Я перехожу к странице 20 документальной книги, цитате советского обвинения. На странице 22 есть цитата советского обвинения. Страница 24 документальной книги содержит цитаты из обвинения Соединённых Штатов и Советского Союза. Экземпляр USA-295. Вероятно я могу заметить, что эти фрагменты лишь несколько примеров того, что в ряде случае складывается другое впечатление если прочитать всю речь или хотя бы её часть.
Затем я перехожу к странице 32 документальной книги и записи от 10 октября 1939, в которой подсудимый, доктор Франк даёт указания о переговорах с рейхсминистерством продовольствия о поставке 5000 тонн пшеницы в неделю – страница 32 из документальной книги.
На странице 34 есть запись от 8 марта 1940, и я цитирую первые три строчки. Генерал-губернатор заявляет:
«В тесной связи с этим подлинное правление Польшей. Фюрер распорядился мне о Генерал-губернаторстве как о доме польского народа. Соответственно, невозможна никакая политика германизации».
Я перехожу к странице 41 документальной книги; запись от 19 января 1940. Я цитирую первые пять строчек:
«Доктор Вальбаум84 (начальник управления здравоохранения): Здравоохранение в Генерал-губернаторстве удовлетворительное. В данной области сделано многое. Только в Варшаве сделано уже 700000 прививок от тифа. Это много, даже по немецким стандартам, это на самом деле рекорд».
Следующая цитата на странице 50 документальной книги, запись от 19 февраля 1940:
«Генерал-губернатор считает, что может усилиться потребность в официальном толковании польского права. Нам наверное нужно прийти к некой форме польского правительства или регентства, и глава польской правовой системы тогда будет компетентным для такой задачи».
Сейчас я перехожу к цитате, то есть, записи от 26 февраля 1940, и я цитирую:
«В данной связи генерал-губернатор выражает…»
Это страница 51 моей документальной книги. Запись от 26 февраля 1940.
«В данной связи генерал-губернатор выражает пожелание фельдмаршала Геринга о том, чтобы германскую администрацию выстраивали таким образом, чтобы была гарантирована жизнь польского народа. Не следует создавать впечатление, что Варшава павший город который будет германизирован, но скорее, что Варшава, согласно воле фюрера, будет одним из городов которые продолжат существовать как польская коммуна в урезанном польском государстве».
Дальнейшая запись, датированная 26 февраля 1940, касается вопроса высшего образования. Я цитирую:
«Генерал-губернатор в данной связи отмечает, что закрыты университеты и средние школы. Однако, в дальнейшем такое положение дел будет невозможным, так как например, прекратится медицинское образование. Польская система технических училищ должна возродиться при участии города».
Следующая цитата на странице 56 моей документальной книги. Запись от 1 марта 1940.
«Генерал-губернатор в данной связи объявляет, что сейчас издана директива о предоставлении вольного режима для польского развития, насколько возможно в интересах Германского Рейха. В настоящее время отношение заключается в том, что Генерал-губернаторство дом польского народа».
Следующая запись касается вопроса рабочих на территории Рейха. Страница 60 моей документальной книги, запись от 19 сентября 1940, прошу прощения, 12 сентября 1940. Я цитирую:
«Генерал-губернатор, доктор Франк подчеркивает, что на самом деле можно собрать адекватное количество рабочих с помощью силы работорговли, используя достаточное количество полиции, и имея достаточные транспортные средства, но при этом, по ряду причин, однако, использование пропаганды заслуживает предпочтения в любых обстоятельствах».
Следующая цитата на странице 68 моей документальной книги; запись от 23 апреля 1940. Я цитирую последние пять строчек. Генерал-губернатор заявляет:
«Генерал-губернатор лишь пытается также предоставить польской нации защиту в экономическом отношении. Он даже склонен считать, что можно добиться более лучших результатов с поляками нежели с этими автократическими попечителями…».
Я перехожу к странице 71 моей документальной книги, запись от 25 мая 1940. Здесь генерал-губернатор даёт пояснение председателю польского апелляционного суда, Брончинскому. Я цитирую последние четыре строчки:
«Мы не желаем вести здесь войну на уничтожение народа. Защита польского народа Рейхом в зоне германских интересов даёт вам возможность продолжать развиваться согласно вашим национальным традициям».
Я перехожу к странице 77 моей документальной книги, запись из тома III, июль-сентябрь, страница 692. Я цитирую:
«Генерал-губернатор затем беседовал о всё ещё существующих продовольственных трудностях в Генерал-губернаторстве» - это был генерал-полковник фон Кюхлер85 – «и попросил генерала проследить за тем, чтобы обеспечение продовольствием было как можно более лёгким бременем для продовольственной обстановки в Генерал-губернаторстве. Прежде всего, не должны проводиться никакие конфискации».
Я перехожу к страницам 85 и 86, записи в томе III, июль-сентябрь 1940, страница 819 дневника. Данная запись касается создания медицинской академии, что планировал генерал-губернатор. Я прошу трибунал вынести судебное уведомление о данном факте.
