За колючей проволокой в грязи и пыли содержались несколько тысяч военнопленных. На каждого — меньше метра земли. Это немецкая педантичность: в каждом лагере должно было быть 10 тысяч пленных — недостатка в пленных у фашистов не было, а вот от излишков с легкостью избавлялись.

Угол Красной и Хакурате сейчас — цветочная клумба, а 77 лет назад здесь был вход в лагерь военнопленных. А голубая ель выросла на том самом месте, где стояла сторожевая вышка.

Историку Борису Оленскому приходится буквально объяснять на пальцах.

«Была сделана арочная конструкция, арочные ворота, сверху которых была надпись «Лагерь военнопленных 132». И здесь, по проходу в колючей проволоке, через эту территорию военнопленные выходили на работы в сторону города», — цитирует слова историка Бориса Оленского телекомпания «Кубань24».

Именно через эти ворота пленные попадали в лагерь.

Один из них — Сергей Дробязко — хорошо помнит пыльную дорогу, жгучее солнце над головой. В лагерь его вели двое суток без еды, без воды.

«Я уже еле-еле ноги передвигал, мне казалось. Голова-то на одну сторону, я ее руками придерживал. Несколько человек упали, не смогли перейти. Колонну гнали дальше, не разрешили их поднять, а сзади выстрелы раздались, их пристрелили», — рассказывал ветеран.

Вокруг лагеря всегда было много людей. В нескольких метрах от стального частокола с рассвета и до заката толпились женщины, они искали своих родных среди заключенных. Другие приходили просто чтобы хоть как-то поддержать пленных и чем-нибудь накормить. Люди бросали хлеб или сухари через колючую проволоку.

«Голодные люди бросались, друг у друга вырывали это всё. Мы, которые послабее, в эту свалку не лезли», — вспоминает Сергей Дробязко.

Военнопленные были нужны фашистам в первую очередь как бесплатная рабочая сила. Их отправляли на берег реки Кубани восстанавливать мосты, разрушенные дороги, строить заводы.

Кормили узников, лишь только чтобы не умерли от голода — в основном варевом из крошек, которые не успели растащить крысы, поедая мешки с овсом, с сухарями, вперемешку с пометом.

В первые месяцы оккупации фашисты относились к пленным терпимо. Комендант лагеря даже иногда позволял родственникам выкупать узников. К заборам полицаи подпускали женщин, разрешали, конечно, нечасто, передавать записки и видеться с родными.

«В конце дня слышу голос матери. Отозвался. Я ей говорю, она же плачет: «Да жив, здоров, чего ты, мол, не волнуйся», — рассказывал ветеран Великой Отечественной войны Сергей Дробязко.

С наступлением зимы 1942−43 года положение военнопленных кардинально ухудшилось. Кормили их так же скудно, теплую одежду не давали, а старые зерновые амбары не отапливались. В начале февраля 1943 года стало очевидным, что фашистским войскам придется оставить Краснодар.

Тогда в городе был создан специальный инженерный батальон. Он уничтожал всё, что могло пригодиться Красной армии, стирал следы нацистского режима.

«Лагерь военнопленных, ввиду того, что это были бревенчатые бараки, фашисты их подожгли, вместе с военнопленными», — рассказывал историк Борис Оленский в программе телекомпании «Кубань24».

По рассказам историка, амбары загорелись мгновенно. Крики тысяч военнопленных разносились по всей округе, они пытались выбить тяжелые двери, но сил не хватило. Вдалеке уже слышалась советская артиллерия. Фашисты ушли из города, в горящем лагере охранять было уже некого.