<Главная страница дня
37-й день
18 1946
Пятница
Утреннее заседание
Вечернее заседание
Фор: На вчерашнем заседании я изложил трибуналу принцип распоряжений, принятых немцами для того, чтобы обеспечить себе контроль над сырьем и над финансированием в оккупированных странах.

Наличие распоряжений будет доказано многочисленными документами, которые будут представлены трибуналу во время выступлений на тему о принудительном труде и об ограблении экономики. Я не буду сейчас представлять эти документы потому, что, как я уже вчера говорил, мое выступление ограничится освещением первоначальных концепций немцев по этому вопросу. Я только процитирую один документ, RF-3(bis), который показывает настоящие намерения немцев в самый первый период. Я представляю его трибуналу.

Он касается Норвегии и является заверенной фотокопией протокола совещания, состоявшегося в Осло 21 ноября 1940 г. под председательством рейхскомиссара. Мы представляем этот документ, имеющий особое значение, так как именно Норвегия является страной, которая была оккупирована немцами одной из первых. Число 21 ноября 1940 г., которое вы видите в этом документе, относится к самым первым дням немецкой оккупации, и, кстати, в тексте записи совещания имеется ссылка на положение за семь последних месяцев.

Таким образом, в нем точно раскрывается психология оккупантов за период от апреля 1940 года по ноябрь 1940 года, то есть в то самое время, или даже до того, как немцы, вторгшись в другие страны, делали заверения, которые я вчера зачитал трибуналу.

На совещании присутствовали 40 человек; на нем был также государственный секретарь доктор Ландфрид, который представлял рейхсминистерство экономики. Вот что сказал рейхскомиссар:

«Сегодняшнее совещание является продолжением совещания, которое состоялось в Берлине. По этому случаю я хотел бы прежде всего отметить, что сотрудничество между армией и рейхскомиссаром является образцовым. Я должен протестовать против того представления, согласно которому армия осуществляла здесь свои финансовые задачи беспорядочным и безответственным образом. Надо также принять во внимание особые условия, которые существовали в Норвегии и которые еще частично существуют там до сих пор.

Некоторые задачи были указаны фюрером; их нужно было выполнить в определенный срок.

На берлинском совещании были намечены следующие положения, которые мы можем принять за основу для сегодняшнего совещания. Нет сомнения в том, что для выполнения задач вооруженных сил Норвегия была использованаза последние семь месяцев в такой степени, что новое изъятие товаров без некоторой компенсации больше невозможно, если имеется намерение выполнить задачи вооруженных сил.

Я с самого начала считал, что моя главная задача в качестве рейхскомиссара состоит в следующем: мобилизовать все экономические и материальные силы страны в интересах армии и не пользоваться ресурсами Рейха, если я смогу организовать это за счет ресурсов данной страны».

На этом я заканчиваю цитату из выступления рейхскомиссара. Я цитирую сейчас ответ доктора Ландфрида, ответ находится несколько ниже в документе.

«Я очень рад, что могу констатировать, чего мы смогли добиться здесь, в Норвегии, мобилизовав экономические силы Норвегии для германских нужд в такой степени, в какой это невозможно было достигнуть во всех оккупированных странах. Я должен вас особенно благодарить от имени министерства экономики. Вам удалось заставить норвежцев выполнить все, что можно».

Я полагаю, что трибунал отметил ряд характерных выражений, которые используются в этом документе. Рейхскомиссар сказал: с самого начала моя задача состояла в мобилизации всех экономических и материальных сил страны в интересах вооруженных сил. А доктор Ландфрид сказал: нам удалось мобилизовать экономические силы в такой степени, в какой этого нельзя было достигнуть во всех оккупированных странах.

Таким образом, мы видим, что доктор Ландфрид не говорит, что в Норвегии у немцев было особое понятие об оккупации, и что в других странах они действовали по-другому. Он сказал, что в других странах было невозможно действовать так же хорошо. Единственное ограничение, которое он признает, это ограничение материальных возможностей, но не ограничение в правах. Мысль об ограничении в правах ему даже не приходит в голову, так же как она не приходит в голову сорока присутствующим на этом совещании.

Здесь речь идет не о мнении или инициативе какой-либо районной администрации, а об официальной доктрине рейхскабинета и верховного командования, так как на совещании присутствуют сорок чиновников и представитель министра экономики.

Я хочу теперь подчеркнуть, что эта доктрина и эти способы распространялись на мобилизацию материальных ресурсов оккупированных стран и рабочей силы местных жителей.

Я говорил вчера, что немцы овладели с самого начала двумя ключевыми позициями производства: капиталом и рабочей силой. Действительно, в зависимости от их решения рабочая сила имела работу или не имела ее, существовала безработица или не существовала. Этим объясняется то, что немцы лишь через некоторое время приняли особо жестокие меры по угону и мобилизации рабочих.

В первое время, то есть пока в оккупированных странах имелись запасы и сырье, немцам было выгоднее использовать рабочую силу на месте. Эта рабочая сила позволяла производить в их интересах, используя богатства страны, изделия, которые они присваивали. Таким образом, кроме морального преимущества сохранения видимости, они избегали переброски сырья с места добычи. Трудности с транспортом всегда играли большую роль в военной экономике немцев.

Но когда после более или менее длительного периода в оккупированных странах почти не осталось сырья и оккупированные страны были фактически разорены, немцам становилось невыгодно оставлять рабочую силу на месте. Им пришлось бы самим доставлять сырье и таким образом производить двойные перевозки: перевозку сырья в одном направлении и перевозку фабрикатов в другом направлении. Таким образом, стало выгоднее вывозить рабочих. Это соображение, кстати, совпало с нуждами, вытекающими из экономического положения Германии того времени, а также с политическими намерениями.

В связи с вопросом об использовании рабочей силы я зачитаю трибуналу несколько фраз из одного документа, который я представляю, RF-4 и который находится в книге документов после зачитанного мною документа. Этот документ воспроизводит фразы из статьи, опубликованной в газете «Pariser Zeitung» от 17 июля 1942 г.

Я одновременно представляю трибуналу заверенную фотокопию газеты, которая находится в сборнике национальной библиотеки. Эта статья подписана доктором Михелем, бывшим начальником экономического управления во Франции. Она называется «Два года подконтрольной экономики во Франции». Эта статья написана в духе германской пропаганды, поскольку она была опубликована в Париже в немецкой газете, одна страница которой печаталась на французском языке. Я, конечно, предупреждаю трибунал, что мы вовсе не принимаем все высказываемое в настоящей статье, а хотели бы включить в протокол несколько фраз доктора Мишеля, из которых становится очевидным способ, о котором я говорил выше и к которому прибегали немцы для того, чтобы использовать рабочую силу сначала на месте, пока имелось сырье, а затем путем вывоза ее на работу в Германию.

«Для того чтобы использовать производительные силы французской промышленности, немцы начали с передачи во Францию своих заказов на военную продукцию.

