Гриффит-Джонс: С позволения трибунала, сейчас мы вернемся к третьей части книги документов обвинения, в которую включены документы, касающиеся первоначальных переговоров между польским и германским правительством по вопросу о Данциге. Эти переговоры начались почти немедленно после мюнхенского кризиса — в сентябре 1938 года и вначале протекали вполне миролюбиво до тех пор, пока в марте следующего года не была полностью захвачена остальная часть Чехословакии.

Я обращаю внимание Трибунала на документ ТС-73, взятый из официальной польской «Белой книги», который я приобщаю как экземпляр ВБ-27(а). Он приводит отчёт об обеде, который проходил в «Grand Hotel» Берхтегадена, 24-го октября, на котором Риббентроп встречался с господином Липским польским послом в Германии:

«Во время беседы 24 октября за завтраком в Гранд-отеле в Берхтесгадене, на котором присутствовал господин Гевель, господин фон Риббентроп внес предложение относительно окончательного соглашения между Польшей и Германией о включении Данцига в империю, причем Польше там будет обеспечено сохранение железнодорожных и экономических льгот. Польша должна согласиться на строительство экстерриториальной автострады и железной дороги через Поморце. В качестве компенсации Риббентроп упомянул о возможности продления срока польско-германского соглашения до 25 лет и о гарантии польско-германских границ».

«Наконец, я сказал господину фон Риббентропу, что я не вижу никаких возможностей соглашения, которое бы предусматривало включение вольного города Данцига в империю. Заканчивая беседу, я сказал, что передам содержание этого разговора Вам...»

Я сейчас перехожу к следующему документу, это снова документ взятый из польской «Белой книги» ТС-73, номер 45, который будет ВБ-27(b). ТС-73 будет польской «Белой книгой» которую я приобщу позднее. Это инструкции, которые господин Бек, министр иностранных дел Польши, дал господину Липскому для передачи германскому правительству в ответ на предложение, выдвинутое Риббентропом в Берхтесгадене 24 октября 1938 г. Мне не требуется зачитывать первую страницу. Излагается история польско-немецких взаимоотношений, и подчёркиваются потребности Польши в отношении Данцига. Я хочу прочесть шестой параграф на второй странице этого документа:

«В настоящих условиях, по мнению польского правительства, решение данцигского вопроса определяется двумя факторами: с одной стороны — это право германского населения этого города и окружающих деревень на свободу и культурное развитие, и, с другой стороны, несомненно, что все вопросы, относящиеся к вольному городу Данцигу как порту, должны рассматриваться Польшей. Независимо от национальной принадлежности большинства населения, все в Данциге определенно связано с Польшей».

«...Принимая во внимание все вышеуказанные факторы и желая достигнуть урегулирования отношений путем дружественного понимания между правительством Польши и Германской империей, польское правительство предлагает заменить гарантии и привилегии, предоставленные Лигой наций, двусторонним польско-германским соглашением. Это соглашение должно гарантировать существование вольного города Данцига таким образом, чтобы была обеспечена свобода национальной и культурной жизни для германского большинства, а также должно гарантировать все права Польши... Несмотря на затруднения и осложнения, которые может вызвать такая система, польское правительство должно заявить, что разрешение этого вопроса каким-либо другим путем, в особенности всякая попытка включить вольный город в империю, неизбежно поведет к конфликту. Это примет форму не только местных затруднений, но также и прекратит всякую возможность польско-германского взаимопонимания во всех сферах».

«Перёд лицом значения и сложности этих вопросов я готов лично вести окончательные переговоры по этому вопросу с правительством империи. Я считаю, однако, необходимым, чтобы вы вначале рассмотрели принципы, которым мы следуем, с тем, чтобы мой контакт с вами не окончился неуспехом, что было бы опасно для будущего».

Приблизительно через неделю после того, как польское правительство предложило начать переговоры, верховным командованием германских вооруженных сил был издан совершенно секретный приказ, который был подписан Кейтелем. Он был разослан командованию военно-морскому и военно-воздушным флотом, а также командованию сухопутных сил. Озаглавлен этот приказ как первое приложение к директиве от 21 октября 1938 г. В нем говорилось:

«Фюрер приказал: Кроме трех перечисленных в директиве от 21.10.1938 г. задач необходимо также вести подготовку к внезапному захвату немецкими войсками вольного города Данцига.

Действия строить с расчетом на захват Данцига быстрым ударом, используя благоприятную политическую обстановку. Война с Польшей в планы не входит».

5 января 1939 г. Бек имел беседу с Гитлером. Нет нужды в том, чтобы читать полностью этот документ который есть в книге трибунала, ТС-73, номер 48, который станет ВБ-34. В начале этой беседы, о которой говорится в этом документе, Гитлер говорил, что он всегда следовал принципам политики, изложенным в соглашении от 1934 года. Обсуждая вопрос о Данциге, Гитлер заявил, что, с точки зрения Германии, Данциг должен быть рано или поздно возвращен Германской империи. Я сейчас оглашу предпоследний параграф:

«Господин Бек ответил, что вопрос о Данциге представляет собой весьма трудную проблему. Он добавил, что предложение канцлера не предусматривает достаточной компенсации для Польши и что не только политические деятели Польши, но и самые широкие слои польской общественности относятся к этому вопросу очень болезненно.

«В ответ на это канцлер сказал, что для разрешения этой проблемы будет необходимо найти какой-то совершенно новый способ, новую форму, для чего он использовал термин «Кёрпершафт» (корпоративность), которая, с одной стороны, — будет гарантировать интересы германского населения, а с другой стороны, — польские интересы. В дополнение к этому канцлер заявил, что министр может быть вполне спокоен относительно того, что не будет никаких осложнений обстановки в Данциге и что ничего не будет предпринято с целью затруднить положение польского правительства...»

Я перехожу к следующему шагу ТС-73, номер 49, который станет ВБ-35 — это запись беседы между господином Беком и Риббентропом, происходившей на следующий день после той беседы между Беком и Гитлером, на которую я только что ссылался:

Председатель: Вы обратили внимание на тот факт, что последняя беседа проходила в присутствии подсудимого Риббентропа?

Гриффит-Джонс: Я вам крайне обязан. Нет, не обратил. Как я сказал, это было на следующий день, 6-го января. Точной даты нет на копии в моей книге. Она есть в самой «Белой книге».

«Господин Бек попросил господина Риббентропа информировать канцлера о том, что после всех его бесед с германскими государственными деятелями он был настроен оптимистически, но сегодня впервые он настроен пессимистически. Особенно это относится к вопросу о Данциге. В той форме, в какой этот вопрос был поставлен канцлером, он не видел никакой возможности для соглашения».

