Характерная черта для анализа всей массы преступных деяний в отношении советского народа в период Великой Отечественной войны: оценка эмоциональная затмевает оценку правовую. Даже спустя 80 лет после начала страшной войны нам сложно эмоционально дистанцироваться от тех событий — ведь именно эмпатия и сострадание делают человека человеком.

В то же время беспристрастный правовой анализ всех аспектов геноцида сегодня необходим: спустя столько лет нам важно не только и не столько осудить преступников, но понять предпосылки, причинно-следственные связи: препарировать это преступление, которое имеет как миллионы жертв, так и миллионы исполнителей. Только это может служить залогом того, что подобные преступления никогда не повторятся.

Препятствование деторождению — один из самых затемненных аспектов геноцида в период Великой Отечественной: у нас нет общественного знания, что именно под этими действиями следует понимать.

Преступные деяния этого контекста, по мнению экспертов, следует разделять на прямые и косвенные. К косвенным можно отнести почти все жестокие явления военных лет: действительно, когда отец семьи погибает на фронте, мать угоняют в концлагерь, и семья распадается навсегда — это ли не препятствование деторождению? К прямым действиям, направленным на выполнение данной задачи, эксперты относят: принудительную стерилизацию/кастрацию, насильственные аборты.

Можем ли мы говорить о том, что подобные явления геноцида затронули и советский народ? Безусловно, да. Другой вопрос, что установить точное число жертв сегодня нет возможности: в ряде случаев такие деяния проводились на территории концлагерей за пределами бывшего СССР. Свидетельства из исторических хроник, впрочем, позволяют нам предположить, как эти меры отразились бы на населении СССР в случае победы гитлеровской Германии.

Инструмент расовой очистки

Препятствование деторождению — неотъемлемая часть нацистской идеологии: не просто постулировать, но и претворять в жизнь эти инициативы начали еще на начальном этапе существования Третьего рейха.

В 1930-е годы высокоскоростной карьерный трамплин открылся для немецких ученых-евгенистов, рассуждавших об улучшении человеческого генофонда с помощью селекции и борьбе с вырождениями человеческой расы — то есть, людьми, имеющими ментальные и физические особенности развития. В этой связи важно упомянуть известного психиатра, директора Мюнхенского психиатрического института и председателя Ассоциации немецких неврологов и психиатров Эрнста Рюдина.

Ученый много времени и сил отдал изучению и проблем наследственности, после чего встроил свои разработки в конъюнктуру национал-социалистической партии Германии. В 1932 году Рюдин был избран президентом Международной федерации организаций, связанных с евгеникой, затем назначен руководителем Общества по расовой гигиене Германии. Он призывал к принудительной стерилизации больных людей, людей с ментальными особенностями — «балластных граждан», стал автором руководства по внедрению принципов принудительной стерилизации больных шизофренией.

«Закон о стерилизации душевнобольных молодых людей» в Германии вступил в силу в 1934 году: принудительной стерилизации подвергались люди с врожденным слабоумием, пациенты, страдающие шизофренией, маниакально-депрессивным психозом, наследственной эпилепсией, болезнью Хантингтона. Лишали возможности иметь потомство и людей с наследственной слепотой, глухотой, тяжелыми формами алкоголизма, тяжелыми физическими пороками развития. Как именно определялась тяжесть двух последних заболеваний, непонятно, по всей видимости — казуистически. Были созданы специальные «суды по наследственному здоровью населения», а дела заводились по заявлению врачей или другого медицинского персонала.

В предвоенные годы принудительная стерилизация стала эффективным методом политической борьбы: лишать возможности деторождения стали расово неполноценных, в понимании Рейха, людей. Один из характерных примеров, рассмотренных на Нюрнбергском процессе: свидетель рассказывает о прохождении им комиссии по расовым вопросам — на ней он не смог назвать даты рождения Гитлера, Геббельса, за что его обвинили в расовой неполноценности и стерилизовали.

Всего принудительной стерилизации в Германии подверглись, по разным оценкам, 300–400 тысяч человек.

Глобальный проект с прицелом на Восток

С началом войны идеологическая подоплека стерилизации трансформировалась: из идеи евгенической она превратилась в потенциальное оружие против неарийских наций.

В кругах СС проект обсуждали, муссировали — эта идея стала своего рода мейнстримом нацистской медицины. В 1941 году была поставлена конкретная задача: найти быстрый, дешевый и незаметный внешне способ массовой стерилизации. За реализацию этой задачи отвечал рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Врачи и ученые о важных вехах своих экспериментов докладывали ему лично.

Нацисты не скрывали: этот процесс они собирались сделать массовым, поставить его на миллионный поток. Для Рейха принудительное подавление рождаемости представлялось подходящим способом решения расового вопроса и одновременно — оптимизации трудовых ресурсов. Стерилизация обещала породить полчища идеальных узников: не имеют будущего, не могут продолжить род, но могут работать.