Для того чтобы отдать себе отчет в успехе заказов, переданных немцами, достаточно назвать одну цифру: сумму сделок. Новая кровь циркулирует в венах французской экономики, которая работает до предела своих возможностей».

Несколько фраз, которые находятся в оригинале, здесь пропущены, так как они не представляют интереса. Я читаю следующую фразу:

«По мере того, как запасы сырья уменьшались из-за затяжной войны, начали вывозить освобождающуюся французскую рабочую силу».

Доктор Михель красивыми фразами старается скрыть истину, которая заключается в том, что переброска рабочих началась в тот момент, когда запасы сырья, которые немцы присвоили с самого начала, стали истощаться.

Заключение, которым я хочу закончить свое выступление, сводится к тому, что немцы всегда рассматривали рабочую силу и человеческий труд как находящиеся у них в услужении. Этот взгляд уже существовал до официального введения трудовой повинности, о которой мы сейчас вам расскажем.

С точки зрения немцев, использование рабочей силы всегда должно было непременно служить их интересам. Подобное положение должно было остаться и после войны.

Это последний пункт, который я хотел бы подчеркнуть, так как он указывает на большие масштабы и серьезность германской концепции и планов немцев. В этой связи я процитирую документ RF-5 в нашей книге документов. Я представляю трибуналу брошюру, которая вышла на французском языке в Берлине в 1943 году. Ее автором является доктор Фредерик Дидье; она озаглавлена: «Рабочие для Европы». Вышла эта брошюра в центральном издательстве национал-социалистической партии. Она начинается с предисловия подсудимого Заукеля, факсимиле подписи которого было воспроизведено в печати.

Я процитирую трибуналу один абзац из этого произведения:

«Большой процент иностранных рабочих останется даже после победы на нашей территории. После обучения строительному делу они должны будут закончить то, что помешала закончить война, а также осуществить то, что оставалось до сих пор в состоянии проектов».

В этом пропагандистском издании, которое написано с очень большой осмотрительностью и с намерением привлечь симпатии, немцы все же признаются в том, что они рассчитывали сохранить рабочую силу из других стран даже после войны для того, чтобы обеспечить в дальнейшем величие Германии, не ограничивая пребывание этой рабочей силы в Германии ни определенными задачами, ни временем. Речь идет, таким образом, об их политике безграничной эксплуатации.

С позволения трибунала, моё введение подходит в концу, господин Герцог представит обзор относящийся к принудительному труду во Франции.

Герцог: Господин председатель и уважаемый суд.

Доктрина национал-социализма провозглашающая превосходство идеи государства, в своём презрении к личным и индивидуальным правам, включает концепцию работы которая согласуется с её общей философией.

Для неё, работа не является одной из форм выражения индивидуальности, она является обязанностью возложенной обществом на своих членов.

Как говорил немецкий автор: «Отношения в сфере труда, в соответствии с национал-социалистическими идеями не являются всего лишь юридическими правоотношениями между рабочим и работодателем, они являются живым феноменом при котором рабочий становится шестерёнкой в национал-социалистическом механизме коллективного производства». Концепция обязательного труда является для национал-социализма таким образом необходимым дополнением к концепции самой работы.

Впервые обязательный труд был введён в отношении самого немецкого народа. Трудовая повинность в Германии была учреждена законом от 26 июня 1935 г. за подписью Гитлера и подсудимого Фрика, министра внутренних дел. Этот закон был опубликован в «Reichsgesetzblatt», часть I, страница 769. Я представляю его Трибуналу под номером RF-6, PS-1389.

С 1939 года к трудовой повинности прибавилась мобилизация рабочих. Декреты об этом были приняты подсудимым Герингом как уполномоченным по четырехлетнему плану. Я не развиваю данную мысль, она вытекает из заговора в который вступили обвиняемые для совершения преступлений против мира и это мои американские коллеги уже довели до сведения трибунала. Я только укажу на то, что мобилизация рабочих касалась иностранцев, проживающих на германской территории. Этот факт свидетельствует о том, что принцип принудительной мобилизации иностранных рабочих относится еще к довоенному периоду. Принудительная мобилизация иностранных рабочих не была вызвана нуждами военной промышленности Германии, она явилась результатом политики, направленной на подготовку к войне. Доказательством этому является документ RF-7, С-2, представляющий собой меморандум верховного командования германских вооруженных сил от 1 октября 1938 г., составленный с учетом будущего вторжения в Чехословакию; он содержит классификацию возможных нарушений международного права. Каждому такому нарушению в документе противопоставлено объяснение, которое верховное командование вооруженных сил считает необходимым заранее подготовить. Документ этот состоит из таблицы в четыре колонки. В первом столбце перечислены нарушения международного права. Второй столбец дает соответствующий конкретный пример. В третьем столбце, с одной стороны, изложена точка зрения международного права, а с другой выводы, которые вытекают из этого нарушения. Четвертый столбец отведен для объяснения министерства пропаганды.

Я читаю отрывок который касается принудительного труда гражданских лиц и военнопленных, который находится на странице 6 немецкого оригинала, страница 7 французского перевода:

«Использование военнопленных и гражданских лиц для работы (строительство дорог, копка рвов, изготовление боеприпасов, работа на транспорте и т.д.)

Второй столбец:

«Пленным чешским солдатам или чешским гражданским лицам приказано строить дороги или грузить боеприпасы».

Третий столбец:

«Статья 31 соглашения подписанного 27 июля 1939 по обращению с военнопленными запрещает их использование при выполнении задач непосредственно связанных с военными мероприятиями. Обязательство выполнять такую работу в любом случае противоречит международному праву. Использование военнопленных, а также гражданских лиц допускается в дорожном строительстве, но запрещается в производстве боеприпасов».

Последний столбец:

«Применение таких мер может основываться на военных потребностях или на заявлении о том, что противник первым стал так действовать».

Принудительная мобилизация иностранных рабочих, согласно национал-социалистической доктрине, является одним из элементов политики германского господства. Сам Гитлер неоднократно признавал это. В этой связи я цитирую его

речь от 9 ноября 1941 г., которая была воспроизведена газетой «Volkischer Beobachter» от 10 ноября 1941 г., которую я представляю трибуналу под номером RF-8. Я читаю выдержки из этой речи:

«На территории, население которой работает сейчас непосредственно на нас, живут более чем 250 миллионов человек, а на территории, население которой косвенно работает в Европе на войну, сейчас живут более чем 350 миллионов человек.

Нет сомнения в том, что на германской территории и территории оккупированных нами районов, которыми мы сейчас управляем, нам удастся мобилизовать на работу всех до последнего».

Мобилизация иностранных рабочих является, таким образом, результатом применения двух политических принципов в оккупированных Германией странах: использование всех активных сил оккупированных и подвластных немцам территорий и уничтожение всех непроизводительных сил.

Подсудимые приводят две причины в качестве оправдания создания вербовки иностранных рабочих. Существует много документов в данном отношении, я ограничусь наиболее существенными.