«В ответ на это фон Риббентроп еще раз подчеркнул, что Германия не хочет никакого насильственного разрешения этого вопроса. Основой германской политики в отношении Польши все еще являлось желание дальнейшего улучшения дружественных отношений, и поэтому всякий путь для разрешения этих трудностей должен был предусматривать уважение прав и интересов обеих участвующих сторон».

«В соответствии с твердым желанием лидера германской нации дальнейшее развитие и укрепление дружественных отношений между Германией и Польшей на основании существующих соглашений составляют важнейший элемент внешней политики Германии. Политическое предвидение и принципы, которые говорят о подлинном руководстве государством, побудившие обе стороны принять важное решение в 1934 г., дают гарантию того, что все другие проблемы, которые будут возникать в процессе дальнейшего хода событий, могут разрешаться в том же самом духе, то есть в духе взаимного уважения и понимания интересов обеих сторон. Таким образом, Польша и Германия могут смотреть в будущее с полной уверенностью в нерушимых основах их взаимоотношений».

Мы переходим к событиям марта 1939 года — к захвату остальной части Чехословакии, а также организации протектората Моравия и Богемия.

Я прошу Трибунал обратить внимание на следующую четвертую часть книги документов. Я хотел бы сослаться на три документа, которые говорят о том, как Гитлер и Иодль расценивали преимущества, которые были получены после захвата Чехословакии. Господин Олдерман вчера утром очень подробно останавливался на этом вопросе и демонстрировал на карте те преимущества, которые получила Германия в отношении Польши после захвата Чехословакии. Поэтому я не стану на этом останавливаться. Документы уже представлены, и если Трибунал пожелает еще раз вернуться к ним, то будет нетрудно найти их в соответствующем порядке в книге документов.

Как это было сказано, спустя только неделю после вступления германских войск в остальную часть Чехословакии, все внимание было обращено на Польшу.

Я прошу Трибунал обратить внимание на документ ТС-73, который почти в середине документальной книги — он идет после лекции Йодля, это длинный документ ТС-73, номер 61. Это «Официальные документы, касающиеся польско-германских отношений». Это будет ВБ-38.

21 марта 1939 г. господин Липский вновь встретился с Риббентропом. Разговор происходил в более напряженной атмосфере, нежели беседа в Гранд-отеле в Берхтесгадене:

«Я видел сегодня фон Риббентропа. Он начал беседу с того, что просил меня навестить его с тем, чтобы обсудить польско-германские отношения во всей полноте».

Я думаю можно перейти к большому абзацу, который начинается с «далее»:

«Далее фон Риббентроп сослался на беседу в Берхтесгадене между вами и канцлером, во время которой Гитлер выдвинул идею гарантии границ Польши взамен на разрешение строительства автострады и включения Данцига в империю. Он сказал, что между ним и Вами состоялись также и другие беседы в Варшаве на ту же тему и что Вы указали тогда на большие трудности в принятии этих предложений. Он дал мне понять, что все это произвело весьма неблагоприятное впечатление на канцлера, так как до сих пор он не получил никаких благоприятных положительных откликов с нашей стороны на все эти требования. Фон Риббентроп говорил с канцлером только вчера. Он сказал, что канцлер все еще был склонен к тому, чтобы установить хорошие отношения с Польшей, и выразил желание иметь обстоятельную беседу по поводу наших взаимоотношений. Господин Риббентроп указал, что он находился под впечатлением того, что трудности, возникающие между нами, вызваны некоторым непониманием подлинных целей империи. Он сказал, что проблему надо обсуждать в ином плане. По его мнению, оба наши государства зависят друг от друга».

Господин Липский пишет: «Я указал, что сейчас — при разрешении чехословацкого вопроса — между нами нет никакого взаимопонимания. Чешский вопрос представлял большой интерес для польской общественности прежде всего потому, что чехи являются славянами. Но в отношении Словакии положение было еще более трудным. Я указал на нашу общность расы, языка и религии, упомянул о той помощи, которую мы оказали этому народу в его борьбе за независимость. Я указал также на нашу длинную границу с Чехословакией. Я указал, что польские граждане не поймут, почему империя приняла на себя роль протектора в Чехословакии, так как это нарушает интересы Польши. Я подчеркнул, что этот вопрос причиняет большой вред нашим отношениям.

Господин Риббентроп минуту подумал, а затем ответил, что это можно обсудить».

Я обещал сообщить Вам о предложенной встрече между Вами и канцлером. Господин Риббентроп ответил, что мне следует в ближайшие дни поехать в Варшаву, чтобы обсудить этот вопрос. Он советовал не откладывать эту встречу, чтобы у канцлера не создалось впечатление, будто бы Польша отвергает все его предложения.

В заключение я спросил его о том, может ли он мне что-нибудь сказать о его беседе с министром иностранных дел Литвы, на что Риббентроп неопределенно ответил, что он видел г-на Урбиса по возвращении его из Рима и они обсуждали вопрос о Мемеле, который нуждается в разрешении».

Разговор этот происходил 21 марта незадолго до того, как мир узнал, что проблема Мемеля уже решена. На следующий день войска нацистской Германии вступили на территорию Мемеля.

Если трибунал перейдёт — я думаю, следующий документ не нужен — перейдёт к ТС-72, номер 17, который станет ВБ-39.

В результате этих событий правительства Великобритании и Польши начали испытывать вполне естественное беспокойство и поэтому начали вести переговоры между собою.

31 марта премьер-министр Чемберлен выступил в палате общин. Он тогда указал, что в результате переговоров, которые происходили между польским и британским правительствами, было достигнуто соглашение. Я сейчас цитирую выдержку из предпоследнего параграфа его заявления, документ ТС-72:

«Как об этом было известно палате общин, в настоящее время происходят определенные консультации между правительствами Великобритании и других стран. Чтобы высказать ясно позицию правительства Его Величества, прежде чем закончатся эти переговоры, я должен сейчас информировать палату общин о том, что если в течение этого периода будут предприняты с чьей-либо стороны действия, угрожающие независимости Польши, которым польское правительство сочтет нужным оказать сопротивление при помощи вооруженных сил, то Правительство Его Величества будет считать себя обязанным оказать польскому правительству всякую поддержку, какая будет в его силах. Британское правительство дает в этом гарантию польскому правительству.

«Я хочу добавить, что французское правительство уполномочило меня заявить, что в этом вопросе его точка зрения полностью совпадает с позицией правительства Его Величества».

