Считая, что роль подсудимого как организатора массового угона в рабство мирного населения оккупированных территорий выяснена достаточно, тов. Александров переходит к выяснению роли в этом деле отдельных министерств. Обвинитель напоминает подсудимому, что в январе 1944 года Заукель обратился с письмом к имперскому статс-секретарю Ламмерсу, требуя издания специального приказа о содействии ему со стороны имперского руководителя СС, министра внутренних дел, министра иностранных дел, фельдмаршала Кейтеля, министра оккупированных восточных территорий Розенберга, имперских комиссаров и других. Обвинитель констатирует, что в мероприятиях по вербовке рабочей силы помимо Заукеля активно участвовали почти вся государственная машина гитлеровской Германии и аппарат гитлеровской партии.

После перерыва представитель советского обвинения т. Александров спрашивает подсудимого, какое отношение он как генеральный уполномоченный имел к использованию в германской промышленности советских военнопленных. Заукель решительно заявляет, что он не имел к этому никакого отношения. Уличая его во лжи, тов.

Александров приводит выдержку из доклада подсудимого Гитлеру от 27 июля 1942 года, в котором имеется специальный раздел: «Мобилизация советских военнопленных». В докладе Гитлеру Заукель писал: «Наряду с мобилизацией гражданских рабочих я планомерно увеличил мобилизацию советских военнопленных при взаимодействии со стороны немецких вооруженных сил.

Я придаю особое значение дальнейшему увеличений и ускорению отправки как можно большего числа военнопленных с фронта на работы в империю».

Опровергая лживые утверждения Зауке ля о том, будто при применении труда военнопленных в германской промышленности выполнялись требования Женевской и Гаагской конвенций, обвинитель цитирует трибуналу подписанный подсудимым в августе 1942 года приказ, из которого явствует, что Заукель использовал труд военнопленных в военной промышленности.

Часть допроса тов. Александров посвящает условиям, в которые были поставлены советские женщины и девушки, насильственно мобилизованные гитлеровцами для использования в немецком сельском хозяйстве и на домашних работах. Обвинитель предъявляет трибуналу приложение к распоряжению Заукеля от 8 сентября 1942 года, озаглавленное: «Памятка домашним хозяйкам об использовании восточных работниц в городском и сельском домашних хозяйствах». Зачитывая отдельные части этой инструкции, обвинитель устанавливает, что «восточные работницы» были обязаны носить на верхней одеж де на правой стороне груди знак «ОСТ», что они были поставлены в весьма тяжелые условия.

Затем советский обвинитель переходит к насильственному угону рабочих с территорий оккупированной Польши.

Тов. Александров напоминает Заукелю указания, которые давались о методах так называемой вербовки рабочей силы правительственными органами Германии и лично подсудимым. В составленной последним программе было написано: «Необходимо полностью исчерпать все имеющиеся в оккупированных советских областях людские резервы. Если не удастся получить необходимую рабочую силу на основе добровольности, то следует немедленно приступить к мобилизации, к насильственной отправке».

Подсудимый вынужден признать, что эти слова были написаны им, однако оговаривается, что это было порученоъему Гитлером.

Затем советский обвинитель предъявляет новый документ — письмо подсудимого имперским комиссарам от 31 марта 1942 года.

Заукель писал: «Вербовка, за которую вы отвечаете, должна форсироваться всеми доступными мерами, включая суровое применение принципа принудительности труда, с тем, чтобы в кратчайший срок можно было бы утроить количество завербованных». Припертый к стене, подсудимый подтверждает, что и это распоряжение было отдано им.

Продолжение допроса Заукеля советским обвинением переносится на вечернее заседание трибунала.