Серватиус напоминает подсудимому, что ряд рабочих, вывезенных немцами с оккупировавшихся ими территорий для работы в германской промышленности, на самом деле попал в концентрационные лагери. В связи с этим Серватиус зачитывает предъявленное в свое время обвинением секретное отношение начальника полиции безопасности и СД, адресованное всем органам службы безопасности.

В этом документе говорится, что к определенному сроку по крайней мере 35 тысяч трудоспособных рабочих должны быть направлены в концентрационные лагери. Для этой цели рекомендуется иностранных рабочих, совершивших побег, направить в ближайший концлагерь наиболее быстрым путем.

Продолжая придерживаться тактики, принятой большинством подсудимых и заключающейся в том, чтобы голословно отрицать документы обвинения, на которых нет подписи или визы самого подсудимого, Заукель заявляет, будто он увидел этот документ впервые здесь на суде.

На суде подробно разбирается еще одно преступное мероприятие ведомства Заукеля, так называемое «Дорелеф». Подсудимый отпускал на родину французских военнопленных при условии присылки в Германию за каждого военнопленного трех трудоспособных французских рабочих. Это соглашение было заключено после переговоров между Заукелем и правительством Виши. Кабальный характер этого договора для французского народа вынужден был признать сам защитник подсудимого, заявивший, что таким образом вместо одного военнопленного попадали в гитлеровский плен трое французских рабочих. Подсудимый ничего не может ответить на утверждение французского обвинения, о котором напоминает ему защитник, что во Францию возвращались только больные и слабые люди, которые так или иначе не могли работать.

В заключение адвокат Серватиус спрашивает Заукеля:

— Как вы сегодня рассматриваете вашу деятельность в качестве уполномоченного по мобилизации и использованию рабочей силы? Была ли она справедливой или нет?

— С точки зрения поенного положения. — цинично отвечает Заукель, — я считаю ее справедливой и во всяком случае весьма необходимой.

Ряд вопросов подсудимому задали защитник Розенберга адвокат Тома и защитник Кейтеля адвокат Нельте.

Затем от имени обвинителей к допросу подсудимого Заукеля приступает представитель французского обвинения Герцог.

Обвинитель: Вы были обергруппенфюрером СС?

Подсудимый утверждает, что он лишь носил это звание, но будто бы никогда не выполнял никаких функций в СС.

Обвинитель: Я читаю следующую выдержку из вашей речи: «Дорогие соотечественники! Наши великолепные СА и СС действовали в течение более десяти лет в интересах германского народа и держали себя с непоколебимым сознанием дисциплины...» Как это понимать?

Прижатый к стене Заукель просит предъявить ему этот документ. Тогда обвинитель заявляет, что этот документ является выдержкой из книги, предъявленной самим подсудимым в свою защиту. Заукель «вспоминает» об этом, однако не дает никаких объяснений на прямо поставленный вопрос.

— Одобряли ли вы гитлеровскую теорию пресловутого «жизненного пространства? — спрашивает далее обвинитель подсудимого.

Заукель, виляя, отвечает, что относительно «жизненного пространства» писал в своей книге Гитлер.

Председатель трибунала Лоуренс, обращаясь к подсудимому, говорит:

— Трибунал считает, что вы должны ответить на вопрос, придерживались ли вы и выступали ли вы в пользу доктрины «жизненного пространства».

Заукель снова уклоняется от прямого ответа.

Продолжение допроса подсудимого Заукеля обвинением переносится на следующее заседание.