Беспокойство и озабоченность польского и британского правительств оказались обоснованными. В течение той же недели был издан приказ, подписанный Кейтелем 3 апреля 1939 г. Он исходил от высшего командования вооружённых сил. Он датирован: Берлин, 3-го апреля 1939. Его предмет: «Об издании директивы по вооруженным силам на 1939—1940 гг.».

«Новое издание директивы о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939—1940 гг.».

«Первая часть(«Оборона границ») и третья часть («Данциг») директивы в основном остались без изменения, «Вторая часть «Операция Вейс» — это кодовое название операции против Польши — «часть II «Операций Вейс» прилагалась. Ниже подпись фюрера.

«В отношении операции «Вейс» фюрер дал еще следующие указания: «1. Подготовку проводить с таким расчетом, чтобы обеспечить готовность к проведению операции не позднее 1 сентября 1939 г. — это апрель, начало апреля.

«2. Верховному командованию вооруженных сил поручено составить для операции «Вейс» календарный план мероприятий и, проведя совещания с участием всех трех видов вооруженных сил, организовать между ними взаимодействие по времени.

«3. Соображения главнокомандующих видами вооруженных сил и данные для таблицы продвижения по срокам представить верховному командованию к 1 мая 1939 г.».

Председатель: Эти слова вверху документа, это просто пометки?

Гриффит-Джонс: Это части документа.

Председатель: Директивы от Гитлера и Кейтеля о подготовке войны.

Гриффит-Джонс: Я прошу прощения; нет. Документ начинается со слов: «Перевод документа подписанного Кейтелем».

Председатель: Да, я вижу.

Гриффит-Джонс: Первые слова «совершенно секретно».

Я прошу Трибунал обратить внимание на страницу вторую этого документа. Там имеется перевод другого документа от 11 апреля 1939 г. Этот документ подписан Гитлером. В нем говорится:

«Будущие задачи вооруженных сил и необходимые для их выполнения подготовительные меры к ведению войны будут мною изложены в особой директиве.

До вступления в силу этой директивы вооруженным силам быть готовыми для выполнения следующих задач: «I. Оборона границ германской империи и защита от внезапных воздушных налетов.

«II. Операция «Вейс».

«III. Захват Данцига».

Приложение IV раскрывает организацию управления войсками в Восточной Пруссии в случае войны. Этот документ также был разослан в ОКМ, ОКЛ и ОКХ.

«На следующей странице той копии, которая находится у Трибунала, имеется перевод первого дополнения, где даются указания относительно охраны границ империи. Я буду цитировать из второго параграфа, который озаглавлен: «Особые распоряжения».

«Юридические условия. Исходить из того, что состояние обороны или войны соответственно закону об обороне империи от 4.9.1938 г. объявлено не будет. Все действия и требования основывать на законодательстве мирного времени».

Заявление английского премьер-министра в палате общин, за которым последовало англо-польское коммюнике от 6 апреля, было использовано нацистским правительством для усугубления созданного нацистами кризиса по поводу Данцига.

28 апреля 1939 г. нацистское правительство издало меморандум, в котором оно утверждало, что англо-польская декларация несовместима с соглашением от 1934 года между Польшей и Германией и что поэтому, вступив в соглашение с Англией, Польша окончательно отказалась от соглашения 1934 года.

Я зачитаю вам только три или четыре небольших выдержки из этого документа. Это ТС-72, номер 14. Он станет ВБ-42. Их следует прочитать хотя бы для того, чтобы показать лживость этого документа:

«Германское правительство приняло к сведению польско-британскую декларацию относительно хода и целей переговоров, которые недавно происходили между Польшей и Великобританией. Согласно этой декларации, между польским и британским правительствами было заключено временное соглашение, которое, спустя короткое время, должно быть заменено постоянным соглашением с целью обеспечения взаимной помощи между Великобританией и Польшей в случае, если будет возникать прямая или косвенная угроза независимости этих государств».

«Соглашение, которое сейчас заключено между польским и британским правительствами, столь очевидно находится в противоречии с торжественными декларациями, которые были сделаны всего лишь несколько месяцев назад, что германское правительство изумлено таким неожиданным и грубым поворотом в политике Польши.

«Независимо от того, как будет сформулировано окончательное решение, новое польско-британское соглашение будет, очевидно, постоянным договором о союзе и по своему общему смыслу, а также, принимая во внимание существующие политические отношения, направлено исключительно против Германии. Из тех обязательств, которые приняло на себя польское правительство, явствует, что Польша намеревается принять активное участие в случае любого германо-британского конфликта, в случае агрессии против Германии, и даже если такой конфликт не будет касаться непосредственно Польши и ее интересов. Это является открытым и непосредственным нарушением соглашения об отказе от использования силы, о котором говорилось в декларации от 1934 года».

«Польское правительство, однако, своим недавним решением заключить союз, направленный против Германии, дало понять, что оно предпочитает заверения в помощи со стороны третьей державы прямым гарантиям мира со стороны германского правительства. Учитывая это, германское правительство должно прийти к заключению, что польское правительство не придает никакого значения разрешению германо-польской проблемы путем прямых, дружественных переговоров с германским правительством. Таким образом, польское правительство отвергает путь формирования германо-польских отношений, выработанный в 1934 г.».

Далее в документе говорится о последних переговорах и беседах. Там говорится о тех требованиях от 21 марта, которые германское правительство предъявило польскому правительству относительно присоединения Данцига к империи и относительно автострады в ответ на двадцатипятилетние гарантии, данные Германией. Я перехожу к предпоследнему параграфу на стр. 3 этого документа под заголовком (1), где говорится:

«Польское правительство не воспользовалось предложением, которое было выдвинуто германским правительством относительно справедливого разрешения данцигского вопроса и гарантии безопасности польских границ, и, таким образом, оно отказалось от постоянного укрепления дружественных отношений между двумя странами. Польское правительство прямо отвергло германские предложения по этому вопросу.

«В то же время польское правительство приняло в отношении другого государства политические обязательства, которые несовместимы ни с духом, ни с буквой германо-польской декларации от 26.1.1934 г.

«Таким образом, польское правительство произвольно и односторонне аннулировало эту декларацию».

