<Главная страница дня
53-й день
07 1946
Четверг
Утреннее заседание
Вечернее заседание
Кватре: Господин председатель, сегодня на мою долю выпала честь закончить предъявление французского обвинения, представив доказательства виновности подсудимых Вильгельма Кейтеля и Альфреда Иодля. До того как начать свое выступление, я хотел бы попросить у трибунала разрешение сделать несколько замечаний. Для того чтобы сэкономить время трибунала, мы объединили обвинения против обоих подсудимых. Их деятельность имеет так много общего, что если рассматривать каждого порознь, то это приведет к повторениям. То же самое желание — выиграть время заставило меня максимально ограничить мое выступление.

Это изложение будет состоять из трех частей: вступление, в задачи которого входит определение рамок деятельности этих двух подсудимых. Первая часть посвящается подготовке агрессивных планов. По этой теме уже были даны надлежащие разъяснения, и сейчас я скажу лишь немного.

Основное внимание будет уделено второй части. Здесь я буду говорить об ответственности подсудимых за совершение военных преступлений, Я не буду для этого останавливаться на всех документах, свидетельских показаниях и допросах, которые касаются этих двух подсудимых. Их виновность подчеркивается многочисленностью совершенных ими преступлений, она характеризуется прежде всего преступным умыслом, который предшествовал осуществлению злодеяний. Наличие преступного умысла со всей ясностью вытекает из тех документов, на которых я остановился. Я попрошу разрешения трибунала огласить некоторые из них. Эти цитаты будут весьма краткими.

Документы, которые я здесь буду называть, будут иметь номер, за которым они представляются, проставленный красным карандашом на полях экземпляра, врученного вам, господин председатель. Затем я буду называть номер оригинала, если же речь идет о документе, который уже был представлен, я буду сообщать дату представления и номер, за которым он был представлен.

Вождь национал-социалистической партии, ставший рейхсканцлером, Гитлер постарался полностью подчинить себе германскую армию. Единство между партией и государством, установленное Гитлером, по его мнению, должно было господствовать и в армии, и в государстве, и в партии. Гитлер считал, что только таким образом военная машина сможет выполнить свою роль. Партия будет давать первый импульс, государство будет претворять это в действия и армия, в случае необходимости, сможет заставлять проводить эти действия как внутри страны, так и вне ее.

Для того чтобы достичь этой цели, необходимо было прежде всего навязать законодательство, согласно которому вся военная машина должна была бы подчиняться фюреру. Для этого необходимо было также отстранить деятелей, не желающих подчиняться таким мерам. Казнь фон Шлейхера140 в 1934 году и отставка с позором Бломберга141 в 1938 году являются иллюстрирующими примерами. Оставалось только для замены их найти военных руководителей, готовых играть роль точных исполнителей. Кейтель и Йодль оказались в числе таких военных руководителей.

Их личные убеждения, стремительный успех их карьеры являются тому доказательством. На допросе 3 августа 1945 года подсудимый Кейтель показал полковнику Эчеру, представителю военной юстиции Чехословакии, о своих взаимоотношениях с Гитлером и национал-социалистической партией — документ RF-1430 — следующее:

«В глубине души я был верным сторонником Адольфа Гитлера и мои политические убеждения были национал-социалистические. С тех пор как фюрер оказал мне доверие, личный контакт, который мы с ним поддерживали, помог мне еще активнее обратиться в сторону национал-социализма. И по сегодня я остаюсь убежденным сторонником Адольфа Гитлера, однако это совсем не значит, что я разделяю все пункты программы и политику партии».

7 ноября 1943 года, выступая в Мюнхене перед рейхсляйтерами и гауляйтерами с докладом о стратегическом положении германской армии на пороге пятого года войны, Йодль сделал следующее заявление в порядке рассуждения, документ RF-1431, L-172, представленный американским обвинением 27 ноября 1945 года как номер USA-34:

«Сейчас я хотел бы засвитедельствовать не устами, а от всего сердца, что наше доверие и вера в фюрера безграничны».

Кейтель, который в 1901 году начал свою военную карьеру, в 1931 году был еще полковником. Йодль, который на три года моложе него, стал подполковником только в 1932 году, несмотря на возможности, которые представлялись в войну 1914 — 1918 годов. В эти годы они смогли продвинуться очень немного. Последующие же годы привели их на вершину почестей и чинов. Наконец, они увидели, что и их звезда стала восходить одновременно со звездой нового властелина Германии. И немедленно они приобщились к государственной сфере.

В период, предшествовавший войне, Кейтель не переставал нести высокие обязанности в высших инстанциях германских вооруженных сил. Пользуясь особой благосклонностью нового властителя Германии, он с начала прихода Гитлера к власти использовал все возможности для усиления влияния нацистской идеологии в армии. Его деятельность в управлении по делам вооруженных сил была особенно плодотворной. Это был министерский орган, который бы заменил на некоторое время военное рейхсминистерство и в функции которого входили, в частности, подготовка и координация проектов, касающихся германской армии. Участие подсудимого в этом органе тем более знаменательно, что была произведена крупная реформа в структуре армии. Рейхсвер из профессиональных солдат должен был уступить место Вермахта, рекрутирующейся путем введения обязательной военной службы. Но мало призвать всю германскую молодежь в армию, ее надо также кормить, одевать, снабжать мощным современным оружием. Это увеличение численного состава армии, переход на рельсы военной экономики и политика перевооружения в большой мере являются плодами деятельности подсудимого, который в это время пользовался, если не юридически, то, по крайней мере, фактически, всеми прерогативами военного министра.

Когда 4 февраля 1938 года Гитлер упразднил военное министерство и объявил себя верховным главнокомандующим, он передал основные функции министерства верховному командованию вооруженных сил, причем начальник ОКВ Кейтель стал одновременно начальником личного штаба фюрера.

Подсудимый исполнял эти функции вплоть до капитуляции германской армии. В качестве начальника ОКВ Кейтель не осуществлял прямого руководства всеми тремя видами вооруженных сил. В его обязанности входила координация всех вопросов в отношении трех видов войск и осуществление связи между Гитлером и этими тремя видами вооруженных сил. Больше того: его роль — прежде всего роль советника. К нему сходилась вся информация, которую он получал от различных подчиненных ему служб. Это включало отчеты штаба оперативного руководства, который был поручен Йодлю, донесения управления адмирала Канариса142, отчеты

управления военной экономики, а также административной, финансовой и юридической служб. Как бы ни были властны методы работы Гитлера, это не смогло исключить постоянное и регулярное участие Кейтеля во всех действиях своего господина. Именно Кейтель оказался способным удовлетворять всем требованиям своего вождя, подсказывать, подготавливать либо изменять его решения.

Если учитывать, что он был членом совета обороны Рейха, членом тайного правительственного совета, и принять во внимание политическое значение этих должностей, то легко понять ту громадную роль, которую играл подсудимый во всех областях, будь то подготовка собственно военных планов, или жизнь германской армии либо ее поведение, или распределение рабочей силы, или использование экономических ресурсов.

Кейтель присутствовал на всех совещаниях, проводившихся в ставке Гитлера или в рейхсканцелярии. Он участвовал во всех важнейших решениях, которые принимались Гитлером. Он находился при нем в поездках по странам, которые намечалось аннексировать. И передавая приказы Гитлера, он в свою очередь развивал мысли вождя и вносил свои личные дополнения. Скрепляя своей подписью приказы Гитлера, Кейтель тем самым не делал их более законными, согласно материальному праву Третьего Рейха, но он гарантировал Гитлеру их пользу для вооруженных сил и безупречное исполнение. Именно в этом плане он признает свою ответственность.

Как и Кейтель, Йодль принадлежит к той категории людей, которые делали ставку на успех нового режима и его творца. Его позиция, издаваемые им приказы, вся его деятельность показывают, что он был генералом-политиком, очень привязанным к Гитлеру, который не скупился на милости по отношению к нему. Осуществляя руководство штабом оперативного руководства верховного командования, он также принимал активное и важное участие в разработке приказов своего вождя.

Конечно, Гитлер проводил свою волю, но оба подсудимые, которые во время военных действий находились всегда рядом с ним, подсказывали ему решения, разрабатывали и обеспечивали их проведение в жизнь.

Йодль исполнял роль советника, несмотря на то, что теоретически его авторитет был намного ниже, чем авторитет Кейтеля. Это не мешало ему вмешиваться в вопросы, которые выходили за пределы отдельных операций и за которые он несет личную ответственность.

На обоих подсудимых лежит ответственность в первую очередь за подготовку и осуществление планов агрессии. Мы не будем возвращаться к этому, наш британский коллега господин Робертс очень ярко осветил роль, которую сыграли оба подсудимых. Мы же более конкретно остановимся на их ответственности за ведение войны.

Прежде всего, ответственность за убийства, зверское обращение с гражданским населением, коллективные санкции, убийства заложников.

С начала войны, по мере того как германские армии занимали новые территории, мы видим, какие меры принимались против гражданского населения в нарушение всех законов и обычаев ведения войны и в нарушение международного права. Это нарушения, начиная от безобидных на первый взгляд нарушений и вплоть до самых суровых наказаний, зверского обращения, бессмысленных и бесчеловечных расправ.

Посмотрим на оккупированные территории на Востоке, Норвегию, на западные страны — повсюду одно и то же — безупречное исполнение одних и тех же директив. 16 сентября 1941 года Кейтель подписывает приказ о проведении репрессивных мер по отношению к участникам коммунистического движения Сопротивления на оккупированных территориях. Документ RF-1432, PS-389. Трибунал позволит мне огласить небольшую цитату. Директивы Кейтеля заключаются в следующем:

«Любые выступления против оккупационной германской власти следует относить за счет коммунистической инициативы вне зависимости от конкретных обстоятельств.

Для того чтобы задушить такие вылазки в зародыше, необходимо при первых же проявлениях применять самые суровые меры, с тем чтобы поддержать авторитет оккупационных сил, Кроме того, нельзя забывать, что в данных странах человеческая жизнь нередко ничего не стоит, и в целях запугивания населения мы должны применять совершенно необычайную суровость. В качестве репрессалии за смерть одного германского солдата надо, как правило, назначать смертную казнь».

Председатель: Нам уже это зачитывали.

Кватре: Извините, господин председатель. 5 мая 1942 года в отношении Бельгии и Франции Кейтель издает приказ о взятии и казни заложников в этих двух странах. Заложников надо брать среди коммунистов, демократов и националистов. Это документ RF-1433, PS-1590. Оригинал в настоящее время находится у обвинения от Советского Союза, и он будет, конечно, представлен во время представления им доказательств. Этот приказ только подтверждает предшествующие директивы, так как в августе и сентябре 1941 года приказы, изданные генералом фон Штюльпнагелем, главнокомандующим во Франции, предписывали казни заложников. Это документ RF-1434, PS-1588, представленный 29 января 1946 года французским обвинением.

Для того чтобы добиться спокойствия на оккупированных территориях и предохранить военнослужащих германской армии от всяких покушений, Кейтель, не колеблясь, нарушает положения статей 46 и 50 Гаагской конвенции, которые запрещают оккупационным властям всякое применение стредств принуждения, коллективные репреcсалии и, напротив, предписывает уважать жизнь людей.

И это не были одиночные нарушения, во всех оккупированных странах повторяются те же самые факты. Превентивные аресты были введены в систему, они отвечают целям, которые преследовало высшее командование Вермахта: обеспечить таким образом определенное поведение населения, отвечающее военным интересам. В этом отношении в документе RF-1433 очень недвусмысленно сказано:

«Рекомендуется каждому военному коменданту всегда иметь в своем распоряжении определенное количество заложников, которые должны отбираться из приверженцев различных политических тенденций…

Важно, чтобы среди них были видные общественные деятели...

В случаях покушений должны расстреливаться заложники, принадлежащие к тому же кругу, что и виновный в покушении».

Такой режим террора достиг кульминационного пункта при издании приказа «Nacht und Nebel143», приказа Кейтеля от 12 декабря 1941 года. Это документ RF-1436, PS-669, который я представляю. Трибунал разрешит мне огласить несколько строк, характеризующих намерения Кейтеля.