Следующая цитата на странице 95 документальной книги, запись от 9 октября 1940, из речи генерал-губернатора по случаю открытия осенней ярмарки в Радоме. Я цитирую строчку 5.
«Ясно, что мы…».
«Ясно, что мы не желаем денационализации, и не будем германизировать».
Следующая цитата…
«Ясно, что мы не хотим ни денационализации ни дегерманизации».
«Ясно, что мы не желаем денационализировать, ни будем германизировать».
У другой нет никакого смысла.
Я перехожу к странице 101, запись от 27 октября 1940, страницы 1026-1027 из тома IV дневника. Совещание с рейхсминистром труда Зельдте86. Я цитирую, строка 7:
«Он, генерал-губернатор, пожаловался фюреру на то, что заработная плата польских сельскохозяйственных рабочих снижена на 50 процентов. Кроме того, их заработная плата по большей части использовалась с целью которая была полностью чуждой мысли такого обмена рабочими».
Следующая цитата датирована 29 ноября 1940. Это на странице 1085 в томе IV, год 1940. Я цитирую:
«Гофрат Ватцке87 далее заявляет, что ведомство рейхсляйтера Розенберга попыталось конфисковать так называемую польскую библиотеку в Париже, для включения в Аненербе88 в Берлине. Управление школ считает, что книги этой польской библиотеки принадлежали государственной библиотеки в Варшаве, так как 17000 томов уже находились в Варшаве.
Генерал-губернатор приказал о том, чтобы польскую библиотеку немедленно перевезли из Парижа в Варшаву».
Я прошу трибунал вынести судебное уведомление о следующей записи от 6 и 7 июня 1940, которая ссылается на экономическое совещание. Я не буду читать из этой записи.
Следующая цитата от 25 февраля 1940. Она касается совещания начальников управлений, префектов и бургомистров дистрикта Радом. Я цитирую страницу 12:
«Далее выступил генерал-губернатор и сделал следующие заявления:
Продолжение на странице 13:
«Поэтому, я снова подытожу все пункты.
1.Генерал-губернаторство включает такую часть оккупированной польской территории, которая не является составной частью Германского Рейха…
2. Данная территория в основном предназначена фюрером как дом польского народа. В Берлине, фюрер, а также фельдмаршал Геринг, снова и снова мне подчеркивали, что данная территория не подлежит германизации. Это оставят национальной территорией польского народа. От имени немецкого народа её следует передать в распоряжение польской нации в качестве её резервации».
Речь генерал-губернатора заканчивается двумя абзацами дальше. Я цитирую последний абзац:
«Есть одна вещь, которую я хочу вам сказать: фюрер призвал меня насколько возможно гарантировать самоуправление поляков. В любых обстоятельствах им должно быть предоставлено право избирать Wojts и небольших бургомистров и деревенские магистраты из числа поляков, что также будет в наших интересах».
Я перехожу к записи от 4 марта 1940. Из тома о совещаниях, февраль 1940 – ноябрь 1940, страница 8:
«Генерал-губернатор выносит на рассмотрение вопрос о том нельзя ли оказать небольшое давление посредством правильного использования приказа о принудительном труде. Он отказывается просить Берлин о принятии нового указа определяющего специальные меры по применению силы и угроз. Следует избегать мер которые могут привести к беспокойству. Доставка людей силой не имеет ничего в свою пользу».
Последняя цитата в моей документальной книге на странице 143. Это запись от 27 января 1941, том I, страница 115. Совещание между государственным секретарём, доктором Бюлером и рейхсминистром финансов, графом Шверином фон Крозигом89. Я цитирую последний абзац:
«Именно из-за усилий всего личного состава задействованного в Генерал-губернаторстве, после преодоления чрезвычайных и необычайных трудностей, можно отметить общее улучшение в экономической ситуации. Генерал-губернаторство со дня своего рождения, сознательно удовлетворяло требования Рейха по укреплению немецкого военного потенциала. Таким образом, допустимо просить о том, чтобы в будущем Рейх не предъявлял Генерал-губернаторству никаких чрезмерных требований, для того, чтобы в Генерал-губернаторстве можно было поддерживать твёрдую и планируемую экономику, которая в свою очередь, принесет пользу Рейху».
На этом завершается том II документальной книги.
Я перехожу к тому III и прошу трибунал обратиться к цитате на странице 17 в моей документальной книге. Это запись после заседания правительства от 18 октября 1941. Я цитирую восьмую строку снизу; заявление генерал-губернатора:
«Прежде всего я скажу, отвечая на эти требования» - это означает, требования Рейха – «что наша сила исчерпана и что мы больше не можем брать никакой ответственности перед фюрером. Никакие инструкции, приказы, угрозы и т.д., не могут убедить меня ответить, что-то кроме категорического «нет» требованиям, которые даже под давлением военных условий, уже нетерпимы. Я не допущу возникновения ситуации, которую вы, господин Науман, прямо отметили, такую как например, передача крупных районов в распоряжение войск для манёвров и таким образом полное прерывание снабжения продовольствием которое уже в высшей мере недостаточно».
