Нюрнберг приоткрывает завесу над чудовищным фашистским заговором. Там разворачивается величайшая судебная, эпопея мира. В столице Финляндии — в городе Хельсинки суд исследует одну из мрачных страниц заговора против мира.

На процессе целыми днями читаются дипломатические ноты, доклады с грозным грифом «строго секретно», пухлые фолианты бумаг, из которых явствует бесспорная вина Рюти, Таннера и их сообщников.

Десять дней я слушал в Хельсинки речи обвиняемых и их адвокатов, наблюдал, как изворачивались подсудимые перед судом. Рюти и Таннер совершали самые далекие экскурсы в прошлое, они прикидывались жертвами обстоятельств. Они утверждали, что иначе поступать не могли. Они будто бы не хотели войны. Рангель и Линкомиес клялись на процессе, что вся их жизнь и деятельность были направлены к миру. И если бы не роковое стечение событий, финский народ избежал бы этой ужасной войны. Десять дней доказывали все они, что о войне они узнали также неожиданно, как и весь мир.

Но вот на процессе начали допрашивать свидетелей. Один из них — генерал Силасвуо. Он признал, что еще в начале июня 1941 года его вызвали в Хельсинки, где сообщили, что его корпус передается в полное подчинение немцам. И в корпусе Силасвуо началась подготовка к войне, к нападению на СССР. Еще за три недели до начала войны финский корпус был подчинён немецкому генералу Фалькенхорсту

Уже с середины июня 1941 года был установлен военный контракт с немцами, а войска подведены к советской границе. Стало быть, Финляндия вместе с Гитлером тщательно подготовлялась к этой войне.

На процессе был допрошен также генерал Хейнрихс, тогдашний начальник генерального штаба финской армии. Он еще задолго до войны ездил в Зальцбург, где встретился с Йодлем. Там Йодль сказал ему, что готовится война против Советского Союза. Немцы знали, что в Финляндии они могут быть уверены. Вскоре посол Финляндии в Берлине Кивимяки подписал пакт о транзите немецких войск. Это был первый подготовительный шаг к войне, и он был сделан Германией и Финляндией еще задолго до рокового июньского дня.

Финляндия впустила немцев на свою землю не для экскурсии. Уже тогда финская земля была предоставлена гитлеровцами в качестве плацдарма для нападения на СССР. Рюти перед заключением пакта о транзите послал своему послу в Берлин только одно шифрованное слово: «Да». И теперь Рюти пытается уверить суд и народ, что он не знал о замыслах немцев. Рангель же утверждает, что он не знал даже о том, что немцы высадились в Финляндии, поселились в казармах, устраивают маневры. В страну заезжают зачем-то целые немецкие дивизии, а премьер-министр даже об этом не знает! Вот до чего может дойти беспардонная ложь.

После всех защитительных речей на суде выступил канцлер юстиции главный обвинитель Тарьянне. Он доказал, что речи, подсудимых, длившиеся десять дней, нисколько не поколебали предъявленных обвинений. Да если бы можно было пустыми фразами, даже очень громкими, поколебать неоспоримые истины, — не было бы правосудия. Тарьянне напомнил, кстати, об одном обеде, который был у Линкомиесса 9 августа 1943 года. Тогда Рюти, Таннер, Линкомиесс, сидя за обильным столом, не предполагали, что два года спустя им придется сидеть на скамье подсудимых, и их тогдашние речи были более откровенны. Таннер не преминул записать в своем дневнике по поводу разговора за обедом следующее: «Результатом обмена мнений было то, что теперешняя война была предопределена ещё осенью 1940 года, когда мы разрешили транзит немецких войск через Финляндию».

— В этом утверждении, — замечает обвинитель Тарьянне, — я полностью присоединяюсь к мнению обвиняемого Таннера. Тарьянне напоминает Линкомиессу о телеграмме, направленной послу Финляндии в Вашингтон, в которой рекомендовалось «игнорировать инициативу мира, исходившую из государственного департамента Соединенных Штатов Америки». Что могут на это ответить преступники войны?!

Линкомиес хотел бы подумать, пока он ничего не может сказать, — признает он. «Я тоже», — замечает Тайнер.

Тарьянне напомнил о всех провалившихся попытках вывести Финляндию из войны. Рюти, Таннер, Рангель, Линкомиес не только не хотели мира, но всячески разжигали войну. Это лишний раз подтверждается всем их поведением на процессе. Финские квислинги держат себя перед судом так, будто никакого процесса нет, а есть только политическая дискуссия: одни уважаемые люди утверждают, что они поступали так, как нужно было, и ничего предосудительного в их поступках нет, а другие, наоборот, упрекают их в неблаговидности этих поступков. Рюти, Таннер и их сообщники продолжают отстаивать свою политику всеми силами и средствами, то есть ложью, провокацией, — всеми приемами, взятыми в фашистском арсенале.

Нет, они не разоружились, а пришли на процесс, как фашистские дельцы и преступники.