Нюрнбергский процесс

В связи со следующим экземпляром, страница 91, трибунал хотел бы узнать у флотского судьи Кранцбюлера не приобщалось ли это в качестве доказательства. Это страница 91 в документальной книге Дёница на английском языке, том II, страница 91.

Он озаглавлен «С-21, GB-194».

Кранцбюлер: Это фрагмент из документа который обвинение представило и который таким образом уже в доказательствах.

Председатель: Очень хорошо, мы не будем себя этим затруднять.

Трибунал отказывает Дёниц-43, страница 95.

Он допускает Дёниц-90, страница 258.

Он допускает Дёниц-67, страница 96.

Он допускает Дёниц-53, страница 99.

Он отказывает Дёниц-47, страница 120.

Он допускает Дёниц-48, страница 122.

Он отказывает Дёниц-49, страница 131.

Он отказывает Дёниц-51 и 52, страницы 134 и 135.

На этом всё.

Трибунал сегодня будет отложен в четверть пятого и он будет затем заседать в закрытом режиме.

Кранцбюлер: С разрешения трибунала, я вызываю адмирала Дёница в качестве свидетеля.

[Подсудимый Дёниц занимает место свидетеля]

Председатель: Вы назовёте своё полное имя?

Дёниц: Карл Дёниц.

Председатель: Повторите за мной эту присягу: «Я клянусь господом – всемогущим и всевидящим – что я скажу чистую правду – и не утаю и не добавлю ничего».

[Подсудимый повторяет клятву на немецком]

Председатель: Вы можете сесть.

Кранцбюлер: Адмирал, с 1910 вы являетесь профессиональным офицером, это верно?

Дёниц: С 1910 я являюсь профессиональным солдатом, а офицером с 1913.

Кранцбюлер: Да. В течение мировой войны, Первой мировой войны, вы служили на подводной лодке?

Дёниц: Да, с 1918.

Кранцбюлер: До конца?

Дёниц: До конца войны.

Кранцбюлер: После Первой мировой войны, когда у вас снова возник контакт со службой на подводных лодках?

Дёниц: С 27 сентября 1935 я стал командующим флотилии подводных лодок «Веддиген164», первой немецкой флотилии подводных лодок после 1918. В качестве введения в командование, то есть, в сентябре 1935, я провёл несколько дней в Турции, с целью дойти до нёё на подводной лодке и восполнить пробел с 1918.

Кранцбюлер: Таким образом, с 1918 по 1935 вы не имели никакого отношения к подводным лодкам?

Дёниц: Нет, вообще никакого.

Кранцбюлер: Каким было ваше звание, когда вы пришли в службу на подводных лодках?

Дёниц: Я был фрегаттен-капитаном.

Кранцбюлер: Из чего в то время состояла немецкая служба подводных лодок?

Дёниц: Флотилия подводных лодок Веддиген, в которой я стал командующим, состояла из трёх небольших лодок по 250 тонн каждая, так называемых «Einbaume165». Кроме того, для целей обучения было шесть в каком-то роде меньших лодок в училище подводных лодок, которое не находилось под моим командованием. Тогда были на плаву и службе вероятно еще шесть таких маленьких лодок.

Кранцбюлер: Кто сообщил вам об этом командовании в качестве командующего флотилии подводных лодок?

Дёниц: Адмирал Рёдер.

Кранцбюлер: Адмирал Рёдер по этому поводу отдал приказ, чтобы вооружения подводных лодок были подготовлены для конкретной войны?

Дёниц: Нет. Я просто получил приказ, с целью восполнить пробел с 1918, готовить подводные лодки к управлению, погружению и стрельбе.

Кранцбюлер: Вы готовили подводные лодки к войне против торгового судоходства?

Дёниц: Да. Я инструктировал командиров о том, как им себя следовало вести, если они остановят торговое судно, и я также отдавал соответствующий тактический приказ для каждого командира.

Кранцбюлер: Вы этим подразумеваете, что подготовка к войне против торговцев была подготовкой к войне согласно призовым правилам?

Дёниц: Да.

Кранцбюлер: То есть, приготовления касались остановки кораблей в море?

Дёниц: Единственным указанием, которое я дал, касательно войны против торговых судов, было указание о том, как подводной лодке следовало вести себя с торговым кораблей при остановке и досмотре, установлении места назначения, и тому подобном. Мне кажется, позднее в 1938 году, когда вышел проект немецких призовых правил, я направил его флотилиям для инструктирования командиров.

Кранцбюлер: Вы разработали новую тактику подводных лодок под названием «тактика волчьих стай». В чем заключалась эта тактика стай, и что она означала в связи с войной против торгового судоходства согласно призовым правилам?

Дёниц: Подводные лодки всех флотов до сих пор действовали одиночно, в отличие от всех иных категорий кораблей которые, тактически взаимодействуя, пытались достичь лучших результатов. Создание «тактики волчьих стай было не более чем разрывом с принципом отдельной акции каждой подводной лодки и попыткой использовать подводные лодки коллективно таким же самым образом как военные корабли. Такой способ коллективных действий естественно являлся необходимым, когда нужно было атаковать подразделение, будь то подразделение военных кораблей, то есть, нескольких военных кораблей, или конвой. Таким образом, такая «тактика волчьих стай» не имела никакого отношения к войне против торгового судоходства согласно призовым правилам. Это тактическая мера, чтобы бороться с подразделениями кораблей, и конечно конвоями где порядку установленному призовыми правилами нельзя было следовать.