Оправдание мобилизации иностранных рабочих, заключающееся в том, что необходимо привлекать народы порабощенных стран к германским военным усилиям, явствует прежде всего из самого смысла декрета от 21 марта 1942 г., согласно которому подсудимый Заукель назначается уполномоченным по распределению рабочей силы. Декрет опубликован в «Volkischer Beobachter» за 1942 год, часть 1, стр. 179. Я представляю его в качестве документа RF-9 и позволю себе зачитать его трибуналу полностью:

«Распоряжение фюрера о создании уполномоченного по распределению рабочей силы от 21 марта 1942.

«Чтобы обеспечить всю германскую военную экономику, и в первую очередь производство вооружения, необходимой рабочей силой, следует создать объединенное управление, отвечающее требованиям военной экономики для использования имеющейся рабочей силы, включая иностранцев и военнопленных, а также мобилизовать всю рабочую силу, которая еще не была использована в великогерманском Рейхе, включая Протекторат, Генерал-губернаторство и оккупированные районы.

Эта задача будет выполнена рейхсштатгальтером и гауляйтером Заукелем в качестве генерального уполномоченного по распределению рабочей силы в рамках четырехлетнего плана. В качестве такового он будет подчинен непосредственно уполномоченному по четырехлетнему плану».

Я прерываю здесь оглашение декрета для того, чтобы указать, что подсудимый Заукель развивал ту же тему на совещании гауляйтеров и крейсляйтеров от 5 и 6 февраля 1943 г. в Познани. Он говорил совершенно категорически, оправдывая принудительную мобилизацию национал-социалистической философией и необходимостью включить все европейские народы в борьбу, которую вела Германия. Текст этой речи является документом PS-1739, RF-10, и прошу трибунал принять его в качестве доказательства вины подсудимого Заукеля. Оглашаю выдержки:

«Неслыханная ожесточенность войны заставила меня принудительно мобилизовать от имени фюрера много миллионов иностранцев на работу в германской военной промышленности и добиться от них очень большой производительности труда. Целью этой мобилизации является обеспечение необходимых материальных возможностей ведения войны в борьбе за жизнь и свободу прежде всего нашего народа, а также за сохранение нашей западной культуры, культуры тех народов, которые в отличие от еврейских паразитов и плутократов живут жизнью, наполненной трудом и усилиями честных и сильных народов.

Вот в чем та громадная разница между работой, понадобившейся в своё время по Версальскому договору, а также планам Дауэса346 и Юнга347, принявшей форму рабства, и восхваления могущества и превосходства еврейства с использованием рабочей силы, которому я в качестве национал-социалиста имею честь отдать предпочтение и которое представляет собой участие в борьбе Германии за свою свободу и за свободу дружественных наций».

Принудительная мобилизация иностранных рабочих имела целью не только сохранить уровень германской военной промышленности. В ней выражена также политика, направленная на уменьшение человеческого потенциала оккупированных государств.

Понятие уничтожения путем непосильной работы было известно теоретикам национал-социализма и руководителям Германии. Оно явилось одной из основ политики господства над оккупированными странами. Я представляю трибуналу доказательства того, что национал-социалистические заговорщики предполагали уничтожить путем непосильного труда целые этнические группы. 14 сентября 1942 г. состоялась беседа между Геббельсом и министром юстиции Тираком348. Эта беседа очень показательна. Это документ PS-682, RF-11 и зачитаю из него следующую выдержку:

«Что касается уничтожения асоциальных элементов, то Геббельс считает, что следующие группы должны быть истреблены: евреи и цыгане; поляки, которые приговорены к трем или четырем годам заключения; чехи и немцы, приговоренные к смерти или к принудительным работам пожизненно либо подвергнутые пожизненному превентивному заключению. Мысль о том, чтобы истребить их путем непосильной работы, — лучшая мысль».

Мысль об уничтожении путем непосильной работы относилась не только к этническим группам, истребление которых подсудимые хотели обеспечить, она привела также к использованию иностранной рабочей силы в германской военной промышленности до последних пределов человеческих сил. Я вернусь к этому аспекту политики принудительного труда, когда буду излагать трибуналу вопрос об

обращении с иностранными рабочими в Германии. Жестокое обращение, которому они подвергались, явилось результатом основного понятия в национал-социализме, согласно которому рабочая сила оккупированных стран должна быть использована до самого предела, то есть до наступающей в конце концов смерти.

Подсудимые не только приняли принципы принудительной мобилизации иностранных рабочих, они проводили также последовательную политику применения его на различных оккупированных территориях. Для того чтобы достичь этого, они прибегали к одинаковым насильственным методам мобилизации. Они везде создавали аналогичные организации по мобилизации, которым давали одинаковые инструкции.

Следовало прежде всего заставить иностранных рабочих работать в своей собственной стране в интересах оккупационной армии и ее управлений. Германские власти — военные и гражданские — везде создавали стройки, чтобы на месте производить все необходимое для осуществления их военной политики. На стройках организации Тодта под руководством подсудимого Шпеера, после смерти ее основателя, на стройках вооруженных сил, включая авиацию и военно-морской флот, и других стройках было использовано большое количество иностранных рабочих на всей территории Западной Европы.

Но главным видом использования немцами иностранных рабочих были угон и переброска их на военные заводы Германии. Для этого были использованы самые различные методы, которые превратились в политику, заключающуюся в следующем.

Сначала это использование иностранных рабочих имело видимость законности: оно осуществлялось посредством принудительного набора, якобы согласно статье 52 четвертой Гаагской конвенции. Оно происходило также путем добровольного набора рабочих, которым немецкие бюро по найму предлагали подписать трудовой договор.

Я представлю трибуналу доказательство того, что, произведя принудительный набор рабочей силы, национал-социалистические власти умышленно игнорировали букву и дух международной Конвенции, со ссылками на которую этот набор производился. Я докажу трибуналу, что добровольный характер набора некоторых иностранных рабочих был только видимым. В действительности же их трудовые договоры заключались подневольно, под давлением, которое оказывали оккупационные власти на них.

Подсудимые, однако вскоре сбросили маску законности. Они заставляли военнопленных выполнять работы, запрещенные международными конвенциями. Я докажу, каким образом работа военнопленных была включена в общий план использования рабочей силы оккупированных территорий.

В конце концов именно при помощи силы подсудимые осуществляли свой план набора рабочих. Они без колебаний использовали методы принуждения. Они ввели трудовую повинность на территориях, которые они оккупировали. Иногда они сами опубликовывали приказы за подписью командующих войсками или рейхскомиссаров. Это как раз относится к Бельгии и Голландии. А иногда они вынуждали марионеточные власти, которые они сами же создали на оккупированных территориях, принимать «законные» меры. Это относится, в особенности, к Франции и Норвегии. Но иногда они просто действовали силой, то есть перебрасывали иностранных рабочих на заводы Германии без всякого письменного оформления. Так было в Дании. Наконец, на некоторых оккупированных территориях, германизацию которых они предприняли, подсудимые возлагали на местных жителей трудовую повинность, существовавшую в Германии. Так они поступили во французских департаментах Верхнего Рейна, Нижнего Рейна, Мозеля и в Люксембурге.

