[Свидетель Блаха вернулся на место свидетеля]
Свидетель находился в концентрационном лагере с 1941 по 1945 и должен быть информирован об условиях, которые там были. Его память, что очевидно из его предыдущих заявлений, выглядит превосходной.
[Обращаясь к свидетелю] Вам известно о том, как изменялась пропорция политических и уголовных заключённых в разные периоды? Каким было приблизительное количество политических и уголовных заключённых в Дахау?
[Свидетель покинул место свидетеля]
13 декабря мы приобщили в качестве доказательства документ номер PS-3421 и экземпляры номер USA-252 и 254. Соответственно это были, как помнит суд, сохранённые фрагменты человеческой кожи взятые из человеческих тел и человеческая голова, голова человека которую сохранили. 14 декабря, согласно стенограмме, защитник подсудимого Кальтенбруннера обратился к трибуналу и пожаловался на то, что письменные показания которые приобщили, некоего Пфаффенбергера не указали на то, что комендант лагеря Бухенвальд194, некий Кох195 вместе со своей женой, был осуждён именно за эти жестокости, за кожу и за сохранение головы. И в ходе дискуссии в трибунале стенограмма показывает, что защитник подсудимого Бормана обращаясь к трибуналу, заявил о том, что весьма вероятно обвинение знало о том, что немецкие власти возражали этому коменданту лагеря Коху, и фактически знало о том, что его судили и приговорили именно за эти вещи. И как мы чувствуем, был некий намёк, на то, что обвинение зная об этом, скрыло это от трибунала. Итак, я желаю сказать, что у нас не было никаких сведений об этом человеке Кохе, когда мы представляли доказательства, мы ничего не знали о том, что он был комендантом, исходя из письменных показаний. Но после данного возражения мы провели расследование и установили, что его судили в 1944, судом СС, но не за татуированную человеческую кожу или сохранение человеческой головы, а за присвоение денег, что являлось – как рассказал нам судья который его судил – обвинением в общей коррупции и убийстве некого лица с кем он имел личные счёты. На самом деле судья доктор Морген196 рассказал нам о том, что он видел татуированную человеческую кожу и видел человеческую голову в кабинете коменданта Коха и он видел абажур сделанный из человеческой кожи. Но тогда не было обвинений в том, что он сделал эти вещи.
Я также хочу отметить трибуналу, что как мы говорим, показания доктора Блаха проливают дополнительный свет на то являлись ли эти экземпляры номер USA-252 и 254 изолированными примерами жестокости. Мы не смогли обнаружить лицо давшее показания. Мы пытались это сделать, но до сих пор не смогли его найти.
[Объявлен перерыв]
Если я в некоторых случаях затрону третий пункт, то это будет сделано в результате любезного согласия главного обвинителя Французской республики.
На 2-й странице досье прежде всего перечислены посты, которые занимал подсудимый Дёниц. Документ, о котором я говорю, является первым в книге документов — PS-2887, USA-12. Трибунал увидит, что после его назначения в 1935 году командующим флотилией подводных лодок — это была первая флотилия из тех, что были сформированы после конца мировой войны в 1918 году — подсудимый, который тогда по существу командовал подводным флотом, повышался в чине по мере того, как увеличивался подводный флот, пока он не стал адмиралом. 30 января 1943 года он был произведен в гросс-адмиралы и занял место подсудимого Рёдера в качестве главнокомандующего германским военно-морским флотом, оставаясь в то же время командующим подводным флотом. Затем 1 мая 1945 года он стал преемником Гитлера в качестве главы правительства Германии.
Из большого количества документов, которые я представлю в качестве доказательства, видно, что подсудимый получил следующие награды: 18 сентября 1939 года — Железный крест 1-го класса за успехи в подводной войне на Балтике в польской кампании. За этим орденом 21 апреля 1940 года последовала высшая награда — Рыцарский крест к Железному кресту, а 7 апреля 1943 года он получил лично от Гитлера Дубовые листья к Рыцарскому кресту. Он был 223-м человеком, награжденным этим орденом за выдающиеся заслуги в создании германского флота, в особенности наступательного подводного флота, для предстоящей войны. По этому вопросу я представляю документ D-436, GB-183. Это отрывок из официальной публикации «Das Archiv197» о присвоении подсудимому чина вице-адмирала. Документ датирован 27 сентября 1940 года, и я зачитаю два последних предложения:
«За четыре года неустанной и, в полном смысле этого слова, непрерывной работы по подготовке он преуспел в доведении персонала молодого подводного флота и его материальной части до такого уровня, что он стал оружием колоссальной силы, неожиданной даже для экспертов. Потопление судов общим водоизмещением более чем три миллиона тонн за период одного года было достигнуто действиями только немногих судов. Это говорит лучше слов о заслугах этого человека».
Следующий документ в книге — PS-1463, GB-184 — отрывок из дневника германского военно-морского флота за 1944 год и он подчеркивает содержание предыдущего документа. Я не буду его зачитывать. Относящийся к делу отрывок помещается на второй странице и, если можно передать его суть, отмечу, что там описывается в деталях работа подсудимого по созданию подводного флота и его неутомимая работа по боевой подготовке, для того чтобы заполнить возникшую за 17 лет брешь, когда не проводилось никакой работы. Описывается, что он занимался новыми изобретениями, в частности, разработанной им самим «групповой» тактики, которая потом стала такой знаменитой. Затем наверху третьей страницы подводятся итоги его деятельности. Я прочту две последние фразы первого абзаца на этой странице:
«Несмотря на тот факт, что его обязанности выросли до неизмеримых размеров с начала выполнения колоссальной программы строительства подводного флота, он оставался тем, кем всегда был и будет: вождем и вдохновителем всех подчинявшихся ему сил».
И затем последнее предложение этого абзаца:
«Несмотря на все свои обязанности, он никогда не терял контакта со своими людьми и проявлял мастерскую ориентацию при вручении себя изменчивой фортуне войны».
Однако подсудимый получил все эти высокие посты не только потому, что он был способным морским офицером. Это доказывает его продвижение на место подсудимого Рёдера в качестве главнокомандующего военно-морским флотом, личное положение, которое он достиг как один из главных советников Гитлера и, наконец, после того, как прежние кандидаты, такие, как Геринг, не оправдали доверие Гитлера или сами сочли этот пост менее привлекательным, чем предполагали, он получил сомнительную честь стать преемником Гитлера. Все это он получил благодаря своей фанатической приверженности Гитлеру и партии, своей вере в нацистскую идеологию, которую он пытался внедрить в военно-морской флот и внушить германскому народу, а также благодаря высочайшему мастерству адаптироваться в условиях переменчивой военной фортуны, на что он ссылается в дневнике. Привлекая ваше внимание к этому документу, хочу предложить рассматривать перечисленные характеристики как синоним его способности на крайнюю безжалостность. Его отношение к нацистской партии и ее идеям проявляется в его публичных выступлениях.
Обратимся к следующему документу в книге документов — D-443, GB-185. Это отрывок из речи подсудимого на совещании командующих флотом в Веймаре 17 декабря 1943 года. Позднее эта речь распространялась подсудимым как совершенно секретный документ и предназначалась только для старшего офицерского состава путем личного вручения им. Милорд, я ее зачитаю:
«Я твердый приверженец идеологического воспитания.