Кранцбюлер: Вам давали задачу, или даже обязывали готовиться к войне, против определенного противника?

Дёниц: Такой общей задачи я не получал. У меня была задача развивать насколько возможно службу подводных лодок, так как это долг каждого фронтового офицера всех вооруженных сил всех наций, для того, чтобы быть готовым ко всяким военным неожиданностям. Однажды, в 1937 или 1938, в мобилизационном плане флота, мой приказ гласил, что в случае если Франция попытается сорвать перевооружение нападением на Германию, задача немецких подводных лодок будет заключаться в атаках транспортов в Средиземноморье, которые бы шли из Северной Африки во Францию. Тогда с этой мыслью я провёл манёвры в Северном море. Если вы спрашиваете меня о точной цели или линии действий, то, насколько я помню, это была единственная задача, которую я получил, в отношении штаба руководства войной на море. Это случилось в 1936 или 1937 году. По моим воспоминаниям, этот план приняли, на тот случай если перевооружение Германии, в то время безоружной, могло быть прервано той или иной мерой.

Кранцбюлер: Тогда, в 1939, немецкая служба подводных лодок технически или тактически готовилась к морской войне против Англии?

Дёниц: Нет. Немецкая служба подводных лодок, осенью 1939, состояла приблизительно из тридцати-сорока функционирующих лодок. Это означало, что в любое время около одной-трети можно было использовать в операциях. В виду суровой реальности, ситуация позднее оказалась гораздо хуже. Например, был один месяц, когда у нас в море было только две лодки. С таким небольшим количеством подводных лодок, конечно, было возможно только уколоть такую великую морскую державу как Англия. То, что мы не были готовы к войне с Англией на море, это, по моему мнению, лучше и яснее видно из того факта, что вооружения флота пришлось радикально изменить в начале войны. Существовало намерение создать однородный флот, который конечно, в пропорции, будучи меньше британского флота, не смог бы вести войну против Англии. Эту программу строительства однородного флота пришлось прекратить, когда началась война с Англией; достраивались только такие крупные корабли, которые были близки к завершению. От всего остального отказались и отправили на лом. Это было необходимо с целью освободить строительные ресурсы для постройки подводных лодок. И этим также объясняется, почему немецкая подводная война, в этой прошедшей войне, действительно началась лишь в 1942, то есть, когда подводные лодки, заказанные к постройке в начале войны были готовы действовать. С мирного времени, то есть с 1940, пополнения подводных лодок вряд ли возмещали потери.

Кранцбюлер: Обвинение непрерывно называло вооружение подводных лодок агрессивным оружием. Что вы на это скажете?

Дёниц: Да, это правильно. Конечно, подводные лодки имели задачу приближения к противнику и торпедной атаки. Следовательно, в этом отношении подводная лодка агрессивное оружие.

Кранцбюлер: Вы хотите сказать, что это оружие для агрессивной войны?

Дёниц: Агрессивна или оборонительна война это политическое решение, и следовательно, это не имеет никакого отношения к военным соображениям. Я конечно же могу использовать подводную лодку в оборонительной войне, потому что в оборонительной войне также нужно атаковать вражеские корабли. Конечно, я могу использовать подводные лодки таким же образом в политически агрессивной войне. Если из этого следует вывод, что военные флота, у которых имелись подводные лодки, планировали агрессивную войну, тогда все нации – а все военные флота этих наций имеют подводных лодок, фактически больше чем у Германии, в два, в три раза больше – планировали агрессивную войну.

Кранцбюлер: Вы как флагман подводных лодок, лично имели какое-нибудь отношение к планированию войны как таковому?

Дёниц: Нет, вообще никакого. Моя задача заключалась в том, чтобы разрабатывать боевую и тактическую готовность подводных лодок, и готовить моих офицеров и людей.

Кранцбюлер: До начала этой войны вы делали какие-нибудь предложения или вносили предложения касательно войны против определенного противника?

Дёниц: Нет, ни разу.

Кранцбюлер: Вы так делали после начала этой войны касательно нового противника?

Дёниц: Нет, в этом случае также.

Кранцбюлер: Обвинение приобщило некоторые документы, которые содержат ваши приказы подводным лодкам и которые датированы до начала войны. Приказ о размещении определенных подводных лодок на Балтике и к Западу от Англии, и приказ перед норвежской акцией по дислокации подводных лодок вдоль норвежского побережья. Поэтому я спрашиваю вас, когда, с какого времени, вас, как флагмана подводных лодок, или с 1939 командира подводных лодок, информировали о существоваших планах?

Дёниц: Я получал информацию о планах от штаба руководства войной на море только после того, как эти планы были подготовлены; то есть, только если бы мне нужно было каким-то образом принять участие в осуществлении плана и только за время необходимое для своевременного выполнения моей военной задачи.

Кранцбюлер: Адмирал, возьмем случай норвежской акции. Когда вы узнали о намерении оккупировать Норвегию и что за информацию вы получали в связи с этим?

Дёниц: 5 марта 1940 меня вызвали из Вильгельмсхафена166 в Берлин, в штаб руководства войной на море, и на этой встрече мне дали указания о плане и моей задаче.

Кранцбюлер: Сейчас я представлю вам запись из журнала боевых действий штаба руководства войной на море, которую я предъявляю трибуналу как экземпляр Дёниц номер 6. Это на странице 8 документальной книги 1.

