Председатель: Сэр Дэвид, я понимаю, есть дополнительные ходатайства о свидетелях и документах, которые вероятно не займут много времени. Это так?

Максвелл-Файф: Милорд, на самом деле я не получил окончательных указаний. Я быстро выясню это. Я разберусь с майором Баррингтоном. Мне сказали, что это так.

Председатель: Таким образом, трибунал предлагает заседать в открытом режиме завтра до четверти 12 в общем порядке и затем принять дополнительные ходатайства в четверть 12 и затем перейти в закрытый режим.

Максвелл-Файф: Милорд, завтра к четверти 12 мы будем готовы.

Председатель: Очень хорошо.

Максвелл-Файф: Подсудимый, первый документ на который я хочу, что вы взглянули в отношении приказа фюрера о коммандос от 18 октября 1942 на странице 65 английской документальной книги. Это документ номер С-178, экземпляр USA-544. Вы увидите, что этот документ датирован 11 февраля 1943. То есть в каких-то 12 днях после вашего принятия должности главнокомандующего, и вы увидите из ссылки, что он направлен в «1. СКЛ Ii217. То есть в отдел международного права и призового права вашего оперативного штаба, не так ли – отдел адмирала Экардта?

Дёниц: Нет. Он адресован первому отделу штаба руководства войной на море, то есть оперативному отделу. Он исходит от Экардта и направлен в первый отдел, то есть начальнику отдела.

Максвелл-Файф: Но я думаю я совершенно прав – ссылка, о которой я вас спросил, 1. СКЛ Ii, то есть, ведомство адмирала Экардта? Это ссылка на международный отдел адмирала Экардта?

Дёниц: Нет, нет, нет. Это ведомство, в котором служил адмирал Экардт . Адмирал Экардт служил в этом ведомство.

Максвелл-Файф: И три СКЛ в следующей строчке это управление прессы как вы говорили, не так ли?

Дёниц: Нет. Третье управление СКЛ собирало информацию, направляемую во флот и докладывало о ней.

Максвелл-Файф: Я отмечаю, что это была разведка и пресса. Это правильно или нет?

Дёниц: Да, это была разведка и пресса.

Максвелл-Файф: Итак, я лишь хочу вашей помощи трибуналу по трём пунктам документа. Вы помните, я вчера вас спрашивал о стандарте секретности первоначального приказа фюрера о коммандос от 18 октября. Если вы посмотрите на второй абзац вы увидите, что он гласит:

«…был присвоен гриф совершенно секретно, потому что в нём указано (1) что… организация саботажа …может иметь важные последствия…и (2) что расстрел одетых в форму военнослужащих действующих по военным приказам должен осуществляться даже после их добровольной сдачи в плен и просьбы помилования».

Вы это видите?

Дёниц: Да, я прочёл это.

Максвелл-Файф: Вы согласны с тем, что это было одной из причин присвоения приказу грифа совершенно секретно?

Дёниц: Данный обмен записками между Экардтом и начальником отдела не доходил до меня, что очевидно по инициалам в книге…

Максвелл-Файф: В этом причина, по которой вы не отвечаете на мой вопрос? Вы согласны с тем, что это причина присвоения приказу грифа совершенно секретно?

Дёниц: Я не знаю. Я не могу вам сказать, потому что я не отдавал приказа о коммандос. В приказе о коммандос с одной стороны говорилось о том, что эти люди убивали пленных. Так я это прочёл как командир флота подводных лодок; и с другой стороны…

Максвелл-Файф: Я дам вам ещё одну возможность ответить на мой вопрос. Вы были главнокомандующим германским флотом. Вы говорите, что не способны ответить на этот вопрос: причина, указанная в параграфе 2 этого документа правильная причина присваивать секретность приказу фюрера от 18 октября? Итак, у вас есть последняя возможность ответить на этот вопрос. Вы будете отвечать или не хотите?

Дёниц: Да, буду. Я считаю это возможным, так как в частности правовой эксперт здесь думает так же. Я не знаю, правильно ли это, потому что я не отдавал приказ. С другой стороны, в приказе сказано о том, чтобы эти вещи не публиковались в приказах по армии.

Максвелл-Файф: Это было следующим пунктом. Следующий параграф говорит о том, что нужно было публиковать в приказах по армии про уничтожение саботажных подразделений в бою, конечно не то, что их расстреляло бы – я бы сказал, тихо убило – СД после боя. Я хочу, чтобы вы отметили следующий параграф. Следующий параграф затрагивает трудность о том, сколько саботажников нужно считать саботажным подразделением и предлагает, что до десяти точно будет саботажным подразделением.

Теперь, если вы посмотрите на последний параграф – я зачитаю вам, достаточно медленно:

«Следует полагать, что контрразведка III218 ознакомилась с приказами фюрера и таким образом соответственно ответит на возражения генерального штаба армии и оперативного штаба воздушных сил. Что касается военно-морского флота, еще неизвестно, следует ли использовать этот случай, чтобы убедиться, что» - заметьте следующие слова – «после совещания с главнокомандующим флотом, в том, что все управления имеют совершенно ясную концепцию в отношении обращения с военнослужащими подразделений коммандос».

Вы говорите трибуналу, что после этой памятной записки из отдела Экардта, которая должна была быть показана 1. СКЛ, вашему штабному управлению, что с вами никогда о нём не консультировались?

Дёниц: Да, я так скажу, и при помощи свидетеля я докажу, что здесь нет ни инициалов ни списка рассылки; и этот свидетель подтвердит совершенно четко, что я не получал об этом доклада.

Максвелл-Файф: Адмирал Вагнер219 был вашим начальником штаба?

Дёниц: Да.

Максвелл-Файф: Правильно, мы не займем много времени.

Дёниц: Он не был моим начальником штаба; он был начальником этого отдела. Он был начальником отдела 1 СКЛ, которому был направлен этот приказ. Он без сомнения знает, что никакого доклада мне не делалось. Обстоятельства совершенно ясны.

Максвелл-Файф: Что же, я оставлю это, если вы говорите, что его не видели; и я попрошу вас взглянуть на документ номер PS-551.

Милорд, я передам трибуналу копию. Это экземпляр USA-551, он был приобщен генералом Тейлором 7 января.

[Обращаясь к подсудимому]

Итак, это документ который датирован 26 июня 1944; и он касается приказа фюрера; и он говорит, как его применять после высадки союзных сил во Франции; и если вы посмотрите на рассылку, вы увидите, что номер 4 это ОКМ220, 1. СКЛ. Это отдел, о котором вы недавно меня достаточно поправляли. Итак, вы – вам показывали этот документ, который говорит, что приказ фюрера применяется к подразделениям коммандос действующих вне непосредственной зоны боевых действий в Нормандии? Вам показывали этот документ?

Дёниц: Нет, его мне ни при каких обстоятельствах не показывали - и совершенно правильно, так как флот не участвовал в деле.

Максвелл-Файф: Вы вчера говорили мне, что вы занимались вопросом и что у вас были маленькие лодки, действующие в нормандских операциях. Это то, что вы говорили мне вчера вечером. У вас поменялись воспоминания со вчерашнего вечера?

Дёниц: Нет, совсем нет. Но эти одноместные субмарины плавали над водой и не имели никакого отношения к коммандос на сухопутном фронте. Это также ясно из документа, – я не знаю, оригинальный ли это документ из 1СКЛ, потому что я не вижу инициала. Однако я убежден, что он мне не представлялся, потому что он не имел никакого отношения к флоту.

Максвелл-Файф: Я понимаю. Вы посмотрите на документ номер PS-537, который датирован 30 июля 1944.

Милорд, этот экземпляр USA-553, также представлен генералом Тейлором 7 января.

Дёниц: Где он?

Максвелл-Файф: Сержант-майор покажет вам место. Это документ, применяемый к «военным миссиям» коммандос и вы снова увидите, что рассылка включает ОКМ, управление СКЛ. Вы видите этот приказ?

Дёниц: Да, могу.

Максвелл-Файф: Вы видите время рассылки, конец июля 1944?

Дёниц: Совершенно ясно, что этот приказ снова не представлялся мне, так как не имел отношения к флоту. Флот не имел никакого отношения к борьбе с партизанами.

Максвелл-Файф: Я хочу, чтобы вы очень быстро просмотрели, потому что я не хочу тратить слишком много времени на него, на документ номер PS-512.

Милорд, это экземпляр USA-546, который также был представлен генералом Тейлором 7 января.

[Обращаясь к подсудимому]

Итак, это доклад рассматривающий вопрос о том не следовало ли убивать коммандос немедленно для того, что их можно было допросить, и вопрос о том, прикрывалось ли это последней фразой приказа фюрера, и я обращаю ваше внимание на тот факт, что это относится, в отношении допросов, к второй фразе:

«Значение данной меры было доказано случаями Гломфьорда, двухместной торпеды в Тронхейме и планера в Ставангере».

Дёниц: Я не могу сейчас найти.

Максвелл-Файф: Это PS-512.

Председатель: Сэр Дэвид, не следует ли вам прочитать первую фразу.

Максвелл-Файф: С позволения вашей светлости.

Дёниц: Этот документ датирован 1942. В то время я был командиром подводных лодок от атлантического побережья до Бискайского залива. Мне вообще неизвестна эта бумага.

Максвелл-Файф: Таков ваш ответ, но это 14 декабря 1942; и затрагивает пункт который обсуждается в первой фразе, которую милорд распорядился зачитать:

«Совершенно секретно: согласно последней фразе приказа фюрера от 18 октября, отдельных саботажников можно в настоящее время пощадить для того, чтобы сохранить их для допроса».

Затем следует фраза прочитанная мной. Вот о чём шла речь, и я собирался спросить вас, о том доходило до вас это положение, когда вы приняли главнокомандование флотом в январе 1943? Просто взгляните на последнюю фразу.

«Красный крест и БДС221 протестуют против немедленного исполнения приказа фюрера…».

Дёниц: Я прошу прощения, но я пока не смог найти, где это. Я пока не нашёл последнюю фразу. Где это?

Председатель: Наш перевод говорит: «После немедленного исполнения…»

Максвелл-Файф: Милорд, «после»: я извиняюсь. Это моя ошибка. Я сильно обязан вашей светлости. «Протестовали после немедленного…» Я прошу прощения вашей светлости – я ошибся.

Дёниц: Это датировано декабрём 1942.

Максвелл-Файф: Это лишь за шесть недель до вашего прихода.

Дёниц: Да. Мне не известен этот телепринт. В любом случае, это вероятно не Красный крест, а вероятно Рекомос, рейхскомиссар морских первозок – или как то так. БДС вероятно это руководитель СС в Норвегии.

Максвелл-Файф: Но я подумал смысл в том, что для вас имели некоторый интерес двухместные торпеды. Я думал, это могло ссылаться на вас как вопрос флотского интереса. Однако, если нет, то я перехожу к документу после вашего назначения. Передайте подсудимому документ номер PS-526, от 10 мая 1943.

Милорд, это USA-502 представленный моим другом полковником Стори 2 января.

[Обращаясь к подсудимому]

Вы видите, что в этом отчете – он из ведомства подсудимого Йодля, и имеет описание ведомства подсудимого Йодля – о вражеском катере, который провёл операцию на Шетландских островах, катере норвежского флота; и он приводит его вооружение, и он говорит, что это была организация саботажа укреплённых пунктов, артиллерийских позиций, мест размещения штабов и войск, и мостов и что приказ фюрера исполнило СД. Это был катер, который был взорван норвежским флотом, я полагаю после атаки на него, и десять пленных были убиты. Это привлекло ваше внимание?

Дёниц: Это показывали мне в ходе допроса, и меня также спрашивали, был ли у меня телефонный разговор с фельдмаршалом Кейтелем. Потом было обнаружено, что командир района Вермахта, связался с ОКВ. Это было вопросом армии и СД, не флота.