Председатель: Мне кажется, это уже оглашалось неоднократно.

Кватре: Прошу извинить меня, господин председатель, я не буду тогда оглашать его. Этот приказ был началом угона в рабство, от чего, наряду с другими странами, жестоко пострадала Франция. Нет необходимости особо останавливаться на этом. Вам известно зверское обращение, которому подвергались угоняемые женщины и мужчины, в нарушение всех прав оторванные от собственных очагов, жестокости, которые совершались над ними.

Нужно отметить также документ RF-1437, UK-20 представленный как GB-163. Это приказ от 26 мая 1943 года, которым Кейтель предписывает, чтобы было произведено детальное расследование в отношении родственников тех французов, которые сражаются на стороне русских, если эти родственники находятся в оккупированной зоне Франции. Если расследованием будет установлено, что родственники способствовали их бегству из Франции, необходимо принимать строгие меры.

22 сентября 1943 года верховное командование вооруженных сил, на этот раз за подписью Йодля, направило главнокомандующему немецкими войсками в Дании следующую телеграмму. Документ RF-1438, UK-56, представленный как RF-335. Первый абзац разрешает вербовку датских граждан в военные соединения оккупационной армии, в соединения СС. Помимо того что этот факт идет вразрез с требованиями уважения личности, он противоречит положениям преамбулы Гаагской конвенции, где сказано, что в случаях, не предусмотренных нормами, население воюющей стороны должно оставаться под охраной законов человечности и требований общественной совести. Предпринимая такие попытки германизации, немцы очень мало считались с требованиями общественной совести.

Что касается второго абзаца этой телеграммы, в котором предписывается насильственный угон евреев из Дании в Германию, — это применение на практике общего германского принципа о депортации, еврейского населения, что должно привести, в конце концов, к полному истреблению евреев. Трибуналу достаточно хорошо известно все, что касается этого вопроса, и я не буду долго на нем останавливаться.

Наконец, я хочу остановиться на вопросе о разрушении городов, сел и деревень, о ничем не оправданных опустошениях. Политика террора, которую проводила германская армия против французского движения Сопротивления, вышла за всякие границы, когда на этот раз оккупанты стали выступать не только против самих участников движения Сопротивления, но и против жителей деревень и городов, подозреваемых в оказании помощи и в укрывательстве патриотов. Характерная в этом отношении брошюра верховного командования германских вооруженных сил от 6 мая 1944 года, подписанная от имени начальника ОКВ подсудимым Йодлем. Это документ RF-1439, F-665, представленный 31 января 1946 года. Пункт 161 гласит:

«Чистка деревень, подозреваемых в том, что там скрываются банды, требует опыта. Необходимо с этой целью использовать службу безопасности и тайную полевую полицию. Следует особо энергично распознавать и захватывать подлинных пособников этих банд. Коллективные меры против населения целых деревень, включая сожжение этих населенных пунктов, могут в особых случаях приниматься исключительно по приказу командиров дивизий или начальников полиции» (страница 21 моего обзора).

Но то, что подсудимый Йодль предписывал как исключительную меру, весной и летом 1944 года во Франции стало общим правилом. Если во время подписания данного приказа подобные действия носили одиночный характер, то затем они приобретают большой размах и проводятся в нарушение норм международного права армейскими частями, которым помогают, в нарушение всех человеческих прав, служба безопасности и тайная полевая полиция.

Под предлогом расследования, предлогом репрессий против местных членов движения Сопротивления германские солдаты и офицеры выполняли совершенно точно все приказы, издаваемые начальником штаба оперативного руководства.

Таким образом, отступление германской армии из Франции было отмечено целым рядом мертвых городов и деревень: Орадур-сюр-Глан, Майе, Серизе, Сен-Дье, Васьё-ан-Веркор. Йодль должен нести ответственность за эти операции по «чистке», которые начались с произвольных арестов и затем постепенно переросли в пытки, массовые убийства жителей: мужчин, женщин, стариков и детей, вплоть до младенцев; в разграбления и сожжения самих населенных пунктов. Никакого различия не делалось: все, даже малые дети, рассматривались как «подлинные пособники».

Ни в одном из случаев эти акции не могут быть оправданы военной необходимостью. Все они являются нарушением 46-й и 50-й статей Гаагской конвенции.

Теперь я остановлюсь на мобилизации гражданского населения, а также угоне населения на принудительные работы. Декрет о назначении Заукеля в качестве главного уполномоченного по распределению рабочей силы от 21 марта 1942 года подписан Гитлером, Ламмерсом, начальником рейхсканцелярии, и Кейтелем, документ RF-1440, PS-1666.

В первом параграфе говорится о вербовке всей рабочей силы среди гражданского населения для нужд военной промышленности Германии, в частности, для использования на заводах вооружения. Для этого должны были быть использованы все незанятые рабочие Германии, Протектората144, Генерал-губернаторства и всех оккупированных территорий. Это нарушение статьи 52-й Гаагской конвенции.

7 ноября 1943 года, в той же речи, о которой мы говорили раньше, подсудимый Йодль, рассказывая о задачах, которые выпадали на долю населения оккупированных Германией территорий, объявил:

«По-моему, — говорит он, — наступило время без всяких колебаний принимать самые суровые и решительные меры в Дании, Голландии, Франции и Бельгии для того, чтобы заставить тысячи безработных выполнять фортификационные работы, являющиеся наиболее важными по сравнению с любой другой работой. Необходимые распоряжения по этому поводу уже даны».

Сам Заукель не мог бы выразиться яснее. Йодль также является поборником привлечения в принудительном порядке для военных нужд, исключительно в интересах Германии, контингента рабочей силы оккупированных стран Запада. Совершенно не считаясь с тем, что Гаагская конвенция, статья 52, запрещает применение таких приемов.

В данном случае для него тотальная война и победа Германии гораздо важнее, чем международные конвенции или обычаи ведения войны. Теперь я перехожу к ответственности подсудимого Кейтеля за экономическое разграбление и разграбление произведений искусств. Я буду очень немногословен. Я предлагаю вниманию трибунала три документа. Мне придется только напомнить о них, так как они уже были представлены. Это документ RF-1441, представленный вчера моим коллегой из экономического отдела; RF-1400, PS-137, представленный 18 декабря 1945 года американским обвинением. И, наконец, документ RF-1443, PS-138, представленный вчера под номером RF-1310.

Поэтому сегодня я позволю себе представить трибуналу лишь короткое письмо в 5 строк, которое было направлено подсудимым Кейтелем Розенбергу. Это документ RF-1444, PS-148, в котором сказано:

«Глубокоуважаемый господин рейхсминистр!

В ответ на ваше письмо от 20 февраля я вам сообщаю, что я поручил ОКВ, в согласии с вашим представителем, принять необходимые решения в отношении работы ваших отрядов специального назначения в районе операций».

Следовательно, можно сказать, что деятельности Розенберга с самого начала сопутствовали постоянная поддержка и содействие германского командования. Таким образом, Кейтель лично также внес свою лепту в дело разграбления произведений искусства Франции и стран Запада. Вначале этим мероприятиям пытались дать какое-либо подобие юридического обоснования. По словам самого Кейтеля, все это проводилось не в силу права брать трофеи, а просто для создания гарантий, которые можно будет использовать при будущих мирных переговорах, однако вскоре эти мероприятия переросли в общий грабеж сокровищ искусства, принадлежащих странам Запада, в нарушение положений статей 46-й, 47-й и 56-й Гаагской конвенции, которые запрещают конфискацию частной собственности, грабеж и захват произведений искусства и науки со стороны оккупационной армии.

Теперь, господа, я остановлюсь на последней части, наиболее важной части этого изложения о нарушениях конвенций и законов ведения войны, касающихся обращения с военнопленными. Здесь, в частности, Кейтель и Йодль виновны в том, что они принимали ничем не оправданные меры, противоречащие законам ведения войны.

Это, прежде всего, нарушение 6-й статьи приложения к Гаагской конвенции, в котором говорится, что работы, которые могут выполнять военнопленные, не должны быть непомерно тяжелыми и не должны иметь ничего общего с военными операциями.

В меморандуме, который подписан 31 октября 1941 года от его имени, Кейтель в качестве начальника ОКВ предписывает заставлять депортированных в Германию русских военнопленных производить работы, связанные с военными операциями. Это доказывает документ RF-1445, ЕС-194, уже представленный американским обвинением 12 декабря 1945 года. Здесь Кейтель выражается следующим образом:

«Фюрер недавно приказал, чтобы рабочий потенциал русских военнопленных был широко использован посредством массового применения их при обслуживании германской военной промышленности».

И тотчас же была выработана программа включения этих военнопленных для работы на нужды германской военной экономики. Правда, в 1941 году этот документ относился только к русским военнопленным, но с 21 марта 1942 года осуществляется включение всех военнопленных в германскую военную промышленность и, в частности, в производство вооружения. Декрет о назначении Заукеля на пост генерального уполномоченного по распределению рабочей силы, подписанный Гитлером, о котором мы только что говорили, также предусматривает применение всех военнопленных в германской промышленности вооружения. Документ RF-1440 доказывает нарушения статей 27, 31, 32 и 33 Женевской конвенции.

Месяц спустя, 20 апреля 1942 года, Заукель высказался следующим образом о своей программе мобилизации рабочей силы. Документ RF-1446, PS-016, представленный 11 декабря 1945 года американским обвинением:

«Максимальное использование всех военнопленных и применение огромного количества иностранных гражданских рабочих, мужчин и женщин, стало абсолютно необходимым с тем, чтобы выполнить программу мобилизации рабочей силы для этой войны».

Таким образом, на 6 февраля 1943 года, как это он объявил в своей речи в Познани, Заукель смог включить в военную промышленность Рейха 1658 тысяч военнопленных, что видно из документа RF-1447, PS-1739, который был представлен 8 января французским обвинением.

Из общего числа — 1658 тысяч военнопленных — было:

бельгийцев — 55 тысяч,

французов — 932 тысячи,

англичан — 45 тысяч,

югославов — 101 тысяча,

поляков — 33 тысячи,

русских — 488 тысяч,

других

национальностей — 4 тысячи,

Всего — 1658 тысяч человек.

Таким образом, предоставление такого контингента военнопленных для германской военной промышленности доказывает согласованность и единство действий между отделами по рабочей силе, которые были поручены Заукелю, и Кейтелем, в качестве начальника ОКВ ответственным за этот источник рабочей силы.

Это вопиющее нарушение положений Гаагской и Женевской конвенций сопровождалось впоследствии другими мерами, инспирированными или разрешенными подсудимыми, которые носят еще более серьезный характер в том

смысле, что они затрагивали не только права военнопленных, но являлись также физическим посягательством на личность военнопленных, часто приводили к их смерти.

Эти нарушения заключаются, прежде всего, в отсутствии обязательных мер безопасности. В документе RF-1448, PS-823 имеется отчет, составленный отделами штаба оперативного руководства и предназначаемый для начальника ОКВ. В нем речь идет о создании лагерей для военнопленных из числа английских и американских воздушных сил в тех германских городах, которые подвергаются бомбардировкам. Штаб оперативного руководства германских военно-воздушных сил предложил это для того, чтобы присутствие союзных пленных летчиков могло явиться защитой для населения этих немецких городов против налетов британской и американской авиации. Была поставлена задача перевести в такие места все существующие лагеря для военнопленных летчиков.

Штаб оперативного руководства ОКВ в лице Йодля одобрил это предложение, не усматривая никакого противоречия с международным правом, если дело ограничится тем, что просто создаются новые лагеря.

Если бы нам были неизвестны мотивы такого решения, мы могли бы думать, как и подсудимый Йодль, что здесь нет никакого противоречия с международным правом. Но, как мы видим уже из первых строк документа, речь идет, прежде всего, о том, чтобы при помощи этой косвенной меры обеспечить безопасность населения городов Германии. Союзные военнопленные являются лишь средством предотвращения возможных воздушных атак союзных армий, и ради этого, их условия существования ухудшаются, их жизнь подвергается опасности военного времени. Это серьезное нарушение статьи 9 Женевской конвенции, которая вменяет в долг державе, в руках которой находятся военнопленные, заботу о безопасности находящихся у нее пленных.