«5 марта 1940: Флагман подводных лодок принимает участие в совещании с начальником штаба руководства войной на море в Берлине.

Предмет совещания: Подготовка оккупации Норвегии и Дании германским Вермахтом».

Дёниц: Да.

Кранцбюлер: В случае с Норвегией или предыдущем случае с началом войны с Польшей, у вас была возможность изучить, приведут или должны привести к ведению агрессивной войны ваши тактические указания, которые вы должны были дать своим подводным лодкам?

Дёниц: Нет, у меня не было ни возможности, ни на самом деле, полномочий сделать это. Я хочу спросить, какой солдат, какой нации которому ставят какую угодно военную задачу, имел право прийти в свой генеральный штаб и попросить проверить или обосновать можно ли было избежать такой задачи. Это бы означало, что солдаты…

Председатель: Доктор Кранцбюлер, трибунал сам решит с точки зрения права о том была война агрессивной или нет. Он не хочет слушать об этом от данного свидетеля, который профессиональный моряк, в чем заключается его взгляд на правовой вопрос.

Кранцбюлер: Господин председатель, мне кажется, мой вопрос неправильно поняли. Я не спросил адмирала Дёница о том, считал ли он войну агрессивной или нет, но я спросил его, была ли у него возможность или задача, как у солдата, проверить станут ли его приказы средствами агрессивной войны. Таким образом, он должен выразить своё мнение о задаче, которая имелась у него как у солдата, а не о вопросе являлась война агрессивной или нет.

Председатель: Он может рассказать нам, в чём фактически заключалась его задача, но он здесь не для того, чтобы выступать с аргументацией по делу. Он может заявить о фактах – что он и сделал.

Кранцбюлер: Господин председатель, также нельзя позволить подсудимому рассказать о соображениях, которые он имел или не имел? Что я имею в виду, это то, что из этого вытекают обвинения, и у подсудимого должна быть возможность заявить о своей позиции относительно таких обвинений.

Председатель: Мы хотим заслушать показания. Вы оспариваете его дело от выступите по его делу о тех показания которые он даёт. Он здесь не для того, чтобы выступать перед нами по поводу права. Это не предмет показаний.

Кранцбюлер: Господин председатель, я спрошу о его соображениях.

Адмирал, в связи с приказами, которые вы отдавали подводным лодкам до войны или в связи с приказами, которые вы отдали перед началом норвежской акции – вы когда-либо имели какие-либо соображения о том приведёт ли это к агрессивной войне?

Дёниц: Я получил военные приказы как солдат, и моя задача заключалась в том, чтобы выполнить эти военные задачи. Веди политическое руководство агрессивную войну или нет, проводи оно оборонительные меры, об этом решать не мне, это не моё дело.

Кранцбюлер: Как командир подводных лодок, от кого вы получили свои приказы о ведении подводными лодками военных действий?

Дёниц: От начальника СКЛ167, штаба руководства войной на море.

Кранцбюлер: Кто это был?

Дёниц: Гросс-адмирал Рёдер.

Кранцбюлер: В чем заключались приказы которые вы получили в начале войны, то есть, начиная с сентября 1939, о ведении боевых действий подводными лодками?

Дёниц: Война против торговцев согласно призовым правилам, то есть согласно Лондонскому пакту168.

Кранцбюлер: Какие корабли согласно этому приказу, вы могли атаковать без предварительного предупреждения?

Дёниц: Тогда я мог атаковать без предупреждения все корабли, которые охранялись либо военно-морскими судами или находившиеся под воздушным прикрытием. Кроме того, мне разрешалось применять вооруженную силу против любого корабля, который остановившись, отправлял радиосообщения или сопротивлялся приказу остановиться, или не подчинялся приказу остановиться.

Кранцбюлер: Итак, нет сомнения в том, несколько недель спустя после начала войны, была интенсифицирована война против торговцев. Вам известно, была ли такая интенсификация запланирована, и если известно, почему она была запланирована?

Дёниц: Я знал о том, что штаб руководства войной на море намеревался согласно событиям, согласно развитию тактики противника, отвечать ударом на удар, как об сказано или говорилось в приказе, с помощью интенсификации боевых действий.

Кранцбюлер: В чем заключались меры противника и с другой стороны, в чем заключался ваш собственный опыт в связи с мерами предпринятыми противником, которые привели к интенсификации боевых действий?

Дёниц: С самого начала войны наш опыт заключался в том, что все торговцы не только давали преимущество своими радиоустановками, при попытках их остановить, но и в том, что они незамедлительно отправляли сообщения, как только они видели любую подводную лодку на горизонте. Следовательно, было совершенно ясно, что все торговцы сотрудничали с военной разведывательной службой. Кроме того, только спустя несколько дней с начала войны мы выяснили, что торговцы были вооружены и пользовались своим вооружением.

Кранцбюлер: Какие приказы со стороны Германии возникли в результате такого опыта?

Дёниц: Сначала появился приказ о том, чтобы торговцев, которые отправляли радиограммы будучи остановленными, можно было атаковать без предупреждения. Также был отдан приказ о том, чтобы торговцев чьё вооружение было несомненно опознано, то есть, о чьём вооружении любой знал из британских публикаций, можно было атаковать без предупреждения.

Кранцбюлер: Данный приказ касательно атак на вооруженных торговцев был отдан 4 октября 1939, это верно?