Политика принудительного труда проводилась и совершенствовалась с того дня, как подсудимый Заукель был назначен генеральным уполномоченным по распределению рабочей силы.

Член национал-социалистической партии со дня ее создания, член тюрингского ландтага и член Рейхстага, обергруппенфюрер СС и СА, подсудимый Заукель являлся гауляйтером и рейхсштатгальтером Тюрингии. 21 марта 1942 г. декретом Гитлера он был назначен генеральным уполномоченным по распределению рабочей силы. Декрет был подписан Ламмерсом в качестве рейхсминистра и руководителя рейхсканцелярии, а также подсудимым Кейтелем. Ответственность последнего подтверждается контрассигнацией. Подсудимый Кейтель связал себя с политикой обязательного труда через назначение Заукеля, принципы и методы которого он одобрял.

Я уже зачитал трибуналу этот декрет. Напоминаю, что подсудимый Заукель, согласно этому декрету, подчинялся подсудимому Герингу, действовавшему в качестве уполномоченного по четырехлетнему плану. Последний несет непосредственную ответственность за проведение плана принудительной мобилизации рабочих. Я прошу трибунал разрешения представить здесь в качестве первого доказательства декрет, подписанный подсудимым Герингом на следующий день после назначения подсудимого Заукеля. Этот декрет от 27 марта 1942 г. был

опубликован в «Reichsgesetzblatt» за 1942 год, часть 1, стр. 180. Я представляю его трибуналу под номером RF-12, PS-1902. Этим декретом Геринг ликвидировал все организации четырехлетнего плана, которым была поручена мобилизация рабочей силы. Он передал их полномочия управлению подсудимого Заукеля, тем самым воплотив его назначение на практике.

Полномочия Заукеля в 1942 — 1944 гг. приобрели гораздо большую силу после издания декретов Гитлера и Геринга. Эти декреты укрепили Заукеля в качестве уполномоченного. Они предоставили ему административную самостоятельность и такую законодательную компетенцию, которые лишают его возможности утверждать, что он являлся лишь исполнителем заданий. Важная политическая роль, которую он играл в течение двух последних лет войны, еще более увеличивает его ответственность.

Я обращаю особое внимание трибунала на декреты Гитлера от 30 сентября 1942 г. и от 4 марта 1943 г., а также на декрет подсудимого Геринга от 25 мая 1942 г. Я не зачитываю трибуналу этих декретов, так как они были прокомментированы моим американским коллегой господином Доддом. Я привожу их в качестве подтверждения моих аргументов.

Ссылаюсь сначала на декрет подсудимого Геринга от 25 мая 1942 г., опубликованный в «Reichsgesetzblatt» за 1942 год, часть 1, страница 347. Он передает подсудимому Заукелю часть полномочий министра труда по использованию рабочей силы, документ RF-13, PS-1905.

Декрет Гитлера от 30 сентября 1942 г. предоставил Заукелю огромные полномочия над гражданскими и военными властями территорий, оккупированных германскими военными властями. Он уполномочил подсудимого приставить к оккупационным штабам своих личных представителей, которым он передавал приказы непосредственно. Этот декрет был также подписан Ламмерсом и подсудимым Кейтелем. Он был опубликован в 1942 году. Я представляю его под номером RF-14, PS-1903.

Во исполнение этого декрета представители бюро Заукеля были фактически приставлены к штабам военного командования. Допрос генерала фон Фалькенхаузена349, военного губернатора Бельгии и Северной Франции, представляет в этой связи доказательство, на которое я обращаю внимание трибунала. Генерал фон Фалькенхаузен был допрошен 27 ноября 1945 г. начальником следственного отдела французской делегации. Я представляю трибуналу его показания, документ RF-15 и зачитываю из них следующую выдержку:

«Вопрос: Свидетель, можете ли вы сказать нам, каковы были разграничения между вашими полномочиями и функциями ведомства по распределению рабочей силы?

Ответ: До некоторого времени в моем департаменте существовала служба труда, которая занималась набором рабочих добровольцев. Я не помню точно, когда это было, возможно, осенью 1942 года, служба по труду была передана в ведение Заукеля, и мне приходилось только выполнять указания, которые я получал от него. Я не помню, но Реедер350, который также находится в тюрьме, осведомлен лучше и сможет, без сомнения, сообщить вам более точные сведения.

Вопрос: До того как вопросы труда были полностью переданы организации Заукеля, существовал ли в генштабе генерал или офицер, которому были поручены эти вопросы? А позже, существовал ли в этой инстанции представитель из бюро Заукеля?

Ответ: До момента вступления Заукеля в свои права Реедер занимался делами бюро труда в моем учреждении. Бюро труда действовало так же, как действовали бюро по найму в Германии, то есть оно продолжало подбирать добровольных рабочих.

Вопрос: Что произошло позже?

Ответ: После изменения порядка набора бюро продолжало существовать, но приказы поступали непосредственно от Заукеля через меня...»

[Объявлен перерыв]

Герцог: Я уже напоминал трибуналу о правовых рамках, в которых осуществлялась деятельность подсудимого Заукеля. Эти рамки были расширены властью самого подсудимого. Первый документ свидетельствует о том, что Заукель решительно принял на себя всю ответственность за проведение общей политики по вербовке иностранных рабочих. Это распоряжение от 22 августа 1942 г. вводит принцип принудительного набора рабочей силы и устанавливает, какие меры должны проводиться для того, чтобы все людские резервы оккупированных территорий были предоставлены в распоряжение германской военной экономики.

Заукель вынуждал жителей оккупированных стран участвовать в войне, которую Германия вела против их отечества. Это было не только нарушением международного права, это — преступление против человеческих прав. Я представляю это распоряжение трибуналу под номером RF-17 и цитирую его:

«Распоряжение № 10 генерального уполномоченного по распределению рабочей силы от 22 августа 1942 г. относительно применения рабочей силы оккупированных территорий.

В целях мобилизации рабочей силы оккупированных территорий в соответствии с новой организацией по использованию рабочей силы, согласно европейскому плану, надо предоставить эту силу в распоряжение единого и авторитетного управления. Необходимо обеспечить максимальную производительность, а также рациональное распределение этой рабочей силы в целях удовлетворения нужд Рейха и оккупированных территорий. На основании предоставленных мне полномочий я приказываю:

1. В силу декрета фюрера от 21 марта 1942 г. о назначении генерального уполномоченного по распределению рабочей силы и распоряжения уполномоченного по проведению четырехлетнего плана от 27 марта 1942 г., изданного во исполнение этого декрета, мне предоставлены полномочия задействовать рабочую силу оккупированных территорий, а также проводить все меры, необходимые для увеличения её эффективности, осуществляемой на основании моих директив. Немецкие органы власти, ведающие использованием рабочей силы и проведением политики зарплаты, как и уполномоченные мною лица, будут распределять рабочую силу и принимать все необходимые меры по увеличению её эффективности в соответствии с моими директивами.