В тот же день, когда был издан меморандум, Гитлер 28 апреля выступил с речью в рейхстаге. Он повторил те же выражения, которые имелись в меморандуме. Это документ ТС — Гитлер вновь повторил требования и предложения Германии в отношении Польши, которые были сделаны в марте, и заявил, что Польша отвергла эти предложения. Далее там говорится:

«Я весьма сожалею, что польское правительство заняло такую непонятную позицию. Но это не является решающим фактором. Самым худшим является то, что Польша, подобно Чехословакии, под давлением международной кампании считает, что она должна прибегнуть к мобилизации, тогда как Германия со своей стороны не призвала ни одного человека и никоим образом не готовится к выступлению против Польши. Как я сказал, это является весьма печальным фактом. И потомки решат, правильно ли поступила Польша, отвергнув мои предложения. С моей стороны были предприняты все усилия к тому, чтобы разрешить путем компромисса вопрос, который непосредственно касается германского народа, и разрешить его так, чтобы это отвечало интересам обеих стран. По моему убеждению, Польша в этом вопросе не является страной, которая уступает, а наоборот, она получает, потому что, вне всякого сомнения, Данциг никогда не станет польским. Намерения Германии совершить нападение были вымышлены международной прессой. Это привело к тому, что мы предложили Польше известные гарантии, взамен которых она должна была принять обязательства в порядке взаимной помощи».

В ответ на этот меморандум и эту речь Гитлера польское правительство издало меморандум от 28-го апреля. Он представлен в следующем экземпляре ТС-72, номер 16, который станет ВБ-44. Не требуется оглашать больше чем…

Председатель: Говорится про 5-е мая, а не 28-е апреля.

Гриффит-Джонс: Я прошу прощения, да, 5 мая.

Не требуется оглашать больше чем два коротких абзаца этого ответа. Я могу подытожить документ одним словом. В нем говорится о мирных принципах, заложенных в соглашении 1934 года, предусматривающем отказ от применения силы и установление дружественных отношений между двумя государствами, а также разрешение споров путем арбитража и другими мирными путями. Далее говорится о том, что польское правительство давно согласно вести переговоры о Данциге. Польское правительство утверждает, что 26 марта оно представило германскому правительству свое мнение по вопросу о Данциге, сводившееся к тому, чтобы дать городу Данцигу взаимные гарантии, основанные на принципе предоставления местному населению автономии во внутренних делах. В меморандуме говорится, что Польша готова была обсудить все возможности постройки автострады и вопрос о железнодорожных льготах, но не получила ответа.

«Ясно, что переговоры, в которых одно правительство выдвигает требования, а другое обязано безоговорочно принять эти требования, не являются переговорами в духе декларации 1934 года и несовместимы с интересами и достоинством Польши».

Я попрошу Трибунал вернуться к документу С-120,на первые два письма я ссылался всего лишь несколько минут назад, он стал ВБ-41. Внизу страницы есть цифра 614, на первой странице экземпляра «Директивы Гитлера и Кейтеля о подготовке к войне и вторжению в Польшу». Я ссылаюсь на страницу 6 данного экземпляра. Номера страниц находятся внизу страницы по центру. Это — письмо верховного главнокомандующего вооруженными силами, подписанное Гитлером. Оно датировано 10 мая и было направлено командованию военно-морских, военно-воздушных и сухопутных сил, различным отделам ОКВ. По-видимому, к этому письму приложением служила «Директива о борьбе с экономической мощью противника (экономической войне) и о мерах защиты отечественной экономики». Этот документ показывает, что подготовка к агрессии велась непрерывно. Это документ является частью этого же экземпляра.

И снова на следующей странице, которая озаглавлена С-120 (1), боюсь это лишь конспект, а не полный перевод и поэтому, наверное я его не зачитаю. Но есть приложение показывающее «Директива о борьбе с экономической мощью противника (экономической войне) и о мерах защиты отечественной экономики» В нем говорилось о том, что должны проводиться все необходимые мероприятия в области экономики с целью быть готовыми к войне в любой момент, начиная с ближайшего времени.

Период подготовительных мероприятий, закончившийся в мае 1939 года, завершается совещанием, которое проводилось в имперской канцелярии 23 мая 1939 г. Этот документ Л-79 известен нам как протокольная запись Шмундта. Я не намереваюсь зачитывать какие-либо выдержки, так как все уже зачитывалось и Трибунал помнит, что эта была речь, произнесенная Гитлером, в которой он требовал «жизненного пространства» и говорил, что Данциг не является предметом спора, что важнейшим вопросом является приобретение «жизненного пространства» на Востоке. Гитлер тогда сказал, что решение напасть на Польшу уже принято.

Председатель: Вы напомните его дату?

Гриффит-Джонс: 23 мая 1939. Ваша светлость вспомнит, что на совещании присутствовали подсудимые Геринг, Кейтель, Редер и другие. В нём есть три строки которые я хочу напомнить трибуналу, где сказано:

«Союз Франции, Англии и России против Германии, Италии и Японии побудил бы меня напасть на Англию и Францию, нанеся им несколько уничтожающих ударов. Фюрер сомневается в возможности мирного урегулирования с Англией».

Перехожу к следующему периоду, который я бы охарактеризовал как последние подготовительные мероприятия и который охватывает время от июня до начала сентября, т. е. до начала войны. Если вы познакомитесь с указателем, имеющимся в книге документов, то вы заметите, что я разделил все доказательства для удобства на подзаголовки: 1) окончательная подготовка вооруженных сил, 2) экономическая подготовка, 3) известные оберзальцбергские речи, 4) документы о политической и дипломатической подготовке к ускорению кризиса и оправданию вторжения в Польшу.

Я прошу Трибунал обратить внимание на первый документ этой папки, который касается окончательной подготовки вооруженных сил. По существу этот документ состоит из нескольких документов, и я ссылаюсь на второй документ от 22 июня 1939 г. Это документ С-126, который станет ВБ-45. В нем говорится: Уместно вспомнить точный расчёт времени.

«На основе имевшихся до настоящего времени данных, полученных от видов вооруженных сил, верховное командование представило фюреру и верховному главнокомандующему «Ориентировочный календарный план действий по срокам» для операции «Вейс». Деталей относительно предшествующих операциям дней и начала наступательных действий в этом плане не содержалось.

«Фюрер и верховный главнокомандующий в целом одобрил представленные видами вооруженных сил соображения, заметив по отдельным пунктам следующее: «1. Поскольку на учебные сборы 1939 г. планируется призыв резервистов сверх обычных рамок, население может проявить беспокойство. В целях его предотвращения надлежит в ответ на запросы гражданских учреждений, работодателей и прочих частных лиц сообщать, что призыв осуществляется для проведения осенних сборов и пополнения частей, которым предстоит участвовать в осенних учениях.

«Прошу дать соответствующие разъяснения подчиненным инстанциям».

«2. От освобождения больничных зданий, намечавшегося главным командованием сухопутных войск на середину июля в пределах пограничной территории, решено отказаться в интересах сохранения секретности», — говорится в этом же документе».

