Из документов, оглашённых обвинителем, ясно, что еще до нападения на СССР у гитлеровцев имелась разработанная программа истребления и угона в рабство населения «восточных районов», на которые нацелилась германская агрессия.

В момент, когда определился крах похода на Россию, Гитлер и его присные лихорадочно кинулись черпать на Востоке новые и новые резервы рабочей силы. На полях России и Украины, на полях Белоруссии и Прибалтики легли сотни тысяч кадровых германских солдат. Их пришлось замещать в спешном порядке новыми пополнениями. Положение с рабочей силой на военных за водах Германии становилось все более катастрофичным. Тогда, в нарушение всех международных правовых норм, Гитлер дал указание о принудительной мобилизации людской силы захваченных стран, в первую очередь за счёт Востока. Но он также подчеркнул, что черпать рабочую силу нужно и на Западе.

Выполнение этих зверских планов было поручено Герману Герингу, «уполномоченному по четырёхлетнему плану». Специальным государственным актом Геринг передал свои обширнейшие полномочия Заукелю. И вот этот маленький, лысый, очкастый Заукель, создатель военных погромных отрядов и гитлеровец с 1921 года, стал тираном более чем десяти миллионов согнанных в Германию рабов. Он стал управителем «всех европейских людских резервов». Гитлер и Геринг знали, кого назначить на этот пост. Заукелю, гаулейтеру Тюрингии, обергруппенфюреру войск СА и СС, не приходилось долго объяснять, в чем состояла его задача...

Заукель сам поехал на Восток, чтобы привести в движение машину работорговли. Он заручился поддержкой фельдмаршала Кейтеля. Здесь, на судебном заседании, Кейтель долго пытается хранить спокойствие, но когда его бьёт протокол допроса Заукеля, он нервно оборачивается и что-то озлобленно говорит. Заукель выдал не только Кейтеля, но и Розенберга, «министра восточных территорий». Обвинитель оглашает данные Заукелем под присягой показания о том, как создавалась каторга Европы. Оглашается и рапорт Заукеля, который он подал «фюреру» уже через год после начала своей новой деятельности.

Чем дольше вы слушаете эти документы, тем горше делается. Вы видите наши сжигаемые селения, вы слышите вопли (расстреливаемых детей и расстреливаемых родителей, которых гитлеровские рабовладельцы объявляли заложниками. Вы видите, как в полицейские участки сгоняют по приказу ненасытного Заукеля по пять, по десять тысяч человек. Это новые гурты людей, которых ловили в любое время суток в городах, селах, на дорогах, в лесах. Он не задумывался, этот Заукель, — он давал личные указания всем тем, кто жег и вешал. И на запад, на германскую каторгу, в шахты, на военные и химические заводы шел непрерывный поток людей.

Заукель приказал брать людей обоего пола с 15 до 60 лет. Потом, когда не хватка рабочей силы в Германии стала еще острее, он приказал отправлять на рабскую каторгу и восьмилетних детей. В тишине судебного зала мы слышим сообщение о том, как, оторванные от родителей и замученные работой, умирали эти малютки.

Вы представляете себе эти идущие на запад, «в империю», эшелоны, где в нетопленных вагонах было набито по 60–70 человек. На узловых станциях эти эшелоны встречаются с другими, в которых Германия выбрасывала назад отработанный «человеческий материал», — людей, которые заработали на химических заводах и в шахтах открытый туберкулёз, женщин, которых эсэсовцы насиловали и перезаразили, детей, превращённых в ранних и безнадёжных инвалидов. Когда эсэсовцы видели на узловых станциях такие «нежелательные встречи», они с побоями загоняли «свежий материал» обратно в вагоны, и эшелоны растаскивались в разные концы.

А немецкая машина все продолжала работать, работать и работать. Заукель требовал военнопленных. Кейтель с готовностью выдавал их сотнями тысяч. Военнопленных ставили в качестве «подсобной силы» даже в германскую артиллерию. Суд заслушал документы, из которых явствует, что военнопленные, в нарушение международных конвенций, принуждались под угрозой смерти работать в качестве подносчиков снарядов на германских батареях.

Непрерывные и все усиливавшиеся битвы на полях России быстро пожирали кадры и резервы немецкой армии. Гитлеровские заправилы начинали метаться. Заукель снова обращался к Розенбергу. Тот давал новые сотни тысяч людей. Огромная машина перемалывала новые партии людей. Помимо русских, украинцев, белорусов, поляков, евреев, туда стати поступать сотни тысяч латышей, эстонцев, литовцев. Их не хватало. Тогда стали требовать людей из Венгрии, из Бельгии, из Голландии, из Франции. Заукель беспрестанно повышал свои требования. Отовсюду Германия всасывала огромными механическими насосами человеческую кровь.

Шпеер, один из ближайших сотрудников Заукеля, личный лейбархитектор Гитлера, строитель нюрнбергского стадиона, берлинской рейхсканцелярии и подземного гигантского бомбоубежища под этой самой канцелярией, стал имперским министром вооружений. Он старался состязаться с Заукелем. Он пришел к Гитлеру и вручил ему план поголовного использования не только военнопленных, но и всех заключённых в империи и на территориях Европы.

Когда гитлеровцам опять не хватило рабочей силы, они предприняли дополнительный набор в 400–500 тысяч украинских девушек для обслуживания немецкого чиновничества, хозяек-фермерш и т. д. Эта девушки не имели права уйти от хозяев, у которых они прозябали на положении бессловесного скота, гибли от непосильной работы и голода, срок их службы был «неопределённый».

Когда Розенберга в упор спрашивают, кто непосредственно давал на Востоке развёрстки на людей, он уклончиво объясняет, что такие развёрстки давали чиновники. И лишь когда снова следует вопрос — чьи чиновники, какого министерства ? — он признает, что развёрстки давались чиновниками министерства восточных областей, его министерства.

Зачитывается документ о том, в каких условиях работали русские люди на заводах Круппа. Их, пригнанных на чужбину, находили под станками, свалившимися от голода, совершенно обессиленными. Заводские бараки у Круппа битком набивали людьми. Вшивая солома, казалось, сама двигалась под ними. Люди по многу дней не имели воды. Их тела покрывались чесоточной коростой, но немецкие надсмотрщики все таки заставляли их ходить, таскать бруски металла, стоять у станков.

Машина Заукеля и его присных строилась в расчёте не только обеспечить Германию рабами, но и физически истреблять ее противников. Зачитывается документ о том, что за попытку общения с населением или другими иностранными рабочими, за попытку общения друг с другом виновных русских надо вешать в присутствии других. Зачитываемые документы взяты из архивов Геринга, Заукеля, Риббентропа, Шпеера, Кейтеля и прочих. На документах видны их подписи и инициалы. Обвинение приобщает в документам гитлеровские государственные законы. Стопка документов на столе Трибунала растет.

Сколько за всеми этими бумагами человеческих мук и слез! Сколько за всем этим безнадёжно загубленных жизней! За все это нам ответят гитлеровские преступники войны.