Кейтель ограничился тем, что на первой странице этого документа написал: «Возражений не имею» и поставил подпись.

Я хотел бы остановиться на вопросе о мерах, принимавшихся против бежавших из лагерей военнопленных. Эти меры впоследствии приобрели особо серьезный характер. Об этом свидетельствует документ RF-1449, PS-1650. Трибунал хорошо знает об этом документе, и я думаю, что мне не следует его оглашать.

Из этого документа мы узнаем об акции «Aktion Kugel», которая была задумана с тем) чтобы положить конец побегам пленных офицеров и унтер-офицеров. Здесь преследовалась единственная цель — передавать беглых органам полиции. Речь идет об «особом обращении», которому должны подвергаться военнопленные, как это написано в приказах и официальных рапортах, на деле же, как вам известно, это является не чем иным, как их истреблением.

В то время, как, согласно статье 47 и последующим статьям Женевской конвенции, в отношении сбежавших военнопленных могут применяться лишь дисциплинарные меры, в частности аресты, Кейтель не посчитался с этим и заменил эти меры другими, гораздо более радикальными.

Нельте: Представитель французского обвинения намерен сослаться на один документ, который находится в книге документов под номером RF-711 и был представлен вам под номером RF-1450. Этот документ фигурирует, как резюме допроса немецкого генерала Вестхофа145, причем речь идет об одном особо тяжком обвинении против подсудимого Кейтеля, а именно — о расстреле британских офицеров военно-воздушных сил, которые бежали из лагеря Саган. Я протестую против использования этого документа как доказательства по следующим причинам.

Во-первых, предложенный документ не является показанием, данным под присягой, а только суммирующим докладом о показаниях генерала Вестхофа. Во-вторых, предложенный документ не подписан допрашивавшим офицером, полковником Уильямсом Девином, и вообще никем не подписан. На нем имеется только примечание переводчика. В-третьих, из документа не видно, кто составлял этот доклад. В-четвертых, из доклада также не ясно, был ли генерал Вестхоф допрошен под присягой. В-пятых, генерал Вестхоф находится, насколько я знаю, здесь, в Нюрнберге. В-шестых, существует протокол допроса генерала Вестхофа. По этим причинам я прошу трибунал проверить, может ли этот документ, а именно резюме показаний генерала Вестхофа, быть допущен судом как документальное доказательство.

Председатель: Итак, что же вы можете сказать в отношении замечаний, высказанных доктором Нельте?

Кватре: Господин председатель. Я нахожу выступление, защитника обоснованным, но в конце этого заседания я смогу представить трибуналу весь протокол допроса генерала Вестхофа вместе с письменными показаниями, заверенными сэром Дэвидом Максвелл-Файфом. Прошу извинить меня, что я не могу передать его тотчас же, я получил этот протокол очень поздно по причинам технического характера и счел более удобным не подавать его в качестве приложения к книге документов.

Председатель: Трибунал считает, что документ, который вы нам представили, не может быть принят. Он представляет собой лишь краткое изложение. Трибунал полагает также, что он может разрешить использовать ответы на опросный лист только в том случае, если один экземпляр его вручен защите и если свидетель, который отвечал по опросному листу, предоставляется защите для перекрестного допроса в случае, если защита пожелает подвергнуть его перекрестному допросу. Вы должны, в противном случае, вызвать генерала Вестхофа и допросить его устно. Ясно ли вам? Я повторю еще раз, если вы хотите.

Документ, который вы нам представили, отвергается трибуналом. Вы можете либо вызвать генерала Вестхофа в качестве свидетеля и, в таком случае, защита будет иметь возможность подвергнуть его перекресному допросу, либо вы можете представить как доказательство ответы на опросный лист после того, как вы передадите один экземпляр этих ответов, после чего генерал Вестхоф, который давал ответы по опросному листу, может быть подвергнут защитой перекрестному допросу.

Максвелл-Файф: Позволит мне трибунал ненадолго вмешаться?

Документ, на который сечас сослался мой учёный друг и удостовернный мною является отчётом комиссии Объединённых Наций по военным преступлениям, который я получил от председателя, лорда Рита, и удостоверил этот отчёт. Таким образом, по моему почтительному предположению, он стал допустимым согласно статье 21 устава. Это не просто расшифровка допроса. То на что ссылался мой учёный друг является документом, и он доступен и может очень быстро предоставлен.

Председатель: Сэр Дэвид, я это понял, но в то же время всё это не разрешает ситуацию. Если правдой является то, что генерал Вестхоф находится в Нюрнберге в настоящий момент, то вряд ли будет честным, чтобы такого рода документ приобщался, при том, что лицо, которое сделало заявление или чей допрос составляет заявление не будет вызван для перекрёстного допроса.

Максвелл-Файф: С огромным уважением, милорд, я хочу, чтобы трибунал рассмотрел эту мысль, потому что трибунал не имеет перед собой документа, однако это отчёт комиссии Объединённых Наций по военным преступлениям, основанный на допросе. Таким образом, по моему почтительному соображению, он становится допустимым как отчёт соответствующий формулировке статьи 21 и таким образом является доказательством, о котором трибунал должен вынести судебное уведомление.

Председатель: Вы полагаете, что будет правильным рассмотреть данный отчёт и оставить для подсудимых, если они пожелают, вызвать генерала Вестхофа?

Максвелл-Файф: Такое у меня соображение – такое моё соображение, так как в силу действия статьи 21 или порядка который предусмотрен в виду особых полномочий и особой квалификации, которые придаются таким отчётам статьей 21.

Председатель: Трибунал хочет знать был ли допрос проведён в Нюрнберге?

Максвелл-Файф: Мне сказали, что допрос был проведён в Лондоне. Я не знаю находился ли генерал Вестхоф в Нюрнберге. Я наведу об этом справки.

Председатель: Сэр Дэвид, вы можете сообщить нам, проводился ли допрос в Нюрнберге или Лондоне?

Максвелл-Файф: Мне сказали, что это было в Лондоне.

Председатель: Вам известно, где сейчас находится свидетель?

Максвелл-Файф: Я не знал о том, что он в Нюрнберге пока ваша светлость не сказал об этом, но я могу легко это проверить.

Нельте: На прошлой неделе я получил письмо от генерала Вестхофа, из блока свидетелей тюрьмы в Нюрнберге, с ответами на другие вопросы. Поэтому можно понять, где он находился на прошлой неделе.

Председатель: Трибунал прервётся.

[Объявлен перерыв]

Максвелл-Файф: Меня интересует, могу ли я добавить пару слов, в качестве пояснения. Я делаю это, потому что это вопрос которому британское правительство придаёт очень большое значение.

Положение было таким, что в прошлом сентябре – 25 сентября – британское правительство направило полный отчёт об этом инциденте комиссии Объединённых Наций по военным преступлениям. Этот отчёт включает заявления перед следственным судьей, заявления союзных свидетелей, заявления взятые у немецких свидетелей, включая генерала Вестхофа, копию официального списка умерших, и отчёт гарантирующей державы. Всё это было направлено британским правительством комиссии Объединённых Наций по военным преступлениям в прошлом сентябре; и заявление генерала Вестхофа, которое я удостоверил как отчёт комиссии Объединённых Наций по военным преступлениям, являлось частью приложения к этому отчёту, который находился у Объединённых Наций и копию которого направили мне сюда.

Я предоставил его моим французским коллегам и это относится к более раннему отчёту подготовленному генералом Вестхофом при допросе прошедшем в Лондоне, в качестве вопроса данного отчёта.

Документ, который приобщил сегодня мой учёный друг являлся сводкой последующего допроса генерала Вестхофа проведённого в Нюрнберге. Милорд, я хотел, чтобы всё стало ясно, если я могу, для трибунала, потому что инцидент имеет особое значение и я надеюсь, что отчёт британского правительства будет предоставлен трибуналу моим советским коллегой, так как инцидент относится к востоку от линии которую мы провели по центру Берлина и таким образом, он попадает в рамки советского дела.

Но я не хочу, чтобы у трибунала было какое-либо недопонимание о характере более раннего отчёта который был подготовлен, того на который сослался мой учёный друг, который может быть приобщён позднее если пожелает трибунал.

Председатель: Но вы согласны с тем, что документ, который сейчас представлен трибуналу не является правительственным документом в соответствии со статьей 21 устава?

Максвелл-Файф: Я почтительно согласен, с тем, что это действительно не документ в связи, с которым я вмешался. Я вмешался по поводу второго.

Председатель: На данной стадии мы не рассматриваем этот документ, только тот документ приобщался в качестве доказательства, которому возразил доктор Нельте, и этот документ не является правительственным документом в соответствии со статьей 21.

Максвелл-Файф: Это понятно, но я действительно вмешался для того, чтобы пояснить по поводу второго документа который исходит…

Председатель: Да, я понял. Трибунал удовлетворяет возражение доктора Нельте. Он считает, что документ, который был представлен, не является правительственным документом в соответствии со статьей 21 устава и таким образом в нём отказано. Трибунал привержен решению, которое я объявил до отложения, а именно, о том, что если обвинение пожелает так сделать, оно сможет предоставить допрос, документ о котором был предоставлен ему, в качестве резюме, и если оно это сделает, тогда оно должно доставить свидетеля, генерала Вестхофа, для перекрёстного допроса представителем защиты. В качестве альтернативы оно может доставить и вызвать генерала Вестхофа само, и тогда, конечно же, он будет подлежать перекрёстному допросу защитниками подсудимых.

Кватре: Я принял к сведению решения трибунала и хотел бы заявить, что в настоящее время мы, стремясь избежать излишней затраты времени, не настаиваем на представлении этого документа и на том, чтобы вызвать сюда генерала Вестхофа. Я прошу трибунал разрешить нам оставить за собой право в случае, если это окажется необходимым, вызвать генерала Вестхофа в качестве свидетеля на той стадии, когда подсудимые будут подвергаться перекрестному допросу. Могу я продолжать, господин председатель?

Председатель: Можете.

Кватре: Господа, я дошёл до страницы 36 моего обзора, по вопросу обращения с союзными лётчиками которые были пленными. Это положение уже довольно долго обсуждалось.

Председатель: Наверное, я должен сказать, что трибунал готов заседать этим вечером до пяти минут пятого, для того, чтобы можно было завершить дело против подсудимого Гесса, однако очень важно, чтобы дело завершилось вечером, так как советское обвинение запросило целый день для завтрашней презентации.

Кватре: Господин председатель, я буду очень краток. Я перейду непосредственно к своему выводу. Я ничего не буду говорить об обращении с союзными лётчиками. Вам известны обстоятельства, такие же как обращение с войсками коммандос, и я ещё раз прошу трибунал меня извинить, за ненамеренно долгое выступление. Я заканчиваю.

Несомненно, что имел место преступный умысел при разработке и издании приказов, которые были вам уже представлены. Нельзя отрицать того, что преступные действия совершались в осуществление этих приказов, не следует игнорировать и тот фактор, который во французском уголовном праве, посредством юридической формулы известного юриста, определяется как «осознание исполнителем преступного характера совершаемых им действий». Эти два подсудимых также полностью сознавали преступный характер своих приказов, и они знали, что эти приказы будут неукоснительно выполняться.

В сознании Кейтеля и Йодля систематическое пренебрежение законами и обычаями, которые призваны смягчать жестокий характер любой войны, установление в государстве самых варварских методов является отражением принципов и норм национал-социализма и его фюрера, для которого все международные правила, конвенции, все моральные устои были не более как помехой на пути к достижению цели, поскольку они мешали осуществлению высших устремлений немецкой нации.

Не лишено интереса выяснение вопроса, руководствовались ли подсудимые Кейтель и Йодль желанием достигнуть целей, продиктованных их личным честолюбием, или же они, будучи верны традиционному пангерманизму германского генерального штаба, поддались гипнозу национал-социализма, стремясь увидеть в один прекрасный день претворенными в жизнь тщеславные чаяния Германии.

Но что в особенности имеет значение в наших глазах, это то личное содействие, которое они добровольно и сознательно оказывали разрушительной деятельности, проводившейся Третьим Рейхом.