Для чего же, главным образом, это нужно делать? Выполнение долга для солдата является делом само собой разумеющимся. Но осознание всего значения выполненного долга возникает только тогда, когда говорят сердце и убеждение. В таком случае выполнение долга в корне отличается от выполнения долга в ситуации, когда я выполнял бы свою задачу всего лишь буквально, послушно и с полной верой. Поэтому солдату необходимо опираться при выполнении своего долга на всю свою умственную и духовную энергию, а для этого необходимы убеждения и идеология. Поэтому нам совершенно необходимо подготовить солдата единообразно и всеобъемлюще так, чтобы он стал идеологическим приверженцем нашей Германии. Любой дуализм, любое расхождение в позициях в этой связи, любое отклонение от нормы или неподготовленность во всех обстоятельствах приведут к слабости. Тот, в ком это гармонически развивается и расцветает, превосходит другого. Тогда, в самом деле, вся важность и смысл его убеждения начинают играть свою роль. Заявление о том, что солдат или офицер не должен иметь политических убеждений, является вздором. Солдат воплощает в себе государство, в котором он живет, он является его представителем. Поэтому он должен целиком стоять за свое государство.
Мы должны пойти по этому пути с глубоким убеждением. Русские идут по такому пути. Мы сможем оказать сопротивление в этой войне, только если мы примем участие в ней со священным рвением, со всем нашим фанатизмом.
Один я не могу это сделать, это может быть сделано только с помощью человека, который держит в своих руках производство всей Европы — с помощью министра Шпеера. Моим стремлением является только иметь для военно-морского флота столько военных судов, сколько возможно для того, чтобы флот мог сражаться и наносить удары. Для меня не имеет значения, кто их строит».
Последнее выражение важно в связи с недавним документом, который будет переведен позднее. Когда я буду рассматривать его, трибунал увидит, что подсудимый не возражал против использования для его целей труда узников концентрационных лагерей.
Следующий документ, который я представляю как доказательство, — это документ D-640, GB-186, в книге документов. Это отрывок из речи подсудимого на ту же тему, когда он был главнокомандующим военно-морским флотом, обращенной к командующим военно-морского флота и произнесенной 15 февраля 1944 года. Милорд, этот отрывок одного содержания с предыдущим документом, за исключением, мне кажется, последних двух предложений. Я их зачитаю:
«С самого начала весь офицерский состав должен быть максимально идеологизирован, чтобы полностью разделять совместную ответственность за национал-социалистическое государство. Офицер является представителем государства. Бессмысленная болтовня о том, что офицер стоит вне политики, является вздором».
Следующий документ, PS-2873, GB-187, состоит из трех отрывков из речей. Первый — из речи, обращенной подсудимым к германскому военно-морскому флоту и германскому народу в «День памяти героев» 12 марта 1944 года.
«Германские мужчины и женщины!
Что бы произошло с нашей страной сегодня, если бы фюрер не объединил нас под знаменем национал-социализма? Разбитые на партии, отравляемые распространяющимся ядом еврейства и не защищенные от него, не охраняемые щитом нашего сегодняшнего, не идущего на компромиссы, мировоззрения, мы бы уже давно пали под бременем этой войны и стали бы объектом безжалостного уничтожения со стороны наших противников».
Следующий отрывок из речи, обращенной к военно-морскому флоту 21 июля 1944 года. Она еще раз показывает фанатизм подсудимого. Пожалуй, следует прочесть первую фразу.
«Моряки военно-морского флота! Священная ярость и беспредельный гнев наполняют наши сердца в связи с преступным покушением198, которое могло бы стоить жизни нашему любимому фюреру. Провидение не допустило этого. Провидение охраняло и защищало нашего фюрера и не оставило наше отечество в его судьбоносной борьбе».
И затем он продолжает говорить о судьбе, которая должна ожидать этих предателей.
В третьем отрывке говорится о введении нацистского приветствия в вооруженных силах. Я думаю, это не следует читать. Как господа судьи увидят, именно подсудимый Кейтель и подсудимый Дёниц являются ответственными за изменение приветствия в германских вооруженных силах и за принятие нацистского приветствия — ответственными вместе с Герингом, я должен был сказать — подсудимые Геринг, Кейтель и Дёниц.
Следующий документ представляет собой сообщение о речи, произнесенной подсудимым по радио, в которой он объявил о смерти Гитлера и о том, что он является его преемником. Это документ D-444, GB-188. Я зачитаю его часть. Время произнесения речи отмечено на документе — 22 часа 26 мин. Я цитирую:
«Из ставки фюрера сообщили, что наш фюрер Адольф Гитлер умер сегодня вечером в своем боевом штабе в рейхсканцелярии, сражаясь до последнего дыхания за Германию против большевизма.
30 апреля фюрер назначил гросс-адмирала Дёница своим преемником. Гросс-адмирал и преемник фюрера обратится к германскому народу».
И затем первый абзац его речи:
«Немцы, мужчины и женщины, солдаты германских вооруженных сил. Наш фюрер, Адольф Гитлер, мертв. Германский народ склоняется в глубочайшей печали и уважении. Он рано осознал ужасающую опасность большевизма и посвятил свою жизнь борьбе против него. Его борьба закончена. Он умер смертью героя в столице Германского Рейха, прожив целеустремленно, без ошибок и колебаний, жизнь».
Далее этот документ содержит приказ, изданный подсудимым в этот день примерно такого же содержания.
Помимо его деятельности в создании подводного флота имеется убедительное доказательство того, что подсудимый, будучи командующим подводных сил, принимал участие в планировании и проведении агрессивной войны против Польши, Норвегии и Дании. Помимо его деятельности в создании подводного флота имеется убедительное доказательство того, что подсудимый, будучи командующим подводных сил, принимал участие в планировании и проведении агрессивной войны против Польши, Норвегии и Дании. Следующий документ из книги документов, С-126(c), GB-45, уже был представлен. Это меморандум подсудимого Рёдера от 16 мая 1939 года, и я обращаю внимание трибунала на то, кому был разослан этот меморандум. Шестая копия была послана «Fuhrer der Unterseeboote199», то есть подсудимому Дёницу. Этот документ представляет собой директиву о вторжении в Польшу, план «Белый», и я и я не буду ее читать, поскольку она уже зачитывалась.
Следующий документ С-126 (е) на второй странице этого же документа, также приобщённый как экземпляр GB-45. Это снова меморандум из штаб-квартиры Рёдера от 2-го августа 1939. Он адресован флоту и затем флагман подводного флота, конечно же подсудимый…и это просто сопроводительное письмо об оперативных директивах по использованию подводных лодок, которые должны были быть направлены в Атлантику в целях предосторожности в тоv случае если «План Белый» останется неизменным. Второе предложение является важным:
«Флагман подводных сил передает оперативные приказы в штаб руководства войной на море главного командования ВМС к 12 августа. Решение об отправке подводных лодок в Атлантику будет, вероятно, принято в середине августа».