Личный референт рейхсфюрера оберштурмбаннфюрер СС Рудольф Брандт так обозначил цели этих исследований: «Гиммлер был чрезвычайно заинтересован в создании дешевого и быстрого способа стерилизации, который можно было бы применить против врагов Германии, таких как русские, поляки и евреи…».

Массовая стерилизация неарийских народов для руководства СС представлялась манящей перспективой, вызывала радостное возбуждение среди нацистских чиновников. «Гиммлер проявлял особый интерес к экспериментам по стерилизации, проводившимся в Освенциме. Стерилизация, конечно, была одним из «решений» созданной самими же нацистами «еврейской проблемы», которое возникло до распространения газовых камер. Этот метод предлагался даже в Ванзее как возможная альтернатива депортации для некоторых немецких евреев смешанного происхождения», — пишет Лоуренс Рис в книге «Освенцим. Нацисты и «окончательное решение еврейского вопроса».

Не оставляет сомнений в том, какие масштабы нацисты собирались придать стерилизации в том числе и на советских территориях, и одна из цитат Гиммлера. О том, что «Восток должен стать свободным от чужой крови» рейхсфюрер СС заявил в ходе выступления в юнкерской школе СС в Бад-Тёльце (текст речи содержится в электронном архиве Тюбингенского университета):

«В течение двадцати лет с момента окончания войны — я поставил перед собой эту задачу и надеюсь решить ее вместе с вами — нам надо отодвинуть германскую границу на 500 километров на восток. Это означает, что мы должны направить туда наши крестьянские семьи, организовать миграцию представителей лучшей германской крови, подчинить многомиллионное население России нашим задачам… Эту цель мы должны достичь в двадцать лет. Тогда этот Восток будет свободен от чужой крови, и наши семьи поселятся там в качестве землевладельцев», — говорил Гиммлер.

Следует отметить, что эта речь вызвала критику нацистских чиновников и, в частности, Йозефа Геббельса: по всей видимости, Гиммлер слишком рано открыл карты нацистов и рассказал о настоящих намерениях Рейха.

Фашист, антифашист и карьерист

На начальном этапе исследований по массовой стерилизации нельзя не выделить Адольфа Покорного — провинциального немецкого врача, который в 1941 году нашел способ передать Гиммлеру письмо. В нем он описал свой подход к массовой стерилизации.

Так, Покорный предложил использовать для этих целей сок каладиума — растения, произрастающего в Южной Америке. В своей теории врач основывался на исследования основателя Биологического института в Радебойле/Дрездене Герхарда Мадауса, который рассказывал о влиянии сока южноамериканского растения каладиум (Caladium Seguinum) на репродуктивность животных.

Письмо вызвало большой интерес Гиммлера. Правда, после проведения исследований этот способ все же использовать не стали: каладиум в Германии было сложно вырастить в больших количествах — нужны были менее трудоемкие способы.

Шестью годами позже, в 1947 году, Покорный предстал в качестве обвиняемого на Нюрнбергском процессе над врачами. На суде врач позиционировал себя как антифашист и заявил, что его письмо было «отвлекающим маневром» — он якобы лишь пытался направить усилия фашистов по заведомо ложному пути и тем самым спасти жизни.

Суд этим доводам не поверил, хотя Покорный и был оправдан — от тюремного срока его спасло лишь только то, что по факту он ни в каких экспериментах участия не принимал. Глобальных вопросов в этой истории два: зачем Покорный писал письмо, если был антифашистом и как ему удалось так удачно встроить свою инициативу во внутреннюю повестку Третьего рейха (текст Покорного попал в руки Гиммлера как раз в период активных исследований).

Основатель проекта «Цифровая история» Егор Яковлев в своей статье «Врага надо не только победить, но истребить»: меморандум Адольфа Покорного и нацистские эксперименты по массовой стерилизации» подробно анализирует и историю Покорного, и другие малоизученные аспекты нацистских экспериментов по стерилизации.

«Но откуда же Покорный узнал про опыты с облучением, ведь о них не сообщалось в открытой германской печати? Ответ подсудимого на этот вопрос представляет немалый интерес. Якобы в конце июля, августа или сентябре 1941 г. к нему на прием пришел некий офицер СС или СД по фамилии Фойт. Покорный отметил, что пациент был не из Комотау, а откуда-то приехал. Возможно, это объяснялось деликатным характером его обращения: речь шла о венерическом заболевании. Покорный припомнил, что офицер имел государственную медицинскую страховку, но предпочел ей не пользоваться и попросил лечить его частным порядком. По всей видимости, он хотел скрыть факт своего обращения. Во время осмотра Фойт случайно взял лежавший у доктора на столе медицинский журнал и увидел там свежую статью доктора Мадауса. Он сказал, что этот материал было бы правильно довести до сведения рейхсфюрера, потому что СС ищут способ массовой стерилизации и в данный момент изучают возможности радиации для этих целей. Офицер также заявил, что эти опыты тесно связаны с текущей войной и будущим заселением Востока. «Он исходил из того посыла — я не знаю, это была его собственная идея или он сообщал мне это как известия из Берлина, — но он сказал, что у немецкой семьи в среднем было два ребенка, тогда как у славянского народа — восемь-двенадцать детей. Его замечание подводило к мысли, что Гиммлер хотел применить эту массовую стерилизацию к различным общностям, особенно к славянам», — пишет Яковлев в журнале «История».