Следующая цитата на страницах 36 и 37 моей документальной книги. Это запись от 16 января 1942, и цитата на которую я ссылаюсь на следующей странице – страницах 65 и 66 дневника:
«Позднее состоялась короткая дискуссия в королевском зале замка».
Она состоялась с начальником украинского комитета. Я цитирую:
«Генерал-губернатор желает широкого использования украинцев в административных учреждениях Генерал-губернаторства. Во всех ведомствах в которых использовались поляки также должны быть украинцы в соотношении к количеству их населения. Он попросил профессора…».
«Генерал-губернатор приказывает направить следующее письмо ландесгерихтрату Ташнеру:
Пожалуйста, информируйте рейхсминистра, доктора Ламмерса о моём мнении, которое сопровождается моей подписью заверенной вами: я возражал закону об обращении с людьми чуждыми немецкому обществу, и я прошу о том, чтобы заранее была установлена дата встречи ведущих сотрудников по проекту, для того, чтобы было возможно изложить принципиальные правовые точки зрения, которые сегодня категорически противоречат данному предложению в его деталях. Я лично буду присутствовать на этой встрече. По моему мнению совершенно невозможно обходить обычные суды и передавать далекоидущие полномочия исключительно полицейским организациям. Планируемый суд главного управления безопасности Рейха не сможет стать на место обычного суда в глазах народа».
На странице 39 я цитирую предпоследний абзац:
«По этой причине я возражаю данному проекту в нынешней форме, в особенности параграфу 1 указа относительно приказа о его исполнении».
Страница 40, запись от 7 июня 1942, которая также касается вопроса денационализации в котором так категорически отказывал генерал-губернатор. Я прошу трибунал вынести судебное уведомление об этом документе. Следующая цитата на странице 47 и касается приобретения посмертных работ Шопена. Я цитирую параграф 2:
«Председатель, доктор Ватцке сообщает о том, что будет возможно приобрести в Париже крупную часть посмертных работ Шопена для государственной библиотеки в Кракове. Генерал-губернатор одобряет приобретение посмертных работ Шопена через правительство Генерал-губернаторства».
Страница 50 касается записи в дневнике, которая касается сохранности сельскохозяйственного имущества. Я цитирую страницу 767 дневника, параграф 2:
«Моя цель, даже во время войны всеми возможными средствами добиться сельскохозяйственной реформы в Галиции. Таким образом я сдержу обещания которые я дал год назад в своей прокламации населению этой территории. Дальнейший прогресс пользы от природы может привести к лояльному сотрудничеству населения с германскими властями. Германская администрация в данном районе готова, и также получила приказы хорошо обращаться с населением. Она защитит лояльное население в этом районе с такой же решительной и фундаментальной твёрдостью с которой она подавит любую попытку сопротивления порядку созданному Великогерманским Рейхом. С данной целью, для защиты индивидуальных фермеров, я издал дополнительное распоряжение об обязанностях германской администрации по продовольствию и сельскому хозяйству Галиции».
Я перехожу к странице 55 документальной книги. Это касается речи генерал-губернатора перед руководителями польской делегации и я цитирую последний абзац на странице 56, строка 6:
«Надеюсь, что новый урожай позволит нам оказать содействие польскому комитету помощи. Во всяком случае мы сделаем всё, что можем для контроля за кризисом. Также в наших интересах, чтобы польское население пользовалось своей работой и оказывало содействие. Мы не хотим никого уничтожать или истреблять…»
Страница 61 из документальной книги касается совещания которое генерал-губернатор провёл с генеральным уполномоченным по распределению рабочей силы. Я цитирую последний абзац на странице 919 дневника:
«Пользуясь случаем хочу выразить вам, партийный товарищ Заукель нашу готовность сделать всё, что по человечески возможно. Однако, я хочу добавить одну просьбу: обращение с польскими рабочими в Рейхе пока, что предмет определённых унизительных ограничений».
Я перехожу к странице 62 и цитирую строку 10:
«Могу вас заверить, партийный товарищ Заукель, что это было бы огромной помощью в вербовке рабочих, если хотя бы часть унизительных ограничений против поляков в Рейхе можно было отменить. Мне кажется на это можно повлиять».
Перехожу к странице 66 документальной книги. Это единственная запись в дневнике подсудимого, доктора Франка которую он подписал лично. Это меморандум о развитии в Генерал-губернаторстве после его освобождения со всех его постов в партии, и постоянно говорится о том, что он подавал в отставку и надеялся, что теперь его последнюю отставку примут.
Я прошу трибунал вынести судебное уведомление об этом заключительном обзоре от 1 сентября 1942. Он состоит из пяти страниц: страницы 66-71.