«При сем прилагаются оперативные инструкции по использованию подводных лодок, которые должны быть посланы в Атлантический океан из предосторожности на случай, если план проведения операции «Вейс» останется без изменения. Командующий подводным флотом получит от оперативного штаба флота оперативные приказы к 12 августа».

Следующий документ С-30, который станет ВБ-46 — это письмо, которое датировано 27 июля. Оно содержит указания военно-воздушным и морским силам по проведению оккупации вольного города Данцига.

«Фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами приказал вновь присоединить немецкий вольный город Данциг к великогерманской империи. Вооруженные силы должны немедленно захватить свободный город Данциг и взять под защиту его немецкое население. По отношению к Польше враждебных намерений не проявлять до тех пор, пока она не начнет противодействовать этому захвату силой оружия».

Обращаю внимание Трибунала на документ ТС-71, ВБ-47. В этом документе приводятся некоторые из многочисленных докладов, которые почти ежедневно направлялись генеральным консулом в Данциге господином Шефердом министру иностранных дел Великобритании. Я хочу сослаться только на два из этих сообщений, которые свидетельствуют о том, что происходило.

Первое сообщение датировано 1 июля 1939 г.

«Вчера утром четыре германских офицера в штатской одежде прибыли сюда ночным экспрессом с целью организовать в Данциге хеймвер. Все подступы к холмам, а также старые» укрепления на западной границе города, служившие местом гуляния, были обнесены колючей проволокой, и там были вывешены надписи, запрещавшие вход. На стенах имелись надписи: «Товарищи, храните молчание, чтобы не пожалеть о последствиях».

Я не хочу занимать время Трибунала дальнейшим чтением. Это как я сказал, только два отчета, и другие можно найти в британской «Голубой книге», которая показывает военные приготовления в Данциге.

12 и 13 августа все подготовительные мероприятия были практически закончены и уже было намечено провести вторжение в Польшу. 1 сентября Гитлер и подсудимый Риббентроп наконец-то открыли эти планы своему союзнику — Италии.

23 мая в своей речи о предполагаемом нападении на Польшу, которую я сейчас не цитирую целиком, так как этот документ оглашался ранее, Гитлер в отношении предполагаемого нападения на Польшу сказал: «Цель должна сохраняться в тайне даже от Италии и Японии».

Теперь же, когда это было выполнено, он открыл свои планы своему союзнику — Италии, надеясь, что она присоединится к Германии.

Запись всей беседы — очень длинный документ, и я хочу прочесть только некоторые выдержки из него. Во время этой беседы Гитлер пытался убедить итальянцев вступить в войну. Итальянцы, в частности Чиано, были весьма удивлены. По его словам, они совершенно не представляли, что вопрос может быть таким срочным, и были не готовы. Поэтому Чиано стремился убедить Гитлера отложить это нападение до тех пор, пока дуче не подготовится лучше.

Ценность этого документа состоит в том, что в нем ясно показаны намерения Германии во что бы то ни стало напасть на Францию и Англию, хотя и не одновременно с нападением на Польшу.

Я обращаю внимание Трибунала на вторую страницу этого документа. Гитлер пытался продемонстрировать перед Чиано силу Германии, ее способность выиграть войну и, таким образом, пытался убедить Италию вступить в войну.

«На море Англия в настоящий момент не имеет перспектив на немедленное усиление» — я цитирую вверху второй страницы. Потребуется определенный промежуток времени, прежде чем какой-либо из боевых кораблей, которые сейчас строятся, сможет вступить в строй. Что касается сухопутной армии, то после введения воинской повинности было призвано 60 тысяч человек.

Я цитирую этот отрывок в частности для того, чтобы показать намерение напасть на Англию. Мы уделили внимание Польше, но его мысли были обращены против Англии.

Если Англия будет держать необходимые войска на своей собственной территории, то она сможет послать во Францию самое большее две пехотных и одну бронетанковую дивизию. В дальнейшем она сможет передать также небольшое число эскадрилий бомбардировщиков, но едва ли она сможет предоставить Франции сколько-нибудь истребителей, так как в начале войны германские, военно-воздушные силы немедленно атакуют Англию, и английские истребители понадобятся для защиты собственной страны.

Что касается общего положения Франции, то фюрер заявил, что в случае всеобщей войны после уничтожения Польши, это не займет много времени, Германия сможет сосредоточить 100 дивизий вдоль Западного вала, и Франция будет вынуждена сконцентрировать все колониальные войска, войска, снятые с итальянской границы для защиты на линии Мажино, где будет вестись стремительная борьба. Фюрер также считает, что французам будет так же нелегко преодолеть итальянские укрепления, как трудно будет преодолеть западный вал. По этому поводу граф Чиано выразил сильное сомнение» — сомнение, которое в виду последующих событий, оказались весьма оправданными.

Польская армия весьма неровна по качеству и вооружению, так как наряду с несколькими отборными дивизиями, предназначенными для парадов, огромное количество войск было в худшем состоянии. У Польши очень слаба противотанковая и противовоздушная оборона, и в настоящий момент ни Франция, ни Англия не смогут ей помочь в этом отношении.

Конечно же, трибунал заметит, какую угрозу несла Польша Германии на восточной границе.

Если, однако, Польша будет получать поддержку со стороны западных держав в течение длительного периода времени, то она сможет получить нужное вооружение и тем самым германское превосходство будет уменьшено. Население Польши в отличие от фанатиков из Варшавы и Кракова настроено безразлично. Кроме того, необходимо учитывать положение польского государства. Из 34 миллионов населения полтора миллиона — немцы, четыре миллиона — евреи и девять миллионов — украинцы. Поэтому число настоящих поляков значительно меньше, чем общее число населения, и, как было уже сказано, способность сражаться у них не особенно велика. При этих условиях Польша может быть разбита Германией в весьма короткий период времени.

Поскольку Польша всем своим поведением показала, что при любом конфликте она будет на стороне врагов Германии и Италии, то быстрая ликвидация ее очень желательна ввиду неизбежного конфликта с западными демократиями. Если враждебная Польша останется восточным соседом Германии, это не только свяжет 11 восточно-прусских дивизий, но и вызовет необходимость держать значительные контингенты войск в Померании и Силезии. Это не потребуется в случае предварительной ликвидации Польши».

Аргументация продолжилась в таких же чертах.

