Этот свидетель в сентябре 1941 года прибыл в Катынский лес, где гитлеровцы произвели массовый расстрел поляков. Свидетель, отрицая расстрел польских офицеров солдатами германского полка связи, в «доказательство « ссылается на то, что полк будто бы не имел для этого достаточного количества оружия.

Допрашивая свидетеля, советский обвинитель тов. Смирнов устанавливает, что оружия для расстрелов у солдат гитлеровского полка было достаточно. Кроме того, как следует из материалов обвинения, на дачу в Катынском лесу, где был расположен штаб полка, часто прибывали отдельные команды, которым предоставлялись особые помещения и выдавались спиртные напитки.

Затем трибунал приступает к слушанию показаний свидетелей обвинения по делу о преступлении гитлеровцев в Катынском лесу.

В зал суда входит бывший заместитель бургомистра города Смоленска во время немецкой оккупации Базилевский. Отвечая на вопросы обвинителя тов. Смирнова, свидетель показывает, что, как ему было хорошо известно, близ Смоленска весной 1941 года находились польские военнопленные.

Ссылаясь на сведения, полученные от бургомистра Смоленска Меньшагина, свидетель показывает, что в немецкой комендатуре было заявлено следующее о находящихся и лагере военнопленных: «Русские, по крайней мере в лагере, будут сами умирать, а вот поляков военнопленных предложено уничтожить».

По словам свидетеля, бургомистр Смоленска Мельшагина предложил ему, Базилевскому, держать эти сведения в строжайшей тайне. Эта беседа между бургомистром и свидетелем состоялась, как устанавливает обвинитель, в начале сентября 1941 года.

Обвинитель: Возвращались ли вы когда-либо далее в беседах с Меньшагиным к вопросу о судьбе военнопленных поляков?

Свидетель: В конце сентября я не удержался и задал вопрос, какова же судьба военнопленных пол яков. Сначала Меньшагин помедлил, а затем нерешительно сказал; «С ними уже покончено».

Обвинитель: Он сказал что-нибудь о том, где с ними покончено, или нет?

Свидетель: Да, он заявил, что ему фон Шлец, немецкий комендант Смоленска, сказал, что они расстреляны близ Смоленска.

Обвинитель: Говорил ли вам что-нибудь Меньшагин о том, в силу каких причин были произведены эти расстрелы?

Свидетель: Да, когда он мне сообщил, что с военнопленными покончено, он ещё раз подчеркнул необходимость, во избежание больших неприятностей, хранить это в глубочайшей тайне и стал мне пояснять линию немецкого поведения в отношении военнопленных поляков. Он указал, что это является одним из звеньев общей системы по отношению к военнопленным полякам.

Свидетель сообщает далее, что дня через два или три. войдя в кабинет к Меньшагину, он застал там зондерфюрера отдела немецкой комендатуры, который вел с Мельшагиным разговор относительно поляков. Разговор сводился к тому, что поляки «неполноценная нация», уничтожение которой может помочь расширению «жизненного пространства « для Германии.

На вопрос обвинителя, к какому времени относится заявление Меньшагина о том, что польские военнопленные уже уничтожены близ Смоленска, свидетель отвечает: «Это относится к концу сентября».

После допроса свидетеля Базилевского обвинителем Смирновым ряд вопросов Базилевскому был задан защитником Штамером.

Штамер всяческими способами пытался опорочить предыдущие показания свидетеля.

Несмотря на ухищрения адвоката, свидетель снова подтвердил все факты, устанавливающие вину немецких властей а расстреле польских военнопленных в Катынском лету близ Смоленска.

Затем обвинитель Смирнов допрашивает свидетеля — болгарского подданного, профессора судебной медицины Софийского университета Маркова: В начале своих показаний свидетель рассказывает, как он в апреле 1943 года против своего желания был включен в состав немецкой так называемой интернациональной комиссии по обследованию трупов в Катынском лесу и кто вообще входил в состав этой комиссии.

По словам свидетеля, вся эта комиссия была в Катынском лесу всего два раза — в первой половине дня и производила работы в течение трех-четырех часов в каждый из этих дней. Комиссия осматривала уже заранее вскрытые могилы, около каждой из которых лежали трупы.

Как показывает свидетель, вся работа комиссии, которая вскрыла всего лишь восемь трупов, носила характер туристской прогулки под руководством немцев. Немецкие власти предъявили комиссии приготовленные заранее какие-то документы, якобы изъятые из одежды умерщвленных. Из дальнейших показаний свидетеля выясняется, что комиссии не было предоставлено возможности исследовать эти документы. Члены комиссии к этим документам даже не прикасались.

Допрос свидетеля Маркова переносится на утреннее заседание.