Следующая цитата на странице 75 и касается сохранения культурных ценностей. Я цитирую пятую строчку снизу. Это заявление сделанное генерал-губернатором:
«Культурные ценности аккуратно восстанавливались и очищались, таким образом приблизительно 90 процентов из всех культурных ценностей бывшего польского государства на территории Генерал-губернаторства получилось обезопасить. Эти культурные ценности полностью имущество Генерал-губернаторства».
Я прошу трибунал перейти к странице 92 данного тома. Это запись от 8 декабря 1942, которая была сделана в связи с собранием начальников управлений и которая касается обстановки со снабжением.
Я прошу трибунал вынести судебное уведомление об этой записи. Такая же запись на странице 93, в которой генерал-губернатор говорит по вопросу вербовки рабочих и очень сурово осуждает все силовые меры.
Следующая запись, которая кажется мне важной и которую нужно зачитать под протокол, на странице 108. Она касается пресс-конференции, и я прошу трибунал перейти непосредственно к странице 110. Я цитирую третий абзац:
«Генерал-губернатор суммирует результат совещания и заявляет о том, что при участии председателя управления пропаганды и начальника прессы правительства, все пункты будут собраны в директиву подлежащую изданию для всех ведущих редакторов польских газет. Руководящие указания по вопросам иностранцев, в прессе и культурной области, будут включены в данную директиву. Примирительный дух Рейха послужит образцом».
Я прошу трибунал перейти к странице 127 документальной книги, совещание от 26 мая 1943, которое касается вопроса продовольствия. Я цитирую восьмую строку:
«Мы должны понимать, что первая проблема - питание польского населения, но я хочу с полным пониманием сказать, чтобы ни случилось с грядущим пайковым периодом в Генерал-губернаторстве, я, в любом случае буду выделять как можно большему количеству населения такие продовольственные пайки, какие мы можем обосновать с учетом наших обязательств к Рейху. Ничто и никто не отклонит меня от этой цели…».
Страница 131 документальной книги касается комитета генерал-губернатора по снабжению не немецкого рабочего населения. Я прошу трибунал вынести судебное уведомление об этих заявлениях, и я перехожу к странице 141. Эта запись также касается обстановки с продовольствием. Я цитирую десятую строчку снизу:
«После изучения всех возможностей я приказал о о том, чтобы с 1 сентября настоящего года, продовольственная обстановка польского населения на данной территории также регулировалась в великодушным образом. К 1 сентября данного года, мы представим для населения данной территории, пайки которые называются «пайки Вартегау90».
Я прошу разрешения цитировать несколько фраз со страницы 142:
«Я хочу сказать вам. По той серьёзности с которой я говорю эти слова, вы можете судить о том, о чём я думаю. Лично я и люди из моего правительства полностью осведомлены о нуждах польского населения в данном дистрикте. Мы здесь не для того, чтобы уничтожать или истреблять, или пытать этих людей за гранью страданий уготованных им судьбой. Надеюсь мы придём к удовлетворительной организации всех вопросов которые нас иногда разделяют. Лично я не имею ничего против поляков…».
Я перехожу к странице 148. Это совещание которое касается молодых студентов-медиков. Я цитирую страницу 149, параграф 2, который заявление генерал-губернатора:
«впервые – мы можем спокойно называть это министерством здравоохранения, при том, что такое выражение не используется – нечто совершенно новое. Это ведомство по здравоохранению должно заниматься важными проблемами. Нам, врачам на этой территории, прежде всего недостаёт…».
Господин председатель, я только, что обнаружил, что могла случиться ошибка, так как эти заявления на странице 672 вероятно сделал не сам генерал-губернатор, а глава управления здравоохранения. Я снова изучу данный вопрос и затем представлю результат трибуналу в письменном виде.
Я перехожу к странице 155 документальной книги. Эта запись кажется для меня имеющей решающее значение. Она датирована 14 июля 1943 и касается создания государственного секретариата по безопасности.
«Генерал-губернатор отмечает катастрофическое влияние которое оказало создание государственного секретариата по безопасности на авторитет генерал-губернатора. Он сказал о том, что новое руководство СС и полиции попыталось поставить себя в оппозицию генерал-губернатору, что оказалось возможным подавить за счёт большой энергии и в самый последний момент».
Затем я прошу трибунал обратиться к странице 166 документальной книги. Данная запись касается общих вопросов относительно политики в Польше. Я прошу трибунал вынести об этом судебное уведомление.
Страница 193 касается создания музея Шопена который был создан генерал-губернатором. Я цитирую страницу 1157 дневника, которая фрагмент из речи генерал-губернатора:
«Сегодня я открываю музей Шопена в Кракове. Мы спасли и доставили в Краков, в самых трудных обстоятельствах, самые важные сувениры величайших польских музыкантов. Я лишь хотел сказать это в приказе, для того, чтобы показать вам, что я хочу внести личный вклад в то, чтобы как можно скорее навести порядок в стране».