Следующий документ — С-172, GB-189. Он состоит из оперативных инструкций самого подсудимого всем подводным лодкам о проведении операции «Белый». Документ подписан подсудимым. Он не имеет даты, но из самого содержания ясно, что дата должна быть до 16 июля 1939 года. Я не думаю, чтобы содержание этого документа прибавило что-нибудь новое. Это просто оперативная инструкция об осуществлении директивы Рёдера, уже представленной как доказательство С-126(c).
Следующий документ — С-122, GB-82. Это отрывок из военного дневника штаба руководства войной на море главного командования военно-морского флота Германии от 3 октября 1939 года. Здесь зафиксирован тот факт, что начальник военно-морского штаба запрашивает о точке зрения руководства на возможность захвата оперативных баз в Норвегии. Он уже зачитывался, и я только обращу внимание трибунала на текст в скобках, в абзаце, обозначенном буквой «d»:
«Флагман подводных сил уже рассматривает эти гавани как чрезвычайно полезные базы боевой техники и материального обеспечения для подводных лодок Атлантики, которые могут время от времени туда заходить».
Следующий документ, С-5, уже был представлен как доказательство GB-83. Этот документ исходит от подсудимого как главнокомандующего подводными силами и адресован главному командованию военно-морского флота в штаб руководства войной на море. Он датирован 9 октября 1939 года. В нем выражаются взгляды подсудимого о преимуществах Тронхейма и Нарвика как военно-морских баз. В документе предлагается создание базы в Тронхейме, а Нарвик рассматривается как альтернатива.
Следующий документ, С-151, уже был представлен как доказательство GB-91. Это совершенно секретный оперативный приказ подсудимого его подводным лодкам об оккупации Дании и Норвегии от 30 марта. Этот приказ засекречен словом «Hartmut». Члены трибунала вспомнят, что в документе в последнем абзаце говорится:
«Военно-морские силы, когда они войдут в гавань, должны поднять британский флаг до тех пор, пока не высадятся войска; предположительно этого не следует делать в Нарвике».
Приготовления к войне против Англии, пожалуй, лучше всего видны по расположению подводных лодок, которые находились под командованием Дёница на 3 сентября 1939 года, когда разразилась война между Германией и западными союзниками. Места, где произошли потопления в следующую неделю, включая потопление «Athenia200», о котором говорил мой ученый друг майор Элвин Джонс, подтверждают это. Я представлю в качестве доказательства две схемы как документ D-652, GB-190.
У меня имеются копии схем для членов трибунала. Схемы были приготовлены британским адмиралтейством. Первая — показывает расположение подводных лодок на 3 сентября 1939 года. К этой схеме в левом углу приколот текст освидетельствования документа, который я должен прочитать.
«Эта схема была составлена на основании изучения приказов, изданных Дёницем между 2 августа 1939 года и 3 сентября 1939 года, впоследствии захваченных. Эта схема показывает примерное расположение подводных лодок согласно приказам от 3 сентября 1939 года. Точность ее во всех деталях не может быть гарантирована, поскольку собрание трофейных приказов неполное и некоторые из показанных здесь подводных лодок, очевидно, будучи в море, получили приказ 3 сентября или около этой даты переместиться на новые оперативные участки. Документы, на основании которых составлена эта схема, в настоящее время хранятся в британском адмиралтействе в Лондоне».
У меня есть два замечания по первой схеме. Первое, членам трибунала должно быть ясно, что подводные лодки, которые находились на этих позициях 3 сентября 1939 года, вышли из Киля задолго перед этим. Второе замечание, которое я хотел бы сделать, важно в связи с делом подсудимого Рёдера, которое будет представлять мой коллега майор Элвин Джонс. Речь идет о местонахождении подводной лодки «U-30». Члены трибуналы могут обдумать это посмотрев на таблицы.
Вторая схема показывает потопления, произведенные в течение первой недели войны, место потопления «Athenia» будет отмечено. Здесь имеется также краткое удостоверение в левом углу на копиях, имеющихся у судей.
Эта схема составлена на основании официальных данных британского адмиралтейства в Лондоне. Она отражает расположение и потопления британских торговых судов действиями противника в течение 7 дней после 3 сентября 1939 года.
Я обращаюсь к участию подсудимого в военных преступлениях и преступлениях против человечности.
Военные действия, которые велись против нейтральных и союзных судов подводными лодками под руководством подсудимого, велись со все возрастающей жестокостью. Подсудимый проявил свое «высочайшее мастерство, действуя сообразно изменению хода военных событий». С первых дней торговые суда, как союзные, так и нейтральные, топились без предупреждения. Когда германское адмиралтейство объявило опасные зоны боевых действий, эти потопления продолжали иметь место как в пределах, так и вне этих зон. За некоторыми исключениями, в первые дни войны не принимались меры к спасению команд и пассажиров потопленных торговых судов. Заявление с требованием полной блокады британских островов послужило просто для того, чтобы подтвердить создавшееся положение, при котором подводная война проводилась без какого-либо учета установленных международных правил ведения войны или норм человечности.
Ход ведения войны на море в течение первых 18 месяцев суммирован в двух официальных британских отчетах, сделанных в то время, когда те, кто их составлял, не знали о некоторых приказах, которые сейчас находятся в наших руках.
Я обращаюсь к следующему документу D-641(а), GB-191. Это отрывок из официального отчета британского МИДа касательно германских атак на торговые суда в период с 3 сентября 1939 года по сентябрь 1940 года, то есть в первый год войны. Отчет был составлен вскоре после сентября 1940 года.
Я бы хотел процитировать второй абзац на первой странице.
«В течение первых 12 месяцев войны из-за действий противника было потеряно 508 судов союзников общим водоизмещением 2 081 062 тонны, кроме того, было потеряно 253 судна нейтральных государств общим водоизмещением 769 213 тонн. Почти все эти торговые суда были потоплены подводными лодками, минами, военно-воздушными силами или надводными силами ВМФ. Большинство из них было потоплено тогда, когда они совершали обычные торговые рейсы. 2836 торговых моряков союзных стран погибли на этих судах…».
Во время прошлой войны практика центральных держав201 настолько отдалилась от признанных норм, что было признано необходимым снова изложить правила ведения войны, в особенности по отношению к подводным лодкам. Это было сделано в договоре, подписанном в Лондоне в 1930 году202. Германия в 1936 присоединилась к условиям договора, которые гласили:
«1. В действиях по отношению к торговым судам подводные лодки должны подчиняться правилам международного права, которым подчиняются надводные суда.
2. В частности, за исключением случая настойчивого отказа остановиться после требования или активного сопротивления посещению и обыску, военное судно, будь то надводное судно или подводная лодка, не может потопить или вывести из строя торговое судно без того, чтобы прежде не были определены в безопасное место пассажиры, команда и судовые документы. В этом плане спасательные лодки не могут рассматриваться как безопасное место в случае, если не может быть уверенности в безопасности пассажиров и команды, в связи с состоянием моря, условиями погоды, близостью земли или наличием другого судна, которое может взять их на борт».