2. Этот приказ распространяется на все территории, оккупированные во время войны вооруженными силами Германии, насколько они находятся в ведении немецкой администрации.

3. Наличная рабочая сила на оккупированных территориях должна быть использована в первую очередь для удовлетворения важнейших военных нужд в Германии.

Данная рабочая сила должна быть использована на оккупированных территориях в следующей очерёдности:

a) Для нужд армии, оккупационных служб и гражданских служб; b) для нужд германских вооружений; с) для задач снабжения продовольствием и в сельской хозяйстве; d) для промышленных нужд помимо вооружений в которых заинтересована Германия; e) для промышленных нужд касающихся населения данной территории».

Второй документ представляет собой распоряжение подсудимого Заукеля об обращении с иностранными рабочими. Это — соглашение, заключенное 2 июня 1943 г. с начальником управления по продовольственному снабжению. Я не буду оглашать этот документ, напомню лишь, что он был опубликован в «Reichsarbeitsblatt351» за 1943 год, часть 1, стр. 588, и представляю его в подтверждение сказанного мной под номером RF-18, PS-1913.

Назначенный Гитлером и подсудимыми Кейтелем и Герингом для того, чтобы проводить, под контролем последнего, политику принудительной вербовки рабочей силы, подсудимый Заукель осуществлял свою задачу в рамках ответственности которую он принял. Я прошу трибунал помнить об этом.

Прошу трибунал отметить, что ответственность за проводившуюся политику вербовки иностранной рабочей силы ложится на всех немецких министров, руководивших хозяйственной и общественной жизнью Рейха. Организация, координировавшая деятельность различных министерств, центральное управление по проведению четырехлетнего плана, участвовала в разработке программы вербовки иностранных рабочих.

Все заинтересованные в этой проблеме учреждения были представлены на заседаниях, происходивших в центральном управлении. Фельдмаршал Мильх352 председательствовал на этих заседаниях от имени подсудимого Геринга. Подсудимый Заукель и подсудимый Шпеер лично на них присутствовали. Я представлю трибуналу некоторые заявления, которые они сделали. Подсудимый Функ также принимал участие в этих заседаниях. Таким образом, он знал и был согласен с программой угона рабочей силы. Он даже участвовал в составлении этой программы. Два документа, которые я сейчас представлю, свидетельствуют о виновности подсудимого Функа.

Первый из них — это письмо от 9 февраля 1944 г., которым Функ приглашается на заседание центрального управления по проведению четырехлетнего плана. Это документ RF-19. Цитирую:

«Господин. От имени центрального управления по проведению четырехлетнего плана я приглашаю вас на заседание по вопросу об использовании рабочей силы. Это заседание состоится в среду 16 февраля 1944 г. в 10 часов в зале заседаний государственного секретариата в министерстве авиации, Лейпцигерштрассе в Берлине.

При сем прилагаются некоторые статистические данные по вопросу роста использования рабочей силы. Эти статистические данные будут рассматриваться на указанном заседании».

Функ не мог лично присутствовать на этом заседании, но он направил вместо себя заместителя государственного секретаря Хейлера353. Получив отчет об этом заседании, Функ 7 марта 1944 г. написал письмо фельдмаршалу Мильху, принося свои извинения в том, что он зачастую отсутствует на заседаниях управления. Я представляю эти документы трибуналу. Из отчета о 53-м заседании центрального управления по проведению четырехлетнего плана, документ RF-20, трибунал может убедиться в том, что министр Функ получил этот отчет. На второй странице французского перевода имеется список лиц, которым он был разослан. На второй строчке этого списка фигурируют фамилии рейхсминистра Шпеера, а затем и рейхсминистра Функа.

Сейчас я представляю документ RF-21. Это — письмо, в котором Функ извиняется перед фельдмаршалом Мильхом в том, что он не мог присутствовать на заседаниях центрального управления:

«Многоуважаемый и дорогой фельдмаршал!

К сожалению, в последнее время заседания управления часто назначаются в такое время, когда я занят на других важных заседаниях. Вот почему, к моему большому сожалению, я не смогу присутствовать в субботу на заседании центрального управления ввиду того, что в этот день я должен произносить речь в Вене по случаю большого торжества в честь годовщины аншлюса.

Государственный секретарь Хейлер также будет в пятницу и в субботу в Вене, где в это время состоится важная южноевропейская конференция, с участием иностранных делегатов, на которой я также должен буду выступать.

Ввиду этих обстоятельств я прошу вас разрешить присутствовать в качестве моего представителя на заседании центрального управления по четырехлетнему плану бригадефюреру СС Олендорфу354, являющемуся постоянным заместителем государственного секретаря Хейлера...»

Председатель: Этот документ говорит нам нечто большее чем то, что подсудимый Функ не смог присутствовать?

Герцог: Господин председатель, данный документ вручили мне мои американские коллеги, попросив использовать его по вопросу обязательного труда, потому что у них не хватило времени, чтобы включить его в обвинения против Функа. Он представлен трибуналу для того, чтобы доказать, что Функ знал о совещаниях центральной плановой комиссии и имел там постоянных представителей. Его представляли на всех заседаниях и благодаря стенограммам он знал о работе центральной плановой комиссии. Вот почему мы представили трибуналу данный документ о подсудимом Функе.

Я продолжаю цитату:

«В таких обстоятельствах, я прошу вам позволить министериальдиректору и генералу полиции, бригадефюреру Олендорфу который является постоянным заместителем государственного секретаря Хейлера присутствовать в качестве моего представителя. Господин Олендорф располагает министериальдиректором доктором Кёлфеном в качестве консультанта по вопросам касающимся товаров широкого потребления и государственным советником, доктором Янке по вопросам касающимся внешней торговли».

Политика центрального управления по проведению четырехлетнего плана, которую проводил Заукель, выражалась в массовом вывозе рабочей силы. Этот вывоз в принципе сам по себе является преступным, но формы, в которых он проводился, были еще оолее преступными. Я представляю трибуналу соответствующие доказательства, излагая последовательно методы принудительной вербовки, ее результаты и те условия, в которых происходил вывоз рабочих.

Я желаю поблагодарить членов французской делегации и иностранных делегаций, которые оказали мне помощь в подготовке моей работы, в частности моего коллегу господина Пьера Портала, адвоката коллегии Лиона.

Обвинение, которое я имею честь предъявлять в трибунале, ограничивается представлением материалов о вербовке иностранных рабочих в оккупированных странах Западной Европы, потому что материалы о вербовке рабочих из стран Восточной Европы представляются моими советскими коллегами.

В течение всего времени оккупации местные коменданты в принудительном порядке использовали рабочую силу из населения оккупированных территорий. Работы по строительству укреплений, которые были признаны необходимыми в ходе военных действий, сторожевая служба, вызывавшаяся необходимостью поддерживать безопасность оккупационных войск, осуществлялись жителями оккупированных территорий. Мобилизация рабочей силы касалась не только отдельных лиц, но и целых категорий рабочих.