Максвелл-Файф: Если вы отрицаете, что слышали об этом когда-либо, вы перевернёте на страницу 100 документальной книги.

Милорд, это на странице 67 британской документальной книги.

[Обращаясь к подсудимому]

Это сводка, сводка о процессе СД…

Дёниц: Где это? Я не могу это найти.

Максвелл-Файф: Страница 100, я вам сказал. Если вы посмотрите на неё, я думаю, вы найдете. Это страница 67 английского языка, если вы предпочитаете следить на этом языке.

Итак, я объясню вам; я думаю, вы читали его раньше, потому что вы ссылались на это. Это сводка военного прокурора о процессе над эсэсовцами, о показаниях которые давали, и я просто хочу понять, об этом ли вы думаете.

Если вы посмотрите на параграф 4, вы увидите, что они создавались для этой морской операции в Лервике, на Шетландских островах, с целью совершать торпедные атаки на немецкие поставки с берегов Норвегии и с целью укладки мин. Параграф 5:

«Защита не оспаривала, что каждый член экипажа был одет в форму во время пленения и было достаточно показаний от многих лиц, несколько из которых немцы, что они все время были одеты в форму после пленения».

Итак, вы это вчера упоминали. Вы увидите это в параграфе 6:

«Свидетель заявил, что весь экипаж был пленён и взят на борт германского военного судна, которое находилось под командованием адмирала фон Шрёдера, адмирала Западного побережья. Экипаж забрали на Бергенхус; и там их допрашивал лейтенант Фангер, лейтенант морского резерва, по приказам корветтен-капитана Эгона Драшера, обоих из германской военно-морской контрразведки; и этот допрос проводился по приказам адмирала Западного побережья. Лейтенант Фангер сообщил офицеру ответственному за отдел разведки на Бергене, что, по его мнению, все члены экипажа имели право на обращение с ними как с военнопленными и этот офицер в свою очередь ответил как устно, так и письменно морскому командующему, Бергена и письменно адмиралу Западного побережья» - и это адмирал фон Шрёдер.

Теперь я хочу зачитать вам одну фразу, которая, в виду этого, я не думаю, будет принята вами как вырванная из контекста показаний лейтенанта Фангера на данном процессе. Его спросили:

«У вас вообще есть какие-либо мысли о том, почему этих людей передали СД»?

В ответ на этот вопрос, я хочу, чтобы вы сказали мне, кто был ответственным за их передачу. Это были ваши офицеры, ваше окружение; это был главный в командовании на норвежском побережье, адмирал фон Шрёдер, командующий этим сектором, чьи люди захватили экипаж. Это ваши собственные офицеры. Это правда, что вы вчера говорили суду, что экипаж захватило СД? У вас есть какая-либо причина думать, что лейтенант Фангер не говорил правду?

Председатель: Откуда вы цитируете?

Максвелл-Файф: Это стенографическая запись процесса над СС.

Председатель: Её допустили?

Максвелл-Файф: Нет, милорд, не была, но она в рамках статьи 19.

Кранцбюлер: Мне не известен документ, который используется. Пожалуйста, могу я его получить? Используются стенографические записи, которых я не видел; и согласно решению трибунала о перекрестных допросах они должны быть даны мне, когда заслушивается свидетель.

Максвелл-Файф: Милорд, при всём уважении, но это положение возникло вчера, когда подсудимый сделал определенные заявления про адмирала фон Шрёдера. Я оспариваю эти заявления, и единственный путь которым я могу это сделать использовать документы, которые я иначе не намеревался использовать. Конечно, я должным образом позволю доктору Кранцбюлеру посмотреть на них.

Председатель: У вас есть копия на немецком языке? Нужно было вручить на немецком языке, это доказательство.

Максвелл-Файф: У меня есть только английский перевод, и я позволю доктору Кранцбюлеру посмотреть на него, но это всё что у меня есть.

Председатель: У вас есть ещё одна копия, которую вы можете ему вручить?

Максвелл-Файф: Нет, мне направили лишь одну копию.

Председатель: После того как вы пройдете это, вы вручите эту копию доктору Кранцбюлеру?

Максвелл-Файф: Да, сэр.

Председатель: Очень хорошо.

Максвелл-Файф: Итак подсудимый, у вас есть какая-либо причина предполагать, что ваш офицер, лейтенант Фангер, не говорил правду, когда он говорит, что этих людей взял в плен адмирал фон Шрёдер?

Дёниц: У меня нет никакой причины оспаривать это заявление, потому что весь вопрос мне совершенно неизвестен. Я уже заявлял, что об инциденте мне не докладывали, ни – как я могу подтвердить – высшему командованию флота; и я вчера вам говорил, что эти люди – здесь в параграфе 6 – были захвачены на острове не флотом, а подразделением полицией. Соответственно адмирал фон Шрёдер сказал, что они были не пленными флота, а полицейскими заключенными и должны были быть переданы полиции; и по этой причине он не сделал доклада.

Я полагаю, что случилось так. Я сам не могу восстановить все подробности истории или объяснить, как она произошла, потому что о ней мне не докладывали.

Максвелл-Файф: Это то, к чему я вернусь через мгновение. Нигде не сказано, что они были захвачены полицией, и фактически они были захвачены силами адмирала фон Шрёдера, который атаковал этот остров, к которому была пришвартована эта лодка.

Дёниц: Мне это неизвестно. Документ говорит, что люди достигли острова – причина не ясна. То, что людей потом доставили с острова на какой-то лодке совершенно ясно, но естественно они могли оставаться задержанными полицией, если их захватила полиция или береговая охрана. Это как я думаю единственное объяснение, в виду личности адмирала фон Шрёдера.

Максвелл-Файф: Я лишь спросил вас – ваш собственный офицер, лейтенант Фангер, говорит, что они были захвачены войсками адмирала фон Шрёдера, и вы говорите если так говорит лейтенант Фангер, что у вас нет никакой причины верить в то, что он не говорил правду, правильно?

Дёниц: Моя оценка личности фон Шрёдера заставила меня вчера предположить, что дело было так. Поскольку сегодня меня проинформировали о заявлении лейтенанта Фангера, дело могло произойти иначе, так как я мог ошибаться.

Максвелл-Файф: Вы посмотрите на конец параграфа 8, последняя фраза:

«Была беседа между Бломбергом222 из СС и адмиралом фон Шрёдером…».

И затем последняя фраза:

«Адмирал фон Шрёдер сказал Бломбергу, что экипаж этой торпедной лодки должен быть передан СД согласно приказам фюрера» - и затем их передали.

И сотрудник СД, который проводил этот допрос, заявил на процессе:

«…что после допроса он считал, что члены экипажа были вправе на обращение с ними как с военнопленными, и что он проинформировал своего вышестоящего офицера».

Несмотря на доклад и представления вышестоящему офицеру с экипажем разобрались по приказу фюрера и казнили, и он описывает, как их расстреляли и от тел тайно избавились. Вы говорите, что никогда не слышали об этом?

Дёниц: Нет. Я так говорю и у меня есть свидетели в подтверждение этого. Если сотрудник СД думал, что эти люди не подпадают под это правило, он был обязан доложить своим вышестоящим начальникам и его начальники были обязаны предпринять соответствующие шаги.

Максвелл-Файф: Вы говорите, вы уже заняли позицию, что флот допросил их, военно-морская разведка сказала, что с ними должны были обращаться как с военнопленными, и адмирал фон Шрёдер сказал, что их должны были передать СД, и что СС допросили их и сказали, что с ними должны обращаться как с военнопленными, и несмотря на это этих людей убили? И вы говорите, что ничего об этом не знали? Ваш капитан цур зее Вильдеман говорил вам, что нибудь касательно этого. В–и–л–ь–д–е–м–а–н.

Дёниц: Я его не знаю.

Максвелл-Файф: Позвольте мне привести его для ваших воспоминаний. В то время он был офицером штаба адмирала фон Шрёдера и занимался этим вопросом. Итак, капитан Вильдеман, и я полагаю, мы должны полагать, до тех пор пока вам неизвестно, нечто обратное, что он достоверный офицер, говорит:

«Я знаю, что фон Шрёдер подготовил письменный доклад об этой акции, и мне неизвестна ни одна причина почему о передаче пленных СД не должны были докладывать».

Вы всё ещё не говорите, что никогда не получали никакого доклада от фон Шрёдера?

Дёниц: Да, я всё ещё говорю, что я не получал никакого доклада, и я равным образом убежден в том, что высшее командование флота также его не получало. У меня есть свидетель в подтверждение этого. Мне неизвестно, куда направили доклад. Адмирал фон Шрёдер не был прямо подчинен высшему командованию флота; и доклад мог быть отправлен в ОКВ, если этот доклад вообще делался. В любом случае высшее командование флота не получало доклада об этом отдельном вопросе, из-за чего моё предположение в первую очередь, что эти люди были захвачены на острове полицией. Иначе, я думаю, адмирал фон Шрёдер доложил бы об этом.

Максвелл-Файф: Прежде чем вы сделаете какое-либо дальнейшее заявление, я хочу, чтобы вы подумали о чем-то дальнейшем, о чем говорил капитан Вильдеман, которого вы вероятно хорошо знали: «После капитуляции адмирал фон Шрёдер много раз говорил, что англичане вменят ему ответственность за передачу пленных СД» и адмиралу фон Шрёдеру приказали отбыть в Англию как пленному, когда он застрелился. Вам известно, что адмирал фон Шрёдер застрелился?

Дёниц: Я услышал об этом здесь.

Максвелл-Файф: Вам известно, что он переживал об ответственности за этот приказ?

Дёниц: Нет, у меня нет ни малейшей мысли об этом. Я только здесь услышал о самоубийстве.

Максвелл-Файф: Вы также говорите трибуналу, что адмирал фон Шрёдер вам не докладывал? Вы помните, что спустя несколько дней после захвата этого МТК223 адмирал фон Шрёдер получил Рыцарский крест Железного креста?

Дёниц: Да, но это не имеет никакой связи с данным вопросом. Он не докладывал об этом вопросе, и он, насколько я помню также не поехал в Берлин за Рыцарским крестом.

Максвелл-Файф: Были награждены ещё два офицера, обер-лейтенант Нелле и зее обер-фенрих Бём; и в рекомендациях и цитатах захват МТК приводился в качестве причины этого награждения. Вы говорите, что вам ничего об этом неизвестно?

Дёниц: Мне об этом ничего неизвестно и я ничего не мог об этом знать, потому что компетентные вышестоящие офицеры должны были заниматься этими награждениями, а не я сам. Высшее командование флота не получало доклада об этом вопросе; иначе его бы мне передали. У меня столь много доверия к моему высшему командованию, и мой свидетель тоже покажет, что он также не получал его и что он должен был так сделать если бы он пришёл в военно-морской флот.

Максвелл-Файф: Мой последний вопрос, и я оставлю эту тему: адмирал фон Шрёдер был вашим подчиненным офицером, и согласно вам, очень доблестным офицером. Вы хотите, чтобы трибунал понял, что ответственность, которая сломала и заставила адмирала фон Шрёдера совершить самоубийство была его ответственностью, что он никогда не консультировался с вами, и вы ни принимаете ответственность за его действия? Вы хотите, чтобы трибунал это понял?

Дёниц: Да. Я клянусь в этом; потому что если адмирал фон Шрёдер действительно совершил самоубийство в связи с этим инцидентом, тогда он совершил ошибку, потому что обращался с военнослужащими, участвующими в военно-морской операции ошибочно. Если это верно, он действовал против приказов. В любом случае, ни малейшего намека на дело до меня не доходило.