Затем следующий абзац:
«В начале настоящей войны для регулирования ее ведения на море и в качестве руководства для своих военно-морских офицеров Германией были приняты призовые правила203. В 74-й статье этого указа излагаются правила о подводной войне, заимствованные из Лондонского договора. 72-я статья, однако, предусматривает, что захваченные вражеские суда могут быть уничтожены, если представляется нецелесообразным или небезопасным вести их в порт. В статье 73 имеется такая же норма по отношению к нейтральным судам, которые могут быть захвачены в связи с тем, что шли в сопровождении конвоя противника, применяли силу либо оказывали помощь противнику. Эти положения не соответствуют традиционной британской точке зрения, но важный пункт заключается в том, что даже в этих случаях призовые правила предусматривали сначала захват торгового судна и лишь затем его уничтожение. Другими словами, если бы немцы придерживались правил, изложенных в их собственном указе о ведении подводной войны, мы могли бы спорить с ними по узким юридическим вопросам, но у нас не возникло бы с ними резких разногласий ни по более широким правовым проблемам, ни по вопросам гуманности. В данном случае, однако, совершенно ясно, что почти с самого начала войны немцы отказались от своих собственных принципов и вели войну с неуклонно возраставшим пренебрежением к международному праву и к тому, что является главным принципом всякого права — защите человеческой жизни и собственности от произвольных и безжалостных атак».
Я перехожу к третьему абзацу на следующей странице, где приводятся два примера:
«30 сентября 1939 г. имело место первое потопление нейтрального судна подводной лодкой без предупреждения и с потерями человеческих жизней. Это было датское судно «Vendia204», которое шло в Клайд с балластом. Подводная лодка произвела два выстрела и вскоре после этого торпедировала судно. Торпеда была выпущена, когда капитан судна сигнализировал, что он подчиняется приказам подводной лодки, и прежде, чем команда получила возможность оставить судно. К ноябрю подводные лодки начали регулярно топить нейтральные суда без предупреждения. 12 ноября норвежское судно «Arne Kjode205» было торпедировано в Северном море без какого бы то ни было предупреждения. Это был танкер, который шел из одного нейтрального порта в другой. Капитан судна и четыре члена команды были убиты, а оставшиеся в живых в течение многих часов находились в открытых лодках, пока их не подобрали. В последующем, в дополнение к тому, что немцы отказались от установления характера груза, появилось другое примечательное явление, а именно все возрастающее пренебрежение к судьбе команды».
Далее, в связи с атаками на союзные торговые суда, даются некоторые цифры: 241 потопленное судно, 221 зафиксированное нападение на суда, 112 незаконных нападений на суда. По крайней мере, 79 из 112 судов были торпедированы без предупреждения.
Перехожу ко второму отчету, D-641(6), GB-191. Этот отчет, охватывающий 6 следующих месяцев, начиная с 1 сентября 1940 года.
«К середине октября подводные лодки топили торговые суда, не обращая никакого внимания на безопасность команд. Но через четыре месяца немцы все еще официально заявляли, что они действуют в соответствии с призовыми правилами. Но их собственные полуофицальные комментаторы, однако, прояснили это положение. Что же касается нейтральных судов, то официальные лица в Берлине в феврале заявили, что любое нейтральное судно, которое добровольно или по принуждению идет в порт противника, включая порты, контролирующие контрабанду, тем самым теряет свою нейтральность и должно рассматриваться как вражеское. В конце февраля положение окончательно выяснилось, благодаря заявлению о том, что нейтральное судно, которое получило охранное морское свидетельство от британского консула для того, чтобы избежать захода в британскую базу контроля за контрабандой, подлежало потоплению германской подводной лодкой, даже если оно шло из одного нейтрального порта в другой. Что касается союзных судов, то в середине ноября 1939 года Берлином было издано предупреждение о том, что британские суда не должны вооружаться. К этой дате ряд британских торговых судов были незаконно атакованы огнем из орудий или торпедами, выпущенными подводными лодками, а после этой даты еще пятнадцать невооруженных союзных судов было торпедировано без предупреждения. Поэтому ясно не только то, что вооружение было полностью оправдано как мера защиты, но также и то, что ни до, ни после германской угрозы германские подводные лодки не делали различия между вооруженными и невооруженными судами».
Последний абзац только подводит итоги, но не прибавляет ничего нового.
Обращаюсь к документу D-641(b), который представляет собой аналогичный отчет, охватывающий следующие 6 месяцев. Я прочту пять первых абзацев на 1-й странице:
«30 января 1941 года Гитлер объявил: Каждое судно, идущее с конвоем или без, которое появляется перед нашими торпедными аппаратами, должно быть торпедировано». На первый взгляд это заявление не допускает компромисса. Единственная оговорка, вытекающая из контекста, сводится к тому, что угрозы, непосредственно предшествовавшие этой фразе, конкретно адресованы народам американского континента. Германские комментаторы, однако, в последующем пытались смягчить сказанное, утверждая, что Гитлер имел в виду только те суда, которые пытались войти в ту зону, где предполагалось действие германской тотальной блокады.
Не имеет большого значения то, что именно имел ввиду Гитлер, поскольку единственный вывод, который может быть сделан после изучения фактов ведения противником войны против торговых судов, заключается в том, что действия противника в этой области никогда не были ограничены теми принципами, которые высказывались его официальными представителями, но единственно определялись наличием или отсутствием возможностей в данное время».
«Целью германской тотальной блокады было помешать нейтральным судам входить в морскую зону колоссальных размеров вокруг Британии (область, простиравшуюся примерно на 500 миль к западу от Ирландии и от широты Бордо до широты Фарерских островов) под угрозой, что они будут потоплены без предупреждения, а их команды уничтожены. Фактически, по крайней мере 32 нейтральных судна, исключая те, которые шли в сопровождении британских конвоев, были потоплены противником после объявления «тотальной блокады».
И, наконец, последняя фраза в следующем абзаце, связанная с потоплением торговых судов без предупреждения.
Хотя во многих случаях информация отсутствует, наличествует ряд деталей, доказывающих, что в течение обозреваемого периода, по крайней мере 38 союзных торговых судов, исключая те, которые сопровождались конвоем, были торпедированы без предупреждения в самой зоне «тотальной блокады» или вблизи ее.
То, что сами немцы не преувеличивали значения этой зоны, доказывается тем фактом, что из 38 судов, о которых шла речь, по крайней мере 16 было торпедировано за пределами военной зоны.
На следующей странице излагается конкретный случай, иллюстрирующий изложенный выше вопрос. Первый абзац на этой странице, третья фраза:
«Потопление судна «City of Benares206» 17 сентября 1940 года является ярким примером этого. «City of Benares» — лайнер водоизмещением в 11 000 тонн со 191 пассажиром на борту, включая около 100 детей. Это судно было торпедировано без предупреждения за пределами «военной зоны». Погибло 258 человек, включая 77 детей и команду. Когда судно было торпедировано около 10 часов вечера, шел дождь с градом, дул резкий ветер и море было очень бурным. В темноте из-за условий погоды по крайней мере 4 из 12 спущенных спасательных лодок опрокинулись, остальные заливала вода, и многие люди были сброшены в море волной. Только в одной лодке 16 человек, включая 11 детей, погибли от того, что были оставлены на произвол судьбы, в другой погибло 22 человека, включая 15 детей, в третьей — 21 человек. Следует подчеркнуть не только необычную жестокость этого нападения, но и то, что подобные результаты неизбежны, когда нападающий пренебрегает правилами ведения войны на море так, как это делали и делают немцы».