Последняя цитата на странице 199 тома II документальной книги. Это фрагмент из речи перед членами правительства и высшими руководителями СС и полиции рейхсфюрера СС Гиммлера по случаю назначения нового высшего руководителя СС и полиции в Кракове. Это речь которую упоминал подсудимый Франк, когда его допрашивали. Я цитирую восьмую строку снизу:
«Все вы хорошо знакомы с обстановкой: 16 миллионов чужаков и приблизительно 200000 немцев проживают здесь; или если мы включаем полицию и Вермахт, вероятно 300000. Эти 16 миллионов чужаков, которых в прошлом дополняло большое количество евреев которые сейчас эмигрировали или отправлены на Восток, по большей части состоит из поляков и в меньшей степени из украинцев».
Я перехожу к последнему документу в данном томе, страница 200, запись от 14 декабря 1943. Она касается речи генерал-губернатора к офицерам воздушных сил. Я цитирую второй абзац:
«Таким образом, следует делать всё, чтобы население было спокойным, мирным и в порядке. Не следует делать ничего, что создаёт среди населения ненужное волнение. Приведу здесь только один пример:
Было бы неправильно, если бы мы сейчас, во время войны, должны были проводить создание крупных немецких поселений среди крестьянства на данной территории. Такая попытка колонизации, в основном через силу, привела бы к огромному беспокойству среди местного крестьянского населения. Это, в свою очередь, с точки зрения производства, привело бы к огромной утрате урожая, к свёртыванию возделывания земли, и тому подобному. Также ошибочным было бы принудительное лишение населения своей церкви, или любой возможности ведения обычной культурной жизни».
Я перехожу к странице 201 и цитирую последний абзац:
«Мы должны заботиться об этих территориях и их населении. К удовольствию своему и всех наших коллег я выяснил, что такая точка зрения преобладает и что всё, что раньше говорили против предполагаемой дружбы с поляками или слабости такого отношения, утратило значение перед лицом фактов».
На этом заканчивается том II документальной книги – я прошу прощения, я имел в виду третий том. Я перехожу к тому IV документальной книги.
Страница 1 документальной книги касается беседы которая состоялась 25 января 1943 с обергруппенфюрером СС Крюгером. Я цитирую последний абзац:
«Генерал-губернатор заявляет о том, что его заранее не проинформировали о крупномасштабной акции по захвату асоциальных элементов и что такая процедура противоречит указу фюрера от 7 мая 1942, согласно которому государственный секретариат по безопасности должен получать одобрение генерал-губернатора до исполнения указаний рейхсфюрера СС и главы германской полиции. Государственный секретарь Крюгер заявляет, что это касалось секретных указаний которые нужно срочно исполнить».
Я прошу трибунал принять во внимание тот факт, что это просто образец многих подобных дискуссий и разницы во мнениях.
Я перехожу к странице 24 документальной книги. Это касается заседания штаба военной экономики и комитета обороны от 22 сентября 1943. Надеюсь страницы вновь совпадают.
«В ходе прошлых нескольких месяцев, перед лицом самой трудной и бессмысленной борьбы, я вынужден был настаивать на том принципе, что полякам должны, по крайней мере, предоставить достаточное количество продовольствия. Всем вам известно глупейшее отношение, считать нации которые мы покорили низшими, и это в тот момент, когда трудовой потенциал этих людей представляет один из самых важных факторах в нашей борьбе за победу. Но моя оппозиция такому абсурду, которая причинила немецкому народу сильнейший вред, мне лично – и многим людям из моего правительства и многим из вас – обвинению в дружеском отношении или мягкости к полякам.
Годами люди не уставали атаковать моё правительство в данном районе с глупейшей аргументацией подобного рода и за моей спиной подрывая выполнение этих задач. Теперь ясно как день, что это безумие хотеть перестроить Европу и в то же время преследовать европейские нации такими беспрецендентными придирками».
Я перехожу к странице 34 документальной книги, запись о заседании правительства датирована 20 апреля 1943. Я прошу трибунал вынести уведомление о заключительных словах из речи генерал-губернатора на странице 38 документальной книги и страницы 41 дневника. Затем я перехожу к странице 39 документальной книги, заседанию от 22 июля 1943; я цитирую из второго абзаца, десятая строка:
«Вопрос переселения был для нас самым сложным в этом году. Я могу донести до вас хорошие новости о том, что переселение в целом полностью прекращается на время войны. В отношении перевода производств, мы приступили к работе с полной скоростью. Как вам известно – лично я придаю этому большое значение – этим мы должны удовлетворить потребность Рейха, и в наступающем месяце мы создадим крупные промышленные концерны международного признания в Генерал-губернаторстве.