Председатель: Сэр Дэвид, вы не спросите свидетеля о том, что он имел в виду, когда говорил, что фон Шрёдер не был прямо подчинен флоту? Он был подчинен адмиралу Цилиаксу224, не так ли, который тогда был в отпуске?

Дёниц: Я сказал, что он не был прямо подчинен высшему командованию флота в Берлине. Значит, если адмирал фон Шрёдер делал какой-либо доклад о деле, доклад не приходил мне напрямую, а шёл его непосредственному вышестоящему начальнику, который был в Норвегии.

Максвелл-Файф: И этим вышестоящим начальником был адмирал Цилиакс, который был в отпуске – но я сейчас опускаю отпуск; его непосредственным вышестоящим начальником был адмирал Цилиакс?

Дёниц: Да.

Максвелл-Файф: Я хочу довести до вас это совершенно ясно: вы имеете в виду, что по операциям в Норвегии адмирал Цилиакс действовал при командующем – поправьте меня, если я ошибаюсь – это был генерал фон Фалькенхорст225? Я не помню, вероятно, вы можете мне помочь. Вы помните, что этот адмирал действовал, подчиняясь главнокомандующему в Норвегии, что значит, вы скажите трибуналу…

Дёниц: Да, что касалось территории адмирал Цилиакс не был подчинен высшему командованию флота, а командующему Вермахтом в Норвегии, генералу фон Фалькенхорсту; но я могу лишь сказать, что если самоубийство Шрёдера связано с этим делом, тогда приказ коммандос осуществлялся не правильно, когда с этими людьми, которые были военнослужащими флота и были направлены для военно-морской операции, не обращались как с военнопленными. Если так произошло – мне не известно – тогда на месте была совершена ошибка.

Максвелл-Файф: Но в любом случае вы говорите, что, несмотря на эти награды за эту акцию вы как главнокомандующий флотом вообще ничего не знали о ней. Вы так говорите?

Дёниц: Я наградил Рыцарским крестом адмирала фон Шрёдера по совершенно иным причинам. Я награждал им. Мне ничего не известно о наградах остальных упомянутых вами людей. Меня это никак не касалось, потому что их непосредственные вышестоящие начальники это делали. Я не знал действительно ли эти награждения были связаны с историей или имелись другие причины. Я всё ещё не могу вообразить – и не верю – что такой человек как адмирал фон Шрёдер так обращался с военнослужащими флота. Документ не говорит, что они были убиты в морском бою, но были захвачены на острове. Мне кажется характерным, что высшему командованию флота не должно было как-либо докладываться об этом, поскольку приказы в этом отношении были отданы, и что доклад Вермахту не должен был ссылаться на это в соответствии с приказом коммандос. Все эти факторы против этого. Я лично не способен сформировать мнение о вопросе.

Максвелл-Файф: Подсудимый, я не собираюсь вдаваться в подробности. Вы можете принять от меня, что доказательство в этом суде, что тот катер был атакован двумя подразделениями морского флота. Если доктор Кранцбюлер обнаружит мою ошибку, я с радостью это признаю. Но мы перейдем к иному предмету. Время идет.

Вы перевернёте на страницу 105 документальной книги?

Дёниц: Тогда я могу лишь сказать, что это явное нарушение приказов и что высшее командование флота не было проинформировано.

Максвелл-Файф: Я хочу, чтобы вы перешли к следующему положению, 105 в немецкой, 71 в английской документальной книге. Теперь у нас не будет каких-либо проблем с этим документом, потому что он подписан вами. Это меморандум о вопросе дополнительной рабочей силы для судостроительства; и вы вероятно с ним хорошо знакомы. Но вы посмотрите на первое предложение?

Дёниц: Я прошу прощения, где эта страница?

Максвелл-Файф: Страница 105, экземпляр GB-211 (документ номер С-195), английская страница 71.

Дёниц: Да.

Максвелл-Файф: Итак, если вы посмотрите на первое предложение:

«Кроме того, я предлагаю усиливать судоверфи, рабочей партией заключенных из концентрационных лагерей…».

Я не думаю, что нам нужно утруждать себя медниками, но если вы посмотрите на конец документа, самое последнее, вы увидите пункт 2 с с суммированием:

«12 000 заключенных концентрационных лагерей будут задействованы на верфях как дополнительная рабочая сила. Служба безопасности с этим согласна».

Итак, это ваш документ, значит…

Дёниц: Да.

Максвелл-Файф: Мы можем принять за факт то, что вам было известно о существовании концентрационных лагерей?

Дёниц: Этого я никогда не отрицал.

Максвелл-Файф: И я полагаю, что вы пошли еще дальше — не правда ли? — когда вас спросили об этом 28 сентября. Тогда вы сказали:

«Я в целом знал о том, что у нас имелись концентрационные лагеря. Это ясно.

Вопрос: От кого вы узнали об этом?

Ответ: Весь немецкий народ знал об этом».

Вы помните, что вы именно так сказали?

Дёниц: Да. Немецкий народ знал, что существовали концентрационные лагери, но он ничего не знал о положении в них и применявшихся там методах.

Максвелл-Файф: Должны быть для вас было сюрпризом, когда подсудимый фон Риббентроп сказал, что он слышал о двух: Ораниенбурге и Дахау? Скорее это был для вас сюрприз, не так ли?

Дёниц: Нет, это вообще не было для меня сюрпризом, потому что я сам знал только о Дахау и Ораниенбурге.

Максвелл-Файф: Но вы здесь сказали, что знали о том, что были концентрационные лагеря. Откуда вы собирались получить рабочую силу? Из каких лагерей?

Дёниц: Из этих лагерей.

Максвелл-Файф: Вы думаете, что вся рабочая сила доставлялась бы из Германии или она частично была бы иностранными рабочими?

Дёниц: Я вообще об этом не думал. Я хочу сейчас объяснить, как заявлялись эти требования.

В конце войны мне была поставлена задача организации крупномасштабных перевозок в Балтийском море. Постепенно возникла необходимость перевозить сотни тысяч обездоленных беженцев из прибрежных районов Восточной и Западной Пруссии где они подвергались голоду, эпидемиям и бомбардировкам и доставлять их в Германию. По этой причине я делал запросы о торговых судах, которые действительно не были в моей юрисдикции; и, сделав так, я узнал, что из восьми кораблей заказанных в Дании, семь уничтожено саботажниками на последнем этапе сборки. Я созвал совещание всех ведомств, связанных с этими кораблями и спросил их: «Как я могу помочь вам, чтобы мы быстрее получили тоннаж и починили поврежденные корабли? Мне представили предложения от различных ведомств вне флота, включая предложение, что восстановительная работа, и т. д. могла быть ускорена использованием заключенных из концентрационных лагерей. В оправдание, указывалось на то, что в виду превосходных условий с продовольствием, такое трудоустройство было бы очень популярным. Поскольку я ничего ни знал о методах и условиях в концентрационных лагерях, я включил эти предложения в свою подборку как само собой разумеющиеся, в особенности поскольку не было вопроса создания для них худших условий, поскольку им было бы дано лучшее продовольствие при работе. И я знал, что если я сделаю противоположное, я мог быть обвинен здесь в отказе дать этим людям возможность получить лучшее продовольствие. У меня не было ни малейшей причины это делать, так как в то время я ничего не знал о каких-либо методах в концентрационных лагерях.

Максвелл-Файф: Убежден, мы благодарны за ваше объяснение. Я только хочу, чтобы вы мне ответили на следующее: после того как вы выдвинули предложение о том, чтобы вам предоставили 12 000 рабочих из концентрационных лагерей — получили вы их или нет?

Дёниц: Я этого не знаю. Об этом я больше не беспокоился. После того совещания я подготовил и представил фюреру меморандум…

Максвелл-Файф: Пожалуйста, придерживайтесь прямого ответа. Ответ ваш заключается в том, что вы не знаете, получили вы их или нет, если допустить, что вы их действительно получили.

Дёниц: Я вообще не получал людей, поскольку я не имел никакого отношения к верфям. Поэтому я не знаю, каким образом лица, ответственные за работу на верфях, получали рабочее пополнение. Этого я не знаю.

Максвелл-Файф: Но вы придерживаетесь позиции некоторой ответственности; если вы получили 12 000 человек из концентрационных лагерей в судостроительной промышленности, они работали рядом с людьми, которые не были в концентрационных лагерях, разве нет?

Дёниц: Именно так.

Максвелл-Файф: Вы говорили этому трибуналу, что когда вы запрашивали и могли получить 12 000 человек из концентрационных лагерей, которые работали рядом с людьми не из концентрационных лагерей, что условия в концентрационных лагерях оставались в секрете от остальных людей и всех руководителей Германии?

Дёниц: Прежде всего, я не знал прибыли ли они. Во-вторых, если они прибыли, я могу очень хорошо представить, что у них был приказ не разговаривать; и в-третьих, я даже не знал из каких лагерей они прибыли и были ли это люди которые уже были помещены в другие лагеря по поводу выполнения работы. В любом случае, я не беспокоился об исполнении и методах, и т.д., потому что это не было моим делом; я действовал от имени уполномоченных и нефлотских ведомств, которым требовались рабочие с целью быстрого ремонта, так чтобы что-нибудь было сделано для ремонта торгового флота. Это было моим долгом, учитывая обстоятельства, в которых я осуществлял перевозки этих беженцев. Я сделал бы то же самое сегодня. Такова моя позиция.

Максвелл-Файф: А теперь, посмотрите немного ниже четвёртого параграфа документа, после того как сказано: «Заметка переводчика». Если вы посмотрите на английский, параграф начинается: «Так как повсеместно…». Вы нашли это? Это то, как вы говорили нам, после выражения вашей обеспокоенности о саботаже на датских и норвежских верфях. Я лишь хочу, чтобы вы взглянули на ваше предложение о разбирательстве с саботажниками.

«Так как повсеместно меры конкретного искупления принимаемые в отношении всех рабочих партий в которых случался саботаж оказались успешными, и как пример, судостроительный саботаж во Франции оказался полностью подавленным, возможно рассмотреть похожие меры для скандинавских стран».

Подсудимый, это то, что вы предлагали, коллективные наказания всей рабочей партии, где случался саботаж; не так ли?

Дёниц: Да. Могу я привести объяснение в этой связи?

Максвелл-Файф: Хорошо. Но иначе, это так?

Дёниц: Ведомства вне флота связанные с судостроением заявили на совещании, что саботаж во Франции был предотвращен введением определенных искупительных мер. Из письменных показаний офицера присутствовавшего на совещании и готовившего протокол или краткий меморандум, сейчас я убедился, что тогда эти меры означали изъятие дополнительных пайков предпринятое руководством верфи. Вот что это означало. И, во-вторых, переходя к Норвегии и Дании я сказал этим людям:

«Нам невозможно строить там корабли на нашу валюту и с нашими материалами, только, чтобы получить их уничтожение саботажем – и конечно же при содействии рабочих верфи – когда они почти готовы. Что мы можем с этим сделать»?

Ответ который мне дали был о том, что единственным способом было отделять их от саботажников и собирать их в лагеря.

Максвелл-Файф: Все объяснение, данное вами трибуналу об этом документе таково? У вас есть, что добавить к этому документу?

Дёниц: Правильно. Должен добавить, что с рабочими обращались именно тем же самым способом, как и с нашими рабочими, размещенными в бараках. Датские и норвежские рабочие не страдали от малейшего дискомфорта.

Максвелл-Файф: Я хочу, чтобы вы посмотрели на ещё одну фразу:

«В результате использования рабочих партий таких как рабочие концентрационных лагерей, их производительность не только повысилась бы на 100 процентов, но и снижение их предыдущих хороших зарплат, может в результате заставить воздержаться от саботажа…»

Это честно представляет ваш взгляд на способ обращения с норвежскими и датскими рабочими, не так ли?