Интересно, что историку удалось, с большой степенью уверенности, установить личность того самого загадочного офицера СС, который был на приеме у Покорного и своей словоохотливостью раскрутил целый маховик. «В связи с этим интересно поставить вопрос о том, кем мог быть этот загадочный Фойт, столь осведомленный о планах СС и полиции на Востоке». Информированность этого человека позволяет предположить в нем высокопоставленного офицера, обладающего связями в среде причастных к операциям на оккупированных территориях СССР.

«Единственно возможным Фойтом, который удовлетворяет этим требованиям, является Пауль Шмитц-Фойт, член НСДАП и СС, занимавший с марта 1941 года пост начальника уголовной полиции Мюнхена. Ранее этот человек два года работал на аналогичном посту в Праге, от которой до Хомутова (где и принимал Покорный — прим.ред.) чуть больше часа езды. По своему статусу Шмитц-Фойт входил в кадровый костяк РСХА и в той или иной степени знал всю элиту спецслужб. Так, в 1937 году он занимал должность заместителя шефа прусской земельной уголовной полиции, где его непосредственным начальником был Артур Небе, будущий командир айнзацгруппы B на Востоке. В этой связи Шмитц-Фойт мог знать очень многое о планах по стерилизации на территории бывшего СССР», — рассказал Яковлев РАПСИ.

Другой момент — истинные мотивы Покорного, который написал знаменитое письмо Гиммлеру. Мы не можем заглянуть в душу этого немецкого врача и понять, что ее наполняла: преданность нацистским идеям, или же, действительно, желание сбить нацистов с верного научного пути и затормозить эксперимент.

Анализ фактов все же рисует картину некой продуманной конъюнктуры: внезапный «инсайд» от офицера заставляет обычного врача из небольшого города писать письмо рейхсфюреру СС и искать возможность передать его напрямую. В действительности это может быть продиктовано чем угодно, но выглядит — как обычный карьеризм, стремление к большой карьере и лучшей жизни за счет этого.

Ничему из этого не суждено было сбыться, что и спасло Покорного от обвинительного приговора в Нюрнберге. После суда он продолжил заниматься медицинской практикой. Однако Покорный был не единственным, кто пытался сделать карьеру на экспериментах по стерилизации.

Банальность зла и обыкновенный карьеризм

Карл Брандт, Рудольф Брандт, Виктор Брак, Карл Клауберг, Хорст Шуман — это далеко не полный список деятелей нацистской медицины, активно работавших над созданием системы массовой стерилизации и, со всей очевидностью, рассчитывавших построить себе таким образом стремительную политическую карьеру в Рейхе.

Нацистские чиновники из Австрии также выходили на связь с Гиммлером, предлагая продолжить эксперименты на своей территории: их настойчивость привела к тому, что Гиммлер, одержимый идеей стерилизации, в конце концов согласился и на их участие.

Банальность зла: медицинский блок №10 в Освенциме, где проводили эксперименты по стерилизации, стал адом на Земле для заключенных, а для нацистов, задействованных в этом процессе, — ареной столкновения конкурирующих карьерных амбиций.

Во время войны нацисты продолжили эксперименты по стерилизации в концлагерях — эта работа военными преступниками воспринималась именно как экспериментальная. Узники, подвергавшиеся рентгеновскому облучению, болезненным инъекциям в детородные органы, для нацистов были не столько объектом этого процесса, сколько образом и способом действия: живым материалом для эксперимента по масштабированию данной технологии.

Впрочем, в исторических свидетельствах немало указаний на то, что стерилизовали преимущественно еврейских женщин. Так, секретарь Гиммлера Брандт писал 10 июля 1942 года: «Господину профессору Клаубергу, Кенингсхютте. Уважаемый господин профессор! Рейхсфюрер СС поручил мне передать Вам его желание, чтобы Вы после обсуждения вопроса с обергруппенфюрером СС Полем и главным врачом концентрационных лагерей отправились в Равенсбрюк и Освенцим и занялись там стерилизацией еврейских женщин». Налицо геноцид определенной нации, выраженный в данном случае именно в препятствовании деторождению.