Однако в отношении данного вопроса мы должны учитывать почти полное восстановление Генерал-губернаторства которое этим навязано нам. При этом, до сих пор, мы всегда расценивались как страна снабжающая Рейх рабочей силой, как сельскохозяйственная страна и градирня Европы и за короткий срок мы сможем стать одним из самых важных промышленных центров Европы. Напоминаю вам такие имена как Крупп, Хенкель91, Хеншель92, чьи производства переводят в Генерал-губернаторство».
Я прошу трибунал перейти к странице 41 документальной книги. Это заявление которое сделал свидетель, доктор Бюлер 26 октября 1943, в котором он заявляет о том, что данный доклад касался 4 лет восстановления в Генерал-губернаторстве на основе достоверной информации от 13 начальников управлений. Заявление включает страницы 42-69 из документальной книги. Я не предлагаю цитировать из данного заявления, но я прошу трибунал вынести о нём судебное уведомление.
Я перехожу прямо к странице 70 документальной книги, которая касается заседания правительства от 16 февраля 1944. Я цитирую последний абзац, страницу 4 документальной книге.
«Вопреки этому, установлен факт, что развитие, восстановление и сохранение того в чём заключается значение данной территории было возможно лишь потому, что было необходимо, вопреки идеям адвокатов грубого насилия – полностью несвоевременным во время войны – поставить человеческие и материальные ресурсы данного района на службу германских военных усилий как можно более конструктивным образом».
Следующая цитата, страница 74, запись от 6 марта 1944. Я цитирую последний абзац на странице 75, страница 5 дневника:
«Генерал-губернатор, принципиально не возражает подготовке молодого поколения священников, потому что, если организованы курсы врачей, следует создать аналогичные возможности в области религии».
Страница 77 касается приказа генерал-губернатора запрещающего эвакуацию населения, или его части в районе боевых действий рядом с Люблином.
На странице 80 запись от 12 апреля 1944. Я цитирую второй абзац:
«В связи с этим председатель Гертейс выступил об обращении с поляками в Рейхе. Такое обращение, как говорится хуже чем у любых других зарубежных рабочих, привело в результате к тому, что практически никто из поляков не вызывается добровольцем на работу в Германии.
Был 21 пункт по которому с польскими рабочими в Рейхе обращались хуже чем с любыми другими зарубежными рабочими. Генерал-губернатор попросил председателя Гертейса ознакомить его с этими 21 пунктами, которые он бы разумеется хотел отменить».
Я прошу трибунал перейти к странице 100 документальной книги. Это касается совещания от 6 июня 1944 относительно крупномасштабной акции против партизан в Белогорском лесу. Я цитирую страницу 101, страница 4 дневника:
«Генерал-губернатор хочет убедиться в том, что безвредному населению которое само по себе страдает от партизанского террора предоставлена защита,».
Страница 102 касается взглядов генерал-губернатора на концентрационные лагеря. Запись датирована 6 июня 1944. Я цитирую последний абзац:
«Генерал-губернатор заявил о том, что он никогда бы не подписал такое распоряжение, поскольку это означало направление соответствующих людей в концентрационные лагеря. Он заявил о том, что всегда решительно протестовал против системы концентрационных лагерей, так как это было сильнейшим посягательством на дух юстиции. Он считал, что не будет никаких концентрационных лагерей для таких вопросов, но видимо они тихо начали работать. Это можно урегулировать так, чтобы осуждённых лиц помиловали тюрьмой после ряда лет. Он отметил, что тюремные приговоры, например, выносились и изучались государственными учреждениями. Поэтому он попросил проинформировать государственного секретаря, доктора Бюлера о том, что он, генерал-губернатор не подпишет такие распоряжения. Он не желал официально санкционировать концентрационные лагеря. Он продолжил говорить о том, что нет такого помилования которое заменяет приговор на помещение в концентрационный лагерь. Военно-полевые суды – государственно-правовые органы особого характера и состоят из полицейских подразделений, на самом деле они должны замещаться офицерами Вермахта».
«Комиссия по помилованию спросила представителя начальника полиции безопасности, который присутствовал на заседании, в какой форме должно применяться такое помилование. Насколько он знал, замену приговора допустили только в одном случае. Во всех других случаях обычно соединялись меры полиции безопасности и отмена приговора. Опасались того, что в противном случае эти люди могут исчезнуть».
Теперь генерал-губернатор придерживался мнения, что, например, преобразование смертного приговора в тюремное заключение или наказание в исправительном учреждении возможно, но ему придется отказаться от прямой замены смертной казни на условное тюремное заключение, если полиция в таком случае вынуждена предпринимать меры безопасности.
Я перехожу к странице 104 документальной книги. Эта цитата также касается общего вопроса обращения с населением в Генерал-губернаторстве.
«Генерал-губернатор даёт указания эксперту Палециусу составить полный индекс культурных ценностей».
[Слушания были прерваны из-за технических неполадок в системе перевода]
Том пятый касается исключительно обвинений предъявленных обвинением Соединённых Штатов против подсудимого Франка о его деятельности в качестве президента Академиии германского права, как президента национал-социалистического союза юристов и схожих должностей. Страница 1 – документ который уже представлен обвинением как PS-1391. У него пока нет номера USA и он будет экземпляром номер Франк-11. Это закон об Академии германского права с необходимыми статутами и задачами вытекающими из него.