Я перехожу к следующей странице. В начале ее говорится:

«Возвращаясь к данцигскому вопросу, фюрер сказал, что для него сейчас невозможно отступление. Он заключил соглашение с Италией о том, что немцы будут убраны из южного Тироля и что поэтому он всеми мерами должен избегать того, чтобы это не послужило прецедентом для других территорий. Далее он объяснил вывод войск из Тироля тем, что германская политика должна развиваться в восточном и северо-восточном направлениях. Восточное и северо-восточное направления, то есть балтийские и прибалтийские государства, были всегда неоспоримой сферой влияния Германии с незапамятных времен. В то же самое время средиземноморский бассейн всегда был сферой влияния Италии. По экономическим причинам Германия нуждается в продовольствии и в строительном лесе из этих восточных территорий».

«В вопросе о Данциге германские интересы являлись не только материальными, хотя город представляет собою величайший порт на Балтике и Данциг был всегда Нюрнбергом севера, древнегерманским городом, который вызывает лучшие национальные чувства у каждого немца, и фюрер обязан принимать во внимание также и этот элемент общественного мнения. Если провести сравнение с Италией, то граф Чиано должен представить себе, как бы он поступил в случае, если бы Триест был в руках Югославии и если бы итальянское национальное меньшинство подвергалось бы гонениям на территории Югославии. Трудно предположить, что Италия долго оставалась бы спокойной в этом случае.

«В ответ на это заявление фюрера Чиано, во-первых, изъявил большое удивление по поводу того, что положение оказалось столь серьезным. Ни во время переговоров в Милане, ни во время недавнего визита Чиано в Берлин никем с германской стороны не упоминалось, что положение с Польшей является настолько серьезным. Напротив, Риббентроп заявлял, что вопрос о Данциге может быть со временем разрешен. По этим причинам дуче, считающий, что конфликт с западными державами неизбежен, рассчитывает на возможность подготовки к нему в течение двух или трех лет. Если невозможно избегнуть конфликта в ближайшем будущем, то дуче, как сказал Чиано, будет, конечно, на стороне Германии. Но, с другой стороны, он, по различным причинам, приветствовал бы, чтобы конфликт был отложен на более позднее время».

Затем Чиано с помощью карты показал, какова будет позиция Италии в случае всеобщего вооруженного конфликта. Он уверен, что конфликт с Польшей не ограничится только этой страной, но перерастет во всеобщую европейскую войну.

Чиано пытался убедить Гитлера воздержаться от немедленных действий. Я прочитаю две строчки из страницы пятой:

«Поэтому дуче очень настаивал, чтобы державы оси произвели демонстративный жест, который убедил бы вновь все народы в мирных намерениях Италии и Германии».

«Фюрер сказал, что разрешение польской проблемы должно быть произведено немедленно. Нельзя терять времени. Чем больше мы будем ждать, тем больше трудностей мы встретим при проведении военных операций в Восточной Европе. После середины сентября условия погоды сделают невозможными какие-либо военно-воздушные операции на этих территориях. Состояние дорог таково, что они быстро превращаются в море грязи после наступления осенних дождей. Это сделает также невозможным использование этих дорог моторизованными силами. С сентября до мая Польша представляет собой сплошное болото и едва ли там можно проводить какие-либо военные операции. Однако Польша может оккупировать Данциг в сентябре, и Германия не будет в состоянии сделать что-нибудь против этого, так как этот город она бомбить и разрушать не сможет».

«Затем Чиано спросил, когда, по мнению фюрера, необходимо разрешить данцигский вопрос. Фюрер ответил, что он должен быть так или иначе разрешен не позднее августа. На вопрос Чиано, какое же решение предлагает фюрер, Гитлер ответил, что Польша должна отказаться от политического контроля над Данцигом, но что экономические интересы Польши должны быть соблюдены. Однако он сомневается в этом, поскольку Польша до сих пор отвергала все предложения Германии. Фюрер сказал, что он сделал это предложение лично Беку во время его визита в Оберзальцберг. Эти предложения были очень выгодны для Польши. Взамен Данцига, при полной гарантии польских интересов и при условии установления сообщения между Восточной Пруссией и империей, Германия предоставила бы Польше гарантию ее границ — дружественный пакт сроком на 25 лет, а также участие Польши в делах Словакии. Бек тогда принял эти предложения фюрера и сказал, что он их изучит. Откровенный отказ Польши явился результатом вмешательства Англии. Цель Польши стала ясна из сообщений прессы. Польша хотела получить всю Восточную Пруссию и даже намеревалась вступить в Берлин…» — это нечто другое.

На седьмой странице мы читаем:

«Фюрер поэтому пришел к следующим двум определенным выводам: 1) в случае какой-либо дальнейшей провокации он будет немедленно атаковать; 2) если Польша до сих пор не раскрыла ясно и полно своих политических намерений, то следует заставить ее сделать это».

«При настоящем положении вещей Германия и Италия не смогут существовать без дальнейшего расширения своего пространства, а так как существующее жизненное пространство полностью захвачено, то нынешние владельцы дрожат за свои приобретения, как скупцы дрожат за свое золото… Западные демократии охвачены стремлением управлять миром и никогда не признают Германию и Италию равными себе. С психологической точки зрения самым ужасным было это презрительное отношение. Этот вопрос можно решить только борьбой не на жизнь, а на смерть, причем для партнеров по оси она будет легче, так как их интересы не противоречат друг другу.

«Средиземноморье является областью, в которой Италия всегда должна иметь господство. Сам дуче… сказал, что Италия уже благодаря своему географическому положению является главной державой в Средиземноморье. Фюрер сказал, что Германия должна получить возможность продвинуться на Восток, так как это необходимо по экономическим причинам, а Италия должна господствовать на Средиземном море. Это отмечал еще Бисмарк в своем известном письме к Мадзини. Интересы Германии и Италии имеют совершенно различное направление, и поэтому они никогда не могут столкнуться.

«Министр иностранных дел добавил, что если две проблемы, о которых говорилось во вчерашней беседе, будут разрешены, тогда Италии и Германии не будет угрожать никакая опасность с тыла и руки их будут развязаны для действий на Западе. Фюрер сказал, что Польшу следует поразить с такой силой, чтобы она в течение пятидесяти лет» — кажется есть вопросительный знак в переводе — «не была бы в состоянии сражаться. В таком случае можно будет урегулировать проблемы на западе.