Дёниц: Это была мера безопасности позволяющая удерживать саботаж под контролем.

Максвелл-Файф: А теперь, вернёмся обратно на страницу 70 английской документальной книги, страницу 103 немецкой документальной книги. Это выдержка из протокола совещания между вами и Гитлером 1 июля 1944, подписанного вами. У вас он есть?

Дёниц: Ещё нет.

Максвелл-Файф: Страница 70 на английском, страница 112 немецкого текста (экземпляр номер GB–210).

Дёниц: Нашёл.

Максвелл-Файф: В связи с всеобщей забастовкой в Копенгагене226, фюрер сказал:

«Единственное средство против террора это террор. Военно-полевые слушания создают мучеников. История показывает, что имена таких людей на устах каждого, в то время как молчание в отношении многих тысяч тех кто лишился жизни в похожих обстоятельствах без военно-полевых слушаний».

Молчание в отношении тех, кого осудили без суда! Вы согласны с этим заявлением Гитлера?

Дёниц: Нет.

Максвелл-Файф: Тогда почему вы представили это оперативному штабу для рассылки, если вы это не одобряли?

Дёниц: Я не согласен с этой процедурой, но это выражает идею фюрера. Это не было обсуждение между фюрером и мной; это в целом записи о военной обстановке, подготовленные офицером который сопровождал меня и содержат совершенно разные пункты.

Максвелл-Файф: Вы попытаетесь ответить на мой вопрос? Это совершенно просто. Вопрос: почему вы представили её оперативному штабу для рассылки? Что такого интересного было в ней для ваших офицеров? Что вы думали было ценным для ваших офицеров, что это за образчик дикости который я процитировал вам?

Дёниц: Это объясняется очень просто. Офицер, который вёл протокол, включил это с целью проинформировать наши судостроительные заводы о том, что в Копенгагене была всеобщая забастовка. Этот единственный параграф из долгой дискуссии об обстановке был внесен сопровождавшим офицером, Вагнером, по причине, которую я вам привел, чтобы предупредить наших людей о всеобщей забастовке в Копенгагене. Смысл в этом.

Максвелл-Файф: Итак, подсудимый, я не собираюсь с вами спорить о ваших сведениях по документам подписанных вами. У меня есть вопросы которые касаются документов, которые вы не подписывали, так что перейдем к ещё одному.

Дёниц: Документ мне известен. Мне он известен, потому что я его подписывал.

Максвелл-Файф: Страница 69, то есть страница 4 в английской документальной книге или страница 102 в немецкой документальной книге (экземпляр номер GB–209), протокол совещания от 19 февраля 1945, между вами и Гитлером.

Дёниц: Нет, это не верно.

Максвелл-Файф: Нет, я прошу прощения. Это выдержка из протокола совещания у Гитлера от 19 февраля 1945; и затем здесь пометка…

Дёниц: Нет. Тут сказано: участие главнокомандующего флотом в обсуждении обстановки у фюрера. Это не было особым совещанием об общей военной обстановке.

Максвелл-Файф: Я не имею в виду «особое» я сказал совещание у Гитлера 19-го.

Дёниц: Да.

Максвелл-Файф: Итак, первая фраза из параграфа 1 говорит:

«Фюрер рассматривает должна ли Германия денонсировать Женевскую конвенцию».

Последняя фраза:

«Приказы фюрера главнокомандующему флотом рассмотреть за и против такого шага и заявить о своём мнении насколько возможно быстрее».

И если вы посмотрите на следующий протокол совещания от 20 февраля, который озаглавлен: «Участие главнокомандующего флотом на совещании у фюрера 20 февраля в 16 часов 00 минут», он гласит следующее:

«Главнокомандующий флотом проинформировал в ставке фюрера начальника оперативного штаба вооруженных сил генерал-полковника Йодля и представителя министра иностранных дел, посла Хевеля227, о своих взглядах в отношении возможной денонсации Германией Женевских соглашений. С военной точки зрения не было оснований для такого шага что касалось войны на море. Напротив, отрицательное перевешивало положительное. Даже с общей точки зрения главнокомандующему флотом кажется, что эта мера не даст преимущества».

Теперь взгляните на последнее предложение:

«Будет лучше осуществлять меры, рассматриваемые необходимыми без предупреждения и любой ценой сохраняющие лицо перед миром».

Это означает, представляя это грубым и жестоким языком: «Не денонсируйте конвенцию, но нарушайте её там, где посчитаете нужным». Не так ли?

Дёниц: Нет, не правда.

Максвелл-Файф: Что это значит? Рассмотрим слово за словом. «Будет лучше осуществлять меры, рассматриваемые необходимыми…». Такие меры не противоречили правилам Женевской конвенции?

Дёниц: Я должен дать этому объяснение.

Максвелл-Файф: Сначала ответьте на мой вопрос, а потом дадите пояснение. Вы делаете наоборот, но попытайтесь ответить на мой вопрос: «Эти меры рассматривались необходимыми» - если они не означают меры противоречащие условиям Женевской конвенции, что они означают? Сначала ответьте на этот вопрос.

Дёниц: Они были мерами против наших собственных войск. Я слышал, или мне было сказано или говорилось о намерении фюрера, что из-за прорыва фронта на Западе и опасений, что американская и британская пропаганда могут привести к дезертирству, он намеревался отступить от Женевской конвенции, так что я сказал своему штабу: «Как это возможно в связи с предусматривающимся сломом вековой системы международного права?». Я мог сказать что-нибудь вроде: «Необходимые меры должны быть предприняты». Здесь не было мысли о конкретных мерах в этой связи и никакие подобные меры не вводились. Мои собственные взгляды на обращение с военнопленными лучше всего услышать от 8000 британских военнопленных, которые были в моих лагерях. Такова ситуация относительно этого вопроса. Все начальники родов войск Вермахта протестовали против идеи денонсации Женевской конвенции. Они не были в пользу этой идеи.

Максвелл-Файф: Это ваше общее объяснение «осуществления мер рассматриваемых необходимыми?» Вам больше нечего добавить по этому пункту? Что же, я перейду к ещё одному. Вы помните, что говорили вчера доктору Кранцбюлеру, что когда вы стали главнокомандующим флотом, что война была чисто оборонительной войной? Вы помните, что вчера говорили это своему защитнику?

Дёниц: Да.

Максвелл-Файф: Что же, позвольте мне предложить вам, вы помните о дискуссии по морским перевозкам в Сицилию и Сардинию? Вы помните дискуссию об этом, и вы помните ваше предостережение Гитлеру, что ваши потери подводных лодок были от 15 до 17 в месяц и что положение с будущем подводной войны казалось довольно туманным. Вы это помните?

Дёниц: Помню.

Максвелл-Файф: И вы помните, что Гитлер сказал: «Потери слишком велики. Так не может продолжаться». И вы сказали Гитлеру:

«Теперь у нас есть лишь небольшой выход для походов в Бискайском заливе, и его контроль включает огромные сложности и уже занимает до десяти дней. Главнокомандующий флотом видит лучшим стратегическим решением оккупацию Испании, включая Гибралтар».

И Гитлер заметил:

«В 1940 ещё было возможно сотрудничество с Испанией; но теперь, против воли Испании, наши ресурсы уже не адекватны».

Вы помните это предложение Гитлеру 14 мая 1943, и Гитлера говорившего, что его ресурсы неадекватны?

Дёниц: Я не думаю, что я предлагал фюреру, чтобы мы должны были оккупировать Испанию. Я описывал обстановку очень четко; я сказал, что мы были блокированы в маленьком уголке Бискайского залива и что обстановка была бы иной если было бы больше места. Однако, этим не предлагалось что учитывая оборонительную обстановку, мы должны были оккупировать Испанию.

Максвелл-Файф: Позвольте нам прояснить, я сейчас вам процитирую из известного дневника адмирала Ассмана228, дословный перевод.

Милорд, оригинал в Лондоне. Я получу копию и представлю её и удостоверю. Это положение вновь возникло лишь вчера, и я его не получил. Я дам и покажу доктору Кранцбюлеру этот дневник.

[Обращаясь к подсудимому]

Это слова из записей адмирала Ассмана:

«Главнокомандующий флотом продолжает: теперь у нас лишь небольшой выход для походов в Бискайском заливе, и его контроль включает огромные сложности и уже занимает десять дней.

Главнокомандующий флотом видит лучшим стратегическим решением оккупацию Испании, включая Гибралтар».

Вы говорили, что «лучшее стратегическое решение лежит в оккупации Испании, включая Гибралтар»?

Дёниц: Это возможно. Если эта формулировка здесь, то возможно, что я так выразился.

Максвелл-Файф: Милорд, я собираюсь перейти от этого общего…

Председатель: Сэр Дэвид, вы полностью пропустили С-158 на странице 69?

Максвелл-Файф: Милорд, да, но я могу легко к этому вернуться, милорд.

Председатель: Что же, второе предложение параграфа 1 кажется, имеет некоторое отношение к ответам данным подсудимым.

Максвелл-Файф: Милорд, я извиняюсь, но я пытался сделать покороче – касаясь важнейшего – и я извиняюсь, если я пропустил предметы.

[Обращаясь к подсудимому]

Подсудимый вы вернётесь к последнему документу, С–158. Тому, что про Женевскую конвенцию; это на странице 69 английской книги; 102 немецкой, какой бы вы не следовали. Сержант-майор вам поможет найти это.

Итак, если вы посмотрите на первый параграф, после зачитанного мной предложения: «Фюрер рассматривает должна ли Германия денонсировать Женевскую конвенцию», он продолжается:

«Не только русские, но также западные державы нарушают международное право своими действиями против беззащитного населения и в жилых районах и городах. Следовательно, кажется целесообразным следовать тому же курсу с целью продемонстрировать противнику, что мы намерены сражаться за своё существование любыми средствами, и также такими мерами призывать наш народ сопротивляться до последнего».

Ни это ли, то на что здесь ссылается «тот же курс» - не были они такими же «мерами, рассматриваемыми необходимыми» на которые вы ссылались во втором протоколе?

Дёниц: Свидетель, который готовил эти два протокола способен точно объяснить, где и когда эта информация давалась. Мне самому лишь говорили, также как свидетельствовал рейхсмаршал, что раздраженность фюрера была из-за того, что наш Западный фронт не удерживался, и люди с удовольствием становились американскими и английскими военнопленными. Так возник вопрос; и такую информацию я изначально получил.

Я не могу привести мнение об этих протоколах, которые готовились офицером. Лучше было бы адмиралу Вагнеру привести более точные подробности этого. Большего я не могу сказать под присягой. Я считал, что денонсация Женевской конвенции была принципиальной ошибкой и была неправильной. Я привёл практическое доказательство своих взглядов на обращение с военнопленными. Всё остальное неправильно.

Максвелл-Файф: Я хочу дать понять, что обвинение вменяет вам то, что вы не были готовы денонсировать конвенцию, но были готовы к действиям противоречащим конвенции и ничего об этом не говорить; и вот, что предложил последней фразой.

Милорд, я собираюсь перейти к войне на море.

Дёниц: Я прошу прощения, но могу я сказать еще немного? Если предпринимаются меры против дезертирства, они должны быть преданы огласке. Они должны иметь устрашающий эффект; и значит, мне никогда не пришло бы в голову делать их секретными. Напротив моя мысль заключалась в том «как вообще можно выйти из Женевской конвенции?». И это то, что я высказал

Максвелл-Файф: Документ понятен.

Председатель: Трибунал прервётся.