В течение десяти лет Кейтель являлся «главной пружиной» немецкой армии, а с 1936 года Йодль непрерывно оставался его верным сотрудником. До войны они работали над вопросами подготовки войны, а во время войны они сознательно пренебрегали правовыми нормами, которые являются единственной охраной для сражающихся. Они подчеркнуто пренебрегали достоинством человеческой личности и, таким образом, запятнали свою солдатскую честь.

«Nacht und Nebel», «Kugel Aktion», «Sonderbehandlung146», разрушение наших городов всегда будут связываться с именами этих людей, в особенности с именем Кейтеля, который осмелился заявить, что человеческая жизнь стоит меньше, чем ничто.

И мы не можем помешать нашей мысли обращаться сегодня к тем многим и многим, которые стали жертвами этих действий, лишившись жизни.

Гриффит-Джонс: Господа судьи, моей задачей является представить доказательства по первому и второму пунктам обвинительного заключения по делу подсудимого Гесса.

Милорд, судебное досье, которое, я полагаю, находится сейчас перед трибуналом, изложено в форме достаточно полной записки о тех доказательствах, на которые я намереваюсь ссылаться, и трибуналу будет целесообразно иметь его перед собой в течение заседания.

Разрешите мне сначала представить доказательства о постах, которые он занимал и которые перечислены в приложении «А» обвинительного заключения, и кратко остановиться на раннем периоде его жизни.

Подсудимый родился в 1894 году. Сейчас ему 52 года. В течение прошлой войны он служил в германской армии, а в 1919 году поступил в Мюнхенский университет. Там он стал руководителем нацистской организации этого университета, а в 1920 году — членом самой нацистской партии. Он был одним из первых членов СА и стал руководителем студенческих полицейских отрядов. В 1923 году он принимал участие в Мюнхенском путче147 и в результате этого был приговорен к 18 месяцам тюремного заключения. Половину этого времени он провел в тюрьме вместе с Гитлером. Я подчеркиваю это, поскольку именно в течение этих семи с половиной месяцев тюремного заключения вместе с Гитлером последний диктовал ему «Mein Kampf148».

Председатель: У вас есть…

Гриффит-Джонс: Думаю я знаю, в чём заключается сложность. Данное дело изначально планировала представить американская делегация, и они подготовили собственный обзор. Возможно у господина Биддла такой обзор. Я вручу вам запасную копию.

Председатель: Продолжайте сэр.

Гриффит-Джонс: В это время Гитлер продиктовал «Mein Kampf» данному подсудимому.

Теперь я перехожу к его назначениям. С 1925 по 1932 год он был личным секретарем и адъютантом Гитлера, в 1932 году стал председателем Центрального политического комитета партии, заняв это место после Грегора Штрассера149. В марте 1933 года, после того как нацистская партия пришла к власти, он стал членом Рейхстага150 и в апреле того же года был назначен заместителем фюрера. Этот пост он занимал до отлета в Англию в мае 1941 года.

Доказательства этого полностью содержатся в двух документах, один документ — книга под названием «История НСДАП в датах», написанная Фольцом151, которая уже была представлена под номером PS-3132, USA-592. Второй документ — «Deutsches Fuhrerlexikon152», документ PS-3191, USA-593.

1 декабря 1933 года он стал рейхсминистром без портфеля — это еще один пост, который он занимал в течение всего времени, пока оставался в Германии. Об этом говорится в «Reichsgesetzblatt153» — документе PS-3178, который я сейчас представляю в качестве доказательства за номером GB-248. 4 февраля 1938 года он стал членом тайного совета. Милорд, это документ PS-1389, GB-249.

30 августа 1939 года он стал членом совета министров по обороне Рейха — документ PS-2018, GB-250. 1 сентября 1939 года он был назначен преемником фюрера, после Геринга. Как вы помните, Геринг был «преемником № 1». В это время Гесс имел звание обергруппенфюрера СС и СА.

Тем самым завершается формальное доказательство того, что подсудимый занимал посты, которые перечислены в обвинительном заключении. Сейчас я бы хотел сказать о власти, которой он пользовался, занимая эти посты. Трибунал вспомнит, что, назначив Гесса своим заместителем, фюрер приказал в декрете, которым он произвел это назначение: «Настоящим я назначаю Гесса моим заместителем и даю ему полную власть выносить решения от моего имени по всем вопросам партийного руководства». Размах его деятельности в качестве заместителя фюрера можно представить по партийному ежегоднику за 1941 год, о котором вкратце скажу Трибуналу. Этот документ находится на 104-й странице книги документов. Это документ PS-3163 и он уже был представлен как доказательство USA-324. Цитирую из этого ежегодника:

«Декретом фюрера от 21 апреля 1933 года заместитель фюрера получает полную власть принимать решения от имени фюрера по всем вопросам, касающимся партийного руководства. Таким образом, заместитель фюрера является его представителем, облеченным полной властью над всем руководством национал-социалистической германской рабочей партии. Канцелярия заместителя фюрера, таким образом, является канцелярией самого фюрера.

В сущности, в обязанность заместителя фюрера стало входить руководство основными политическими мероприятиями партийной работы, а также давать директивы и заботиться о том, чтобы вся работа партии проводилась согласно принципам национал-социализма.

Все нити партийной работы сходятся в руках заместителя фюрера. Ему принадлежит окончательное слово партии по вопросам всех внутренних партийных планов и по всем жизненно важным вопросам существования германского народа. Заместитель фюрера издает директивы, которые требуются для всей партийной работы с тем, чтобы обеспечить единство, решительность и боевую мощь национал-социалистической германской рабочей партии в качестве носителя национал-социалистического мировоззрения.

В дополнение к обязанностям партийного руководителя заместитель фюрера обладает широкими полномочиями в области государственной деятельности.

Во-первых, этими полномочиями является участие в разработке государственного и земельного законодательства, включая подготовку декретов фюрера. Заместитель фюрера, таким образом, придает юридическую силу концепции партии как организации, стоящей на страже национал-социалистического мировоззрения.

Во-вторых, заместитель фюрера предлагает кандидатуры на посты сотрудников и руководителей Трудовой службы154.

В-третьих, он обеспечивает влияние партии на автономные правительства провинций».

Я прошу трибунал обратиться к странице 119 книги документов, где показана схема, изображающая организацию канцелярии заместителя фюрера. Это документ PS-3201, GB-251. Я особенно обращаю внимание трибунала на квадрат в центре, где обозначен офицер связи германских вооруженных сил, тем самым доказывая тесную связь заместителя фюрера с армией. Затем наверху правого столбца имеется надпись: «Начальник заграничной организации», о котором я через несколько минут буду говорить трибуналу; «Уполномоченный по вопросам внешней политики», что показывает его причастность к внешней политике германского государства; «Уполномоченный по всем техническим и организационным вопросам»; «Уполномоченный по политике в отношении университетов», что показывает его интерес к системе образования в Германии. Ниже — «Управление по вопросам расовой политики», что показывает его связь с последующей антиеврейской политикой нацистского правительства, и внизу снова надпись: «Специалист по вопросам образования».

Один взгляд на эту схему показывает, что Гесс действительно имел отношение к каждой области нацистской жизни, а также к организации и управлению государством. В законе об обеспечении единства партии и государства от 1 декабря 1933 года устанавливалось, что его задачей, в качестве рейхсминистра без портфеля, являлось гарантировать тесное рабочее сотрудничество партии и СА с государственной властью. Это документ PS-1395, GB-252.

Он достиг широкой законодательной власти, как это уже явствует из выдержки, которую я зачитал из нацистского ежегодника за 1941 год. Я хотел бы обратить особое внимание трибунала на декрет Гитлера от 27 июля. Выдержка, которую я намереваюсь зачитать, находится в судебном досье. Она уже оглашалась и поэтому я сейчас лишь обращу на нее внимание трибунала. Это документ D-138, USA-403. Следует вспомнить, что согласно закону о защите народа от 24 марта 1933 года Гитлер и его кабинет предоставили себе законодательные полномочия независимо от Рейхстага, и этот подсудимый, будучи членом кабинета, несомненно разделял эти полномочия.

То, что он одобрил этот закон, можно видеть из речи, которую Гесс произнес 16 января 1937 года, краткий отрывок из которой находится в досье, представленном Трибуналу.

«Национал-социализм позаботился о том, чтобы обеспечение нашего народа предметами первой необходимости более не могло зависеть от какого-то Рейхстага, а также становиться предметом споров между партиями. Вы видите, что в новой Германии решения исторического масштаба выносятся фюрером и его кабинетом в течение нескольких часов, причем такие решения, которым в других странах должны предшествовать парламентские дебаты в течение многих дней и недель».

Этот отрывок взят из документа PS -2426, GB-253.

То, что полномочия и посты не являлись синекурой, явствует из приказа самого Гесса, который он издал в октябре 1934 года. Я не буду оглашать его сейчас, так как он уже зачитывался. Это документ D-139, USA-406. Трибунал вспомнит, что Гесс издал декрет, в котором говорилось, что фюрер дал ему право участвовать в законодательном процессе. В соответствии с ним все учреждения, осуществляющие законотворчество, к которому он должен был иметь отношение, обязаны были передавать ему своевременно проекты законов для того, чтобы в случае своего несогласия с законопроектом он мог принять действенные меры.

Я полагаю, что отрывок, который я огласил из партийного ежегодника, в достаточной степени характеризует его полномочия, и мне нет необходимости ссылаться более чем на два других документа по этому вопросу. Из судебного досье, страница 5, явствует, что он получил полномочия и принимал участие в организации и производстве по четырехлетнему плану. Я цитирую из лекции подсудимого Фрика, прочитанной 7 марта 1940 года, документ PS-2608, который уже был представлен как доказательство под номером USA-714. Но короткий отрывок, который я сейчас цитирую, фактически не зачитывался. В этой лекции Фрик говорил:

«Для того чтобы обеспечить согласованность между различными экономическими учреждениями, работающими по четырехлетнему плану, эти учреждения были объединены в общем совете под председательством Геринга. Его членами являются государственные секретария учреждений, работающих в области военной экономики, начальник управления военной экономики и представитель заместителя фюрера».

И, наконец, цитата из «National Zeitung155» от 27 апреля 1941 года. Это документ М-102, GB-254. Он находится на 4-й странице судебного досье. Я цитирую отрывки из досье в целях экономии времени, чтобы не заставлять трибунал обращаться к книге документов. Этот документ находится на 12-й странице книги документов, если трибунал захочет ознакомиться со всем отрывком полностью,

«Еще давно — это было еще до начала войны — Рудольфа Гесса однажды назвали «совестью партии». Если мы зададим себе вопрос, почему заместителю фюрера дали такую, несомненно, почетную характеристику, то мы легко узнаем причину этого. Нет такого явления в нашей общественной жизни, которое бы не касалось заместителя фюрера. Его работа и обязанности так многосторонни и разнообразны, что их невозможно определить в нескольких словах. В связи с характером тех обязанностей, которые возложены на заместителя фюрера, широкая общественность мало слышит о деятельности Рудольфа Гесса. Немногие знают о том, как много мер, принятых правительством, особенно в области военной экономики и по линии партии, и встречаемых единодушным одобрением после их обнародования, исходят от непосредственной инициативы заместителя фюрера».

Возможно, что мне следует сейчас напомнить трибуналу о декрете о создании тайного совета, который был назначен Гитлером для того, чтобы консультировать его по вопросам внешней политики. В приложении к этой книге документов трибунал найдет несколько фотографий. Они не имеют большого значения и помещены сюда для того, чтобы напомнить трибуналу о фильме, который был показан на более ранней стадии процесса. Трибунал вспомнит, что подсудимый Гесс появлялся почти в каждой сцене этого фильма — «Приход нацистской партии к власти». Эти фотографии не являются фактическими кадрами из фильма; это другие фотографии, до некоторой степени аналогичные тем, и я представляю к ним письменное показание под присягой, гласящее о том, что эти фотографии были сняты личным фотографом Гитлера. Это письменное показание под присягой, документ GB-255.