Дёниц: Кажется так.

Кранцбюлер: Вскоре после этого был второй приказ, согласно которому всех вражеских торговцев можно было атаковать и почему этот приказ был отдан?

Дёниц: Мне кажется, что штаб руководства войной на море решил об этом приказе на основании британской публикации, которая говорила о том, что теперь было завершено вооружение торговцев. В дополнение, была передача Британского адмиралтейства от 1 октября о том, что торговцам указывали таранить немецкие подводные лодки и кроме того – как говорилось в начале – без сомнений было ясно, что каждый торговец был частью разведывательной службы противника, и его радиограммы о встрече с подводной лодкой определяли использование надводных или воздушных сил.

Кранцбюлер: У вас были какие-либо доклады от подводных лодок, согласно которым подводным лодкам действительно угрожала такая тактика вражеских торговцев и их атаковали вражеские надводные и воздушные силы?

Дёниц: Да. В этой связи я получал довольно большое количество докладов, и поскольку немецкие меры всегда предпринимались спустя 4 недели после осознания того, что противник применяет такую тактику у меня были очень серьезные потери в промежуток – в период, когда я всё еще придерживался односторонних, опасных для меня обязательств.

Кранцбюлер: Под этими обязательствами, вы ссылаетесь на обязательство вести войну против торговцев согласно призовым правилам в течение периода, когда торговые корабли противника отказывались от своего мирного характера?

Дёниц: Да.

Кранцбюлер: Вы позднее протестовали против директив штаба руководства войной на море, которые вели к интенсификации войны с торговцами, или вы одобряли эти директивы?

Дёниц: Нет, я не протестовал против них. Напротив, я считал их оправданными, потому что как я говорил ранее, иначе я был бы связан односторонним обязательством, что означало для меня серьезные потери.

Кранцбюлер: Такая интенсификация войны против торговцев в результате приказа стрелять по вооруженным торговцам, и позднее приказа атаковать всех вражеских торговцев, основывалась на свободном суждении штаба руководства войной на море, или была вынужденным развитием?

Дёниц: Такое развитие, как я уже сказал, было полностью вынужденным. Если торговцы вооружались и использовали свои вооружения, и если они отправляли сообщения с призывом помощи, они вынуждали подводную лодку погружаться и атаковать без предупреждения.

Такое же вынужденное развитие, в районах, которые мы патрулировали, было таким же в случае британских субмарин, и точно также применялось к американским и русским субмаринам.

Кранцбюлер: Если, с одной стороны, торговец направляет сообщение и открывает огонь, а с другой стороны субмарина по этой причине, атакует без предупреждения, у какой стороны имеется преимущество, согласно вашему опыту? На стороне торговца или на стороне субмарины?

Дёниц: В океанском районе, где нет постоянного патрулирования противника вдоль побережья ни военно-морскими силами ни авиацией, субмарина имеет преимущество. Но во всех остальных районах корабль получает против субмарины главный калибр, и следовательно субмарина вынуждена обращаться с этим кораблем как с военным, что означает, что её вынуждали погружаться и терять скорость. Таким образом, во всех океанских районах, за исключением прибрежных вод, которые можно было постоянно контролировать, преимущество в вооружениях было за торговцем.

Кранцбюлер: Вы считаете, что приказы штаба руководства войной на море на самом деле оставались в границах того, что являлось военной необходимостью из-за вражеских мер, или эти приказы выходили за границы военной необходимости?

Дёниц: Они оставались абсолютно в границах того, что было необходимым. Я уже объяснял, что последующие шаги всегда предпринимали постепенно и после очень внимательного изучения штабом руководства войной на море. Такое очень осторожное изучение также могло быть мотивировано тем фактом, что по политическим причинам любой ненужной интенсификации на Западе нужно было избегать.

Кранцбюлер: Адмирал, указанные нами приказы того времени основывались только на немецком опыте и без точных сведений о приказах, которые принимались британской стороной. Итак, я хочу представить вам эти приказы, сейчас у нас есть информация о них благодаря распоряжению трибунала, и я хочу спросить вас, совпадали ли эти отдельные приказы с вашим опытом или они были чем-то иным. Я приобщаю приказы британского адмиралтейства в качестве экземпляра Дёниц-67. Они на странице 163 документальной книги 3. Как вам известно, это «Наставления для британского флота 1938», и я обращаю ваше внимание на страницу 164, параграф про донесения о противнике.

Дёниц: Здесь нет нумерации.

Кранцбюлер: Это D.M.S169. 3-1-55, параграф про радио. Заголовок «Донесения о противнике».

Дёниц: Да.

Кранцбюлер: Я зачитаю вам параграф:

«Как только капитан торгового корабля понимает, что корабль или самолёт в поле зрения это противник, его первая и самая важная обязанность доложить о характере и позиции противника беспроводным телеграфом. Такое донесение, сделанное своевременно означает спасение не только самого корабля, но и многих других; так как это может дать возможность уничтожить напавшего с помощью наших военных кораблей или авиации, возможность, которая может не повториться».

Затем есть ещё подробности, которые я не желаю зачитывать, о манере и методе, когда и как эти радиограммы нужно было передавать. Этот приказ соответствует вашему опыту?