Максвелл-Файф: Подсудимый, было ли вам известно, что в первый день войны командование флота обратилось к министерству иностранных дел с заявлением о том, что максимальный ущерб Англии может быть нанесен, принимая во внимание наличие военно-морских сил, только в том случае, если подводным лодкам будет разрешено неограниченное использование оружия без предупреждения против союзных и нейтральных судов на обширных водных пространствах? Знали ли вы о том, что с самого первого дня войны командование военно-морского флота заявило об этом германскому министерству иностранных дел?

Дёниц: Мне не кажется, что штаб руководства войной на море в то время направил мне подобный меморандум, если его, когда-либо составляли, о чём я не знаю.

Максвелл-Файф: Итак, я хочу, чтобы вы попытались вспомнить, потому что это достаточно важно. Вы говорите, что морское командование никогда не информировало флагмана подводных лодок, о своём взгляде на войну?

Дёниц: Я не знаю. Я не могу вспомнить, чтобы штаб руководством войной на море когда-либо информировал меня о таком письме министерству иностранных дел. Мне не кажется, что они это сделали, я не знаю.

Максвелл-Файф: В таком случае, возможно, вам будет легче вспомнить об этом, если вы взглянете на это письмо.

Милорд, это документ номер D-851 и он станет экземпляромGB-451.

Дёниц: Нет, я не знаю этой бумаги.

Максвелл-Файф: Я буду останавливаться на отдельных частях этого документа, потому что вы, может быть, не знаете первой его части, я вам ее прочитаю, и затем мы вместе обратимся к меморандуму.

«С почтением доводится до сведения государственного секретаря», то есть барона фон Вайцзеккера229, «с приложением меморандума.

Начальник оперативного отдела штаба руководства войной на море капитан Фрике230 информировал меня по телефону о том, что фюрер уже рассматривал этот вопрос. Однако здесь создалось такое впечатление, что надо вновь заняться этим вопросом, с политической точки зрения вновь представить его на рассмотрение фюреру. Капитан Фрике в связи с этим послал корветтен-капитана Нойбауэра231 в министерство иностранных дел для того, чтобы подвергнуть этот вопрос дальнейшему обсуждению».

Это подписано Альбрехтом 3 сентября 1939 г.». Затем идет текст меморандума.

«Вопрос о неограниченной подводной войне против Англии обсуждается в прилагаемом документе, представленном высшим командованием флота.

Командование флотом пришло к тому заключению, что максимальный ущерб Англии может быть нанесен, принимая во внимание наличие сил, только в том случае, если подводным лодкам разрешат неограниченное использование оружия без предупреждения против неприятельских и нейтральных судов в запретной зоне, указанной на прилагаемой карте.

Военно-морское командование при этом учитывает, что:

а) тем самым Германия открыто откажется от соглашения 1936 года относительно ведения экономической войны; b) военные операции такого рода не смогут быть оправданы на основании общепринятых до настоящего времени принципов международного права».

И затем продолжается рассмотрение этого вопроса.

Заявляете ли вы данному трибуналу, что подсудимый Рёдер никогда не консультировался с вами по этому вопросу и никогда не сообщал вам об этом до тех пор, пока эти документы не были переданы в министерство иностранных дел?

Дёниц: Нет, этого он не делал и это демонстрируется тем фактом, что это меморандум от начальника оперативного управления государственному секретарю, то есть, переговоры между Берлином и министерством иностранных дел; и фронтовой командующий, чья ставка была на побережье и который по всем практическим задачам был ответственен за подводные лодки, не имел к этому никакого отношения.

Мне не известно это письмо.

Максвелл-Файф: Что же, вы говорите о том, что вы приступили к своим действиям в начале войны не зная о точке зрения высшего командования флотом?

Дёниц: Я не был проинформирован об этом письме. Я уже сказал, что мои сведения о нём…

Председатель: Это не ответ на вопрос. Вопрос был о том, известен ли был вам взгляд высшего командования флотом. Ответьте на вопрос.

Дёниц: Нет, я не знал об этом. Я знал о том, что взгляд высшего морского командования заключался в том, чтобы следовать за мерами противника. Я знал об этом.

Максвелл-Файф: Подсудимый, но вы понимаете всю разницу. Это то, что вы долго рассказывали, давая свои показания позавчера и вчера, что отвечали шагом на шаг, на меры противника. Вы давали показания. Вы говорите, что вы не знали об этом взгляде подсудимого Рёдера, сформированном на первый день войны? Вы говорите, что вообще не знали, не имели подозрений о таком взгляде Рёдера?

Дёниц: Нет; я не знал этого, потому что я не знал об этом письме; и не знал было ли это взглядом господина Рёдера. Я не знаю.

Максвелл-Файф: Что же, я снова не хочу спорить с вами; но если командующий, начальник флота – и я думаю, что в то время, он называл себя также начальником военно-морского штаба – позволяет начальнику своего оперативного управления представить этот взгляд министерству иностранных дел – это практика немецкого флота позволять капитанам передавать подобный взгляд, при том, что его не разделяет главнокомандующий?

Это смешно, не так ли? Ни один главнокомандующий не позволит нижестоящему офицеру представлять взгляд министерству иностранных дел если он его не разделяет, не так ли?

Дёниц: Спросите, пожалуйста, об этом главнокомандующего флотом Рёдера. Я не могу дать вам какую-либо информацию о том, как написано это письмо.

Максвелл-Файф: Подсудимый я сделаю это с большим удовольствием; но сейчас, вы понимаете, у меня есть вопросы о предметах, которые предлагали вы, и мой следующий вопрос это: это не было следованием взгляду и желанию, выраженным в этом меморандуме, чтобы командование подводными лодками с самого начала игнорировало Лондонский договор232 о предупреждении кораблей?

Дёниц: Нет, напротив, совершенно противоположно. На Западе мы хотели избегать любых дальнейших осложнений, и мы стремились настолько долго насколько возможно сражаться в соответствии с Лондонским соглашением. Это можно увидеть из всех директив получаемых подводными лодками.

Председатель: Сэр Дэвид, вероятно, вы сами обратите его внимание на предпоследний параграф этого меморандума?

Максвелл-Файф: Милорд, вероятно, я должен. Милорд, я зачитаю три, потому что если вы заметите, он продолжается:

«Высшее командование не утверждает, что Англия может быть побеждена неограниченной подводной войной. Уменьшение судоходства с мировым торговым центром Англии вызовет серьезные затруднения в её национальной экономики для нейтралов, для которых мы не сможем предоставлять компенсации.

Точки зрения, основанные на внешней политике благоприятствуют использованию метода неограниченной подводной войны, только если Англия даст нам оправдание, с целью оформить такую войну как репрессалию.

Кажется необходимым, в виду величайшего значения сферы внешней политики в предпринятом решении, чтобы оно должно было быть не только результатом военных соображений, но и полностью учитывать потребности внешней политики».

Я крайне обязан, ваша светлость.

[Обращаясь к подсудимому]

Вы слышали о какой-либо квалификации этого взгляда, который вызывался соображениями внешней политики? Вы что-нибудь об этом слышали?

Дёниц: Нет, я лишь могу повторить, то, что я здесь впервые увидел документ.

Максвелл-Файф: Понимаю. А теперь, я хочу, чтобы вы, до продолжения с вопросом, посмотрели на страницу 19 английской документальной книги, страницу 49 немецкой.

Милорд, здесь содержится весь договор, который очень короткий. Милорд у меня есть заверенная копия, если ваша светлость захочет взглянуть на неё, но она приводится здесь в двух параграфах.

[Обращаясь к подсудимому]

Вы видите:

«1. В действиях относительно торговых судов, субмарины должны следовать правилам международного права которые распространяются на надводные суда.

2. В частности, за исключением случая упорного отказа остановиться при своевременных сигналах или при активном сопротивлении посещении или обыску, военный корабль, будь то надводное судно или субмарина, не может потопить или лишить способности передвижения торговое судно в первую очередь, не разместив в безопасности пассажиров, экипаж и судовые документы. Для этой цели корабельные шлюпки не учитываются в качестве безопасного места до тех пор, пока пассажирам и экипажу не гарантирована при существующих морских и погодных условиях достижимость суши, или присутствие иного судна, которые в состоянии взять их на борт».

Я специально напомнил вам это, потому что у меня есть некоторые вопросы для вас об этом.

Вы перевернёте страницу и посмотрите внизу страницы 20 в английской документальной книге – это либо страница 50 или 51 в немецкой документальной книги – где приводятся какие-то цифры.

Вы нашли страницу?

Дёниц: Да, я прочитал.

Максвелл-Файф: Вы прочитали. Вы увидите, что сказано в двух фразах в начале:

«В некоторых ранних случаях германский командир позволял экипажу торгового судна ясно понять; и он даже делал некоторые приготовления, прежде чем уничтожить судно. Такое уничтожение было в соответствии со статьей 72 призовых правил; и, следовательно, для цели этого документа, немцам без сомнения предоставляется преимущество».

Следующие цифры для записи. По первому году войны:

«Потоплено кораблей: 241.

Запротоколированных атак: 221.

Незаконных атак: 112. По крайней мере, 79 из этих 112 кораблей были торпедированы без предупреждения. Это конечно не включает, корабли конвоев».

Подсудимый, я хотел, чтобы вы полностью понимали, что это исключает, прежде всего, корабли, где предпринимались какие-нибудь меры для безопасности экипажа и во-вторых, это исключает корабли конвоев.

Итак, вы каким-либо образом оспариваете эти цифры, о том, что в первый год войны было 79 атак без предупреждения?

Дёниц: Да. Эти цифры нельзя проверить. Вчера я заявлял, что вследствие использования кораблями оружия мы должны были предпринимать иные меры. Значит, я не могу проверить был ли этот доклад, который по иным причинам выглядит для меня очень похожим на пропаганду, учитывая поведение экипажей и их сопротивление, и т.д. То есть, мне невозможно проверить эти цифры или сказать на чём они основаны. В любом случае, немецкая точка зрения была такой, что она учитывала правовые соображения, что корабли были вооружены и что они передавали разведданные – были частью разведывательной организации – и что с той поры против этих судов предпринимались действия без предупреждения. Я уже упоминал факт того, что Англия действовала точно также, и так делали другие нации.

Максвелл-Файф: Я собираюсь задать вам несколько вопросов об этом, но возьмем один пример. Скажите, было ли сделано какое-нибудь предупреждение перед потоплением «Athenia»?

Дёниц: Нет, я уже сказал, что в этом случае имела место ошибка; «Athenia» была принята за вспомогательный крейсер233. Потопление вспомогательного крейсера без предупреждения совершенно законно. Я также уже заявлял, что при допросе о деле, я обнаружил, что командир должен был быть более осторожен и поэтому он был наказан.

Максвелл-Файф: Приходило ли вам когда-либо в голову, что случаи потопления торгового судна без предупреждения означали смерть или ужасные страдания для команды и моряков торгового флота?

Дёниц: Если торговые корабли…

Максвелл-Файф: Просто ответьте на вопрос.

Дёниц: Если торговый корабль действует как торговый корабль, с ним соответственно обращаются. Если нет, тогда субмарина должна проводить атаку. Это законно и соответствует международному праву. Тоже самое происходило с немецкими торговыми кораблями.

Максвелл-Файф: Я не об этом вас спрашивал. Я хотел знать, потому что это важно для кое-каких пунктов: с вами когда-либо происходило, вы когда-либо учитывали, что вы собираетесь также причинить смерть или страдания экипажам торговых кораблей которые были потоплены без предупреждения?

Скажите нам, это случалось с вами или нет?

Дёниц: Само собой. Но если торговый корабль потоплен законно, то ничего не поделаешь, война, и во время войны такие страдания бывают и в других местах.

Максвелл-Файф: Рассматриваете ли вы с гордостью тот факт, что 35 000 британских моряков торгового флота погибли в течение войны? Вы смотрите на это как на достижение или с сожалением?