Таким образом, мы представили доказательства по вопросу о постах и полномочиях Гесса и, возможно, мне разрешат сделать краткое замечание в этой связи. Я делаю его в отношении подсудимого Гесса, хотя это замечание может быть сделано в отношении каждого из подсудимых.

Обвинение представило дела отдельных подсудимых в форме сборников документов, которые непосредственно касаются этих подсудимых и связывают их с определенными эпизодами их участия в различных преступлениях, которые были совершены Германией. Милорд, я считаю, что для того, чтобы обосновать и довести до конца осуждение этого человека и его коллег, достаточно лишь представить доказательства о тех постах, которые они занимали в нацистском государстве и по контролю над этим государством, а также общие доказательства их преступлений. Пожалуй, только сейчас, на этой поздней стадии процесса, когда день за днем становится все яснее масштаб этих преступлений, мы осознаем, что эти преступления не могли совершаться сами по себе. Преступления подобного размаха должны быть организованы, согласованы и осуществлены под соответствующим руководством. Если правительство нацистской Германии или правительство любой другой страны не является руководящей и координирующей организацией, то кто же является таковой? Если члены германского общества, которые совершали эти преступления, не являются ответственными за них, тогда, я полагаю, возникает справедливый вопрос, кто же является ответственным?

Милорд, не может быть сомнения в том, что эти люди знали, что делалось. Таким образом, по мере того как раскрывается вся картина совершенных преступлений, я полагаю, что каждый человек в Германии должен был знать о том, что происходило, и если каждый знал, тогда, я полагаю, эти люди, несомненно, должны были знать обо всем, что происходило, и я настаиваю перед трибуналом на том факте, что осуждение этих людей не должно основываться только на случайности, заключающейся в большем или меньшем количестве захваченных документов, с их подписью. Могло бы случиться и так, что никакие документы не были бы захвачены. Но обвинение полагает, что эти люди, без тени сомнения, могли бы одинаково полно и справедливо быть признаны виновными в их роли и заговоре уже на основании доказательств о постах, которые они занимали, и доказательств о размахе и масштабе тех преступлений, которые были совершены подвластным им народом.

Милорд, таково мое мнение и я, пожалуй, сейчас коротко остановлюсь на многочисленных менее значительных вопросах, которые непосредственно связывают Гесса почти с каждым видом преступлений нацистской Германии и с ее жизнью.

Я обращаюсь к 6-й странице досье...

Зейдль: Обвинитель только, что упомянул заявление под присягой. Я не смог найти это заявление под присягой ни в документальной книге, ни в судебном обзоре. Соответственно, я не могу выразить отношение в связи с этим заявлением под присягой, и в частности могу ли я рассмотреть вопрос о том возможны ли возражения выступлению относительно положений устава.

Председатель: Мы плохо услышали остальной перевод. Что же, продолжайте!

Зейдль: Господин председатель, я не уверен в том, сколько из сказанного вы услышали.

Председатель: Что же, есть какой-то документ, о котором вы сказали, что его нет в документальной книге.

Гриффит-Джонс: Хочу сказать, что фотографии находятся в книге. Письменные показания фотографа по ошибке опущены в книге, здесь подлинник. Я предоставлю копию доктору Зейдлю и сожалею о том, что этого не сделали заранее. Это не очень важный документ.

Милорд, следовало ожидать, что, занимая свои посты, Гесс играл руководящую роль в захвате власти нацистской партией и в укреплении контроля над государством. Законом от 1 августа посты рейхспрезидента…

Председатель: 1934?

Гриффит-Джонс: Прошу прощения, 1934, да. [Продолжая]... и рейхсканцлера были объединены под властью Гитлера. Гитлер занял оба эти поста. Этот декрет вместе с другими подписан также Гессом. Гесс также подписал декрет от 20 декабря 1934 года, декрет, который назывался «Законы о подрывных действиях против государства и партии». Согласно статье 1 этого декрета, на каждого, делающего ложные заявления, приносящие ущерб престижу правительства, партии или ее организациям, налагались наказания, а согласно статье 2 налагались наказания за высказывания, проявляющие враждебное отношение к партии или к ее руководителям. Этот декрет был подписан Гессом, и именно Гесс должен был издать необходимые постановления для проведения этого декрета в жизнь.

Он играл руководящую роль в получении контроля над назначением на правительственные посты. Я приведу по всем этим вопросам лишь несколько примеров. Если цитировать все декреты, которые подписал подсудимый, и освещать все действия, которые он предпринял, пришлось бы написать историю нацистской партии от 1920 до 1941 года и историю Германии с 1933 до 1941 года. Из 7-й страницы судебных выдержек явствует, что за подписью Гесса имеются самые различные декреты. Декрет от 24 сентября 1935 года предусматривал консультацию с Гессом при назначении гражданских служащих Рейха; декрет от 3 апреля 1936 года предусматривал участие Гесса в назначении чиновников Трудовой службы. Я снова ссылаюсь также на декрет от 10 июля 1937 года, который предусматривал консультацию с Гессом при назначении гражданских служащих менее высокого ранга.

В отношении контроля нацистской партии над германской молодежью опять-таки имеются различные декреты, подписанные этим подсудимым. Из судебных выдержек — я обращаю особое внимание на книгу, которая была уже представлена, — книга Фольца о знаменательных датах нацистской партии: явствует, что Гесс назначил партийную университетскую комиссию, которая находилась под его контролем. Трибунал вспомнит, что мы уже узнали из схемы его аппарата, что ему был подведомствен отдел, занимавшийся университетами и преподавателями.

Я цитирую тот же документ: «Декретом от 18 июля 1934 года нацистская лига германских студентов была непосредственно подчинена заместителю фюрера».

Подсудимый, как трибунал уже слышал, был сам обергруппенфюрером СС и СА. То, что он был связан с этими организациями, явствует из трех документов. Среди документов, найденных в архивах Круппа, имеется циркуляр, посланный Гессом, очевидно, различным промышленным предприятиям, в котором он просит о сборе денежных средств по подписке для оказания помощи «фонду Адольфа Гитлера». Это документ D-151, GB-256. Соответствующая выдержка помещена для удобства в досье:

«Фонд Адольфа Гитлера» основан по договоренности между руководством НСДАП и видными представителями германской промышленности».

Затем излагается цель фонда:

«Предоставить в распоряжение руководства Рейха средства, которые требуются для адекватного решения задач, которые выпали на долю СА, СС, Гитлерюгенд156 и других политических организаций».

Им же подписан декрет и от 9 июня 1934 года.

Для удобства трибунала мне, пожалуй, следовало сказать, что последний документ, который я упомянул, можно найти на 5-й странице книги документов.

9 июня 1934 года он подписал декрет, согласно которому была создана служба безопасности рейхсфюрера СС как единственная организация службы политической информации и защиты партии.

14 декабря 1938 года он издал декрет, по которому СД, учрежденное Гиммлером, отделилось от учреждений партии и по этому декрету подчинялось в организационном смысле СС. Оба декрета подписаны Гессом. Они находятся в одном документе — PS-3385, GB-257, и помещены на странице 172 книги документов трибунала.

Милорд, уже было представлено много доказательств о ниспровержении церквей, об уничтожении партий, враждебных нацистской партии. Гесс принял участие в законотворчестве и по этим вопросам, и в досье на страницах 8 и 9 помещен ряд декретов, которые были предъявлены трибуналу при рассмотрении дела Бормана.

Следует вспомнить о том, что Борман в то время и позднее, до самого отлета Гесса в Англию, был заместителем Гесса. Поэтому я утверждаю, что за те декреты, которые издавал Борман, будучи заместителем заместителя фюрера, несомненно, несет ответственность также и этот подсудимый.

Из соображений экономии времени я не буду останавливаться на этом вопросе, поскольку у трибунала имеются ссылки на декреты и члены трибунала помнят те доказательства, которые уже были представлены по делу подсудимого Бормана.

Я перехожу к участию Гесса в преследовании евреев. Снова следует вспомнить о том, что в схеме его организации был показан один из его отделов, который являлся отделом по вопросам расовой политики. Выражение его собственных взглядов на расовый вопрос можно найти в речи, произнесенной им 16 января 1937 года, которая помещена в сборнике его речей, являющемся документом PS-3124, GB-253. Выдержка, которую я намереваюсь огласить, имеется в досье. Этот документ находится на странице 98 книги документов.

«Организации национал-социалистической партии будут использованы в целях просвещения народа по вопросам расы и народного здравоохранения.

Как у нас на родине, так и в иностранных государствах немцы должны находиться под влиянием организаций национал-социалистической партии, проникаясь духом национал-социализма. Немцы должны быть воспитаны таким образом, чтобы снова гордиться тем, что они немцы, чтобы держаться всем вместе и уважать друг друга. Они должны быть воспитаны так, чтобы ставить немцев выше любого иностранца, независимо от его подданства или происхождения».

Именно Гесс подписал закон о защите крови и чести — один из Нюрнбергских законов157 от 15 сентября 1935 года. Это документ PS-3179, USA-200. Следует вспомнить, что согласно этому же декрету и согласно закону о гражданстве Рейха, изданному в тот же день, заместитель фюрера должен был издать необходимые декреты и постановления в дополнение к этим законам и в целях проведения их в жизнь — так называемые Нюрнбергские законы.

14 ноября 1935 года Гесс издал указ, согласно закону о гражданстве Рейха, по которому евреи лишились избирательных прав и права занимать государственные посты. Это документ PS-1417, GB-258.

В силу декрета, изданного позднее, 20 мая 1938 года, эти законы распространились на Австрию, и этот декрет о расширении сферы действия закона был также подписан подсудимым. Это документ PS-2124, GB-259.

Как я уже сказал, это лишь несколько примеров издававшихся этим человеком декретов и его деятельности, направленной на осуществление захвата и укрепление власти нацистской партии. У меня имеется документ, который я сейчас вручу трибуналу и который трибунал, возможно, сможет добавить к книге документов. Имеется также экземпляр на французском языке для уважаемого французского судьи. В этом и в других документальных доказательствах имеются примеры, о которых я сейчас не упоминал, но которые уже были предъявлены трибуналу при представлении доказательств по делу Бормана. За такие декреты, как я уже сказал, данный подсудимый должен нести ответственность.

Как вы увидите, под различными заголовками здесь помещен ряд документов, причем имеется один или два экземпляра на немецком языке, а остальные на английском: «Связь с СД и Гестапо», «Уничтожение церквей» и «Преследование евреев».

Я буду говорить сейчас о той роли, которую подсудимый играл в планировании и подготовке агрессивной войны. Уже в 1932 году он занимался вопросами перевооружения и реорганизации военно-воздушных сил. Трибунал вспомнит документ PS-1143, USA-140, датированный 20 октября 1932 года, из которого явствует, что начальником штаба Розенберга Гессу был послан отчет о подготовке материальной части и обучении персонала военно-воздушных сил, которая производилась в целях перевооружения военно-воздушных сил. Этот документ, для сведения трибунала, находится на странице 43 книги документов.

Это было в 1932 году. В течение ряда лет мы можем проследить его причастность к перевооружению германских военно-воздушных сил. 16 марта 1935 года Гесс подписал декрет о введении обязательной воинской повинности. В речи, произнесенной 11 октября 1936 года, он подхватил лозунг Геринга — «Пушки вместо масла», сказав:

«Мы готовы в будущем, если будет необходимо, иногда есть немного меньше жиров, немного меньше свинины, немного меньше яиц, поскольку мы знаем, что эта маленькая жертва является жертвой, принесенной на алтарь свободы нашего народа. Мы знаем, что, сэкономив, таким образом, на импорте, мы ускорим производство вооружения». И сегодня все еще очень злободневно звучит фраза: «Пушки вместо масла».

Это документ М-104, GB-260, и он находится на странице 14 книги документов трибунала.

В мае 1941 года Гесс произнес речь на заводе Мессершмита158. Трибунал уже видел фотографию, снятую по этому случаю. Это одна из тех четырех фотографий, которые мы просмотрели несколько минут тому назад. В этой речи Гесс сказал:

«Германский солдат должен понимать, что за совершенство и обилие его оружия и материальной части он должен быть благодарен Адольфу Гитлеру, в течение многих лет неустанно посвящавшему этому свои усилия».