Дёниц: Да. В этом приказе есть не только указание направлять радиограммы если корабль остановила подводная лодка – что само по себе, согласно международному праву, оправдывало подводной лодке использовать силу против корабля – но помимо этого сказано о том, что как только вражеский корабль в поле зрения то сигнал должен быть передан для того, чтобы военно-морские силы могли атаковать.

Кранцбюлер: Значит, этот приказ согласуется с опытом о котором докладывали наши подводные лодки?

Дёниц: Полностью.

Кранцбюлер: Теперь я обращаю ваше внимание на параграф D. M. S. 2-VII, на странице 165, то есть параграф об открытии огня: «Условия, при которых можно открывать огонь».

«(а) В отношении противника действующего в соответствии с международным правом. – Так как вооружение предназначено только для целей самообороны, его следует использовать только в отношении противника, который явно пытается захватить или потопить торговый корабль. С началом войны следует предполагать, что противник будет действовать в соответствии с международным правом, и поэтому огонь не следует открывать до явно выраженной попытки захвата. Как только становиться ясно, что будет необходимо сопротивление для того, чтобы предотвратить захват, следует немедленно открывать огонь.

(b) В отношении противника действующего с нарушением международного права. – Если, по мере развития войны, к сожалению станет ясно, что в нарушение международного права противник принял политику нападений на торговые корабли без предупреждения, будет допустимо открывать огонь по вражескому судну, субмарине или самолёту, даже до его атаки или требования капитуляции, если такие меры способствуют предотвращению получению им благоприятной позиции для нападения».

Данный приказ, то есть, приказ (a) и (b), согласуется с полученным опытом?

Дёниц: На практике нельзя было установить никакой разницы между (а) и (b). Я хочу обратить внимание в этой связи на D. M. S. 3-III, страница 167, пункт IV; то есть последний параграф из указанного номера (b).

Кранцбюлер: Минуту, вы подразумеваете (b) – V?

Дёниц: Здесь написано (b) – IV. Здесь…

Кранцбюлер: Господин председатель, это не напечатали.

Дёниц:

«Корабли, оснащенные оборонительным вооружением, открывают огонь, чтобы держать противника на дистанции» - то есть (b) – IV – «если вы считаете, что он явно намеревается захватить и что он приблизиться настолько близко, что угрожает вашим шансам на спасение».

Таким образом, это означает, что как только корабль замечает подводную лодку, у которой в ходе войны предположительно должна быть причина для захвата – корабль, для собственной обороны, открывает огонь, как только она входит в радиус; то есть, когда субмарина входит в зону обстрела его орудий. Корабль используя свои орудия для наступательных действий, не может действовать иначе.

Кранцбюлер: Адмирал, вооруженные вражеские суда тогда действовали способом, который вы описали, то есть, он действительно стреляли, как только субмарина входила в зону обстрела?

Дёниц: Да. Уже - по моим воспоминаниям первый доклад об этом пришёл с подводной лодки 6 сентября 1939.

Кранцбюлер: Однако, с этим приказом, мы находим дальнейшее дополнение как AMS I-118, датированное 13 июня 1940, на странице 165, и там мы читаем:

«Со ссылкой на часть 1, статью 53 D.M.S, сейчас считается явным,что в подводных и воздушных операциях противник следует политикенападений на торговые суда без предупреждения. Следовательно подпараграф (b) настоящей статьи, следует считать вступившим в силу».

Тогда это означает, что приказ, который мы уже прочитали, (b) нужно было считать вступившим в силу только с 13 июня 1940. Вы хотите сказать, что в действительности до этого, с самого начала, вы действовали в соответствии с приказом (b)?

Дёниц: Я уже заявил о том, что между наступательным и оборонительным использованием вооружений корабля против субмарины, практически нет никакой разницы, что это чисто теоретическое разграничение. Но даже если бы кто-то провёл между ними разграничение, тогда без сомнений доклад «Reuters»170 – мне кажется, датированный 9 сентября – который неправильно сказал, что мы вели неограниченную подводную войну171 предназначался для того, чтобы сообщить капитанам кораблей о том, что теперь действовал случай (b).

Кранцбюлер: Теперь я представлю вам директиву об обращении с глубинными бомбами на торговых кораблях. Это на странице 168, список ссылок. Заголовок «Список ссылок (D), дата «14 сентября 1939». Я читаю:

«Следующие инструкции направлены всем W.P.S172.:

Принято решение снаряжать одной направляющей глубинной бомбы173 с ручным рычагом, в количестве трех глубинных бомб, все вооруженные торговые суда от 12 узлов174 и выше».

Затем есть ещё подробности и в конце замечание о подготовке экипажей для применения глубинных бомб. Список рассылки показывает многочисленных морских офицеров.

У вас был опыт использования глубинных бомб торговыми судами и наблюдались ли такие атаки глубинными бомбами с торговых кораблей?

Дёниц: Да, постоянно.

Кранцбюлер: Говоря о корабле со скоростью 12 узлов или более, можно сказать, что атака глубинной бомбой против подводной лодки это оборонительная мера?

Дёниц: Нет. Каждая атака глубинной бомбой против субмарины это явная и абсолютно наступательная акция, так как субмарина погружается и она безвредна под водой, в то время как надводное судно, которое хочет провести атаку глубинной бомбой приближается настолько близко насколько возможно к позиции, где предположительно находится подводная лодка, для того, чтобы сбросить глубинную бомбу как можно точнее сверху подводной лодки. Эсминец, то есть, военный корабль, не атакует субмарину каким-то другим способом.