Дёниц: Люди гибнут во время войны, и этим никто не гордится. Это неправильное выражение. Это необходимость, суровая необходимость войны.

Максвелл-Файф: Что же, теперь, просто посмотрите на страницу 29 английской документальной книги, или страницу 58 немецкой, где вы найдете. Это документ номер С-191, экземпляр GB-193. Это 22 сентября, 19 дней после начала войны.

«Флагман подводных лодок намерен разрешить подводным лодкам топить без предупреждения любое судно, без огней.

Предыдущие указания, позволяющие атаковать французские военные и торговые корабли только в качестве оборонительной меры, только французские или англо-французские конвои только к северу от широты Бреста и запрещающие атаки на все пассажирские корабли, вызвали огромные сложности для подводных лодок, в особенность ночью. На практике, возможности атаковать ночью нет, так как подводная лодка не может безошибочным способом, предотвращающим ошибки идентифицировать цель, которая затемнена. Если политическая обстановка такова, что даже возможные ошибки должны быть урегулированы, подводным лодкам должно быть запрещено совершать любые ночные атаки в водах в которых французские и английские морские силы или торговые суда могут перемещаться. С другой стороны, в морских районах, где только ожидаются английские подразделения, меры желаемые флагманом подводных лодок, могут быть осуществлены. Разрешение на такой шаг не будет дано в письменном виде, но требует простого негласного одобрения штаба морских операций. Командиры подводных лодок будут проинформированы из уст в уста» - и заметьте последнюю строчку – «и потопление торгового корабля вероятно должно оправдываться в журнале боевых действий как из-за смешения с военным кораблём или вспомогательным крейсером».

Итак, просто скажите мне – воспользуйтесь шансом – вы считаете плавание без огней таким же, как длящийся отказ остановиться при своевременном уведомлении или активным сопротивлением посещению или обыску, в рамках договора? Какой из этих вещей вы это считали?

Дёниц: Если торговый корабль действует как военный корабль…

Максвелл-Файф: Прежде всего, вы должны ответить на мой вопрос, если трибунал не установит иного; и тогда вы можете дать своё пояснение. Мой вопрос таков: вы считаете, что плавание без огней такое же, как длящийся отказ остановиться при своевременном уведомлении или активное сопротивление посещению или обыску? Вы считаете это либо тем или другим? Да?

Дёниц: Вопрос не правильно выражен, потому что мы рассматривали определенный оперативный район, в котором британские и французские…

Председатель: Подсудимый, отвечайте, пожалуйста, на вопрос.

Дёниц: Я прошу прощения?

Максвелл-Файф: Вы считаете, плавание без огней длящимся отказом остановиться при своевременном уведомлении, которое является одним из предметов договора, или активным сопротивлением посещению или обыску, которое является другим предметом установленным договором? Итак, вы считаете, что плавание без огней это один или оба предмета указанные в договоре?

Дёниц: Если торговый корабль плывёт без огней, оно должно нести риск быть принятым за военный корабль, потому что ночью невозможно различить между торговым кораблем и военным кораблём. Во время принятия приказа, он касался оперативного района, в котором затемненные транспорты шли из Англии во Францию.

Максвелл-Файф: Ваш ответ не о том, что это охватывалось договором, но в результате одного вопросов в договоре, но ваше объяснение заключалось в том, что вы думали, что вправе торпедировать без предупреждения любой корабль, который по ошибке мог быть принят за военный корабль. Это ваш ответ, не так ли?

Дёниц: Да.

Максвелл-Файф: Зачем подсудимый фон Риббентроп и все эти морские советники предусмотрели, в каких случаях Германия придерживается договора, если вы собирались интерпретировать его таким образом? Вас когда-либо спрашивали об этом до ратификации Германией этого договора в 1936?

Дёниц: Меня не спрашивали перед подписанием этого договора; Германия придерживалась договора на практике, так как я очень хорошо это знал, до тех пор, пока не были введены контрмеры; и тогда я получил приказы действовать соответствующе.

Максвелл-Файф: Позвольте посмотреть на документы и понять, если вы сможете, вероятно, немного больше мне помочь по другим пунктам. Почему эта акция основывалась на негласном одобрении военно-морского штаба? Почему у военно-морского штаба не было отваги говорить о своём одобрении приказа, если он был правильным?

Дёниц: Да; бумага, показанная мне это запись или меморандум сделанный молодым офицером штаба руководства войной на море. Фактически – это было идеей этого отдельного офицера штаба руководства войной на море; и как я указывал здесь, я не знаю о вопросе – фактически штаб руководства войной на море никогда не давал мне такого приказа. Содержание бумаги фикция.

Максвелл-Файф: Нет, конечно, они вообще не хотели отдавать приказа. Вы понимаете, это заявляется с огромной откровенностью, что вы действовали фактически по негласному одобрению военно-морского штаба, что значит военно-морской штаб может сказать, как и вы сказали сейчас: «Мы не отдавали приказа» и нижестоящие офицеры действовали по негласному слову, и я хочу знать – вы были главнокомандующим германским флотом – почему это делалось таким способом, почему это делалось негласными словами, устными приказами?

Дёниц: Нет, это точно не правильно. Это был идеей молодого офицера. Приказ, который я получил из штаба руководства войной на море строго заявлял, что затемненные суда могут быть потоплены в том районе, где английские транспорты шли из Англии во Францию. Значит, вы поймите, он не содержал ни одну из вещей, указанных в этом меморандуме. Нет сомнения, что начальник отдела и похоже начальник штаба руководства войной на море отказался и отверг эту совершенно невозможную идею и отдал мне тот краткий и строгий приказ.

Максвелл-Файф: Вы предлагаете трибуналу, что эти жизненно важные пункты – «негласное одобрение военного штаба, командиры подводных лодок проинформированы из уст в уста» - что молодому офицеру штаба позволили представить неправильный меморандум и принять его неисправленным? Это такой способ, таково состояние эффективности штаба германского флота?

Дёниц: Нет, это недопонимание. В действительности он был исправлен. То есть записка представленная служащим штабом руководства войной на море, которую его вышестоящее начальство не одобрило. Она была исправлена. Не было негласной договоренности, а был строгий и ясный приказ для меня; это значит, что идея молодого офицера уже была отвергнута самим штабом руководства войной на море.

Максвелл-Файф: Вам известно, что оригинал с инициалами адмирала фон Фридебурга234?

Дёниц: Нет, это совершенная ошибка, это невозможно. «Фд» так тут написано – это значит Фресдорф235. Это был капитан-лейтенант Фресдорф. Он был служащим штаба руководства войной на море – не Фридебург. Он был молодым офицером в первом управлении штаба руководства войной на море. Вообще обо всех этих вещах я узнал здесь. Его начальник, адмирал Вагнер, он это уже осудил. Это не был Фридебург, а Фресдорф. Таким способом этот молодой офицер обдумал это, но в действительности был отдан четкий приказ без таких вещей.

Максвелл-Файф: Возьмем другую часть. «Потопление торгового корабля должно вероятно оправдываться в журнале боевых действий как из-за смешения с военным кораблём или вспомогательным крейсером» Вы согласны с подделкой записей после вашего потопления корабля?

Дёниц: Нет, и этого не делалось. Это также относится к той же категории – идеям офицера. Никакого приказа никогда не отдавалось. Приказ штаба руководства войной на море, отданный мне в этой связи представлен и это ясный и краткий приказ, без вещей упомянутых здесь.

Максвелл-Файф: Конечно, вы учитываете, что эти вещи, согласно меморандуму указывались без приказов. Не было никакого приказа, потому что приказ, отданный приказ – потому что если бы это было сделано без приказа этого бы не случилось. Вы предполагаете – вы взваливаете это на плечи капитан-лейтенанта, который придумал эти три позорных факта: негласное одобрение, устные инструкции командирам, и подделка приказов? Вы говорите, что они существовали только в уме капитан-лейтенанта? Вы это говорите трибуналу?

Дёниц: Да, да, конечно, потому что есть ясный, краткий приказ отданный мне штабом руководства войной на море в котором эти вещи не упоминались. И также ясно я передавал свои приказы. Так это было. Этот меморандум эти идеи того офицера, уже были отвергнуты начальником его ведомства в Берлине. Мне был отдан ясный приказ, однако, и тут не имелось никакого отношения к журналу боевых действий и всем упоминавшимся вещам. Этот приказ доступен.

Максвелл-Файф: Что же, мы должны будем спросить, как я понимаю, адмирала Вагнера о том, откуда у этого капитан-лейтенанта возникли такие идеи, это так, и он ли их выдвинул? Вы это говорите нам, Вагнер способен разобраться с этим, не так ли?

Дёниц: Адмиралу Вагнеру самому всё об этом известно, потому что этот служащий был в его управлении в Берлине.

Максвелл-Файф: Понимаю. Что же, если вы возлагаете это на капитан-лейтенанта, перейдем к другому пункту. В середине ноября…

Дёниц: Я никого никак не порочу, но это были идеи молодого офицера, которые уже были отвергнуты начальником его управления. Я никого не порочу. Я никого не обвиняю.

Максвелл-Файф: Понимаю. Я думал, порочите.

А теперь, перейдём к другому пункту. В середине ноября 1939, Германия приняла предостережение, что она потопит без предупреждения вооруженные торговые корабли. Вам неизвестно, что до этого предупреждения – если вы хотите посмотреть на пункт, вы найдете его на странице 21 английской документальной книги или с 51 по 52 немецкой документальной книги. Это прямо перед концом, приблизительно пять строчек.

«На середину ноября, счет» - то есть 20 – «британских торговых судов уже незаконно потопленных орудийным огнём или торпедированных субмаринами».

Председатель: О какой странице вы говорите?

Максвелл-Файф: Милорд, страница 21, приблизительно десять строк перед концом.

[Обращаясь к подсудимому]

Подсудимый, вы понимаете, что я предполагаю, то, что заявление, предостережение, о том, что вы потопите вооруженные торговые корабли, не делало на практике различий с уже принятой вами практикой потопления невооруженных судов без предупреждения.

Дёниц: В начале октября, если правильно помню, я получил приказ или разрешение, законное разрешение, топить вооруженные торговые корабли. С того момента я действовал соответствующе.

Максвелл-Файф: Просто скажите мне: вашим мнением было, что простое наличие вооружений, орудия, на торговом корабле, представляло собой активное сопротивление посещению и обыску в рамках договора; или это было новое дополнение для руководства немецкой подводной войной, которую вы ввели совершенно независимо от договора?

Дёниц: Само собой разумеется, что если у корабля есть орудие на борту, он им воспользуется. Было бы односторонним обязательством, если бы субмарина, самоубийственным путём, ожидала пока другое судно выстрелит первым. Это взаимное соглашение, и нельзя ни при каких обстоятельствах ждать ожидания субмариной первого выстрела. И, как я сказал ранее, на практике пароходы использовали свои орудия, как только они были в радиусе поражения.

Максвелл-Файф: Подсудимый, но вам известно, вооружение торговых кораблей, было хорошо известно в прошлой войне. Оно было, хорошо известно за 20 лет до подписания этого договора. И вы согласитесь со мной, не так ли, что в договоре не было ни слова запрещающего вооружение торговых кораблей? Почему вы не давали этим кораблям возможности воздержаться от сопротивления или остановиться? Почему перед лицом договора, который вы подписали лишь 3 годами раньше? Вот это я хочу узнать. Если вы не можете мне сказать, если вы скажете, что это спорный вопрос, я спрошу адмирала Рёдера. Сейчас, вы скажете нам, или вы можете нам сказать, почему вы не соблюдали договор?

Дёниц: Это не было нарушением договора. Я не эксперт по международному праву. Я солдат; и я действовал согласно моим военным приказам. Конечно, самоубийство для субмарины ждать пока в неё выстрелят первыми. Само собой разумеется, что пароход несёт орудия не для забавы, а для их использования. И я уже объяснял, как они их использовали.