Я думаю, что остальная часть этого абзаца не является важной.
Я обращаюсь к документу D-641(с), который представляет собой часть документа GB-191.
«Имеются сотни подобных же историй, историй о странствиях в течение многих дней в открытых лодках в атлантических штормах; о людях в воде, цепляющихся за плот и в течение нескольких часов один за другим выпускающих его; о командах, которые под пулеметным огнем пытались спустить лодки или плыть на них; о моряках, разорванных на куски снарядами, торпедами и бомбами. Противник должен знать, что подобные вещи являются неизбежным результатом избранного ими способа ведения войны».
Остальная часть во многом такого же содержания.
Следующий документ D-641(е) является удостоверением, в котором приводится общее число потопленных подводными лодками судов в течение войны — 2775 британских, союзных и нейтральных судов общим водоизмещением 14 572 435 тонн.
Милорд, возможно, следует обратиться к одному примеру, не процитированному в этих отчетах, о жестоком характере действий, проводившихся под руководством командиров подводных лодок, находившихся в ведении подсудимого, особенно поскольку имеются британские и германские версии потоплений. Я обращусь к другому документу: «Потопление судна «Sheaf Mead207». Это документ D-644, GB-192. Я прочту первый абзац:
«Британское судно «Sheaf Mead» было торпедировано без предупреждения 27 мая 1940 года...»
«Британское судно «Sheaf Mead» было торпедировано без предупреждения 27 мая 1940 года, погиб 31 человек из команды. О командире подводной лодки, ответственном за этот акт, сообщается, что он вел себя исключительно жестоко по отношению к людям, которые пытались вскарабкаться на перевернутые лодки и куски дерева. Предполагается, что этот человек — капитан-лейтенант Эрн208, командовавший подводной лодкой «U-37». Следующий отрывок из судового журнала от 27 мая 1940 года не оставляет никакого сомнения в этом и говорит сам за себя в отношении его поведения.
Снова обращаемся к соответствующему отрывку из судового журнала, на второй странице, время, отмеченное на документе, 15 час. 54 мин.
«Мы на поверхности. Корма находится под водой. Имеется в виду судно, которое было торпедировано. Корма под водой. Носовая часть поднимается вверх. Лодки спущены на воду. Им повезло. Картина представляет собой полный порядок. Они находятся на некотором расстоянии. Нос поднимается совсем высоко. Два человека появляются откуда-то в носовой части судна. Они бегают вдоль палубы. Корма исчезает, судно переворачивается. Потом следует страшный взрыв парового котла. Два человека взлетают в воздух, раскинув руки и ноги. Гром и треск. Затем все кончено. Всплывает масса обломков. Мы приближаемся, чтобы определить название судна. Команда спасается на лодках и обломках судна. Мы вылавливаем спасательный круг. На нем нет названия. Я спрашиваю человека на плоту. Он говорит, почти не оборачиваясь, — "Кличка". Юноша в воде призывает на помощь. Другие очень спокойны. Они, по-видимому, промокли и устали. На лицах выражение холодной ненависти. Идем старым курсом. После того как смыли краску со спасательного круга, обнаруживается название судна: «Greatafield», Глазго. 5006 регистровых тонн».
«Идем прежним курсом» — означает, что подводная лодка ушла.
Следующая страница этого документа содержит отрывок из отчета старшего машиниста «Sheaf Mead». Первый и последний абзацы, на которые я буду ссылаться:
«Когда я выплыл на поверхность, оказалось, что я нахожусь у левого борта, то есть ближе к подводной лодке, всего около пяти ярдов от нее. Капитан подводной лодки спросил вестового о названии судна и последний назвал ему его. Затем он выловил один из наших спасательных кругов. Но нем было имя «Greatafield», поскольку наше судно носило это имя, прежде чем оно было заменено на «Sheaf Mead», в январе прошлого года».
В последнем абзаце:
«Два человека стояли у борта с баграми для того, чтобы отгонять нас. Подлодка кружилась вокруг нас в течение получаса, и эти люди фотографировали нас в воде.
Больше они ничего не делали, просто смотрели на нас, но ничего не говорили. Затем подводная лодка погрузилась и удалилась, не оказав нам никакой помощи».
В записи, относящейся к 14 час. 14 мин., описывается, как было замечено судно и как трудно его опознать. Затем, наверху страницы:
«Расстояние уменьшается. Расстояние до судна быстро сокращается, но координаты все еще 40 — 50. Я еще не могу видеть корму.Торпеды готовы. Отдавать команду или нет? Орудийные расчеты также готовы. На борту судна виден желтый крест на фоне маленького темно-синего квадрата. Шведское? Очевидно, нет. Я поднимаю немного перископ. Ура! Орудие на корме — зенитное орудие или что-то похожее. Огонь! Я не могу промахнуться...» Затем потопление.
Теперь, когда возможно изучить некоторые подлинные документы, которыми подсудимый и его сообщники отдавали приказы в нарушение международного права, можно подумать, что те, кто составляли приводившиеся выше отчеты, преуменьшили факты. Эти приказы относятся не только к периоду, на который имеются ссылки в отчетах, но также и к последующим периодам ведения войны. Интересно отметить по ним шаги, предпринимавшиеся подсудимыми к достижению поставленной цели. Сначала они удовлетворялись тем, что нарушали нормы международного права до той степени, что топили торговые суда, включая нейтральные, без предупреждения в ситуации, когда имелась разумная перспектива избежать в дальнейшем разоблачения. Факты, на которые я уже ссылался, показывают, что вопрос о том, имели ли суда оборонительное вооружение или находились ли они в объявленном районе боевых действий, не имел практически никакого значения.
Я обращаюсь к документу С-191, GB-193. Это меморандум германского военно-морского штаба от 22 сентября 1939 года. Здесь говорится:
«Главнокомандующий подводными силами намеревается дать разрешение подводным лодкам топить без предупреждения любое судно, идущее без огней».
Я читаю с третьего предложения:
«Практически не представляется возможным атаковать суда ночью, поскольку подводная лодка не может определить цель, представляющую из себя тень, так, чтобы полностью исключить возможность ошибки. Если политическая ситуация такова, что даже возможные ошибки должны быть исключены, подводным лодкам должно быть запрещено производить какие-либо атаки ночью в тех водах, где могут находиться французские и британские военно-морские силы или торговые суда. С другой стороны, в тех водах, где ожидаются только английские соединения, меры, которые желательны для командующего подводными силами, следует проводить. Разрешение предпринимать такой шаг не дается в письменном виде, но базируется на невысказанном одобрении главного военно-морского оперативного штаба.
Командиры подводных лодок будут информированы устно и потопление торгового судна должно быть оправдано в военном дневнике как происшедшее в связи с тем, что торговое судно было принято за военный корабль или вспомогательный крейсер209. В настоящее время подводные лодки в проливе Ла-Манш получили инструкции нападать на все суда, идущие без огней».