Конкурирующие методы

Эксперименты по стерилизации с помощью рентгеновского облучения в Освенциме проводились под руководством оберфюрера СС Виктора Брака, позже в этом направлении работал и врач, штурмбаннфюрер СС Хорст Шуман. Именно на радиационный метод нацисты поначалу возлагали наибольшие надежды.

Позднее эксперимент в некотором роде разделился на два направления — Брак и Шуман использовали рентгеновское облучение, а хирургическими и инъекционными методами занимался врач Карл Клауберг.

«Среди врачей, прельщенных возможностями Востока, были соперники профессор Карл Клауберг и доктор Хорст Шуман, искавшие быстрые и эффективные методы стерилизации», — пишет Николаус Вахсман в своей книге «История нацистских концлагерей». — «Первый врач, профессор Клауберг, — в июле 1942 года приглашенный на обед с Гиммлером и Глюксом для обсуждения планов стерилизации еврейских женщин, — вводил узницам в шейку матки вещество, которое должно было вызвать закупорку фаллопиевых труб. Процедура сопровождалась мучительными болями. Многие женщины умерли от осложнений, другие были умерщвлены, чтобы Клауберг мог изучить их органы. Одна из выживших, Ханна Хопфенберг, позднее вспомнила, что Клауберг обращался с ними «как с животными». Во время уколов ей завязывали глаза, а Клауберг грозил убить ее, если она закричит. После войны доктор и не думал раскаиваться… Его соперник, который столь же рьяно работал в соседнем корпусе, на свой страх и риск и без каких-либо мер предосторожности подвергал подопытных воздействию высоких доз радиации (в его штате не было специалиста-радиолога). Последствиями такой методики были глубокие ожоги половых органов, инфекции и часто летальный исход. В отличие от своего конкурента доктор Шуман обычно выбирал для своих экспериментов мужчин. Один из них, Хаим Балицкий, давая после войны свидетельские показания, не удержался от слез, рассказывая о том, через что прошел. «Самое страшное, — признался он, — что у меня больше нет будущего».

В конечном счете стерилизация радиацией была признана не отвечающей целям нацистов — слишком травматична, многие узники умирали. В 1944-м Шуман направил Гиммлеру отчет, в котором выразил предпочтение хирургической кастрации как более быстрой и надежной.

В то же время еще в 1943 году Клауберг доложил, что его опыты близятся к завершению — скоро он сможет стерилизовать тысячу человек в день. Остается только ужаснуться, какие масштабы могла принять стерилизация, если бы Третий рейх продолжил свое существование.

Инструмент геноцида

Нацисты имели четкое намерение масштабировать стерилизацию на население завоеванных территорий — прежде всего, бывшего СССР. В разговоре с РАПСИ с этим тезисом соглашается и историк Егор Яковлев:

«Вне всяких сомнений, массовую стерилизацию планировалось применять и в отношении населения бывшего СССР. Мы знаем, что стерилизация была мерой, которую планировалось направить против врагов Германии. Это не евреи, не цыгане — эти народы подлежали полному уничтожению. Очевидно, что прорабатывалась стерилизация как мера воздействия на народы, населяющие Восточную Европу, и славян прежде всего.

Здесь также следует исходить из того, что реальной целью нацистской Германии было завоевание жизненного пространства и последующее освоение завоеванных территорий: это никогда не скрывалось в кругах нацистов. Вопрос заключался лишь в методах, которые помогали бы осваивать новые земли и постепенно заменять славянское население и другие народы на жителей Германии.

Стерилизация позволила бы буквально за одно поколение заменить состав жителей. Также нельзя забывать о том, что одновременно с экспериментами в области стерилизации разрабатывался план «Ост», который предполагал освоение завоеванных территорий и предусматривал в том числе препятствование деторождению местного населения», — отмечает Яковлев.

Также историк подчеркивает: действия врачей, принимавших участие в экспериментах по стерилизации, были расценены Нюрнбергским трибуналом именно как геноцид, хотя в юридической практике в тот момент понятие геноцида еще не было зафиксировано в полной мере.

В обвинительном заключении Нюрнбергского трибунала по делу гитлеровских врачей было сказано: «Нацисты искали самые научные и наименее очевидные способы истребления крупных человеческих масс как путем непосредственного убийства, так и путем лишения их возможности иметь потомство. Они разрабатывали новую отрасль медицины, которая дала бы им научные инструменты для планирования и осуществления геноцида».

Исследование этого вопроса очень ярко дополняет картину: кем были мы, как бы мы жили, если бы нацисты смогли одержать победу в Великой Отечественной войне. Широко растиражированы планы фашистов относительно использованию неарийских, неугодных народов — они должны были стать обслуживающим персоналом для обладателей «чистой» крови. Со всей очевидностью: нас бы просто не было, даже если бы наши бабушки и дедушки физически остались бы в живых.