Я перехожу к странице 25 документальной книги. Эта цитата станет экземпляром Франк-12. Это касается фразы которую приписывали подсудимому: «Правильно то, что хорошо для народа». Эта цитата должна подтвердить лишь то, что подсудимый, доктор Франк не хотел выразить ничего больше чем то, что заключалось в римской фразе: «Salus publica suprema lex» (верховный закон благо народа). Я прошу суд принять это во внимание и перейти к странице 26 документальной книги, фрагменту из журнала Академии германского права за 1938. Это будет экземпляр Франк-13. Эта цитата также касается вышеуказанной фразы: «Правильно то, что хорошо для народа».
Страница 30, фрагмент из экземпляра USA-670 (документ номер PS-3459) и касается завершения празднования «Конгресса германского права 1939» в Лейпциге, где подсудимый, доктор Франк выступил с заключительной речью перед 25000 юристов. Я цитирую на странице 31, строка 10 снизу:
«Лишь применяя методы законной безопасности, отправляя подлинное правосудие и чётко следуя законодательному идеалу законности может продолжать существовать национальное сообщество. Такой правовой метод который постоянно гарантирует выполнение задач сообщества поручен вам, стражи закона, как ваша миссия. Древние германские принципы снизошли к нам сквозь столетия.
1) Никого не должны судить не предоставив возможности защищать себя.
2) Никто не должен быть лишён бесспорных прав, которыми он пользуется как член национального сообщества, за исключением судебного решения. Честь, свобода, жизнь, блага труда в числе таких прав.
3) Независимо от характера процесса, причин обвинительного заключения, или применяемого закона, каждому кого обвиняют должны предоставлять возможность иметь защитника который может делать за него правовые заявления; ему должно быть предоставлено законное и беспристрастное разбирательство».
Я перехожу к странице 35 документальной книги, которая касается речи, выступления подсудимого, доктора Франка на собрании глав управлений национал-социалистического союза юристов от 19 ноября 1941. Речь – то есть, фрагмент – станет экземпляром номер Франк-14. Я цитирую только несколько фраз вверху страницы 37.
«Таким образом, это очень серьёзная задача которую мы приняли на себя и мы всегда должны иметь в виду, что она может быть выполнена только с отвагой и абсолютной готовностью к самопожертвованию. Я с большим вниманием отмечаю развитие. Я слежу за каждой антиправовой тенденцией. Я очень хорошо знаю из истории – как и вы все – о попытках получить возрастающую власть в результате общих указаний, потому что кто-то имеет оружие и может стрелять, и полномочия на основе которых можно заставить исчезнуть арестованного. В первую очередь, я имею в виду не только попытки предпринимаемые СС и СД, и руководством полиции, но попытки многих других ведомств государства и Рейха исключить себя из общей юрисдикции».
Я перехожу к – я хочу процитировать последние пять строчек на странице 41. Это были последние слова сказанные на этом заседании:
«Нельзя менять закон на товар, нельзя продавать его, он или существует или нет. Закон это не разменный товар. Если не поддерживать справедливость, государство теряет свою моральную основу, оно тонет в бездне темноты и ужаса».
Следующий документ на странице 42. Это первое выступление подсудимого, доктора Франка 8 июня 1942 в Берлине в университете. Это будет экземпляр номер Франк-15. Я цитирую страницу 44, второй абзац, седьмая строка:
«Однако, с другой стороны, член сообщества не может быть лишён чести, свободы, жизни и имущества, он не может быть изгнан и осужден не имея возможности защищать себя от предъявленных ему обвинений. Вооружённые силы служат нам в этом образцом. Там каждый свободный, уважаемый член сообщества с равными правами до тех пор пока судья – самостоятельно находящийся выше его – не взвесил и не рассудил между обвинением и защитой».
Затем я перехожу к странице 49 документальной книги, второй из этих четырёх длинных речей. Это было в Вене и станет экземпляром номер Франк-15.
«Я продолжаю повторять со всей силой своего убеждения, что было бы злом если бы идеалы за которые выступает полиция следовало представлять как образцовые национал-социалистические идеалы, в то время как старые германские идеалы права полностью отступают на второй план».
Сейчас я прошу трибунал обратиться к странице 57 документальной книги, к речи подсудимого, доктора Франка в Мюнхенском университете, 20 июля 1942. Это будет экземпляр Франк-17. Я цитирую на странице 58, строка 16:
«Однако, невозможно говорить о национальном сообществе и относится к служителям закона как исключённым из такого национального сообщества, и бросать в них грязь в разгар войны. Фюрер передал мне задачи рейхсляйтера правового управления партии и руководителя национал-социалистического союза юристов, и поэтому моя обязанность заключается в том, чтобы заявить о том, что для германского национального сообщества вредно если в «черном корпусе» юристов называют «крысами».