Кранцбюлер: Следовательно, вы обосновали способ, которым вы атаковали вражеские корабли этой тактикой используемой вражескими торговцами. Однако, нейтральные корабли тоже пострадали, и обвинение прямо вменяет это немецкому подводному командованию. Что вы на это скажете?

Дёниц: Нейтральные торговцы, согласно политическим приказам, приказам штаба руководства войной на море, атаковали без предупреждения только, когда они находились в оперативных зонах, которые точно обозначались как таковые, или естественно, только, когда они не действовали как нейтралы, но как корабли, принимавшие участие в войне.

Кранцбюлер: Обвинение представило в качестве доказательства документ, согласно которому, в определённых океанских районах, начиная с января 1940, разрешались атаки на нейтралов без предупреждения. Я ссылаюсь на документ обвинения GB–194. Я зачитаю вам фразу, которую обвинение предъявляет вам.

Председатель: Вы можете нам сказать, где это?

Кранцбюлер: Господин председатель, это в британской документальной книге, страница 30. В документальной книге обвинения, страница 30.

[Обращаясь к подсудимому]

Я зачитаю вам фразу, которую вам вменяют:

«В Бристольском заливе, атака без предупреждения разрешена против всех кораблей, где возможно заявить о том, что произошло столкновение с миной».

Данный приказ датирован 1 января 1940. Вы можете мне сказать действительно ли нейтралов предостерегали от использования этих судоходных путей?

Дёниц: Да. Германия, 24 ноября 1939 направила нейтралам ноту, предостерегавшую их от использования этих путей и рекомендовавшую нейтралам использовать методы Соединенных Штатов, в результате которых американским кораблям – для того, чтобы избегать любых инцидентов – было запрещено входить в воды вокруг Англии.

Кранцбюлер: Я вручу вам ноту, о которой вы говорите, и я в тоже время предъявляю её трибуналу как экземпляр Дёниц-73, находящийся на странице 206 документальной книги. Она в документальной книге 4, страница 206.

Это выдержка из журнала боевых действий штаба руководства войной на море, датированная 24 ноября 1939. Имеется следующий текст:

«Миссиям, согласно прилагаемому списку.

Телеграмма.

Дополнение к радиограмме от 22 октября.

Пожалуйста, проинформируйте правительство о следующем:

С момента выхода предостережения (следует вставить дату) об использовании английских и французских кораблей, необходимо зафиксировать два новых факта:

(а) Соединенные Штаты запретили своим кораблям заходить в точно определенный район.

(b) Многочисленные вражеские торговые корабли вооружены. Известно, что эти вооруженные корабли имеют указания агрессивно использовать свои вооружения и таранить подводные лодки.

Два этих новых факта дают правительству Рейха повод обновить и подчеркнуть своё предостережение о том, что в виду участившихся столкновений, ведущихся всеми средствами современной военной техники в водах вокруг Британских островов и окрестностях французского побережья, безопасность нейтральных судов в этом районе больше не может гарантироваться.

Таким образом, германское правительство срочно рекомендует выбирать юг и восток от немецкой зоны объявленной опасной при пересечении Северного моря.

Для того, чтобы поддерживать мирное судоходство нейтральных государств и с целью избежать потерь в людях и имуществе нейтралов, правительство Рейха кроме того считает себя обязанным срочно рекомендовать законодательные меры, следующие пути правительства США, которое учитывая опасности современной войны, запрещает своим кораблям заходить в точно определенный район, в котором согласно словам президента Соединенных Штатов, судоходство американских судов может оказаться под угрозой военных действий.

Правительство Рейха вынуждено отметить, что оно отказывается от любой ответственности за последствия отступлений от рекомендаций и предостережений».

Адмирал, вы ссылались на эту ноту?

Дёниц: Да.

Кранцбюлер: Другими словами, по вашему мнению, эти потопления в Бристольском заливе с 1 января могли совершаться законно?

Дёниц: Да, эти океанские районы были четко ограниченными районами, в которых с обеих сторон постоянно велись боевые действия. Нейтралов прямо предостерегли от использования этих районов. Если они входили в этот район, они подвергались риску получить повреждения. Англия делала похожее в своих оперативных районах в наших водах.

Кранцбюлер: С тех пор как вы считали эти потопления законными, зачем был отдан приказ по возможности атаковать без предупреждения не будучи обнаруженными, для того, чтобы поддерживать фикцию, что произошло столкновение с миной? Это не указывает на нечистую совесть?

Дёниц: Нет. Во время войны нет никакой главной обязанности информировать противника о том какими средствами ведётся бой. Другими словами это не вопрос законности, а вопрос военной или политической целесообразности.

Англия в своих оперативных районах тоже не информировала нас о средствах которые она использует или использовала; и мне известно сколь много головных болей это вызывало у меня, когда я был главнокомандующим флотом, стремясь экономно использовать малые средства, что у нас имелись.

Это принципиально. В то время когда, как командир подводных лодок, я получил приказ имитировать там где возможно столкновения с минами, я считал это по военному целесообразным, потому что у контрразведки оставались сомнения в том, нужно было использовать минные тральщики или оборонительные средства подводных лодок.

Другими словами, это было военное преимущество для нации ведущей войну, и сегодня я считаю, что политические причины также могли повлиять на это решение, с целью избежать осложнений с нейтральными странами.

