом Оттом он заявил: «Никакой японский премьер-министр или министр иностранных дел не сумеет заставить Японию оставаться нейтральной, если между Германией и Советским Союзом возникнет конфликт. В этом случае Япония будет вынуждена, естественно, напасть на Россию на стороне Германии. Тут не поможет никакой пакт о нейтралитете»19.

22 июня 1941 г. гитлеровская Германия вероломно начала войну против Советского Союза. 25 июня по поручению Советского правительства посол СССР в Японии К.А.Сметанин встретился с Мацуока. «...Я задал Мацуока основной вопрос о позиции Японии в отношении этой войны и будет ли Япония соблюдать нейтралитет так же, как его соблюдает Советский Союз в соответствии с пактом о нейтралитете между СССР и Японией от 13 апреля с.г. Мацуока уклонился от прямого ответа..., но подчеркнул, что основой внешней политики Японии является тройственный пакт, и если настоящая война и пакт о нейтралитете будут находиться в противоречии с этой основой (т.е. с тройственным пактом — А.Н.), то пакт о нейтралитете не будет иметь силы»20.

Ответ вполне понятный: тройственный пакт превалирует над пактом о нейтралитете. Сошлемся еще на сообщение германского посла Отта из Токио в Берлин о его беседе с Мацуока 22 июня 1941 г., т.е. в первый день войны Германии против Советского Союза: «Он лично по-прежнему считает, что Япония не может долгое время занимать нейтральную позицию в этом конфликте...»21.

Здесь сказано с большей определенностью. В общем, приведенные беседы Мацуока показывают, что он явно лицемерил, подписывая пакт о нейтралитете между Японией и Советским Союзом.

Япония не соблюдала пакт о нейтралитете. Во время войны Германии с Советским Союзом она держала на советских границах Квантунскую армию, в которой в 1942 г. насчитывалось 1 млн. человек. Это вынудило Советский Союз держать на границах с Маньчжурией значительные вооруженные силы, которые мог бы использовать в войне с Германией. Кроме того, Япония передавала Германии военную информацию о Советском Союзе. Наряду с этим она топила советские суда и всячески препятствовала советскому судоходству на Дальнем Востоке.

Японская правящая верхушка на совещании у императора 2 июля 1941 г. решила, что Япония «пока» не будет вмешиваться в войну с СССР и применит оружие, «если германо-советская война будет развиваться в пользу Японии». А до тех пор Япония будет под прикрытием дипломатических переговоров «скрытно вести вооруженную подготовку против СССР»22. И она вела интенсивную подготовку к войне с Советским Союзом. Но они не дождались того времени, когда германо-советская война повернула в ее пользу. В 1942 году гитлеровская армия под мощными ударами советских войск потерпела неслыханную в истории войн катастрофу под Сталинградом, и тогда японские милитаристы вынуждены были воздержаться от вступления в германо-советскую войну на стороне Германии.

Трибунал в своем приговоре признал, что Япония вела агрессивную войну против Китая, Советского Союза и Монгольской Народной Республики и развязала тихоокеанскую войну, совершив агрессию против США, Великобритании, Голландии, Франции и других стран.

В приговоре подробно описываются военные преступления и преступления против человечности, совершенные японскими захватчиками в нарушение международных конвенций, в том числе Женевской конвенции о военнопленных 1929 года, приводятся многочисленные факты массовых убийств, как например, «Нанкинская резня», в результате которой было убито более 300 тысяч жителей города и разоруженных китайских военнослужащих, воспроизводятся «марши смерти», в частности Батаанский на Филиппинах, во время которого погибли десятки тысяч военнопленных; раскрываются ужасные картины зверств, истязаний, насилий и изощренных пыток в отношении военнопленных и мирного населения на территориях, оккупированных японскими войсками. В приговоре отмечается: «К концу Тихоокеанской войны японская армия и флот скатились до каннибализма, поедая части тел незаконно убитых ими союзных военнопленных. Эта практика имела место не без ведома и согласия командования японской армии»23.

Как уже указывалось, в начале Токийского судебного процесса на скамье подсудимых сидело 28 человек. Подсудимые Мацуока и Нагано умерли во время судебного процесса, и дело в отношении их было прекращено. Подсудимый Окава на первом же заседании трибунала дважды ударил ладонью по затылку сидевшего перед ним Тодзио, в связи с чем был удален из зала суда. Впоследствии он был признан психически больным, невменяемым, и дело в отношении его было приостановлено производством. Таким образом, к концу судебного процесса на скамье подсудимых было 25 человек.

По приговору Международного военного трибунала в Токио были осуждены: семеро — Тодзио, Итагаки, Хирота, Мацуи, Доихара, Кимура, Муто — к смертной казни через повешение; шестнадцать — к пожизненному заключению и двое (Того и Сигэмицу) — к различным срокам лишения свободы. Приговор над семью осужденными к смертной казни через повешение был приведен в исполнение в ночь с 22 на 23 декабря 1948 г. между 0.00 и 0.30 часов во дворе тюрьмы Сугамо в Токио.

Судебный процесс над главными японскими военными преступниками в Токио, так же как судебный процесс над главными немецкими военными преступниками в Нюрнберге, сыграл важную историческую роль.

Международный суд осудил агрессивную войну как тягчайшее преступление против человечества и сурово наказал тех, кто планировал, подготавливал и развязывал войны с целью установления господства над другими странами.

Суд в Токио раскрыл политический, экономический, идеологический и военный механизм подготовки Японии к агрессивным войнам, характер и цели японского милитаризма, его зловещие планы порабощения других народов, его преступные человекоубийственные войны, в итоге которых сам японский народ, а также народы других стран понесли бесчисленные людские жертвы и огромные материальные потери.

Нюрнбергский и Токийский международные военные трибуналы своими приговорами создали фундаментальную международно-правовую базу для суда над военными преступниками, независимо от их ранга и служебного положения. Правда вне ответственности перед судом, благодаря позиции США, оказалась правившая в Японии в годы войны императорская верхушка.

Приговоры этих трибуналов служат грозным предостережением всем милитаристам и зачинщикам военных авантюр.

Многочисленные документы и показания большого числа свидетелей на этих международных судебных процессах призывают народы к бдительности, к активной борьбе за мир, за полную ликвидацию ядерного оружия, к разоблачению и осуждению тех, кто разрабатывает безрассудные планы новой экспансии, кто еще не освободился от соблазна применения ядерного оружия для осуществления своих имперских амбиций.

Приговор Международного военного трибунала в Токио особенно должен предостеречь тех японских государственных, политических, экономических и военных деятелей, которые, пренебрегая уроками истории, стремятся возродить в стране милитаризм, развернуть в широком масштабе производство смертоносного оружия, пропагандируют шовинизм, «исключительность японской нации», особую роль Японии в Азии, пытаются запугать свой народ «угрозой с севера», выступают за пересмотр итогов второй мировой войны, в частности за возвращение «северных территорий».