Отчет об этой речи появился в «Volkischer Beobachter» 2 мая 1941 года. Это документ М-105, GB-261. Он помещен на 15-й странице книги документов трибунала.

Одним из наиболее важных видов участия подсудимого в подготовке агрессивной войны явилась организация им знаменитой германской пятой колонны. В качестве заместителя фюрера он был ответственным за Auslands-Organisation159 нацистской партии. История этой организации, кратко изложенная, имеется в американском официальном издании — документ PS-3258, GB-262. Он помещен на 147-й странице книги документов.

Я упомяну сейчас только о двух вопросах. В октябре 1933 года эта организация была поставлена под непосредственный контроль Гесса, а годом позже сам Гесс дал ей укрепившееся за ней название — «Auslands-Organisation».

Для удобства работы трибунала имеется схема организационного строения партии, которая помещена в книге за 1938 год. Это документ PS-2354, USA-430, который находится на 69-й странице книги документов трибунала. Я считаю, что нет необходимости сейчас подробно знакомиться с этой схемой.

В этой организации были объединены различные отделы: гражданской службы, культуры, прессы и пропаганды, Трудового фронта160, внешней торговли, различные отделы, связанные с германским торговым флотом, чтопредоставляло, конечно, отличные возможности для распространения нацистской пропаганды во все порты мира.

Трибунал уже много слышал о подобной же организации, руководимой Розенбергом, — APA161. Мне кажется, что различие между двумя организациями можно определить в нескольких словах. Оно заключается в том, что APA партии занимался вербовкой лиц не немецкого происхождения и пропагандой среди них, в то время как Auslands-Organisation занималось работой среди немцев, живущих за границей, которые, конечно, должны были создать базу для деятельности пятой колонны в последующие годы.

Члены трибунала увидят, что под заголовком «Масштаб работы ведомства» имеются два документа. Мне кажется, что сейчас достаточно сослаться на первый из них — PS-3401, GB-263, который члены трибунала найдут на 173-й странице книги документов.

Эта статья в «Volkischer Beobachter» начинается словами: «Национал-социализм является идеологией, которая должна стать достоянием наших братьев-немцев и сплотить их для того, чтобы они твердо придерживались германского национального характера и германских обычаев». И дальше говорится о том, что орудием практического применения этой политики и принципов является Auslands-Organisation, которая подчинена непосредственно заместителю фюрера — Гессу. Я цитирую только последние три строчки этого абзаца:

«Деятельность Auslands-Organisation охватила буквально всю землю и следующий лозунг мог бы вполне справедливо быть вывешен в его помещении в Гамбурге: «Поле моей деятельности — весь мир». Эта организация, под руководством гауляйтера Боле162, которому помогает большой штат экспертов и квалифицированных сотрудников, сейчас включает более 350 земляческих групп и центров НСДАП во всех частях света и в дополнение к этому также связана с большим числом отдельных членов партии в самых различных местах».

Милорд, ради экономии времени я не буду ссылаться на остальные документы, касающиеся деятельности и масштабов работы этой организации. Материал по этому вопросу можно найти в документе PS-3258, GB-262, на 150-й странице книги документов. Кроме того, имеется отрывок из основного Британского справочника о Германии, который является дополнением к книге документов. Я думаю, он фактически не включен в досье. Это доказательство М-122, GB-264.

Две другие организации, которые подчинялись заграничной организации, назывались: «Объединение немцев, живущих за границей» — ФДА и «Союз немцев востока» — БДО.

Я прошу членов трибунала обратиться к документу, который они найдут на странице 38-й книги документов. Это документ PS-837, GB-265, письмо. На следующей странице вы увидите, что оно подписано Гессом и датировано 3 февраля 1939 года. Циркулярный приказ: «Не подлежит оглашению». Тема: «Объединение немцев, живущих за границей» и «Союз немцев востока». Я цитирую первый абзац:

«Руководитель ведомства по вопросам, касающимся немцев, проживающих за пределами Рейха, группенфюрер СС Лоренц163».

Это агентство — «Volksdeutsche Mittelstelle» — было еще одной аналогичной заграничной организацией, руководимой Гиммлером и СС. Все эти господа, по-видимому, имели свои собственные заграничные организации. Без сомнения, все они преследовали одни и те же цели. Организация Гиммлера называлась «Volksdeutsche Mittelstelle164». Цитирую снова:

«Руководитель этого ведомства от моего имени разработал следующее новое руководство по вопросам, связанным с проблемой расы и с работой в пограничных областях. «Объединение немцев, живущих за границей» — ФДА, представляет собой ассоциацию, проводящую работу среди лиц германской национальности за границей».

Я перехожу к последним двум строчкам этого абзаца:

«ФДА разделена на федеральные ассоциации, территориально соответствующие областным делениям НСДАП».

И затем две первые строки следующего абзаца:

«Союз немцев востока — БДО — представляет собой объединение, ответственное за работу в пограничных областях».

Я обращаюсь к следующей странице этого письма:

«ФДА является единственной организацией, отвечающей за работу по расовой линии за границей. Настоящим я запрещаю партии, ее организациям и ее дочерним ассоциациям проводить какую-либо работу по расовой линии за границей. Единственным компетентным органом для выполнения этой задачи является агентство по вопросам, касающимся немцев вне Рейха, и ФДА в качестве его замаскированного механизма. Внутри самого Рейха ФДА, в общем, является ответственной лишь за обеспечение средств, необходимых для работы по расовой линии за границей. Партийные организации должны всемерно поддерживать ФДА. Однако следует избегать любого внешнего проявления связи партии с ней».

Дальше рассматривается деятельность БДО и в последнем абзаце говорится:

«Партийные учреждения должны всемерно поддерживать деятельность ФДА и БДО. Национал-социалистические руководители обеих ассоциаций со своей стороны должны обеспечивать энергичное сотрудничество во всех задачах, возложенных на них НСДАП. Характер этих задач определяется соображениями внешней политики, и ассоциации должны иметь это в виду, выступая публично».

Я перехожу сейчас к рассмотрению вопроса о деятельности заграничного ведомства, которое явилось, как я сказал, основой для образования пятой колонны в начале войны. Я рассматриваю участие Гесса в предварительной оккупации Австрии и Чехословакии, которая вела к агрессивным войнам.

Гесс принимал участие в подготовке к оккупации Австрии с самого начала. Осенью 1934 года он назначил Рейнталлера165 руководителем австрийских крестьян в нацистской партии в Австрии, после провала путча в июне 1934 года. Это доказательство уже было представлено как документ PS-812, USA-61, и соответствующий отрывок помещен на 504-й странице стенограммы166.

Другой документ, который уже был представлен как доказательство PS-3254, USA-704, — заявление Зейсс-Инкварта от 10 декабря 1935 года, где он упоминает о встрече с Герингом и Гессом в 1936 году.

12 марта 1938 года, когда германские войска фактически вошли в Австрию, Гесс и Гиммлер были первыми германскими правительственными лидерами, которые появились в Вене к полудню этого дня.

Именно Гесс на следующий день подписал закон от 13 марта о присоединении Австрии к Германии. И трибунал, без сомнения, вспомнит то событие, которое было подробно описано господином Олдерманом. Я имею в виду скандальное торжество по поводу годовщины убийства Дольфуса167, торжество, которое состоялось 24 июля 1938 года, кульминационным моментом которого была речь Гесса.

Я прошу трибунал обратиться к документу, который находится на 165-й странице книги документов, который проливает, по его собственным словам, некоторый свет на деятельность Гесса в связи с Австрией и Чехословакией. Это речь, произнесенная им 28 августа 1938 года на ежегодном собрании заграничного ведомства. Это документ PS-3258, GB-262. Я процитирую последний абзац на странице 165 книги документов.

«Заканчивая свое выступление, Рудольф Гесс вспомнил дни прошлого года в Штутгарте, когда немецкие мужчины и женщины, юноши и девушки в национальных костюмах появились там, охваченные энтузиазмом при мысли об идеалах Великой Германии, до глубины души взволнованные национал-социализмом, но тем не менее формально оставаясь немцами, имеющими иностранное подданство.

Гесс продолжал: «Сегодня они снова открыто стоят в наших рядах. Счастливые и гордые они пройдут в рядах национал-социалистического движения мимо своего фюрера в Нюрнберге. И на этот раз они будут германскими гражданами. Сердца наши наполняются радостью, когда мы видим их. Они выдержали продолжительную и жестокую битву, битву против предательского и лживого врага»... и так далее».

На следующей странице и далее он обсуждает вопрос о борьбе судетских168 немцев:

«Германский народ смотрит на своих собратьев по расе в Чехословакии с глубоким сочувствием к их страданиям. Никто из тех, кто любит свой собственный народ и гордится им, не упрекнет нас, если отсюда мы обращаем наши мысли к судетским немцам, если мы скажем им, что, проникнувшись восхищением, мы видим, как они поддерживают железную дисциплину, несмотря на ужаснейшие интриги, несмотря на террор и убийства. Если бы для этого были нужны какие-либо доказательства».

Я не думаю, пожалуй, что есть необходимость зачитывать далее этот документ, но он показывает, как я уже сказал, его интерес к Чехословакии. А документом PS-3061, USA-126, было доказано, что в течение лета 1938 года, а эта речь была произнесена в августе 1938 года, в течение всего этого лета периодически велись переговоры между Генлейном169 и Гитлером, Гессом и Риббентропом, что давало информацию правительству Рейха об общем положении в Чехословакии. Этот документ зачитывался и он вошел в протокол суда. Но что полностью обвиняет Гесса в участии в этом действии, так это, без сомнения, письмо от 27 сентября 1938 года, которое трибунал уже знает. Оно было написано Кейтелем Гессу и содержало просьбу о том, чтобы партия приняла участие в секретной мобилизации, которая должна была произойти даже без объявления для этого кодового слова. Это письмо было написано 27 сентября 1938 года. Это документ PS-388, USA-26, страница 30 в книге документов трибунала.

Я хочу обратить внимание трибунала на один короткий документ, который находится на 120-й странице книги документов. Это еще одна речь подсудимого, произнесенная 7 ноября 1938 года по случаю включения партии170 судетских немцев в состав нацистской партии Германии.

«Если бы мы должны были защищать свои права, то всем пришлось бы узнать нас, немцев, национал-социалистов. Фюрер познал этот урок. Он вооружился со скоростью, которую никто не считал возможной. Когда фюрер достиг власти и, в особенности, с тех пор, как фюрер пробудил решимость германского народа употребить силу для того, чтобы защищать свои права, тогда создалась возможность для того, чтобы права Германии были признаны».

Можно удивиться, о каких правах могла идти речь в то время, в ноябре 1938 года, после того, как Гитлер уже сказал 26 сентября, что у него больше нет территориальных притязаний, по крайней мере, в Европе.

Я обращаюсь к доказательствам об участии Гесса в ведении агрессивной войны против Польши. На странице 16-й книги документов помещен отчет о речи, произнесенной им 28 августа 1939 года, которая показывает, что он тогда, по крайней мере, принимал участие в официальной пропаганде, которая активно проводилась в те дни для мирового общественного мнения за два дня до того, как была объявлена война. Я цитирую второй абзац:

«Рудольф Гесс, постоянно прерываемый бурными аплодисментами как германских граждан, проживающих за границей, так и соотечественников из района Штирия, подчеркнуто говорил о беспримерном терпении, проявленном немцами по отношению к Польше, которое выразилось в великодушном предложении фюрера, обеспечивавшем мир между Германией и Польшей. Об этом предложении господин Чемберлен171, по-видимому, забыл, поскольку он говорит, что он ничего не слышал о том, чтобы Германия пыталась разрешить некоторые острые современные проблемы путем мирных переговоров. Чем же могло было быть подобное германское предложение, как не попыткой таких переговоров».

Затем он продолжает, обвиняя Польшу в ведении агитации за войну, в отсутствии у Польши ответственности. Документ уже был представлен в качестве доказательства М-107, GB-266.

