Рядом вопросов, связанных с деятельностью и полномочиями подсудимого, полковник Покровский устанавливает, что если отбросить формальные соображения, то Иодль фактически являлся заместителем Кейтеля в глазах Гитлера и всего офицерского корпуса.

В подтверждение этого советский обвинитель предъявляет трибуналу ряд документов и свидетельских показаний, в частности выдержку из показаний подсудимого Кейтеля от 9 ноября 1945 года, в которой говорится: «Генерал-полковник Иодль вполне был в праве собрать такое совещание, так как в мое отсутствие он был моим заместителем».

После этого полковник Покровский предъявляет суду еще один документ — выдержку из показания генерала Варлимонта, работавшего с Йодлем, относительно даты, когда впервые штаб ОКВ получил задание подготовить план нападения на Советский Союз.

Как показал Варлнмонт, указание о планах.

нападения гитлеровской Германии на СССР исходило тогда от Иодля.

Полковник Покровский спрашивает далее Иодля, продолжает ли тот упорно утверждать.

что он занимался исключительно военно-оперативными вопросами и не занимался вопросами • политики. Подсудимый пускается в длинные рассуждения о политике и стратегии. Он говорит, что без политики не может быть стратегии, однако так как он, Иодль, не был стратегом, а лишь офицером генерального штаба, то непосредственно не занимался этими вопросами.

Обвинитель: Не занимались? Тогда посмотрите на этот документ и скажите, находите ли вы на нем свою подпись?

Подсудимый: Да.

Обвинитель: Это — директива об организации пропаганды в связи с планом «Барбаросса». Не так ли?

Подсудимый: Да.

Обвинитель: Будете ли вы отрицать, что в этой директиве, изданной вами, прямо ставился вопрос о том, что СССР, как государство, будет уничтожен, и вы, офицер генерального штаба, не занимавшийся политикой, рассматривали это как чисто военную задачу?

Подсудимый: Там это не сказано именно такими словами.

Обвинитель: Я имею в виду смысл директивы, в частности пункт «Г», в котором написано: «Пока не следует вести пропаганды, направленной на расчленение Советского Союза на отдельные государства» и далее: «Тем не менее следует избегать терминов «Россия», «русские», «русские вооруженные силы». Что вы хотели бы сказать по этому поводу?

Вместо ответа на прямо поставленный вопрос подсудимый произносит длинную речь, смысл которой сводится к тому, что международное право не ограничивает размаха и характера пропаганды.

Вслед за этим обвинитель предъявляет суду два других документа, в которых говорится, что они изданы с согласия ОКВ, и в которых речь идет о введении воинской повинности в оккупированных областях Каринтии и Крайны.

— Как начальник оперативного отдела ОКВ, — продолжает полковник Покровский, — вы не могли не знать о таком ((акте, как призыв югославского населения в германскую армию. Что вы скажете по поводу этих документов, являющихся грубым нарушением международного права?

Отвечая, Иодль стремится увильнуть от ответственности за указанные документы.

Значительную часть допроса советский обвинитель посвящает немецким приказам, относящимся к Югославии, в которых идет речь о разрешении германским войскам не брать югославов в плен. Затем полковник Покровский переходит к гитлеровской агрессии против Чехословакии и устанавливает, что Иодль был в курсе диверсионной работы, которая планировалась и проводилась гитлеровцами на территории Чехословакии задолго до нападения на нее. Обвинитель документально доказывает также, что фашисты финансировали в Югославии организацию антинародных банд, помогавших немцам.

Заключительную часть допроса Иодля полковник Покровский посвящает вопросу об обращении гитлеровцев с советскими партизанами. Он просит подсудимого припомнить, когда и при каких обстоятельствах последний на одном из совещаний у Гитлера сказал, что германские войска в праве поступать с партизанами, как угодно, и подвергать их любому способу мучительной казни: четвертованию, подвешиванию вниз головой и так далее. Отвечая обвинителю, Иодль говорит, что на этом совещании, во время обсуждения вопроса о борьбе с партизанами, он действительно сказал: «Мой фюрер, что люди делают в борьбе, это вовсе не написано в предписании. Они могут их четвертовать или подвешивать». Сейчас Иодль пытается уверить, что он произнес эти слова «а ироническом смысле». Тогда обвинитель напоминает Иодлю, что немецкие войска на деле четвертовали и вешали советских военнопленных.

Продолжение допроса подсудимого Иодля советским обвинением переносится на вечернее заседание.