«Чиано поблагодарил фюрера за такие исчерпывающие объяснения и сказал, что он ничего не может добавить и передаст дуче все подробности беседы. Он попросил только дополнительного разъяснения по одному вопросу для того, чтобы дуче имел все факты налицо. Может быть, дуче не должен принимать никаких решений, если фюрер полагает, что конфликт с Польшей может быть локализован. Сам Чиано полагает, что фюрер всегда прав в своих решениях. Однако Муссолини должен предпринять меры предосторожности, и поэтому Чиано должен спросить о следующем: «Фюрер упомянул о двух условиях, при которых Польша может быть захвачена. Во-первых, если Польша будет виновна в какой-нибудь серьезной провокации, во-вторых, если Польша не определит свою политическую позицию. В первом случае ничто не зависит от решения фюрера, и реакция Германии сможет последовать немедленно. Во втором случае должно быть принято определенное решение о сроках. Поэтому Чиано спросил, к какой дате должна Польша определить свою политическую позицию? При этом, несомненно, надо учитывать климатические условия.

«Фюрер ответил, что решение относительно Польши должно быть принято не позднее конца августа. Поскольку решающие военные операции против Польши могут быть проведены в течение двух недель, а для окончательной ликвидации потребуется… еще недели четыре и можно будет таким образом закончить все военные действия к концу сентября или к началу октября. Это и нужно рассматривать как основные сроки. Отсюда следует, что последней датой для начала действий является конец августа.

«В конце беседы фюрер заверил Чиано, что он с юности расположен в пользу германо-итальянского сотрудничества и проводил этот взгляд в своих книгах. Он всегда считал, что Германия и Италия предназначены для такого сотрудничества, поскольку их интересы не противоречат друг другу. Он лично счастлив жить в такую эпоху, когда, кроме него самого, имеется второй государственный деятель, который войдет в историю; дружба такого человека дает ему большое личное удовлетворение и когда пробьет час битвы, он всегда будет стоять на стороне дуче».

Председатель: Мы можем прерваться на 10 минут.

Гриффит-Джонс: С позволения трибунала, я так и не приобщил последний документ на который ссылался. Это документ ТС-77, который стал ВБ-48.

Обращая внимание Трибунала на эти документы, которые показывают, что военные приготовления имели место в течение всего этого периода, я должен был бы сослаться также на одно из писем подсудимого Функа, которое показывает, что в то же самое время и экономисты не теряли зря времени. Это письмо, датированное 26 августа 1939 г., в котором Функ пишет:

«Мой фюрер! Искренне и от всего сердца благодарю Вас за Ваше самое дружеское пожелание в мой день рождения. Как счастливы должны мы быть и как благодарны Вам за то, что мы живем в эти великие времена, которые имеют такое большое значение для судеб мира, и за то, что мы принимаем участие в тех замечательных событиях, которые сейчас происходят.

«Я получил от фельдмаршала Геринга информацию о том, что Вы, мой фюрер, вчера вечером в принципе одобрили меры, подготовленные мною в области финансирования войны, и меры, намечавшие соотношение между заработной платой и ценами, а также меры проведения необходимых, хотя и тяжелых, самопожертвований. То, что Вы утвердили эти меры, сделало меня совершенно счастливым. Я хочу сообщить, что благодаря предосторожностям, которые я принимал в течение последних нескольких месяцев, мне удалось сделать рейхсбанк сильным изнутри, так что потрясения в международной валюте и кредите не смогут сказаться на нас. В то же время я обменял на золото весь фонд рейхсбанка и все доходы от германской торговли за границей, на которые возможно было наложить руку. Учитывая предположения, которые я подготовил для дальнейшего изъятия из продажи всех предметов потребления, которые не являются предметами первой необходимости, и сокращения всех расходов на общественные работы, которые не имеют значения для войны, — мы будем находиться в таком положении, что сможем без серьезных потрясений базироваться, в случае войны, на своих финансах и своей экономике. Я, будучи главным уполномоченным по вопросам экономики, считал своим долгом сообщить Вам об этом, а также дать Вам торжественное обещание выполнить все это, мой фюрер. Хайль, мой фюрер! Вальтер Функ».

Трудно, имея в виду это письмо, представить себе, как может подсудимый Функ говорить, что он не знал о намерениях германского правительства вести войну.

Теперь я перехожу к речи, с которой 22 августа 1939 г. обращался к своим главнокомандующим Гитлер в Оберзальцберге. Это была речь, обращенная к высшим командующим. К третьей неделе августа подготовка была уже закончена, документ ПС-1014: На первой странице ПС-1014, который уже США-30, четвёртая строка:

«Каждый должен иметь в виду, что мы твердо решили с самого начала бороться против западных держав».

И, наконец, хорошо известная фраза:

«Я дам пропагандистский повод для начала войны. Неважно, будет он правдоподобным или нет. Победителя потом не будут спрашивать, говорил ли он правду. Начиная и ведя войну, нужно иметь в виду, что не право, а победа имеют значение».

Я читаю третий абзац:

«Для меня было совершенно ясно, что конфликт с Польшей неизбежно произойдет рано или поздно. Я принял это решение ранней весной. Но я полагал, что сначала нанесу удар на Западе, а только потом обращусь к Востоку».

Напоследок я сошлюсь на последнюю страницу, отрывок который становится всё более и более важным по мере продолжения истории последних дней: я цитирую из четвёртого абзаца:

«Нам нечего бояться блокады. Восток будет снабжать нас зерном, скотом, углем, свинцом и цинком. Это будет большая война, которая потребует больших усилий. Я только боюсь, что в последнюю минуту какая-нибудь свинья предложит свои услуги для посредничества.

«Политическая подготовка уже проводится. Положено начало подрыву английской гегемонии. Теперь, после того, как я провел политическую подготовку, расчищен путь для солдат».

«Геринг ответил благодарностью фюреру и заверением, что вооруженные силы выполнят свой долг».

23 августа 1939 г. данцигский сенат издал декрет, по которому гаулейтер Форстер был назначен главой свободного города Данцига. Такой пост не существовал в статуте свободного города. Я приобщаю следующий документ, который взят из британской «Голубой книги», лишь в качестве доказательства события как такового, конечно, направленного на возбуждение розни в вольном городе. Это ТС-72, номер 62, который станет ВБ-50.

В то же самое время нацистским правительством с помощью групп СС организовывались пограничные инциденты. Трибунал уже слышал показания генерала Лахузена, в которых он говорил, что готовилась специальная польская амуниция для СС с тем, чтобы проводить эти инциденты. Таким образом, мертвые «поляки» должны были быть найдены на германской стороне, на германской территории. Я обращаю внимание Трибунала теперь на три коротких отчета, которые подтверждают показания свидетеля, который здесь выступил перед вами. Это доклады британского посла в Варшаве.

Первый из них, ТС-72, номер 53, который станет ВБ-51, датирован 26 августа 1939 г.:

«Целая серия инцидентов имела место на германской границе.