Максвелл-Файф: Что же, теперь, ещё один предмет, потому что в виду ваших показаний я должен пройти эти пункты.

Вы приказывали своим командирам рассматривать использование радио как активное сопротивление? Вы рассматривали, что использование радио торговым судном это активное сопротивление в рамках договора?

Дёниц: 24 сентября, приказом штаба руководства войной на море…

Максвелл-Файф: Нет, нет, подсудимый, сначала просто ответьте на вопрос, и затем приводите объяснение. Я говорил это вам почти 20 раз вчера и сегодня. Вы рассматривали использование радио торговыми кораблями как активное сопротивление?

Дёниц: В целом установлено международным правом, что торговый корабль может быть обстрелян, если он использует своё радио, во время остановки. Например, это также во французских призовых правилах. С целью избежать более жестких мер, мы, как правило, так не делали. Это правило, соответствующее международному праву, вступило в силу только в конце сентября, когда я получил конкретный приказ или разрешение сделать это.

Максвелл-Файф: Скажите мне, германское адмиралтейство не знало в 1936, что большинство торговцев имели радио?

Дёниц: Конечно, но в соответствии с Международной конференцией по международному праву – я это случайно узнал, потому что сноска на это находилась в призовых правилах – в соответствии с этой конференцией 1923, им не разрешалось использовать радио после остановки. Это международный закон, и он находился во всех инструкциях. Мне точно известно, что французские инструкции говорили то же самое.

Максвелл-Файф: В любом случае, германское адмиралтейство и германское министерство иностранных дел никак не упомянули использование радио в этом договоре.

Что я предполагаю – я хочу, чтобы вы поняли – это то, что вы вообще никак не волновались о договоре там где он не подходил к вашим операциям в этой войне.

Дёниц: Это неправда.

Максвелл-Файф: Итак, перейдем к нейтралам. Я не слышал от вас, что вы разбирались с нейтралами, потому что они были вооружены, но возьмем конкретный пример.

«12 ноября 1939…».

Дёниц: Я никогда не говорил, что нейтралы были вооружены.

Максвелл-Файф: Так я и думал. Что же, мы это исключим. Мы возьмем пример.

Милорд, это приводится на странице 20 документальной книги, и в середине параграфа (экземпляр номер GB-191).

[Обращаясь к подсудимому]

«12 ноября, норвежец «Arne Kjode236» был торпедирован в Северном море вообще без предупреждения. Это был танкер, направлявшийся из одного нейтрального порта в другой».

Итак, подсудимый, вы классифицировали танкеры, направляющиеся из одного нейтрального порта в другой в качестве военных кораблей; или по этой причине судно было торпедировано без предупреждения? Капитан и четверо из экипажа лишились жизни. Остальных людей подобрали много часов спустя в открытой лодке. Почему вы торпедировали нейтральные суда без предупреждения? Это лишь 12 ноября в Северном море, танкер шёл из одного нейтрального порта в другой.

Дёниц: Что же, командир субмарины в этом случае не понял, во-первых, что корабль идет из одного нейтрального порта в другой, но данный корабль…

Максвелл-Файф: Следовательно…

Дёниц: Нет, не по этой причине; нет. Но этот корабль направлялся к Англии и он перепутал его с английским кораблем. Вот почему он его торпедировал. Мне известен этот случай.

Максвелл-Файф: Вы одобряете эту акцию командира субмарины?

Дёниц: Нет; это утверждение сделано вами самим и оно на практике опровергалось нашей чистой подводной войной и фактом, что тут была совершена ошибка.

Максвелл-Файф: В случае сомнений, торпеди…

Дёниц: Это один из случаев…

Максвелл-Файф: Вы его не одобряете: в случае сомнений, торпедировать без предупреждения? Таков ваш взгляд?

Дёниц: Нет, нет; это просто ваше утверждение. Если один или два примера ошибок найти за время 5 ½ лет чистой подводной войны, это ничего не подтверждает; но это противоречит вашему утверждению.

Максвелл-Файф: Да. Что же, если хотите, теперь, посмотрим на вашу чистую подводную войну. Переверните на страницу 30 английской книги или страницы с 59 по 60 немецкой книги.

Итак, первое из этого – это запись об интенсификации подводной войны. Вы говорите, что по директиве высшего командования вооруженных сил от 30 декабря – это от 1 января 1940:

«…фюрер, по докладу главнокомандующего флотом» - то есть подсудимого Рёдера – «решил: (а) греческие торговые суда рассматриваются как вражеские торговые суда в зоне вокруг Британии объявленной запретной США».

Милорд, здесь ошибка в переводе. Вы видите, что он говорит: «блокированной США и Британией». Правильный перевод должен быть «в зоне вокруг Британии объявленной запретной США»

Итак, подсудимый, в любом случае намеренно я не хочу делать ошибочных заявлений. Вы включили греческие суда, потому что вы верили, что большинство греческого торгового флота были британским фрахтом237, были зафрахтованы Британией? По этой причине?

Дёниц: Да. Вероятно, вот почему штаб руководства войной на море отдал приказ, потому что греческий флот служил Англии. Я полагал, что такими были причины штаба руководства войной на море.

Максвелл-Файф: Предположим это было причиной. Я не хочу занимать время этим положением. То, что я хочу знать это: это означало, что любой греческий корабль в этих водах был бы потоплен без предупреждения?

Дёниц: Да. Здесь говорится, чтобы с ними должны были обращаться как с вражескими кораблями.

Максвелл-Файф: Тогда, в итоге, это означает, что греческий торговец с тех пор был бы потоплен без предупреждения если бы вошёл в зону вокруг британского побережья.

Итак, вы упоминали Бристольский залив, и вы приводили ваше объяснение следующей фразе. Вы говорите, что все корабли могли быть атакованы без предупреждения. Для внешнего потребления, эти атаки должны были приводиться как столкновения с минами.

Я лишь хочу у вас выяснить. Вы не предполагали, что причиной высшего командования флотом было сокрытие лабиринта операций подводных лодок; причиной было избегать затруднений с нейтралами, чьё хорошее отношение вы хотели сохранить, не так ли?

Дёниц: Я уже заявлял вчера о своей позиции. Эти вопросы связывались с политическим руководством, и я ничего об этом не знал. Я сам, как командующий подводными лодками, смотрел на них только с угла военного преимущества или целесообразности, также как Англия делала в похожих вещах. Какими были политические причины, я не могу сказать.

Максвелл-Файф: Подсудимый, таково в целом моё предположение вам, вам известно, что вы действовали с военной необходимостью, указанной в этом меморандуме морского командования о том, что максимального ущерба Англии можно было достичь неограниченным использованием оружия без предупреждения. Но позвольте нам взглянуть на следующее.

Дёниц: Это были определенные районы, которые нейтралам предостерегалось пересекать. Вчера я заявлял, что той же процедуре следовали в английских оперативных районах. Если нейтрал, несмотря на эти предостережения, входил в те районы, в которых постоянно велись боевые действия с одной и с другой стороны, у них был риск получить повреждения. Такими были причины, которые заставили штаб руководства войной на море принять эти приказы.

Максвелл-Файф: Так как вы это упомянули, сначала я должен рассмотреть ваши районы. Ваша зона, которая опубликована, была от Фарерских островов до Бордо и в 500 милях к западу от Ирландии. То есть, вашей зоной было 750 000 квадратных миль; это верно? Ваша зона вокруг Британии была от Фарерских островов до Бордо, и в 500 милях к западу от Ирландии?

Дёниц: Да, это оперативный район августа 1940.

Максвелл-Файф: Да, августа 1940.

Дёниц: И она соответствовала степени, так называемой боевой зоны, в которую Америка запретила входить своим торговым судам.

Максвелл-Файф: Вы говорите она соответствовала. Давайте посмотрим и разберемся в этих двух вещах. Соединенные Штаты в то время сказали, что их торговые корабли не должны были входить в эту зону. Вы сказали, что если любой торговый корабль входил в эту зону, в размере 750 000 квадратных миль, ни один из законов и обычаев войны на применялся, и что корабль можно было уничтожить любыми средствами на ваш выбор.

Это ваш взгляд, не так ли?

Дёниц: Да, это немецкая точка зрения на международное право, которое также применялось к остальным нациям, что оперативные районы вокруг противника допустимы. Я могу повторить, что я не специалист в международном праве, а солдат, и я сужу согласно здравому смыслу. Мне это кажется само собой разумеющимся, что океанский район или океанская зона, вокруг Англии не могла оставляться в беспрепятственном владении противника.

Максвелл-Файф: Я не думаю, что вы вообще это оспариваете; но я хочу четко выяснить. Вашим взглядом было, что это правильно, что если вы установили оперативную зону в такой степени, любой нейтральный корабль – и вы согласны с тем, что это нейтральный корабль – входивший невооруженным в эту зону мог быть уничтожен любыми средствами на ваш выбор? В этом заключался ваш взгляд на ведение войны на море; правильно, не так ли?

Дёниц: Да; и есть достаточно британских заявлений, которые говорят, что во время войны – а мы воевали с Англией – нельзя позволять нейтралам входить и предоставлять помощь воюющим сторонам, особенно если они ранее предостерегались от этого. Это полностью соответствует международному праву.

Максвелл-Файф: Мы обсудим предмет права с трибуналом. Мне нужны факты.

Такую позицию вы занимали? И равным образом, если обнаруживалось нейтральное судно вне зоны использующее своё радио, вы обращались с ним как с кораблем воюющей державы, не так ли? Если нейтральное судно использовало радио после обнаружения субмариной, вы бы обращались с ним как с военным кораблём воюющей державы, не так ли?

Дёниц: Да, в соответствии с регулированием международного права.

Максвелл-Файф: Понимаю. Как я скажу, оставим вопросы права трибуналу. Я не собираюсь спорить с вами об этом. Но, помимо международного права в целом, вас когда-либо задевало, что метод обращения с нейтральными кораблями полностью не учитывал жизни и безопасность людей на кораблях? Вас это когда-либо задевало?

Дёниц: Я уже сказал, что нейтралы предостерегались от пересечения этих боевых зон. Если они входили в боевые зоны, они несли риск получить повреждения, или уйти из них. Такова война. Например, на суше также не учитывается нейтральный конвой грузовиков, везущий боеприпасы или снабжение противнику. По нему бы стреляли таким же самым способом как по вражескому транспорту. Следовательно, совершенно допустимо превращать моря вокруг вражеской страны в боевые районы. Такая позиция известна мне в международном праве, хотя я только лишь солдат.

Максвелл-Файф: Понимаю.

Дёниц: Строгий нейтралитет требует избегания боевых районов. Любой входящий в боевой район должен осознавать последствия.

Максвелл-Файф: Понимаю. Таков ваш взгляд? Я не думаю, что возможно представить его более честно.

Дёниц: И по этой причине Соединенные Штаты открыто запретили входить в эти зоны в ноябре, потому что они отказывались входить в боевые районы.

Максвелл-Файф: На ваш взгляд, любой нейтральный корабль который входил в 750 000 квадратных миль вокруг Британии совершал не-нейтральный акт и при обнаружении подлежал потоплению без предупреждения. Таков ваш взгляд на то, как следовало вести войну на море; это верно, не так ли?

Дёниц: Да. Специальные линии оставались открытыми для нейтралов. Они не должны были входить в боевые районы до тех пор, пока они шли в Англию. Тогда они должны были нести риск войны.