После нападения на Польшу Гесс подписал декрет, по которому Данциг вошел в Германский Рейх. Это декрет от 1 сентября 1939 года. Далее, декрет от 8 октября 1939 года о присоединении польских территорий к Рейху, а 12 октября 1939 года им был подписан декрет о польской территории, согласно которому должны были быть изданы дальнейшие постановления о планировании германского жизненного пространства и об экономическом пространстве. Все эти декреты имеются в «Reichsgesetzblatt». Я сожалею, что упомянутые мной последние два декрета, по существу, не включены в книгу документов трибунала, но выводы о последствиях, которые они имели, изложены в досье. Это все, что я предполагаю предъявить в связи с Польшей, касательно организации им пятой колонны. Из этого должно быть ясно, что мое утверждение заключается в том, что подсудимый был глубоко причастен как к планированию, так и к подготовке агрессивной войны.

Перехожу к примерам его участия в военных преступлениях и в преступлениях против человечности. Я сошлюсь только на два документа. Один из них находится на странице 18 досье. Это документ PS-3245, GB-267. Это приказ, изданный Гессом через партийную канцелярию, в котором он требует поддержки партии для набора в войска СС. Я процитирую один абзац, который находится в досье.

«Соединения войск СС, состоящие из национал-социалистов, более подходящи, чем другие вооруженные соединения для выполнения особых задач, которые следует решать на оккупированных восточных территориях, благодаря усиленной национал-социалистической подготовке этих войск в отношении расовых и национальных вопросов».

Но среди того, что натворили и что еще намеревались натворить на оккупированных восточных территориях войска СС, я знаю, что мы не забыли ту роль, которую они играли в разгроме Варшавского гетто. Я полагаю, что вывод, который можно сделать из этого письма, разоблачает их полностью.

Имеется еще один документ, R-96, GB-268, который находится на странице 175 книги документов. Это письмо, написанное рейхсминистром юстиции начальнику рейхсканцелярии 17 апреля 1941 года. В нем рассматриваются проекты уголовных законов в отношении евреев и поляков на оккупированных восточных территориях. Оно совершенно ясно показывает, что Гесс участвовал в обсуждении этого вопроса, поскольку там имеются ссылки на целый ряд предложений, сделанных им самим. Милорд, я хотел бы обратить внимание трибунала на один или два отрывка. Я процитирую это письмо с начала страницы 175:

«С самого начала мое мнение было таково, что особые условия, превалирующие на присоединенных восточных территориях, требуют особых мер по линии уголовного законодательства и уголовного судопроизводства в отношении поляков и евреев».

Я перейду ко второму абзацу и зачитаю первые две строчки:

«Цель создания специального закона для поляков и евреев, проживающих на восточных территориях, достигалась в соответствии с планом путем введения указа от 6 июня 1940 года. По этому указу германское уголовное право, которое уже применялось с самого начала на восточных территориях, было официально утверждено как действующее на этих территориях».

Пропускаю три строчки:

«Процедура, предусматривавшая обязательное предъявление обвинения, была упразднена, поскольку считалось совершенно нетерпимым, чтобы поляки или евреи могли иметь возможность заставить германского прокурора предъявлять им обвинение. Поляки и евреи были также лишены права возбуждать судебное преследование от своего имени или участвовать в деле на стороне государственного обвинения. В дополнение к этому специальному закону в области судопроизводства несколько особых положений было включено во 2-ю статью введенного указа. Эти положения были установлены с согласия рейхсминистра внутренних дел на основе вызвавшей их необходимости. С самого начала существовало намерение, в случае необходимости, число этих особых положений увеличить. Когда эта необходимость стала через некоторое время явью, был издан приказ, который был добавлен к первоначальному указу и на который имелась ссылка в письме от заместителя фюрера».

Перехожу к следующей странице. Читаю:

«Позже мне сообщили об особом желании фюрера. В принципе, к полякам и, я полагаю, также к евреям следует в области уголовного законодательства подходить иным образом, чем к немцам. После предварительного обсуждения... я подготовил прилагаемый проект касательно уголовного права и процесса в отношении поляков и евреев».

Перехожу к следующему абзацу:

«Проект представляет собой законодательство особого типа как в области уголовного права, так и в области уголовного процесса. Предложения заместителя фюрера были при этом приняты во внимание в очень большой степени. Статья 1, часть 3 содержит в себе общую формулу преступления, на основании которой любой поляк или еврей на восточной территории может в будущем быть подвергнут судебному преследованию и любому наказанию за какое-либо высказывание или действие, которое считается наказуемым и которое направлено против немцев».

Перехожу к следующему абзацу:

«В соответствии с мнением заместителя фюрера я исходил из той точки зрения, что поляков в меньшей степени следует подвергать обычному тюремному заключению».

И несколькими строками ниже:

«Согласно этим новым видам наказания заключенные должны содержаться вне тюрем в лагерях и должны быть привлечены к тяжелому и тяжелейшему труду».

Перехожу к следующей странице:

«Введение телесного наказания, которое заместитель фюрера вынес на обсуждение, не было включено в проект. Я не могу согласиться с этим видом наказания, потому что применение его, по моему мнению, не соответствует культурному уровню германского народа».

Милорд, я сказал, что целью представления этого документа было доказать, что заместителю фюрера было хорошо известно то, что происходило на оккупированных восточных территориях, и более того, он высказывался за еще более жестокие меры, чем те, с которыми был готов согласиться рейхсминистр юстиции.

Я перехожу теперь к представлению имеющихся доказательств касательно полета подсудимого Гесса в Англию 10 мая 1941 года.

В тот вечер он приземлился в Шотландии, совсем близко, в 12 милях от резиденции герцога Гамильтона172, и немедленно попросил, чтобы его доставили к герцогу Гамильтону, которого он хотел видеть. Он назвался чужим именем и был арестован. На следующий день, 11 мая, он имел беседу с герцогом Гамильтоном, отчет о которой изложен в приложении к книге документов. Я прошу трибунал обратиться сейчас к этому небольшому приложению к книге документов.

Председатель: Его приобщили в качестве доказательства или нет?

Гриффит-Джонс: Милорд, я приобщаю его в качестве доказательства.

Председатель: Она удостоверена надлежащим образом?

Гриффит-Джонс: Она удостоверена, и оригинал удостоверен как правительственный отчёт из материалов министерства иностранных дел в Лондоне. Всего имеется четыре отчёта, которые поступили из материалов министерства иностранных дел и которые удостоверены как отчёты из министерства иностранных дел.

Первый — документ М-116, который я представляю как доказательство под номером GB-269. Это отчет о беседе Гесса с герцогом Гамильтоном 11 мая 1941 года. Я могу изложить вкратце большую часть этого отчета, сказав, что он представился как Гесс. Он заявил, что познакомился с герцогом Гамильтоном на Олимпийских играх в 1936 году и что его старый друг Хаусхофер173, который учил его в Мюнхенском университете после прошлой войны, предложил, чтобы он, Гесс, установил контакт с герцогом Гамильтоном.

Он сказал, что для осуществления этого он пытался вылететь три раза: в первый раз в декабре предыдущего, 1940 года. Причины его посещения, так как он их изложил тогда, можно найти на второй странице этого документа. Я начну цитировать с конца четвертой строки.

Простите. Пожалуй, мне действительно следовало сказать раньше, что он заявил, еще раньше во время беседы, что Германия желает заключить мир с Англией, что Германия уверена в победе в войне и что он сам стремился остановить ненужную бойню, которая, в противном случае, неизбежно имела бы место. Итак, цитирую:

«Он спросил меня, смогу ли я собрать руководящих лиц моей партии для того, чтобы переговорить по разным вопросам, связанным с мирными предложениями. Я ответил, что в этой стране имеется в настоящее время только одна партия. Тогда он сказал, что он мог бы сообщить, на каких условиях Гитлер согласился бы заключить мир. Во-первых, он настаивал бы на таких условиях, согласно которым наши две страны никогда бы больше не воевали. Я спросил его, на каких же условиях может состояться подобное соглашение. И он ответил, что одним из условий будет, конечно, отказ Великобритании от ее традиционной политики всегда противостоять сильнейшей державе в Европе».

Я полагаю, что нет никакой необходимости зачитывать далее этот документ, поскольку в последующих беседах, состоявшихся 13, 14 и 15 мая, с господином Киркпатриком174 из министерства иностранных дел он более подробно освещал те же предложения.

Я обращаюсь к документу М-117, GB-270, который представляет собой другой официальный отчет о беседе с господином Киркпатриком 13 мая. Я также могу вкратце изложить его содержание.

Председатель: [Прерывая] Где вы читаете?

Гриффит-Джонс: Я читаю из пятого абзаца, милорд. Он начинается с:

«Чехословацкий кризис был вызван решимостью Франции, выраженной французским министерством военно-воздушных сил, сделать Чехословакию воздушной базой против Германии. Долгом Гитлера было не допустить осуществления этого заговора. Вмешательство господина Чемберлена и конференция в Мюнхене были источниками большого облегчения для Гитлера».

Следует вспомнить, что на этом процессе цитировались слова Гитлера, когда он высказывался о том, что он, конечно, никогда не имел намерения вообще придерживаться этого соглашения, что этого никогда не будет.

Я продолжаю рассматривать этот документ. «Затем он сказал о том, что Германия должна выиграть войну. Он заявил, что бомбардировки Англии только начались, причем с большой неохотой. Далее, наверху второй страницы, что производство подводных лодок в Германии было огромно, на оккупированных территориях у Германии имеются огромные ресурсы сырья, что вера в Гитлера и в окончательную победу нерушима и что не имеется никакой надежды на то, что германский народ затеет какую-либо революцию.

Он излагает дальше причины, вызвавшие его прибытие на самолете, опять-таки речь идет о его личных причинах, связанных с его ужасом перед перспективой продолжительной войны. Англия не может выиграть войну и поэтому ей лучше сейчас же заключить мир. Он сказал, что у фюрера нет никаких враждебных намерений в отношении Англии. Что у него нет намерений добиться мирового господства и что он глубоко сожалел бы, если бы Британская империя распалась.

Я цитирую последние три строчки большого абзаца в середине страницы:

«В этом месте Гесс попытался заставить меня содрогнуться, подчеркивая, что алчные американцы имеют враждебные планы по отношению к Британской империи. Канада, несомненно, будет присоединена к Соединенным Штатам».

Говоря о мнении Гитлера, он сказал, что недавно, 3 мая, после речи в Рейхстаге, Гитлер заявил ему, что у него нет захватнических притязаний по отношению к Англии.

«Гесс предложил в качестве разрешения проблемы, чтобы Англия дала Германии возможность сделать все, что она пожелает в Европе, а за это Германия даст Англии полную свободу в империи, с единственным только условием, что Германии будут возвращены ее бывшие колонии, которые ей необходимы как источник сырья. Для того чтобы дать ему возможность высказаться на тему отношения Гитлера к России, я спросил его, включает ли Гитлер Россию в Европу или в Азию. Он ответил: «В Азию». Я возразил тогда, что согласно условиям его предложения, так как Германия будет иметь возможность свободно действовать только в Европе, то она не сможет напасть на Россию. Гесс немедленно отреагировал, заметив, что у Германии есть определенные требования к России, которые должны быть удовлетворены путем переговоров или в результате войны. Однако он добавил, что слухи, которые сейчас распространяются о том, что Гитлер намеревается вскоре напасть на Россию, не имеют оснований.

Я спросил его тогда, какие цели ставит перед собой Италия, и он сказал, что это ему неизвестно. Я сказал, что это довольно важный вопрос. Он обошел этот вопрос и сказал, что он уверен, что требования Италии не будут чрезмерными. Я высказал мысль о том, что вряд ли Италия заслуживает чего-либо, но он просил подойти к этому вопросу по-другому. Италия оказала Германии большие услуги, и кроме того, Англия после прошлой войны компенсировала побежденные страны, такие, как Румыния.

В конце концов, когда мы выходили из комнаты, Гесс бросил прощальную фразу. Он забыл подчеркнуть, заявил он, что следует понимать, что предложение может быть рассмотрено только в том случае, если переговоры между германским и британским правительствами будут иметь место при другом британском правительстве. Он заявил, что господин Черчилль, который планировал войну с 1936 года, и его коллеги, которые отнеслись благосклонно к этой политике войны, не являются лицами, с которыми фюрер мог бы вести переговоры».