Во Франции, например, были последовательно проведены мобилизации индо-китайских, североафриканских и других иностранных рабочих, а также специалистов из молодежи. Я представляю в качестве доказательства выдержку из доклада о принудительном труде и об угоне рабочих, составленного французским правительственным институтом статистики. Доклад, который я представляю в качестве доказательства, является документом RF-22, F-515:

«Параграф 6:Принудительная мобилизация существующих рабочих групп.

Наконец, последний способ, которым немцы неоднократно пользовались за время оккупации как для открытого, так и для завуалированного применения принудительного труда, заключался в насильственной мобилизации целых партий уже обученных и дисциплинированных рабочих.

а) Индо-китайские рабочие. Это соединение колониальных рабочих было создано в начале военных действий для удовлетворения нужд французской промышленности в неквалифицированной работе. Укомплектованные составом французских офицеров и унтер-офицеров, ставших после июля 1940 года гражданскими чиновниками, эти соединения индо-китайских рабочих с 1945 года использовались немцами прямо или косвенно на принудительных работах».

Я перехожу к таблице на стр. 18.

«b) Рабочая сила из Северной Африки. В период между 11 августа и 6 ноября 1942 г. метрополия дважды получала из Северной Африки рабочую силу. В первый раз были присланы 5560 алжирцев, во второй раз — 1825 марокканцев. Эти рабочие были немедленно направлены на принудительные работы, В итоге количество североафриканских рабочих, используемых организацией Тодта, достигло 17 582 человек.

c) Рабочая сила из других стран. Закон от 11 июля 1938 г., относящийся к организации нации в военное время, предусматривал трудовую повинность для иностранцев, живущих во Франции. Немцы всемерно расширяли применение на принудительных работах иностранных рабочих, которыми руководили офицеры и унтер-офицеры, превращенные в гражданских чиновников по закону от 9 октября 1940 г.».

Я пропускаю таблицу и цитирую далее:

«г) Набор специалистов из молодежи. 29 января 1943 г. штаб немецкой комиссии по перемирию в Париже опубликовал сообщение о том, что главное командование «Запад» изучает вопрос о том, «возможно ли и в каких формах обратиться с призывом к французским рабочим организациям для привлечения их к выполнению задач в общих интересах обеих стран. Затем последовали: частичный набор рабочих и требования поставить молодежь на принудительные работы».

Точно такие же мобилизации производились на всех оккупированных территориях Западной Европы. Эти мобилизации были совершенно незаконны. Они производились якобы на основании статьи 52 Гаагской конвенции. В действительности, по существу и по форме они являлись грубейшим нарушением международного права.

Каково действительное содержание статьи 52 приложения к четвертой Гаагской конвенции 1907 года? Она сформулирована следующим образом:

«Реквизиция натурой и повинности могут быть востребованы от общин и жителей лишь для нужд занявшей область армии. Они должны соответствовать средствам страны и быть такого рода, чтобы они не налагали на население обязанности принимать участие в военных действиях против своего отечества. Эти реквизиции и повинности могут быть востребованы лишь с разрешения военачальника занятой местности».

Таким образом, те условия, в которых статья 52 разрешает проводить мобилизацию рабочей силы оккупационной армией, сформулированы совершенно точно. Этих условий четыре:

1. Трудовая повинность может вводиться только для удовлетворения нужд оккупационной армии. Поэтому привлечение рабочей силы, осуществляемое в общих интересах экономики оккупационной державы, запрещено.

2. Мобилизуемые не должны принуждаться к участию в военных действиях, которые ведутся против их отечества. Всякая мобилизация, осуществляемая в интересах военной экономики оккупационной державы, для несения сторожевой службы или выполнения иных повинностей запрещается.

3. Мобилизации, осуществляемые на данной территории, должны соответствовать ее экономическим ресурсам и не препятствовать их нормальной эксплуатации. Отсюда следует, что мобилизация рабочей силы противоречит международному праву, если она затрудняет и препятствует нормальному использованию природных богатств оккупированного государства.

4. Наконец, согласно второму абзацу статьи 52, мобилизации рабочей силы могут проводиться на основании приказов оккупационной администрации лишь в пределах территории, управляемой этой администрацией. Переброска мобилизованных рабочих с одной части оккупированной территории на другую ее часть, а тем более угон этой рабочей силы на территорию оккупирующей страны запрещаются.

Мобилизация рабочей силы проводилась военными властями и гражданскими немецкими учреждениями на оккупированных территориях в нарушение духа статьи 52. Она проводилась с целью удовлетворения нужд немецкой экономики и военной стратегии вражеских войск. Немцы абсолютно не признавали необходимости сохранить возможность рациональной эксплуатации местных ресурсов. Наконец, они осуществляли вывоз рабочих. Характерным примером является тот факт, что во всех странах Западной Европы были мобилизованы рабочие для организации Тодта, возводившей систему укреплений, известную под названием «Атлантический вал».

Таким образом, нарушение международных конвенций является совершенно очевидным. Это вызывало протесты генерала Дуайена355, французского представителя при германской комиссии по перемирию. Я прошу трибунал принять в качестве доказательства письмо генерала Дуайена от 25 мая 1941 г., документ RF-23, F-283. Цитирую:

«Висбаден, 25 мая 1941 г. Корпусной генерал Дуайен, председатель французской делегации при германской комиссии по перемирию. Генералу артиллерии Фогелю356, председателю германской комиссии по перемирию.

Неоднократно, и в частности моими письмами за № 4263/АЕ и 14887/АЕ от 26/II и 8/III я имел честь заявлять вам протест против проведения мобилизации рабочей силы во Франции для использования ее организацией Тодта при строительстве военных сооружений на побережье Бретани.

Сегодня я должен обратить ваше внимание на другие случаи, когда оккупационные власти прибегали к использованию французских гражданских лиц для выполнения чисто военных обязанностей — случаи, еще более серьезные, чем те, о которых я сообщал вам ранее.

Если в отношении рабочих, занятых в организации Тодта, можно утверждать, что некоторые из них добровольно пошли на ту работу, на которой они используются (хотя на практике в большинстве случаев они были лишены возможности отказаться от этой работы), этот довод не может быть принят во внимание в тех случаях, когда префекты средствами своих департаментов и общин должны обеспечивать охрану таких важных пунктов, как мосты, тоннели, искусственные сооружения, телефонные линии, склады вооружения, окрестности аэродромов.

Прилагаемая нота приводит примеры такой охранной службы, которая была навязана французам, службы, которая раньше выполнялась немецкой армией и которую они обычно должны выполнять потому, что речь идет об участии в охране немецкой армии от опасности, вытекающей из военных действий, ведущихся между Германией и Великобританией».

Оккупационные власти перед лицом сопротивления, которое они встречали, хотели добиться выполнения своих приказов по мобилизации рабочей силы, и меры, которые они принимали в этой связи, были столь же незаконными, какими были сами меры по мобилизации. Национал-социалистические власти в оккупированной Франции действовали путем установления своих порядков и законов. Они издавали приказы, в силу которых в отношении лиц, не подчинявшихся приказам о мобилизации, могла быть применена смертная казнь.