Я перехожу к следующему документу — С-21, GB-194. Этот документ представляет собой ряд отрывков из военного дневника штаба руководства войной на море главного командования германского ВМФ. Во втором отрывке на странице 5 говорится о совещании с начальником штаба руководства войной на море. «Отчет от 2 января 1940 года».
1) Отчёт Ia – это офицер оперативного штаба военно-морского штаба…
«Доклад, исходящий от I-а». Это доклад оперативного отдела о директиве верховного командования вооруженных сил от 30 декабря.
«Согласно этому, фюрер, в связи с докладом главнокомандующего военно-морским флотом, решил: а) С греческими торговыми судами следует обращаться как с вражескими в зоне блокады Британии и США b) все суда, проходящие через Бристольский залив, могут быть атакованы без предупреждения. Для общественного мнения эти атаки должны выдаваться за подрыв судов на минах. Обе меры должны быть приняты немедленно».
Следующий фрагмент, отчёт Ia, то есть офицера оперативного штаба военно-морского штаба о директивые высшего командования вооружённых сил от 30 декабря:
«Касательно усиления мер в воздушной и военно-морской войне в связи с планом «Жёлтый».
Согласно этой директиве, военно-морской флот получает право, одновременно с общим усилением войны, силами подводных лодок топить все суда без какого-либо предупреждения в водах вблизи берегов противника, где могли быть применены мины. В этом случае для объяснения можно высказать ту причину, что были использованы мины. Действия подводных лодок и употребление ими оружия должны быть приспособлены к данной цели».
И затем третий отрывок от 6 января 1940 года.
«…фюрер принципиально согласился — протокол доклада главнокомандующего военно-морским флотом от 30 декабря — допустить стрельбу без предупреждения в некоторых частях американской зоны блокады, по-прежнему выдавая атаки за возможный подрыв на минах…».
Этот приказ был затем передан главнокомандующему подводными силами, проводившему в жизнь это решение.
Следующий отрывок от 18 января 1940 года несколько дополняет предыдущий, и я его прочту:
«Верховное командование вооруженных сил издало следующую директиву от 17 января, отменявшую предыдущий приказ, касающийся усиленных мер в войне против торговых судов.
Военно-морской флот получает право, немедленно вступающее в силу, на потопление без предупреждения силами подводных лодок всех судов в водах вблизи берегов противника, где могли быть применены мины - Милорд это означает расширение района - Подводные лодки должны приспособить своё поведение и использование вооружений с целью сохранения видимости применения мин. Корабли Соединнённых Штатов, Италии, Японии и России не подлежат таким атакам».
Что же, есть пометка подчёркивающая мысль о сохранении видимости столкновений с минами и последний фрагмент как мне кажется, является кумулятивным.
Следующий документ С-118, GB-195. Это отрывок из военного дневника подсудимого, датированный 18 июля 1941 года. В нем идет речь о дальнейшем расширении этого приказа, поскольку сокращаются категории судов, не подлежащих атакам.
«В дополнение к приказу, запрещающему до настоящего времени атаки на военные и торговые суда США в зоне боевых действий в Северной Атлантике, фюрер приказал следующее:
1. Атаки на торговые суда США, идущие с британским конвоем или конвоем Соединенных Штатов, или без конвоя, разрешаются в самой зоне боевых действий, которая соответствует своими размерами зоне блокады США и которая не включает морской путь США — Исландия».
Как видно из этих приказов, в один и тот же день суда одной нейтральной страны при определенных условиях могли быть потоплены в то время, как суда другой нейтральной страны не могли быть потоплены. Было бы легко представить трибуналу огромное количество приказов и конкретных примеров для того, чтобы показать, что отношение к судам различных нейтральных стран менялось в разное время. Дело в том, что подсудимый вел подводную войну и против нейтральных судов с полным цинизмом и оппортунизмом. Все зависело от политического отношения Германии к конкретной стране в конкретное время. Это определяло, топит ли Германия суда данной страны.
Я обращаюсь к следующему документу в книге документов — к документу D-642, GB-196. Милорд, это — серия приказов. Первый из этой серии обязывал командиров подводных лодок не только уклоняться от спасения команд, не только не оказывать им никакой помощи, но преднамеренно уничтожать их.
Милорд, в течение представления мною доказательств по этому вопросу я вызову двух свидетелей. Первый свидетель даст суду показания о речи, произнесенной подсудимым в то время, когда он издал этот приказ, в котором описывается отношение к вопросу спасения союзных команд. В приказе говорилось о том, что спасению следует помешать любыми средствами.
Второй свидетель — офицер, который практически инструктировал команды по этому приказу.
Милорд, этот документ представляет собой отрывок из постоянно действующего приказа командования подводными лодками — отрывок из постоянного приказа номер 154, подписанного подсудимым.
«Параграф (e). Не подбирайте спасшихся и не забирайте их с собой. Не заботьтесь о спасательных лодках торговых судов. Условия погоды и расстояние от земли не играют никакой роли. Заботьтесь только о своем собственном судне и боритесь только за то, чтобы достичь следующего успеха как можно скорее. Мы должны быть жестокими в этой войне. Враг начал войну для того, чтобы нас уничтожить. Поэтому ничто другое не имеет значения».
Однако в 1942 году, когда вступили в войну Соединенные Штаты с их колоссальными возможностями в построении флота и вызванное этим обстоятельством изменение ситуации обусловило необходимость дальнейшего регулирования методов, принятых подводными лодками под командованием подсудимого; на подсудимого следует возложить вину за приказ, в котором говорилось не только о потоплении торговых судов и уклонении от спасения команд, но и об их преднамеренном уничтожении.
Следующий документ показывает развитие событий. Это — документ D-423, GB-197 — запись беседы между Гитлером и японским послом Осима в присутствии подсудимого Риббентропа 3 января 1942 года.
«Фюрер с помощью карты объясняет японскому послу настоящее состояние морской войны в Атлантике, подчеркивая, что он считает наиболее важной задачей полное развертывание подводной войны. Подводные лодки сейчас реорганизуются. Прежде всего, он отозвал все действующие подводные лодки, в Атлантику. Как указано выше, они отныне будут патрулировать вблизи портов Соединенных Штатов. Позднее они будут заходить в район Фритауна, а лодки больших размеров даже до самого Кейптауна».
Далее детали:
«После того как фюрер дал дальнейшие объяснения по карте, он указал, что сколько бы судов ни построили Соединенные Штаты, одной из самых больших проблем для них будет недостаток личного состава. По этой причине даже торговые суда должны топиться без предупреждения с намерением уничтожить по возможности максимальное число членов команд. Когда обнаружится, что большинство моряков погибло при потоплении судов, американцы столкнутся с трудностями в наборе новых команд. Подготовка членов экипажей требует очень много времени. Мы боремся за наше существование и наши позиции не должны основываться на каких-либо человеческих чувствах. По этой причине он должен отдать приказ, что в случае, когда иностранные моряки не могут быть взяты в плен, что чаще всего невозможно на море после того, как судно торпедировано, подводные лодки должны подняться на поверхность и расстреливать людей в спасательных лодках.