Максвелл-Файф: Я лишь хочу, чтобы вы мне сказали, если вы вернетесь к документу С-21; то есть, на странице 30 английской книги и страницам с 59-60 немецкой, вы понимаете, что во всех этих случаях – возьмите один параграф 2, страница 5:

«Совещание у начальника штаба морских операций» - 2 января; это была «интенсификация мер» в связи с планом «Желтый», то есть вторжением в Голландию и Бельгию – «потопления подводными лодками…без какого-либо предупреждения, всех кораблей, в водах вблизи от вражеских берегов, возле которых применяются мины».

Почему, если, как только что вы несколько раз говорили трибуналу, действовали в соответствии с тем, что вам кажется, было международным правом, почему вы действовали так только в районах, где использовались мины?

Дёниц: Я уже объяснял, что это не было вопросом законности, а военной целесообразности. По военным причинам я не мог давать противнику открытой информации о боевых средствах, используемых в районе который мог быть заминирован. Вы действовали таким же способом. Я напомню вам о французской зоне опасности, которую объявили, соответствующую заминированным районам вокруг Италии. Вы также не заявляли, какое оружие вами использовалось. Это не имеет никакого отношения к законности. Это чисто вопрос военной целесообразности.

Максвелл-Файф: Поймите, я думаю, вы учитываете, что положение, которое я вам представил таково: что вы притворялись для нейтралов, что вы действуете в соответствии с Лондонским договором, в то время как вы в действительности не действовали в соответствии с договором, а в соответствии с принятыми вами инструкциями, основанными на военной необходимости.

Что я вам предполагаю, это то, что высшее командование флота притворялось, и получив преимущество обманным путём казалось выполняло договор. И это, я полагаю, цель этих приказов, чтобы вы так делали только там, где поставлены мины. Об этом вы думали?

Дёниц: Это неправда, что мы пытались одурачить нейтралов. Мы прямо предостерегли нейтралов, что боевые действия ведутся в этих оперативных районах и что если они войдут они пострадают. Мы никак не притворялись; мы прямо говорили им: «Не входите в эти зоны». Англия делала тоже самое.

Председатель: Сэр Дэвид, следующее предложение не относится к этому?

Максвелл-Файф: Да, ваша светлость; я крайне обязан вашей светлости.

[Обращаясь к подсудимому]

Вы посмотрите на следующее предложение в II-1, где сказано следующее?

«В целях поддержания общей интенсификации войны настоящим приказом, флоту разрешается топить подводными лодками, без какого-либо предупреждения, все корабли в тех водах вблизи вражеских берегов, в которых применяются мины. В этом случае, для внешнего потребления, должен создаваться вид, что использовались мины. Поведение, и использование подводными лодками оружия, должны это учитывать».

Вы говорите, перед лицом этого предложения, что вы не пытались одурачить нейтралов – используя вашу собственную фразу? Вы всё ещё говорите, что вы не пытались одурачить нейтралов?

Дёниц: Нет, мы их не дурачили, потому что мы предостерегали их заранее. Во время войны я не говорю о том, какое оружие намерен применять; я могу очень хорошо закамуфлировать своё оружие. Но нейтралов не дурачили. Напротив, им говорили: «Не входите в эти зоны». После этого, вопрос о том какой именно военный метод я использую в этих районах больше не касался нейтралов.

Максвелл-Файф: Итак, я хочу, чтобы вы рассказали трибуналу, каким был ваш взгляд на вашу ответственность за моряков с потопленных кораблей? Вы думали о положениях Лондонского договора, и вы согласитесь, что вашей ответственностью было спасать моряков из шлюпок потопленного корабля всегда, когда вы могли так делать, не ставя под угрозу свой корабль? В целом, это верно?

Дёниц: Конечно, если само судно действовало в соответствии с Лондонским соглашением, или до тех пор, пока этого не случалось в упоминавшемся оперативном районе.

Максвелл-Файф: О? Вы это действительно имеете в виду? То есть, если вы потопили нейтральный корабль, который вошел в эту зону, вы считали, что вы освобождены от каких-либо обязанностей по Лондонскому соглашению об обеспечении безопасности экипажей?

Дёниц: В оперативных районах я был обязан заботиться о выживших после боестолкновения, если позволяет боевая обстановка. Тому же следовали на Балтике и во многих оперативных районах.

Максвелл-Файф: Подсудимый это то, что я вам сказал. Пожалуйста, поверьте мне, я не хочу выдвигать каких-нибудь ложных положений. Я говорю вам: если они могли так делать без угрозы своим кораблям, то есть, без риска потерять свои корабли. Позвольте четко выяснить: вы говорите, что в зоне, которую вы установили, не было обязанности предоставлять экипажам безопасность, что вы не брали на себя ответственности по обеспечению безопасности экипажа?

Дёниц: Я заявил о том, что был обязан позаботиться о выживших после боестолкновения, если позволяла боевая обстановка. Это составляет часть Женевской конвенции или соглашения о её применении.

Максвелл-Файф: Значит было неважно потоплен корабль в зоне или нет. Согласно тому, что вы говорите, вы следовали одинаковой обязанности по отношении к выжившим было это в зоне или вне зоны. Верно?

Дёниц: Нет, не верно, потому что вне зоны с нейтралами обращались в соответствии с призовыми правилами, только внутри зоны нет.

Максвелл-Файф: Что я не могу понять – и на самом деле, я надеюсь, я не очень глуп – в чём разница? В чём разница, которую вы учитывали в вашей ответственности к выжившим, если они были потоплены в зоне или вне зоны? Это я хочу выяснить.

Дёниц: Разница в том, что с нейтралами вне зоны обращались в соответствии с призовыми правилами. Согласно Лондонскому соглашению, мы были обязаны, до потопления судна, понять, что экипаж в безопасности и в границах достижимости суши. Такого обязательства не было внутри зоны. В этом случае мы действовали в соответствии с Гаагским соглашением по применению Женевской конвенции, которая предусматривает, что выжившим оказывается уход после боя, если позволяет боевая обстановка.

Максвелл-Файф: Вы согласны, что приказ в прямых терминах уничтожать, убивать выживших с потопленного корабля, был бы ужасным?

Дёниц: Я уже заявлял, что атаки на выживших противоречили солдатской идее о честном бою и что я никогда не ставил своего имени под каким-либо приказом, в малейшей степени ведущим к такого рода вещам – даже когда мне это предлагалось как мера репрессалии.

Максвелл-Файф: Вы согласитесь, что даже при дисциплине в вашем ведомстве, была возможность того, что некоторые командиры подводных лодок отказались бы выполнять приказ уничтожать выживших?

Дёниц: Никакого такого приказа не отдавалось.

Максвелл-Файф: Я думаю это достаточно честный вопрос. Что если бы он выражался в термина: «Уничтожайте выживших после потопления корабля»? Вы знали своих офицеров. Была бы, в каком-либо случае, некая опасность, что некоторые из них откажутся выполнять этот приказ?

Дёниц: Да. Насколько мне известно, в моих силах подводных лодок, это вызвало бы бурю возмущения против такого приказа. Их чистый и честный идеализм никогда не позволил бы им так сделать; и я никогда не отдавал такого приказа и не позволял, чтобы он был отдан.

Максвелл-Файф: Да, это то, что я вам говорю.

Итак, взгляните на страницу 33 английской документальной книги. В ней содержится ваш собственный действующий приказ номер 154 (экземпляр номер GB-196). Позвольте мне медленно зачитать его вам, если трибунал не против. Он гласит:

«Не подбирать никаких выживших и не брать их с собой; не беспокоится о шлюпках торгового судна. Погодные условия и близость суши несущественны. Вас лично касается только безопасность вашей лодки и усилия по достижению вашего следующего успеха настолько быстро насколько возможно. Мы должны быть суровы в этой войне.

Прежде всего, скажите мне, что вы имели в виду под «вашим следующим успехом»? Не означает ли это следующей атаки на судно?

Дёниц: Да.

Максвелл-Файф: Итак, просто взгляните на этот ваш приказ и сравните его со словами Лондонского договора. Договор, вы помните, говорит, что военный корабль, включая субмарину, не может потопить или лишить способности передвижения торговое судно в первую очередь, не разместив пассажиров, экипаж и судовые документы в безопасности. Для этой цели корабельные шлюпки не учитываются в качестве безопасного места до тех пор, пока пассажирам и экипажу не гарантирована при существующих морских и погодных условиях достижимость суши, или присутствие иного судна, которые в состоянии взять их на борт.

Подсудимый, когда вы готовили этот приказ у вас имелась перед глазами эта статья Лондонского договора, не так ли? И вы осмысленно исключили из своего приказа вопросы, упоминавшиеся в Лондонском договоре? Послушайте свой приказ: не беспокоится о шлюпках. Погодные условия» - это одна вещь, упомянутая в договоре – «и близость суши» - другая вещь, упомянутая в договоре – «не существенны».

Ваш приказ можно другим языком представить почти также ясно: «Без учёта вопросов урегулированных параграфом 2 Лондонского договора».

Теперь скажите мне, у вас не было перед глазами Лондонского договора, когда вы готовили этот приказ?

Дёниц: Конечно, я держал в уме и перед моими глазами Лондонский договор. Однако, я вчера, заявлял в подробностях, что мы были в условиях боестолкновения, корабля с эскортом, как в целом показано в приказе. Вы взяли лишь один параграф. Поэтому, не стояло вопроса о применении Лондонского соглашения, которое не относилось к судам с эскортом.

Во-вторых, мы думали о районе непосредственно прилежащим к постоянным позициям вражеской обороны в гаванях на британском побережье. Лондонское соглашение не имело никакого отношения к борьбе с кораблями при эскорте. Это две совершенно разные вещи; и этот приказ применялся к этому району и борьбе с кораблями под эскортом. Я вчера подробно это объяснял.

Максвелл-Файф: Но если вы говорите, что применяли это только, когда стоял вопрос нападения на корабли конвоя, вы посмотрите на страницу 26 английской документальной книги и страницу 57 немецкой документальной книги? Там вы найдете отчет о потоплении «Sheaf Mead238» 27 мая 1940. И если вы посмотрите на судовой журнал подводной лодки рядом со временем 16 часов 48 минут, страницу 27 английского и страницу 57 немецкого (экземпляр номер GB-192) – вот что говорит судовой журнал:

«Плавает куча обломков. Мы приблизились для определения названия. Экипаж спасал себя на обломках и опрокинутых лодках. Мы выловили буй; на нём никакого названия. Я спросил человека на плоту. Он сказал, с трудом поворачивая голову «Nixname239» молодой парень, находящийся в воде звал: «Помогите, помогите, пожалуйста». Остальные были сдержаны; они выглядели подваленными и усталыми и смотрели с холодной ненавистью на своих лицах. Возвращаемся на прежний курс».

Если вы перевернете на страницу 57 немецкой документальной книги, или страницу 28 английской, вы найдете последнее предложение из доклада о выживших описывающее как субмарина делала это:

«Они плавали вокруг полчаса, фотографируя нас в воде. Также они смотрели на нас, но ничего не говорили. Затем она погрузилась и ушла, не оказав вообще никакой помощи».

Подсудимый, здесь вы видите, что ваш собственный командир сказал, что он видел там молодого парня, в воде зовущего: «Помогите, помогите, пожалуйста» и ваша субмарина сделала несколько фотографий, погрузилась и ушла.

Председатель: Сэр Дэвид, вы сами не сослались на отрывок немного дальше названия судна, под 16 часами 48 минутами, «Это не ясно…»?

Максвелл-Файф: «Это не ясно плыло ли оно как обычный торговый корабль. Следующее как кажется указывает на обратное».

И затем, милорд, он приводит ряд вопросов.

Милорд, конечно, сейчас я на моменте с выжившими. Я не беру этот пример как предмет ошибочного потопления; я взял это как пример исполнения этого приказа.

Я очень обязан вашей светлости, но вот почему я этого не сделал.

Председатель: Трибунал прервется.