Я представляю трибуналу в качестве доказательства два таких приказа. Первый из них был издан в первые месяцы оккупации — 10 октября 1940 г. Я представляю его трибуналу под номером RF-24 и цитирую:

«Приказ о мерах против актов саботажа от 10 октября 1940 г.

В силу полномочий, данных мне фюрером и верховным главнокомандующим вооруженных сил, приказываю следующее:

1. Любое лицо, которое умышленно не выполняет или плохо выполняет те задачи по охране, которые на него возложены начальником военной администрации во Франции или органами, уполномоченными им, будет приговорено к смертной казни».

Я пропускаю параграф 2 и читаю параграф 3:

«В менее серьезных случаях нарушений, предусмотренных первым и вторым параграфами настоящего приказа, и в случаях халатности виновный может быть наказан лишением свободы в одиночном заключении с использованием на тяжелых работах или тюремным заключением».

Второй приказ военного командования во Франции, на который я сейчас ссылаюсь, датирован 31 января 1942 г. Я представляю его трибуналу под номером RF-25:

«Приказ от 31 января 1942 г. относительно мобилизации рабочей силы и реквизиции в натуре.

В силу полномочий, предоставленных мне фюрером и верховным главнокомандующим вооруженных сил, приказываю следующее:

1. Любое лицо, которое не выполнит обязанностей, связанных с трудовой повинностью, или не представит в натуре поставок, требуемых от него военным командующим во Франции или уполномоченными им властями, либо которое выполнит это таким образом, что нанесет ущерб цели этих обязанностей или реквизиций, будет наказываться присуждением к принудительным работам, тюремному заключению или штрафу. Штраф может налагаться в дополнение к наказаниям в виде работ или заключения.

2. В более серьезных случаях может быть применена смертная казнь».

Эти приказы вызвали протесты французских властей. Генерал Дуайен неоднократно протестовал против первого из этих приказов, однако безуспешно.

Я снова ссылаюсь на его письмо от 25 мая, которое я представил трибуналу. Оглашаю вторую страницу французского текста:

«Я уполномочен заявить вам формальный протест против таких мер и просить вас вмешаться для того, чтобы этому немедленно был положен конец.

16 ноября в письме за номером 7843/АЕ я уже заявлял протест против приказа, изданного 10 октября 1940 г. начальником военной администрации во Франции и предусматривающего смертную казнь для всех лиц, которые не выполняют или выполняют неудовлетворительно те задачи по охране, которые на них возлагаются оккупационными властями. Я уже указывал, что это требование, так же как и наказание, предусмотренное приказом, противоречит духу условий перемирия, целью которого было избавить французское население от всякого участия в военных действиях.

Я ограничился этим принципиальным протестом потому, что в то время мне не было сообщено о каких-либо конкретных случаях, когда возлагались бы обязанности по охране. Но было невозможно считать факторами, оправдывающими приказы, о которых идет речь, те доводы, которые вы изложили в вашем письме за номером 1361 от 6 марта.

Вы указываете там, что статья 43 Гаагской конвенции предоставляет оккупирующей стране право издавать законы. Но право, на которое вы ссылались, ограничено в той же статье двумя условиями: издавать законы можно только для того, чтобы установить и обеспечить, поскольку это возможно, общественный порядок и общественную жизнь; с другой стороны, приказы, которые издаются, должны уважать существующие в стране законы, если к тому не встретится неодолимого препятствия».

Председатель: Разве недостаточно продемонстрировать, что генерал Дуайен протестовал? Не нужно зачитывать всю аргументацию которая шла от одной стороны к другой.

Герцог: Я не буду цитировать, господин председатель.

Те немецкие приказы, которые я огласил перед трибуналом, являлись формальным нарушением общих принципов международного уголовного законодательства. Они находятся в полном противоречии со статьей 52 приложения к четвертой Гаагской конвенции, а также в противоречии со статьей 43, на которой они якобы основывались. Таким образом, эти приказы были незаконны и преступны потому, что они предусматривали смертную казнь, чего нельзя обосновать ни одним пунктом международного или национального права.

Программа мобилизации рабочей силы представляет собой первый пример преступного характера методов, которые использовались подсудимыми при выполнении их плана вербовки иностранных рабочих.

Национал-социалистические власти прибегли и к другому методу для того, чтобы создать видимость законности вербовки иностранных рабочих: они стали взывать к так называемым рабочим добровольцам. С 1940 года оккупационные власти открыли бюро по найму во всех больших городах оккупированных территорий. Эти органы находились под контролем специальных управлений, учрежденных для этой цели при штабах командующих зонами оккупации.

Трибунал уже знает, что с 1940 по 1942 год эти бюро функционировали под контролем командующих войсками. Начиная с 1942 года, а точнее говоря с того дня, когда подсудимый Заукель стал уполномоченным по распределению рабочей силы, они получали приказы непосредственно от него. Генерал фон Фалькенхаузен, командующий войсками в Бельгии и на севере Франции, заявил в письменном показании, которое я только что огласил трибуналу, что с лета 1942 года он превратился в посредника, уполномоченного передавать инструкции от Заукеля в управление по распределению рабочей силы.

Таким образом, деятельность немецких бюро по вербовке, созданных на оккупированных территориях, протекала под непосредственным руководством подсудимого Заукеля и его прямого начальника — уполномоченного по проведению четырехлетнего плана подсудимого Геринга. Я прошу трибунал запомнить это.

Бюро по вербовке имели задание проводить набор рабочих для заводов и мастерских, созданных в Европе организацией Тодта, командованием вооруженных сил, флота и авиации, а также другими немецкими организациями. Им было поручено также снабжать немецкие военные заводы необходимым количеством иностранной рабочей силы. Рабочие, завербованные подобным путем, подписывали трудовой договор. Таким образом, в принципе они были на положении свободных рабочих и якобы являлись добровольцами.

Оккупационные власти постоянно подчеркивали добровольный характер набора, который проводился этими бюро по вербовке; в своей пропаганде они систематически игнорировали истинный характер своих действий. В действительности добровольный характер этой вербовки был фикцией: рабочие оккупированных территорий, прежде чем согласиться подписать такие трудовые договоры, подвергались моральному и физическому принуждению. Это давление носило различные формы. Иногда оно носило коллективный характер, иногда оказывалось индивидуальное воздействие, но во всех случаях это давление было настолько сильным, что так называемое «добровольное» согласие этих жертв было вынужденным.

Недействительность договоров, заключенных посредством насилия, является основным принципом права всех цивилизованных народов. Это совершенно определенно выражено в немецком праве, точно так же как в законодательстве тех наций, которые представлены сейчас в трибунале, и в законодательстве оккупированных Германией стран. Бюро по вербовке навязывали рабочим подписание договоров, не имеющих юридической силы, так как они заключались посредством насилия. Я утверждаю это и сейчас представлю трибуналу доказательства своего утверждения.