Посол Осима сердечно согласился с высказываниями фюрера и сказал, что японцы тоже вынуждены следовать этим методам».
Следующий документ D-446, GB-198. Я не намереваюсь зачитывать его. Это отрывок из военного дневника от 16 сентября 1942 года, продолжение повествования в том смысле, что речь идет об эпизоде, который произошел на следующий день после того, как был издан приказ, который я инкриминирую подсудимому. Защита, очевидно, также пожелает сослаться на этот эпизод. В дневнике рассказывается об атаке на подводную лодку, которая спасала тонувших, преимущественно итальянцев, спасшихся с союзного лайнера «Laconia210», и была атакована союзной авиацией.
Следующий документ — D-630, GB-199. Он представляет собой четыре документа. Первый — совершенно секретный приказ, направленный всем командирам подводных лодок из штаба подсудимого 17 сентября 1942 года.
«1. Никаких попыток не следует делать для того, чтобы спасать членов экипажей потопленных судов. Это распространяется на вылавливание людей из воды и помещение их в спасательные лодки, выправление перевернутых спасательных лодок и снабжение людей пищей и водой. Спасение команд противоречит элементарным требованиям ведения войны — уничтожению вражеских судов и команд.
2. Приказы относительно захвата капитанов и главных инженеров все еще остаются в силе.
3. Помощь потерпевшим кораблекрушение следует оказывать только в том случае, если их сообщения могут быть важны для вашей лодки.
4. Будьте жестоки, помните, что враг не принимает во внимание присутствие женщин и детей, когда бомбардирует германские города».
Этот приказ сформулирован в очень осторожных выражениях. Его цель совершенно четко выявляется в следующем документе на этой же самой странице — отрывке из военного дневника подсудимого, и я должен сказать, что, как это видно из копии, врученной суду, военный дневник подписан лично подсудимым Дёницем. Это выдержка из его военного дневника от 17 сентября 1942 года.
«Внимание всех командиров снова привлекается к тому факту, что все усилия, направленные на спасение членов команд потопленных судов, противоречат элементарным требованиям ведения войны, т. е. задаче уничтожения вражеских судов и их команд. Приказы, касающиеся захвата капитанов и главных инженеров, все еще имеют силу».
Последние два документа на этой странице содержат телеграмму от командира подводной лодки Шахта211 в штаб подсудимого и ответ на нее. Подводная лодка Шахта принимала участие в спасении погибавших с «Laconia». Телеграмма с подводной лодки Шахта датирована 17 сентября 1942 года. В ней говорится:
«163 итальянца были переданы на судно «Annamite212». Штурман с «Laconia» и другой английский офицер взяты на борт».
Затем в телеграмме рассказывается о положении оставшихся в живых англичан и поляков в спасательных лодках.
В ответе, посланном 20 сентября, говорится:
«Действие, описанное в телеграфном сообщении от 17 сентября, было неправильным. Лодка была направлена для спасения итальянских союзников, но не для спасения англичан и поляков».
Это маленький эпизод, но следует обратить внимание, что слово «направлена» относится ко времени до бомбардировки.
Следующий документ — D-663, GB-200 — был издан позднее и, возможно, не вошел в книгу документов трибунала. Это отрывок из оперативного приказа. «Оперативный приказ по Атлантике № 56» от 7 октября 1943 года. Копия является частью приказа подводной лодке о выходе в море. Я докажу при допросе второго свидетеля, что, хотя дата этого приказа 7 октября 1943 года, на самом деле это воспроизведение приказа, который был издан гораздо раньше — осенью 1942 года.
«Спасательные суда» — судно специального назначения, обычно придается каждому конвою, доходящее водоизмещением до 3000 тонн, назначением которого является подбирать тонущих после атаки подводных лодок. В большинстве случаев эти суда снабжены большими моторными лодками, сильно вооружены глубинными бомбами и способны маневрировать так, что часто для командира подводной лодки они представляют собой ловушки».
И затем последняя фраза:
«Имея в виду желательное уничтожение экипажей судов, потопление таких судов является чрезвычайно ценным».
Если я подведу итоги по этим документам из военного дневника от 17 сентября, ясно, что приказы по вопросам, обсуждавшимся между Гитлером и Осима, в самом деле были изданы, но мы их не захватили. Возможно, это произошло потому, что они были изданы устно и что подсудимый ожидал подходящей возможности, прежде чем подтвердить их. Случай с бомбардировкой подводных лодок, которые были откомандированы для спасения итальянцев, находившихся на «Laconia», предоставил такую возможность и был издан приказ ко всем командирам. Намерения этого приказа очень ясны, когда вы рассмотрите его в свете военного дневника. Формулировки этого приказа, конечно, очень осторожны, но для любого опытного офицера содержание его было очевидным и он бы знал, что преднамеренные действия по уничтожению оставшихся в живых будут одобрены, согласно этому приказу.
Вам скажут, что этот приказ, хотя, возможно, неудачно сформулированный, был просто рассчитан на то, чтобы остановить командира от того, чтобы он подвергал опасности свое судно, пытаясь произвести спасательные действия, когда это становилось все более опасным в результате расширявшихся действий союзной авиации над океаном. И якобы пресловутая акция подводной лодки командира Экка213 — потопление греческого судна «Peleus214» и затем расстрел из пулеметов команды, находившейся на плотах — была исключением, и копия этого приказа была на борту лодки командира Экка и эта акция была произведена командиром исключительно, как он сам поклялся, по его собственной инициативе.
Я бы хотел указать трибуналу, что если задачей этого приказа было остановить спасательные работы в интересах сохранения подводной лодки, то, прежде всего, это было бы сделано путем привлечения внимания к постоянно действующему приказу 154.
Во-вторых, сам этот факт был бы совершенно ясно выражен в приказе; жестокие приказы такого характера не составляются опытными офицерами штаба без большой осторожности и предвидения возможного захвата их врагом.
В-третьих, если бы было необходимо избежать риска, связанного с нахождением на поверхности, то там не только бы не говорилось об этом, но вообще не могла бы идти речь о взятии каких бы то ни было пленных, за исключением только, когда нахождение на поверхности не представляло бы риска.
В-четвертых, последнее предложение первого абзаца излагалось бы совершенно по-другому.
И, в-пятых, если на самом деле — а обвинение этого не принимает ни на один момент — подсудимый не имел в виду приказывать совершать убийства, его приказ был так сформулирован, что он не может избежать ответственности, связанной с таким документом.
Милорд, я вызываю первого свидетеля Петера Хейцига.
[Свидетель занимает место свидетеля]
[Свидетель повторяет слова присяги]
[Документ D-566 предъявляется свидетелю]
[Обращаясь к свидетелю] Возвратитесь мысленно к осени 1942 года. В
каком чине вы находились в то время?