Кранцбюлер: Как, по вашему мнению, могли возникнуть осложнения с нейтральными странами, если такой вид боевых действий на море был законным?

Дёниц: Во время Первой мировой войны мы ощутили, какую роль играла пропаганда. Поэтому, я думаю возможно, что наше правительство, наше политическое руководство, также по этой причине, могли отдать такой приказ.

Кранцбюлер: Из вашего собственного опыта вам ничего не известно об этих политических причинах?

Дёниц: Вообще ничего.

Кранцбюлер: До сих пор вы говорили о приказах, которые вы получали для подводных лодок, сначала для борьбы с вражескими кораблями, и во-вторых для борьбы или обыска нейтральных судов. Эти приказы исполняли на самом деле? В этом заключалась ваша основная ответственность, не так ли?

Дёниц: Ни один командир подводной лодки преднамеренно не переступал приказ, или не исполнял его. Конечно, учитывая большое число военно-морских боевых действий, которое пошло на несколько тысяч за 5 ½ лет войны, произошло очень немного отдельных случаев, в которых по ошибке, такому приказу не следовали.

Кранцбюлер: Как могла случиться такая ошибка?

Дёниц: Каждый моряк знает, как легко ошибиться в идентификации на море; не только в ходе войны, но и в мирное время, из-за видимости, погодных условий, и других факторов.

Кранцбюлер: Также возможно, что субмарины, действовали на границах оперативных районов, хотя они уже были за границами этих районов?

Дёниц: Конечно, это также было возможно. И снова, каждому моряку известно, что после нескольких дней плохой погоды, например, может очень просто произойти неточность в курсе корабля. Однако, это случается не только в случае субмарины, но также и корабля, у которого складывается впечатление нахождения вне оперативного района во время торпедирования.

Кранцбюлер: Какие шаги вы предпринимали как командир подводных лодок, когда вы слышали о таком случае, случае в котором подводная лодка переступала приказы, даже по ошибке?

Дёниц: Главное заключалось в превентивных мерах, и это делалось при помощи их подготовки к тому, чтобы командир тщательно, спокойно и внимательно действовал перед тем как принять решение. Более того, данная подготовка уже проводилась в мирное время, таким образом организация наших подводных лодок несла девиз: «Мы уважаемая фирма».

Вторая мера заключалась в том, что во время войны каждый командир, до выхода из порта и после возвращения из похода, должен была являться ко мне лично. То есть, перед выходом из порта он должен был быть мною проинструктирован.

Кранцбюлер: Адмирал, я прошу прощения. Это не продолжалось, когда вы были главнокомандующим флотом, не так ли?

Дёниц: Это ограничилось после 1943, после того как я стал главнокомандующим. Даже потом это продолжалось. В любом случае, моё чёткое распоряжение, в моё время как командира подводных лодок заключалось в том, что задача командира считалась выполненной и удовлетворительной только после его доклада мне обо всех подробностях. Если, по такому случаю, я мог установить халатность, тогда я принимал своё решение согласно характеру дела, как о дисциплинарном воздействии или военно-полевом разбирательстве.

Кранцбюлер: Я обнаружил здесь запись в GB-198, на странице 230, в документальной книге 4 обвинения, которую я хотел бы вам зачитать. Это журнал боевых действий командира подводных лодок, то есть, вас.

Я читаю запись от 25 сентября 1942:

«Ю-512 сообщает, что до торпедирования «Monte Gorbea175» было опознано как нейтральный корабль. Предполагаемые подозрения о закамуфлированном английском корабле недостаточны и не оправдывают потопление. Командир предстанет перед военно-полевым судом за своё поведение. Все лодки в море будут уведомлены».

Два дня спустя, 27 сентября 1942, всем была направлена радиограмма. Я читаю:

«Общая радиограмма:

Главнокомандующий флотом вновь лично и прямо приказал о том, чтобы все командиры подводных лодок точно следовали приказам касательно обращения с нейтральными кораблями. Нарушения этих приказов будут иметь бесчетные политические последствия. Данный приказ немедленно довести до всех командиров».

Будьте любезны рассказать мне, чем завершались военно-полевые суды, о которых вы там приказали?

Дёниц: Я направил свою радиограмму командиру, сказав о том, что за потопление, после его возвращения он будет отвечать перед военно-полевым судом. Командир не вернулся из похода. Таким образом, военно-полевой суд не состоялся.

Кранцбюлер: Вы, в каком-нибудь другом случае, знали о том, как военно-полевой суд решал сложную задачу о командирах подводных лодок, когда вы приказывали о военно-полевом суде?

Дёниц: Да. Я помню дело против капитан-лейтенанта Кремера176, которого пришлось оправдать военно-полевому суду, потому что было доказано, что перед атакой, перед залпом, он еще раз убедился в перископ об идентификации корабля – это был немецкий блокадопрорыватель177 – и несмотря на это, посчитал, что это был другой корабль, вражеский корабль, и он обоснованно потопил его. Другими словами, здесь не было халатности, и таким образом он был оправдан.

Кранцбюлер: Принимая во внимание все результаты ваших мер по подготовке и наказанию личного состава, у вас складывается впечатление, что делалось достаточно для того, чтобы командиры подводных лодок соблюдали ваши приказы, или командиры подводных лодок в отдалённом периоде не соблюдали ваши приказы?

