В 1942–1943 гг. в Курске и оккупированных районах области действовала зондеркоманда 4а (Sonderkommando 4a) – формирование специального назначения, входившее в айнзацгруппу С полиции безопасности СД. Зондеркоманда 4а была придана 6-й армии группы «Юг» вермахта. Данная зондеркоманда была одной из самых кровавых. На ее счету в течение 1941–1943 гг. десятки карательных акций, в ходе которых было истреблено около 100 000 человек. На совести именно этой команды «гросс-акция» в Киеве, осуществленная в конце сентября 1941 г., когда были расстреляны около 35 000 мирных жителей и военнопленных в Бабьем Яру.

Казни мирных жителей начинались сразу после вступления оккупантов в населенные пункты. Эти убийства совершались с целью запугивания местных жителей, по сути, они являлись попыткой сломить волю к сопротивлению оккупационному режиму. Казни осуществлялись передовыми немецкими частями в тех городах, селах и деревнях, где оккупанты сталкивались с противодействием населения в любых формах.

В Курске уже 5 ноября 1941 г. на Московской улице (улица Ленина) были расстреляны 15 человек. В одном ряду с убийствами с целью запугивания стоят казни заложников из числа местных жителей, которые также совершались прилюдно. Так, 7 ноября 1941 г. комендант Курска Штаумпфельд издал приказ о расстреле 10 заложников из числа жителей города в ответ на то, что кто-то из гражданских лиц тяжело ранил немецкого солдата. Заложники были схвачены сразу после начала оккупации города – гитлеровцы согнали все мужское население Курска, объявили их военнопленными и разместили в концлагерях, организованных в сараях в районах Дальних парков, в трамвайном парке, в помещении кинотеатра им. Щепкина, в ряде пустующих домов на улице Советской, Интернациональной и в других местах. По-видимому, большинство из этих мест заключения являлись фильтрационными пунктами. Они представляли собой холодные бараки без окон, так плотно набитые людьми, что там нельзя было ни лечь, ни сесть. Заключенных гоняли на тяжелейшие работы. Русские копали укрепления и блиндажи для немцев, позже подносили им боеприпасы. В разведсводках УНКВД за ноябрь 1941 – март 1942 г. имеются сведения о лагерях, располагавшихся в Курске на территории военного склада № 311, Ближних парков и шпагатной фабрики: «В лагерях военнопленных содержится до 10 000 заключенных, которые в большинстве раздеты и разуты. Шапки и верхнюю теплую одежду у заключенных отняли немцы. Кормят заключенных супом, сваренным из картофельных очисток и мяса павших лошадей. Бараки не отапливаются. В лагере большая смертность. Трупы умерших по неделям не убираются из бараков. Охрана избивает заключенных резиновыми палками».

Согласно служебной записке, направленной заведующим Херсонским кладбищем Курска сторожу, решение о захоронении 10 трупов казненных в первые дни оккупации заложников было принято городской управой лишь 25 ноября 1941 г. Для оккупантов расстрелянные мирные граждане больше никакой ценности не представляли, поэтому упоминание имен и фамилий казненных считалось излишним. К сожалению, установить, кто именно был расстрелян немцами в первые дни оккупации крупных населенных пунктов, зачастую невозможно. Родственники жертв не оповещались о казнях. Близкие могли узнать о гибели родных людей лишь случайно.

ИЗ СТАТЬИ «В КУРСКЕ» В ГАЗЕТЕ «КУРСКАЯ ПРАВДА». 2 ИЮНЯ 1942 ГОД:

«6 месяцев хозяйничают немецкие оккупанты в Курске. 6 месяцев длится кровавый кошмар фашистского разбоя в одном из некогда цветущих советских городов. Прошло уже много времени с тех пор, как первый немецкий солдат вступил в Курск, а казни, расстрелы, пытки и издевательства над мирным населением не прекращаются, а усиливаются. Не так давно немцы учинили кровавую расправу над 400 жителями города. Женщин, стариков и подростков заперли в подвалах дома по ул. Ленина, № 25. Там было так тесно, что люди могли только стоять, прижавшись друг к другу. Многие умерли тут же, еще до казни, оставшихся в живых вывезли на грузовиках на Фатежское шоссе и в овраге расстреляли. Между прочим, солдат, производивших расстрел, немцы переодели в красноармейскую форму. Немецкие фотографы и кинооператоры снимали весь процесс расстрела, готовя, очевидно, очередную фальшивку для немецкой пропаганды. Ежедневно на улицах Курска можно наблюдать страшные картины чудовищных расправ фашистов над советскими людьми. Немцы захватили как-то раненого лейтенанта Ивана Дмитриевича Богданова. Солдаты волочили его по земле, нещадно избивая палками. Богданов скончался под ударами палачей тут же на улице. Сына сторожихи педагогического института Марии Николаевны Бутовой, комсомольца Валентина Бутова, немцы ночью вытащили из квартиры и поволокли на электростанцию. Там они пытали его электрическим током и, умертвив, выбросили обуглившийся изуродованный труп на улицу».