На вопрос одного из офицеров относительно газетной статьи, в которой говорилось о том, что союзные державы ежемесячно строят торговый флот водоизмещением более чем на 1 000 000 тонн, Дёниц ответил, что он сам сомневается в достоверности этой цифры и что данные эти были сообщены на основании слов президента Рузвельта. Затем гросс-адмирал Дёниц кратко остановился на личности Рузвельта и программе вооружений Америки, а также на ее военном потенциале. Далее он говорил о том, что союзники находятся в чрезвычайно затруднительном положении в отношении комплектования команд кораблей. Путь через Атлантический океан из-за действий немецких подводных лодок стал очень опасен, так как немецкие подводные лодки топят большое количество кораблей союзников. Многие из союзных моряков по нескольку раз подвергались торпедированию. Об этом шло много разговоров и это заставляло моряков уклоняться от выхода в море. Некоторые из них даже пытались увильнуть от атлантических рейсов, таким образом союзные власти были вынуждены при необходимости, удерживать людей на борту силой. Такие признаки были благоприятными для немцев. Исходя, во-первых из тех фактов, что союзники строят очень много новых торговых и во-вторых из того, что у союзников имеются значительные трудности в укомплектовании новых судов, адмирал Дёниц сделал вывод о том, что вопрос личного состава очень остро стоит у союзников. Потери в людях в особенности серьёзно воздействовали на союзников, потому что у них было мало резервов и также, потому что…
Гросс-адмирал Дёниц говорил далее, что потери союзников являются для них очень чувствительными, так как, во-первых, они не имеют резервов и обучение новых моряков требует длительного времени. Поэтому он считал непонятным, что и сейчас подводные лодки...
Любому защитнику будет дана возможность провести перекрестный допрос свидетеля. Ваше вмешательство, поэтому не было вызвано никакой необходимостью.
Сейчас необходимо вести тотальную войну также и на море. Экипажи кораблей для подводных лодок являются такой же целью, как сами корабли. Это приведет к тому, что союзники не будут в состоянии укомплектовать экипажи своих новых кораблей. С другой стороны, следует ожидать, что в Америке и соответственно во всех других союзных странах вспыхнет забастовка, так как уже сейчас часть моряков отказывается выйти в море.
Таких результатов можно ожидать, если наша тактика сделает войну на море более решительной. Если такая тактика покажется кому-то из нас жестокой, мы всегда должны помнить о том, что наши жены и наши семьи на родине подвергаются бомбардировкам противника.
Таково было содержание речи гросс-адмирала Дёница в ее существенных чертах.
[Ответа не последовало]
[Ответа не последовало]
[Ответа не последовало]
О каких сведениях вы говорили и когда вы их получили?
Объявление которое я сделаю связано с организациями которые предлагают объявить преступными согласно статье 9 устава и объявление следующее:
Трибунал внимательно изучил обязанность возложенную на него статьей 9 устава.
Трудно установить способ которым представителям перечисленных организаций можно позволить явиться в соответствии со статьей 9 не учитывая точный характер дела представленного обвинением.
По этой причине трибунал пришёл к выводу о том, что на данному этапе процесса, учитывая много тысяч поданных ходатайств, дело обвинения должно быть уточнено более ясно чем это представлено в обвинительном заключении.
В таких обстоятельствах, трибунал приглашает к представлению аргументации представителей обвинения и защиты, к моменту завершения дела всех обвинителей в отношении следующих вопросов.
Вопросы которые требуют рассмотрения следующие:
1. Устав не даёт определения преступной организации и поэтому требуется исследовать преступность, которая должна быть применена и решить о характере доказательств которые будут допущены.
Многие заявителя запросившие о заслушивании, утверждают, что они были призваны в организацию или что они не знали о преступных целях организации или же о том, что они невиновны в каких-либо преступных деяниях.
Необходимо решить, следует ли принимать такие доказательства для опровержения обвинения в преступном характере организации или же такие доказательтства более уместно получить на последующих процессах в соответствии со статьей 10 устава, в том случае если организации будут признаны преступными.
2. Жизненно важное значение для трибунала имеет вопрос о том, в какое время перечисленные организации являлись преступными.
Трибунал желает узнать от обвинения на данном этапе намерено ли оно придерживаться временных рамок, установленных обвинительным заключением.
3. Трибунал желает знать следует ли с учётом доказательств исключать какую-либо категорию лиц в рамках данных организаций и если да, то какую.
В обвинительном заключении о руководящем составе нацистской партии обвинение оставило за собой право просить того, чтобы Politische Leiter215 подчинённых ступеней или званий или иных типов и категорий, можно было исключить из дальнейшего разбирательства не исключая преюдиции в отношении других разбирательств в их отношении.
Намерено ли обвинение сделать такую просьбу? Если так, это нужно сделать сейчас.
4. Трибунал будет рад если обвинение также:
(а) Подытожит в отношении каждой перечисленной организации элементы которые по его мнению обосновывают обвинение в преступности организации.
(b) Укажет какие деяния со стороны индивидуальных подсудимых обвинённых на данном процессе в смысле используемом в статье 9 устава обосновывают объявление групп или организаций членами которых они являлись преступными.
(c) Представит письменный итог о предполагаемых выводах в отношении каждой организации, в отношении запрошенного вывода о признании преступности.
Трибунал надеется, что излишне говорить обвинению, что это не направлено на несомненное право обвинения представить своё дело так, как оно считает нужным, но обязанность трибунала согласно статье 9 устава требует затраты значительного времени для точного рассмотрения дела.
Данное объявление будет доведено до главных обвинителей и защиты в письменном виде.
Трибунал будет отложен до завтра, до 10 часов утра.
[Судебное разбирательство отложено до 10 часов 15 января 1946]
Вторник, 15 января 1946
[Ответа не последовало]
[Свидетель покинул место свидетеля]
[Карл-Хайнц Мёле занял место свидетеля]
[Свидетель повторил присягу на немецком языке]
[Документ PS-382 вручён свидетелю]
[Обращаясь к свидетелю] Осенью 1942 года не командовали ли вы 5-м дивизионом подводных лодок?
Ваша честь, это документ GB-199, который я уже представил.
[Обращаясь к свидетелю] Не является ли это приказом, на который вы ссылаетесь?
Первый пример. Одна подводная лодка в Бискайском заливе при выходе на операцию заметила надувную лодку с оставшимися в живых членами экипажа одного английского самолета. Так как подлодка еще только шла на операцию, то есть была при полном снаряжении, она не имела возможности взять к себе экипаж этого самолета, хотя именно в это время было бы очень желательно доставлять с собой специалистов по радиолокации со сбитых самолетов для того, чтобы получать от них полезные сведения. Лодка обошла на большом расстоянии эту надувную лодку и продолжала свой маршрут. По возвращении с операции он рассказал об этом случае в штабе командующего подводными силами и офицеры штаба упрекнули его в том, что если уж он не мог захватить с собой этих специалистов по радиолокации, то по крайней мере ему следовало было уничтожить экипаж этого самолета, ибо следует ожидать, что максимум через 24 часа эта надувная лодка будет подобрана английскими сторожевыми кораблями и они...
Второй пример…
[Обращаясь к свидетелю] На основании вашей осведомленности о том, каким образом формулировались приказы, не скажете ли вы трибуналу, каким образом вы истолковывали этот приказ?