Дёниц: Я вообще не думаю, что нужно обсуждать этот вопрос. Простые факты говорят сами за себя. В течение 5 ½ лет, субмарины приняли участие в нескольких тысячах военно-морских столкновений. Ряд инцидентов это крайне малая часть и мне известно, что это результат единого руководства всеми командирами субмарин, координации и также их надлежащей подготовки и их ответственности.

Кранцбюлер: Обвинение представило документ GB-195 на странице 32 документальной книги обвинения. В данном документе включен приказ фюрера, датированный 18 июля 1941, и он гласит следующее:

«В первоначальном оперативном районе, который соответствует степени запретной зоны США для кораблей США и который не затрагивает маршрут США - Исландия, разрешены атаки на корабли с американским или британским эскортом или торговцев США без сопровождения».

Адмирал, в связи с этим приказом фюрера, обвинение, назвало ваше отношение циничным и оппортунистским. Будьте любезны объяснить трибуналу, что в действительности означал этот приказ?

Дёниц: В августе 1940 Германия объявила этот оперативный район в английских водах. Однако корабли США прямо исключались из атак без предупреждения, из-за того что, как мне кажется, политическое руководство хотело избежать любой возможности инцидента с США. Я сказал политическое руководство. Обвинение вменяет мне, моё обращение и отношение, моё разное отношение к нейтралам, мастерскую ловкость в приспособленчестве, то есть ведомости цинизмом и оппортунизмом. Ясно, что отношение государства к нейтралам это чисто политическое дело, и что такое отношение определяется исключительно политическим руководством конкретной нации ведущей войну.

Кранцбюлер: Другими словами вы хотите сказать, что вы не имели никакого отношения к обращению с данным вопросом?

Дёниц: Как солдат я не имел ни малейшего влияния на вопрос о том, как политическое руководство считало нужным обращаться с тем или иным нейтралом. Однако относительно этого конкретного случая, из сведений в приказах полученных через начальника штаба руководства войной на море от политического руководства, я хочу сказать следующее: мне кажется, что политическое руководство делало всё, чтобы избежать любого инцидента в открытом море с Соединенными Штатами. Во-первых, я уже сказал о том, что подводным лодкам на самом деле запретили даже останавливать американские корабли. Во-вторых…

Кранцбюлер: Адмирал, минуточку. Где их останавливать, в оперативном районе или вне оперативного района?

Дёниц: Поначалу, везде.

Во-вторых, что американская трехсотмильная зона безопасности178 без всяких вопросов признавалась Германией, хотя согласно существовавшему международному праву разрешалась только трёхмильная зона179.

В-третьих, что…

Председатель: Доктор Кранцбюлер, интересующее различие, которое можно провести между Соединенными Штатами и остальными нейтралами не относится к данному процессу, не так ли? Какая разница в этом разграничении?

Кранцбюлер: В связи с документом, цитированным мной, GB-195, обвинение вменяет, что адмирал Дёниц вёл свою подводную войну цинично и оппортунистически: то есть, в том, что он с одним нейтралом обращался хорошо, а с другим плохо. Данное обвинение прямо предъявлено, и я хочу предоставить возможность адмиралу Дёницу сделать заявление в ответ на это обвинение. Он уже сказал о том, что он не имел никакого отношения к обращению с этим вопросом.

Председатель: Что ещё он может об этом сказать?

Кранцбюлер: Господин председатель, согласно принципам устава, солдат также признаётся ответственным за приказы которые он исполнял. По этой причине, я считаю, что он должен заявить, складывалось ли у него со своей стороны впечатление, что он получал циничные и оппортунистические приказы или же напротив у него не складывалось впечатление о том, что делалось всё, чтобы избежать конфликта и что приказы которые были отданы являлись нужными и правильными.

Председатель: Вы сейчас рассматриваете приказ о кораблях Соединенных Штатов.

Кранцбюлер: Да, я почти закончил.

[Обращаясь к подсудимому]

Адмирал, вы хотите, сказать что-нибудь ещё о третьем пункте?

Дёниц: Я хотел упомянуть ещё два или три пункта по предмету.

Кранцбюлер: Я думаю это возможно.

Дёниц: Например, я предложил, чтобы были поставлены мины перед Галифаксом, британским портом Новой Шотландии и перед Рейкьявиком, обеими базами, важными для военных кораблей и торгового судоходства. Политическое руководство, фюрер, отказал в этом, потому что хотел избежать любой возможности трений с Соединенными Штатами.

Кранцбюлер: Могу я сформулировать вопрос таким образом, что вы, из приказов по обращению с кораблями США, никоим образом не имели впечатления о том, что оппортунизм или цинизм здесь доминировали, но, что всё делалось с величайшей сдержанностью с целью избежать конфликта с Соединенными Штатами?

Дёниц: Да. Фактически это зашло настолько далеко, что когда американские эсминцы летом 1941 получили приказы атаковать немецкие субмарины, то есть, до начала войны, когда они всё ещё были нейтральными, мне запретили отвечать, тогда я был вынужден запретить субмаринам в этой районе атаковать даже британские эсминцы, для того, чтобы избежать ошибочного принятия субмариной американского корабля за британский.

Председатель: Мы откладываемся.

[Подсудимый Дёниц занимает место свидетеля]

[Подсудимый повторяет клятву на немецком]

[Обращаясь к подсудимому]

[Обращаясь к подсудимому]

[Судебное разбирательство отложено до 10 часов 9 мая 1946]