ИЗ БЮЛЛЕТЕНЯ №9 4-ГО ОТДЕЛА УПРАВЛЕНИЯ НКВД ПО КУРСКОЙ ОБЛАСТИ … 14 ИЮНЯ 1942 ГОД. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО:

«Большинство населения города испытывает голод. Многие родители, чтобы спасти детей от голодной смерти, направляют их в села нищенствовать. Продуктовых магазинов в городе нет.

Хлеб по 300 граммов отпускается только состоящим на службе в Городской управе, полиции или других учреждениях немецких оккупационных властей. Население пригородных сел г. Курска обложено налогом и обязано сдавать все молоко и по 12 штук яиц с каждой курицы в месяц. Зверства не прекращаются.

Расстреливали немецкие солдаты, переодетые в красноармейскую форму, с целью показать, что расстрел произведен русскими военнопленными. Процесс расстрела фотографировали немецкие офицеры. В числе расстрелянных – пользовавшийся уважением в г. Курске доктор Шейндлес. Дети были умерщвлены путем каких-то прививок, сделанных в комендатуре.

Трупы детей долгое время лежали в подвалах комендатуры (здание зубоврачебной школы)».

ИЗ АКТА ОБСЛЕДОВАНИЯ ТРУПОВ, ОБНАРУЖЕННЫХ ПРИ РАСКОПКАХ В ЗНАМЕНСКОЙ РОЩЕ ГОРОДА КУРСКА. 31 АВГУСТА 1944 ГОДА:

«В июле месяце 1944 года на берегу протекающей реки Кур в Знаменской роще после сильных ливней обнаружено было значительное количество черепов (свыше 100) с огнестрельными ранениями и много костей человеческого скелета. После этого осмотром местности выявлено, что у опушки восточной части Знаменской рощи в овраге глубиной примерно 10 метров, шириной около 12–15 и длиной 50 метров обнаружено было много человеческих трупов, наложенных в виде штабелей, причем видны были торчащие ноги, руки и черепа. Ландшафт местности около оврага следующий: примерно на расстоянии около 5 метров от края с восточной стороны оврага имеется котлован глубиной около 1½ метра, формы неправильного квадрата 6 × 4 метра с выходом на север.

Кроме того, из котлована идет канава глубиной около 1½ метра и шириной до 80 см, ведущая в овраг. Из этого видно, что место, где проводилась казнь – расстрелы, фашистские палачи специально придумали и устроили целую систему, удобную для совершения казни. Эта процедура была устроена таким образом, чтобы ни одна жертва не могла убежать от расстрела. По рассказам жителей Казацкой и Пушкарной слобод, к этому оврагу подвозили на автомашинах людей для казни — женщин, мужчин, подростков и детей. Машина подходила к котловану так, чтобы жертвы могли прямо из машины выходить только в котлован, где обреченные на смерть раздевались, затем по углубленной дорожке (канаве) шли из котлована в овраг и их расстреливали.

Расстрелянные и раненые, они скатывались вглубь оврага, после чего фашистские изверги гранатами забрасывали их землей. Таким образом, убитые, а также некоторые раненые живые засыпались землей. Эти процедуры повторялись много-много раз. По рассказам жителей этих слобод, для расстрела приводили арестованных из тюрем города, евреев, коммунистов, военнопленных.

Вблизи этой местности находился лагерь военнопленных. <…>

[ПО ЭТИЧЕСКИМ СООБРАЖЕНИЯМ ОПИСАНИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ ОСМОТРА ТРУПОВ ОПУЩЕНЫ – авт. ]

Среди обуви и одежды попадаются погоны красноармейские, гимнастерки защитного цвета, брюки, женские чулки, рубашки, юбки, галоши старые, красноармейские обмотки, костыли (весьма мало), три армейских алюминиевых котелка. В голенище сапога одна алюминиевая ложка».