Прежде всего я докажу, что действия немцев являлись преднамеренными: давление, которому подвергались иностранные рабочие, не являлось отдельным актом со стороны местных властей, оно было обусловлено ясно выраженной волей руководителей национал-социалистической Германии, волей, нашедшей свое выражение в точных инструкциях.

Я представляю трибуналу документ PS-1183, RF-26. Речь идет о циркуляре от 29 января 1942 г. о вербовке иностранных рабочих. Циркуляр этот издан бюро по распределению рабочей силы при управлении по проведению четырехлетнего плана. Он подписан доктором Мансфельдом357 — начальником отдела. Этот документ свидетельствует об ответственности подсудимого Геринга как уполномоченного по четырехлетнему плану. Я оглашаю циркуляр:

«Берлин, 29 января 1942 г. Саарландштрассе, 96.

Тема: Увеличение вербовки рабочей силы с оккупированных территорий для Германского Рейха и подготовка к проведению принудительной мобилизации.

Недостаток раёочей силы особенно усилился ввиду призыва в армию и, с другой стороны, вследствие увеличения объемов работ в области вооружения Рейха. Поэтому необходимо, чтобы рабочая сила для нужд Рейха рекрутировалась на оккупированных территориях в значительно больших размерах, чтобы восполнить недостаток в ней.

Недостаток рабочей силы особенно усилился ввиду призыва в армию и,с другой стороны, вследствие увеличения объемов работ в области вооружения Рейха. Поэтому необходимо, чтобы рабочая сила для нужд Рейха рекрутировалась на оккупированных территориях в значительно больших размерах, чтобы восполнить недостаток в ней.

В связи с этим необходимо применять все меры, которые позволяют немедленно отправить с оккупированных территорий в Рейх всех без исключения рабочих, которые в данное время не работают и которые могут быть высвобождены для работы в Германии. Цель мероприятий тщательно скрывать».

Я оглашаю дальше страницу 2 немецкого текста:

«Прежде всего эта мобилизация должна производиться, как и было до сих пор, добровольным путем. По этой причине надо значительно усилить деятельность по вербовке рабочих для работы в Германском Рейхе. Но если мы хотим достигнуть удовлетворительных результатов, немецкие власти, действующие на оккупированных территориях, должны иметь возможность осуществлять необходимое давление для того, чтобы помочь этой добровольной вербовке рабочих для Германии.

Поэтому необходимо в случае надобности расширять действующие на оккупированных территориях правила, касающиеся распределения рабочей силы и карающие тех, кто отказывается работать. Дополнительные директивы, касающиеся распределения рабочей силы, должны, в первую очередь, обеспечить направление на работу лиц старших возрастов, ранее освобождавшихся от трудовой повинности, с тем чтобы они заменяли более молодых, которые будут отправлены в Рейх. Таким образом будет значительно сокращена помощь, оказываемая органами здравоохранения, с тем чтобы заставить рабочих соглашаться на отправку в Германию. Пособия по безработице должны быть настолько снижены, чтобы их размеры, по сравнению со средней зарплатой, выплачиваемой в Германии, и представляющаяся возможность посылать домой деньги побуждали рабочих согласиться на отправку в Германию. Если отказ от работы в Германии ничем не оправдан, пособие таких рабочих должно снижаться до пределов, едва удовлетворяющих жизненные потребности, или вовсе не выплачиваться. В этом случае можно будет удерживать даже часть полагающегося им по карточкам пайка и направлять их на особенно тяжелые принудительные работы».

На этом я кончаю цитату и хочу, чтобы трибунал отметил, что этот циркуляр был адресован всем службам, ведающим набором рабочей силы на оккупированных территориях. В Западной Европе он был разослан рейхскомиссару по норвежским оккупированным территориям, рейхскомиссару по голландским оккупированным территориям, начальнику военной администрации в Бельгии и Северной Франции, начальнику военной администрации Франции, начальнику гражданской администрации в Люксембурге, начальнику гражданской администрации в Метце и начальнику гражданской администрации в Страсбурге.

Таким образом, доказано существование общего плана, целью которого было принуждение рабочих оккупированных территорий работать в пользу Германии.

Мне остается показать, как этот план был проведен в жизнь в различных зонах оккупации. Методы давления, которое оказывалось национал-социалистическими властями в отношении иностранных рабочих, могут быть определены следующим образом. Германские органы по распределению рабочей силы, создали обширные и многообразные формы пропаганды в пользу набора иностранных рабочих. Эта пропаганда была направлена на то, чтобы обманывать рабочих, используя материальные преимущества, которые сулили им немецкие бюро найма. Она распространялась через прессу, по радио и всеми другими средствами. Помимо официальных средств, пропаганда велась также при помощи агентуры, подстрекавшей рабочих уходить с производства у себя в стране и проводившей среди них самую настоящую «вербовку».

Эти меры, однако, оказались недостаточными. Тогда оккупационные власти вмешались в общественную жизнь оккупированных стран. Они старались создать искусственную безработицу и в то же время стремились ухудшить материальные условия жизни рабочих и безработных.

Но, несмотря на безработицу и нищету, которая им угрожала, рабочие оказывались нечувствительными к немецкой пропаганде. Вот почему немецкие власти в конце концов прибегли к прямому нажиму. Они оказывали давление на политические власти оккупированных стран для того, чтобы те поддерживали их кампанию по вербовке. Они заставляли работодателей, особенно во Франции, и комитеты предпринимателей побуждать своих рабочих заключать договоры с немецкими бюро по вербовке. Они, наконец, прямо воздействовали на рабочих и постепенно перешли от мнимо добровольной вербовки к прямым методам принуждения.

Фикция добровольности рассеялась, когда начались индивидуальные аресты и коллективные облавы, жертвами которых стали рабочие оккупированных территорий. Документы, которые могут явиться доказательством упомянутых мною фактов, бесчисленны.

Документы которые демонстрируют публичность кампаний проведённых во Франции германской администрацией будут представлены трибуналу господином Эдгаром Фором в ходе его обзора по германизации и нацификации. В качестве примера я хочу использовать документ который по французской классификации имеет номер документа F-516, который я приобщаю как экземпляр номер RF-27.

Это доклад префекта департамента Севера делегату министра внутренних дел в главной делегации французского правительства на оккупированных территориях. Данный доклад отмечает, что германская машина оповещения ездила по коммуне Лилля для того, чтобы привлечь французских рабочих к поездке в Германию. Я цитирую доклад:

«Лилль, 25 марта 1942. Префект региона Север, префект региона Лилль, префекту, делегату министра внутренних дел в главной делегации французского правительства на оккупированных территориях.

Предмет: Германская машина оповещения.

«Имею честь проинформировать вас о том, что несколько дней машина оповещения покрытая плакатами приглашающими французских рабочих поступать на работу в Германии ездит в окрестностях Лилля, при этом громкоговорители играют репертуар из французской музыки, помимо прочего включая «Marche Lorraine358» и гимн «Мarshal here we are359».

Председатель: Я думаю нам лучше прерваться до 2 часов.

[Объявлен перерыв до 14 часов]