На большом стенде обвинитель демонстрирует схему, наглядно показывающую, как, начиная с пеленок, немецкий ребенок попадал в конвейер идеологической и физической обработки, имеющей целью подготовку пушечного мяса для грядущей войны. Схема была напечатана на пятнадцатой странице официального курса истории нацистской партии. Мы видим по этой схеме, как, начиная с детского сада, через разнообразные организации воспитания, школы и лагеря, через военную муштру, через армию и штурмовые отряды, через множество «воспитательных» институтов нацистской партии проходил рост поколения молодых палачей и убийц.

В 1933 году Гитлер сказал, обращаясь родителям: «Ваши дети принадлежат мне». В 1938 году он заявил: «Теперь мы обладаем материальной силой для осуществления своих планов».

Обвинитель подробно останавливается на демонстрации всеобъемлюшей системы нацистской пропаганды.

Небольшой зал нюрнбергского суда на всем протяжении дня переполнен. Дворец юстиции, где происходит суд, — бывшее здание окружного суда в Нюрнберге. Его многочисленные коридоры, тысячи комнат раннего утра начинают жить кипучей жизнью. Отовсюду доносится стук пишущих машинок, мчатся курьеры, снуют военные. На каждом шагу охрана — американские солдаты с резиновыми дубинками в руках и увесистыми пистолетами на боку проверяют ваш пропуск. Пропуска разнообразных цветов дают вам права прохода в эдакие суда, в зал заседаний, где все места нумерованы, особый пропуск на право фото — и киносъемки.

Чтобы избежать шума в зале суда, все съемки производятся из специальных застекленных боксов, куда в порядке очередности допускаются фотографы и кинооператоры, которых съехалось в Нюрнберг из всех стран мира множество.

Подсудимых вводят в зал суда задолго до начала заседания. Их вводят по три человека через массивную дверь, находящуюся позади скамьи подсудимых. Через эту дверь их вводят непосредственно из тюрьмы, откуда ведет ход прямо в зал суда. Некоторое время они стоят, переговариваясь между собой, беседуя со своими адвокатами. Перебирают какие-то листки. За несколько минут до начала заседания зал уже переполнен. Все на своих местах. Суд идет. Весь зал поднимается и стоя выжидает, пока займут свои места члены трибунала. За столом возвышаются четыре больших флага — СССР, США. Великобритании и Франции. Занимают свои места судьи. В первом ряду на скамье подсудимых сидят Геринг, Гесс, Риббентроп, Кейтель. Розенберг, Франк, Фрик, Штрейхер. Функ, Шахт. Во втором ряду Девиц, Редер, Ширах, Заукель, Иодль, Пален, Зейсс-Инкварт, Шпеер. Нейрат, Фриче. За их спиной и по бокам стоят американские солдаты в белых касках, опоясанные белыми поясами, в белых гетрах, вооруженные пистолетами в белых лакированных кобурах. В руках у солдат белые дубинки, на поясе у каждого стальные наручники.

Зал суда радиофицирован таким образом, что вы можете очередное выступление слушать по желанию на русском, английском, французском и немецком языках. Такими наушниками снабжены все находящиеся в зале суда, не исключая и подсудимых.

Зал освещен ровным светом трубчатых неоновых ламп, образующих как бы сплошной светящийся потолок. Подсудимые ведут себя по-разному. Большинство из них сидят молча, стараясь не пропустить ни одного слова из того, что говорится в суде. Другие делают вид, что чувствуют себя прекрасно, что все происходящее здесь имеет к ним мало какое отношение. Так, например, Гесс демонстративно целый день читает какую-то книгу. Внимание всех присутствующих в зале суда привлекает в первую очередь фигура сидящего первым на скамье подсудимых Геринга. Он и здесь, на скамье подсудимых осуществил свою патологическую страсть к мундирам. В свое время он носил больше тридцати мундиров, которые были придуманы им самим.

На сей раз на нем одеяние, тоже напоминающее мундир, — серая куртка с желтыми кантами и золотыми пуговицами, с такими же кантами бриджи, заправленные в высокие сапоги. Хотя Геринг и сохранил свою тучность, но щеки обвисли, куртка висит на нем, как на вешалке, сильно похудел «рейхсмаршал». Он все время что-то пишет на листках бумаги, часто передает через охрану какие-то записки своему защитнику, иногда пытается улыбаться, но, видно, трудно дается ему эта разыгрываемая роль. Минутами тускнеет его взгляд, голова склоняется, но спохватившись, он начинает что-то говорить с показной оживленностью сидящему слева от него Гессу, снова начинает исписывать свои листки. Гесс одет в серый костюм. Его лицо очень напоминает гиену. Из глубоких, как норы, глазниц он обводит мутным взглядом зал суда, приподнимается, что-то начинает шептать Риббентропу и быстро смолкает, погружаясь в чтение книги. Он продолжает до сих пор, несмотря на авторитетное заключение медицинской экспертизы, разыгрывать человека, потерявшего память. Сильно похудевший Риббентроп все время сидит в излюбленной своей позе дешевого позера, скрестив руки на груди. Кейтель в зеленом мундире без погон и орденов сидит все время, напряженно вытянув шею, придерживая одной рукой свои наушники. Розенберг, задрав свой птичий нос, сидит молча, тоже пытаясь изобразить на своем тупом лице безразличие ко всему происходящему вокруг него.

Вот она, банда кровавых палачей, причинивших миру, человечеству столько страданий. Эти выродки возомнили себя хозяевами нашей планеты. Они шла через трупы миллионов своих жертв, истребляли города, народы. Они знают, что сотворили, и знают, за что их судят в этом зале народы мира. Знают, что их ждет.