Милорд, возможно, когда он прибыл в Англию, он не намеревался острить. Из этих отчетов можно лишь сделать заключение о том, что немцы и германское правительство в то время не имели ни малейшего представления о том, что происходило в Англии. Но из этих отчетов видно, что этот человек считал, что Англией правили Черчилль и маленькая шайка поджигателей войны. Он предполагал, что ему только следует явиться с мирными предложениями для того, чтобы в течение двух или трех дней правительство Черчилля потерпело крах.

Я перехожу к следующему документу милорд. Боюсь, что сейчас половина пятого. У меня есть другие отчёты и один документ для того, чтобы обратить на него внимание трибунала.

Председатель: Думаю, вам лучше продолжать. Мы закончим этим вечером.

Гриффит-Джонс: Прошу прощения, что занял столько времени. Я перехожу к другой беседе, к беседе от 14 мая, которая изложена в документе М-118, GB-271.

Беседа начинается с нескольких жалоб Гесса на обращение с ним и с целого ряда просьб, включая просьбу дать ему книгу «Трое в лодке...» — один из очень немногих признаков, указывающих на то, что кто-то из этих подсудимых обладает какой-то культурой или нормальными человеческими чувствами.

Тут он описывает свой полет в Англию, и далее, с третьего абзаца:

«Затем он перешел к политическим вопросам. Он сказал, что, подумав, он вспомнил, что он опустил еще два условия, связанные с мирными предложениями. Первое: Германия не может оставить Ирак в беде. Жители Ирака сражались за Германию и поэтому Германия будет просить нас, чтобы мы эвакуировались из Ирака. Я заметил, что это выходит за рамки первоначального предложения, где говорилось, что интересы Германии ограничиваются Европой, но он возразил, что в целом его предложение более чем справедливое. Второе условие заключалось в том, что мирное соглашение должно, включать в себя пункт о взаимном возмещении британским и германским подданным, чья собственность была экспроприирована во время войны.

В заключение господин Гесс сказал, что он хочет внушить нам, что Германия должна выиграть войну путем блокады. Мы не представляем себе, какое количество подводных лодок строится теперь в Германии. Он сказал, что Гитлер всегда делает все в больших масштабах и что опустошительная подводная война, при поддержке новыми типами самолетов, несомненно очень скоро приведет к установлению полной и действенной блокады Англии. Бесцельно предполагать, что, если бы Англия капитулировала, войну продолжала бы вести Британская империя. Намерением Гитлера при такой возможности является продолжать блокаду Англии, даже если Британские острова капитулируют. Таким образом, нам пришлось бы столкнуться с преднамеренным преданием голодной смерти населения этих островов...»

Я думаю, что могу уже закончить рассмотрение этой беседы, поскольку в ней нет больше ничего нового. Я перехожу к документу М-119, GB-272, представляющему собой отчет о третьей и последней беседе Гесса с господином Киркпатриком 15 мая. Я процитирую третий абзац. В начале беседы есть упоминание об Ираке, а затем господин Киркпатрик пишет:

«Затем я поднял перед ним вопрос об Ирландии. Он сказал, что во всех его беседах с Гитлером Ирландия никогда не упоминалась, разве что случайно. Ирландия ничего не сделала для Германии в этой войне и поэтому предполагалось, что Гитлер не будет интересоваться англо-ирландскими отношениями. Мы остановились на трудностях уладить интересы Севера и Юга, а затем перешли к американским интересам в Ирландии и, таким образом, к Америке.

По вопросу об Америке Гесс принял следующую точку зрения:

1. Немцы принимают во внимание возможность вмешательства Америки и не боятся этого вмешательства. Им известно все о производстве американской авиационной промышленности и о качестве самолетов. Германия может построить больше, чем Англия и Америка вместе взятые.

2. У Германии нет никаких планов в отношении Америки. Так называемая «германская опасность» является нелепым плодом воображения. Интересы Гитлера ограничиваются Европой.

3. Если мы заключим мир сейчас, Америка будет в бешенстве. Америка, несомненно, хотела бы заселить Британскую империю.

В заключение Гесс сказал, что Гитлер действительно желает установления прочного взаимопонимания с нами на основе, которая сохранит целостность империи. Целью его собственного полета было предоставить возможность начать переговоры без ущерба для нашего престижа, и если мы откажемся от этого шанса, это будет явным доказательством того, что мы не хотим взаимопонимания с Германией и поэтому Гитлер будет иметь право, собственно, это будет его долг, полностью разгромить нас и держать нас после войны в состоянии полного подчинения».

Милорд, эти отчеты раскрывают всю сущность его посещения. Причины гуманитарного характера, приводившиеся им в объяснение его прибытия в Англию, которые так хорошо звучали между 10 и 15 мая, получили совсем новое освещение, когда немного позднее, чем через месяц, Германия напала на Советский Союз.

Невозможно не провести точную параллель между этим положением и тем, которое существовало перед тем, как Германия напала на Польшу, когда были сделаны все усилия, чтобы не дать Англии вступить в войну и, таким образом, вести войну только на одном фронте. По-видимому, тут происходило то же самое. Более того, во время этих бесед сам Гесс заявлял, что Германия в то время якобы не имела намерения немедленно атаковать Россию. Но это очевидная ложь, поскольку, как следует вспомнить, и доказательства этому изложены в досье, еще в ноябре 1940 года разрабатывались первоначальные планы вторжения в Россию.

Согласно директиве от 18 декабря 1940 года было приказано закончить подготовительные мероприятия к 15 мая 1941 года. 3 апреля 1941 года были отданы приказы, согласно которым выполнение плана «Барбаросса» было отложено на пять недель, а 30 апреля 1941 года, за десять дней до прибытия Гесса в Англию, была назначена точная дата вторжения в Россию — 22 июня.

Таким образом, я полагаю, что человек, занимавший такие посты, как подсудимый — в то время он был руководителем заграничного ведомства партии, заместителем фюрера, за год до того он был назначен его «преемником № 2» — не мог не знать об этих приготовлениях и планах.

Милорд, поэтому я полагаю, что единственная причина, из-за которой Гесс прилетел в Англию, носила отнюдь не гуманитарный характер. Он прилетел лишь для того, чтобы дать возможность Германии вести войну против России только на одном фронте.

На этом месте – я не спешу обращать внимание трибунала на какой-либо другой документ – однако имеется один документ, который поступил недавно и является документом крайнего интереса с множества точек зрения. Я попросил, чтобы его включили в конец документальной книги трибунала, но если этого не сделали, у меня есть несколько лишних копий, которые я могу вручить.

Документ PS-1866, GB-273. Это запись беседы между Риббентропом, Муссолини и Чиано175 13 мая 1941 года, подписанная Шмидтом176.

В нем интересующий нас вопрос рассматривается мало, но и тогда существовал и сейчас еще существует вопрос, был ли полет Гесса в Англию предпринят с ведома и одобрения Гитлера или других членов правительства или же Гесс сделал это по собственной инициативе и совершенно тайно. Сам он всегда утверждал, что он сделал это тайно. С другой стороны, трудно представить себе, как он мог это планировать в течение нескольких месяцев и три раза пытаться осуществить этот план так, чтобы никто об этом не знал.

Запись разговора с итальянцами проливает слабый свет на это обстоятельство, но во всяком случае показывает, что именно Риббентроп сказал своим итальянским союзникам три дня спустя. Я прошу трибунал взглянуть на первую страницу этого документа и на один абзац следующей страницы.

«Вначале рейхсминистр передал привет фюрера дуче.

Вслед за этим он сказал, что в скором времени он предложит дуче время встречи, которая, согласно его желанию, должна произойти как можно скорее. В качестве места встречи он, очевидно, выберет Бреннер. В настоящий момент он, как дуче должен понимать, все еще занят делом Гесса и несколькими военными вопросами.

Дуче ответил, что он согласится со всеми предложениями фюрера.

Рейхсминистр иностранных дел сказал затем, что фюрер послал его к дуче, чтобы информировать его о деле Гесса и о беседе с адмиралом Дарланом177. По поводу дела Гесса он заметил, что фюрер был совершенно потрясен действием Гесса и что это было поведение сумасшедшего.

Гесс долгое время страдал разлитием желчи и попал под влияние гипнотизеров и врачей, прибегающих к нетрадиционным методам лечения, которые еще более ухудшили состояние его здоровья.

Все эти вопросы в настоящий момент расследуются, так же как и причастность адъютантов, которым было известно о запрещенных полетах Гесса. В течение нескольких недель Гесс проводил втайне пробные полеты на МЕ-110178. Он, конечно, действовал из идеалистических побуждений. Его верность фюреру не подлежит никакому сомнению. Его поведение может быть объяснено лишь какой-то мистикой и состоянием его рассудка, вызванным болезнью».

Беседа продолжалась и сущность ее сводилась к тому, что Риббентроп снова подчеркнул, что Гитлер не уполномочивал Гесса лететь в Англию и что этот полет был совершен без чьего-либо ведома в Германии. Здесь не сказано…

Председатель: Не прочтете ли вы начало следующего абзаца?

Гриффит-Джонс:

«Симпатизируя Англии, Гесс задумал осуществить бредовую идею об использовании фашистских кругов Великобритании для того, чтобы убедить британцев сдаться. Он объяснил все это в длинном и бессвязном письме к фюреру. Когда письмо дошло до фюрера, Гесс уже был в Англии. В Германии надеялись, что несчастный случай в пути задержит его, но он уже находился в Англии и попытался связаться с бывшим маркизом Клайдесдейл, нынешним герцогом Гамильтоном. Гесс совершенно ошибочно решил, что он большой друг Германии, поэтому приземлился по соседству с его замком в Шотландии».

Председатель: Благодарю вас.

Гриффит-Джонс: Это то, что Риббентроп сказал Муссолини. Мы знаем, что Риббентроп — лжец. Этому доказательство то, что он заявил позднее во время беседы. Я обращусь сейчас к пятой странице, вернее, к концу четвертой страницы. Я прошу трибунал заслушать это, поскольку, если бы этот документ был уже известен, он, несомненно, был бы представлен как доказательство ранее в течение этого процесса. И поскольку я сейчас его представляю, я прошу разрешить мне зачитать этот абзац, который непосредственно касается подсудимого Риббентропа:

«Дуче вернулся к своему замечанию касательно единого фронта Европы против Англии и двух стран — Испании и России, которые не входили в него. Он сказал, что с его точки зрения было бы выгодно, если бы с Россией проводилась политика сотрудничества. Он спросил рейхсминистра иностранных дел, исключает ли Германия такую возможность, т. е. сотрудничество с Россией. Рейхсминистр иностранных дел ответил, что у Германии есть договоры с Россией и что отношения между двумя странами в других отношениях являются корректными. Он лично не верит, чтобы Сталин предпринял что-либо против Германии, но если бы он это сделал или если бы он стал проводить неприемлемую для Германии политику, тогда он был бы разгромлен в течение трех месяцев. Дуче согласился с этим. Фюрер не хочет никакого столкновения, но тем не менее он принимает предосторожности». Затем, кажется, снова говорит Риббентроп: «Фюрер, конечно, не хочет никаких столкновений, но тем не менее он принимает меры предосторожности против любой неожиданности. Он еще не пришел ни к какому решению, но в результате некоторых событий и недостаточно ясной позиции русских он стал подозрителен. Так, например, русские увеличили свои силы вдоль западной границы, что, конечно, вынудило Германию также увеличить численность своих войск, но только после того, как русские это начали».

В самом деле, такая позиция германского правительства поражает, ибо нет сомнения в том, что фюрер и министр иностранных дел не могли не знать 13 мая 1941 года, что Германия собиралась через месяц напасть на Россию.

Милорд, это доказательства, которые я должен был представить трибуналу по этому вопросу. Я сожалею о том, что вынужден был занять столько времени. Я благодарен уважаемому суду за терпение.

[Судебное разбирательство отложено до 10 часов 8 февраля 1946]