«Польский патруль встретил группу немцев в километре от Восточной Пруссии близ Пельты. Немцы открыли огонь, поляки начали ответный огонь. В результате был убит руководитель, труп которого был возвращен.

«Немецкие банды пересекли также силезскую границу около Сжигло, дважды у Рыдника и дважды в других местах. Они открывали стрельбу и нападали на таможенные и пограничные посты с пулеметами и ручными гранатами. Поляки заявили решительный протест Берлину.

«Газета Польска» сегодня во вдохновенной передовой пишет, что это более, чем инцидент. Это совершенно очевидно заранее подготовленная агрессия, проведенная полувоенными регулярными отрядами, вооруженными по армейскому образцу, а в одном случае это было воинское подразделение.

«Эти инциденты не заставят Польшу потерять спокойствие и ослабить самозащиту. Факты говорят сами за себя — акты агрессии производились с германской стороны. Это лучший ответ на бредни германских газет.

«Министерство иностранных дел заявило, что одетые в немецкую военную форму люди ранили, стреляя через границу, одного поляка и убили другого».

«Министерство иностранных дел категорически отрицает сообщение г-на Гитлера французскому послу о том, что 24 немца были недавно убиты в Лодзи и 8 в Бильско. Это сообщение не имеет под собой никакой почвы».

«Насколько я могу судить, обвинение Германией польских властей в жестоком обращении с немецким меньшинством в Польше является большим преувеличением, если не полностью фальсифицировано.

«2. Нет никаких признаков того, что польские власти потеряли контроль над событиями. Варшава и, насколько я знаю, вся Польша сохраняют полное спокойствие.

«3. Эти обвинения напоминают о нацистском пропагандистском методе в отношении Чехословакии в прошлом году.

«4. Во всяком случае — это совершенно определенная, преднамеренная германская провокация, которая соответствует политике, проводившейся начиная с марта, то есть с того времени, когда Чехословакия была захвачена и они готовились к нападению на Польшу для того, чтобы обострить отношения между двумя народами. Я предполагаю, что это делалось с той целью: «а) чтобы создать военные настроения в Германии, б) повлиять на общественное мнение за границей и в) вызвать пораженческие или агрессивные настроения в Польше.

«5. Эта политика не достигла ни одной из двух последних целей.

«6. Характерно, что Данциг ни разу не упоминался Гитлером.

«7. Обращение немцев с чешскими евреями и польским меньшинством не принимается в расчет, если сравнить его со страданиями немцев в Польше, где, следует, между прочим, отметить, они составляют всего 10% населения.

«8. Если смотреть правде в глаза, не может возникнуть никакого сомнения в том, что если Гитлер решился на войну, то только затем, чтобы лишить Польшу независимости.

«9. Я не упущу случая высказать министру иностранных дел, что необходимо сделать все возможное для того, чтобы доказать, что обвинение, выдвинутое господином Гитлером относительно немецкого меньшинства в Польше, является ложным».

«Я сообщил Кейтелю о моем разговоре с Йостом. Он сказал, что не обратит никакого внимания на тот факт, что он должен дать Гейдриху польскую форму. Он согласен, чтобы я проинструктировал генеральный штаб. Он не думает, что действия такого рода могут быть полезны, однако, нечего делать: если фюрер дал такое приказание — нужно его выполнять. Он не может спрашивать фюрера, как он планирует провести это дело. Что касается Диршау, он считает, что эта операция будет проведена самой армией».

25 августа в Лондоне было подписано англо-польское соглашение о взаимной помощи. Нет необходимости читать этот документ. Трибунал хорошо знает его содержание. Оба правительства обязались помогать друг другу в случае агрессии со стороны любой третьей державы. Я отмечу документ ТС-73; это номер 91, и он станет ВБ-57, я сошлюсь на тот факт, что его подписали снова, но вероятнее удобнее обратиться к переписке между Гитлером и премьер-министром Великобритании, а также к подобной же переписке, которая имела место через несколько дней после этого между французским премьер-министром Даладье и Гитлером. Я обращаю ваше внимание на этот документ, потому что хочу показать, как намеренно германское правительство организовывало эту агрессию: «Французский посол в Берлине (это написано 26 августа) сообщил мне о Вашей личной переписке.

«В момент, когда Вы говорите о величайшей ответственности, лежащей на двух главах государств и, в частности, о том, что они берут на себя громадную ответственность, проливая кровь двух великих наций, мечтающих лишь о мире и труде, я чувствую себя обязанным перед Вами лично и перед обоими нашими народами сказать Вам, что судьба мира находится в Ваших руках».

До сих пор не было ничего, что бы помешало мирному разрешению кризиса между всеми народами на основах честности и порядочности, если одинаковая воля к миру будет существовать со всех сторон.

Я заявляю о доброй воле Франции и всех ее союзников. Я беру на себя смелость гарантировать готовность Польши, которую она всегда изъявляла, передать этот вопрос на открытое взаимное обсуждение, как это и должно быть между двумя суверенными государствами. С чистой совестью я уверяю Вас, что среди противоречий, которые возникли между Польшей и Германией по вопросу о Данциге, нет ни одного, которое не могло бы быть разрешено подобным мирным методом.

Более того, я клянусь честью, что в лояльной солидарности Франции с Польшей и ее союзниками нет ничего такого, что могло бы помешать миролюбивым отношениям между нашими странами. Эта солидарность никогда не мешала и не мешает нам относиться к Польше дружески.

В этот грозный час я твердо верю, что не найдется разумных людей, которые допустят, чтобы разрушительная война началась без последней попытки добиться мирного урегулирования разногласий между Польшей и Германией. Ваше стремление к миру несомненно будет содействовать достижению этой цели без всякого ущерба для чести германского народа. Я, желая согласия между германским и французским народами и будучи, с другой стороны, связанным узами дружбы и обещанием с Польшей, готов как. глава французского правительства сделать все, что может сделать честный человек для того, чтобы благополучно довести это дело до успешного конца.

Мы оба были в окопах во время прошлой войны, и Вы так же хорошо знаете, как и я, какие ужасы и опустошения оставила прошлая война в сознании людей, не говоря уже о результатах самой войны. Я чувствую, какую огромную роль Вы могли бы сыграть как руководитель германского народа, если бы Вы вели свой народ по мирному пути для выполнения общей задачи, во имя цивилизации. Именно поэтому я прошу ответа на свои предложения.

Если германская и французская кровь будет проливаться так же, как это было 25 лет назад, и каждая нация будет еще более длительно и ожесточенно вести эту войну, веря в свою собственную победу, то самыми явными победителями будут лишь разрушения и варварство».

Председатель: Я думаю мы прервёмся до 2 часов.