Я прошу трибунал перейти к странице 67 документальной книги. Это речь которую он произнёс в Гейдельберге 21 июля 1942. Это будет экземпляр Франк-18. Я прошу трибунал вынести официальное уведомление об этой речи. На странице 69 я цитирую лишь одну фразу: «Но никогда не должно быть полицейского государства, никогда. Этому я возражаю».
Я перехожу к последнему документу обвинения Соединённых Штатов уже представленному как экземпляр номер USA-607 (документ номер PS-2233(x)), фрагмент из дневника: «Заключительные раздумья о событиях последних трёх месяцев».
В этих раздумьях доктор Франк снова чётко выражает своё отношение к концепции правового государства и я прошу трибунал особо принять во внимание его основные предположения на страницах 74 и 75 из документальной книги. Здесь, доктор Франк снова сформулировал предпосылки которые он считал необходимыми для существования всякого правового государства. Я цитирую только несколько строк со страницы 74:
«1) Никакой немец не может быть осуждён без обычной судебной процедуры, и только на основе закона действующего до совершения деяния.
2) Разбирательство должно полностью гарантировать то, что обвиняемый будет допрошен по всем вопросам относящимся к обвинению, и что он сможет говорить свободно.
3) Обвиняемому следует предоставить возможность, на всех стадиях процесса, обратиться к услугам защитника знакомого с законом.
4) Защитник должен иметь полную свободу действия и самостоятельность при исполнении обязанностей для того, чтобы бить и даже балансировать между государственным обвинителем и подсудимым.
5) Судья или суд должен выносить решение совершенно независимо – то есть, на вердикт не должны влиять никакие не относящиеся к делу факторы – при логическом рассмотрении предмета и справедливом применении смысла закона.
6) При назначении наказания деяние считается искуплённым.
7) Меры превентивного заключения и ареста в целях безопасности не следует предпринимать или осуществлять органам полиции, как и меры наказания заключённых концентрационных лагерей, за исключением в данном случае, после утверждения предложенных мер обычными, независимыми судьями.
8) Таким же образом, отправление правосудия для немцев следует гарантировать при полном обеспечении индивидуальных интересов во всех отношениях относящихся к гражданским искам».
На этом я завершаю свои доказательства по доктору Франку. Остались только ответы на опросные листы свидетелей чей допрос комиссией одобрен судом. И позднее я составлю эти опросные листы в небольшую документальную книгу и представляю её перевод трибуналу.
Я прошу суд решить, должен ли я сначала вызвать первым свидетеля, доктора Гизевиуса или же сначала представить свои документы. Если нужно сначала представить документы, мне кажется я смогу закончить к полуденному перерыву.
Номера 1, 2 и 3 в документальной книге (документы номер PS-386, L-79, PS-3726) касаются доказательств относительно вопроса знали ли члены рейхскабинета о подготовке Гитлером агрессивной войны. Мне не нужно читать документы, они уже представлены, и они показывают, что Гитлер предоставлял информацию о своих планах по агрессии только таким своим помощникам которые должны были знать о таких планах для своей работы, но не информировал Фрика, который как министр внутренних дел был ответственным за внутреннуюю политику.
В рамках подготовки войны, Фрик был назначен уполномоченным Рейха по администрации согласно закону об обороне Рейха от 4 сентября 1938, который уже представлен, экземпляр номер USA-36 (документ номер PS-2194). Данный закон не указывает на то, что его должность имела какое-нибудь отношение к осведомлённости об агрессивной войны, это показывает лишь участие администрации внутренних дел в общей подготовке и организации в случае будущей войны. Поэтому я включил в документальную книгу фрагмент из этого закона под номером 4 в документальной книге, для того, чтобы исправить ошибку. Сам подсудимый Фрик заявил в письменных показаниях от 14 ноября 1945 о том, что он занимал должность уполномоченного по администрации Рейха с 21 мая 1935. Это дата закона об обороне Рейха который уже представлен как экземпляр номер USA-24 (документ PS-2261). Однако первый закон об обороне Рейха от 21 мая 1935, не предусматривал должности уполномоченного по администрации Рейха, это содержалось только во втором законе от 4 сентября 1938.
Этот второй закон представлен как экземпляр номер USA-36. Следуя за ошибочным заявлением которое сделал подсудимый Фрик не имея на руках двух законов, обвинение также заявило о том, что Фрик занимал должность уполномоченнго по администрации Рейха с 21 мая 1935, в то время как на самом деле он занимал эту должность с 4 сентября 1938, то есть даты второго закона.
Номера 5 и 6 в документальной книге уже представлены обвинением. Они тоже не доказывают ничего кроме участия Фрика в создании гражданской администрации с точки зрения будущей войны. Это тоже не нужно читать.
Обвинение считает агрессивные намерения Гитлера настолько хорошо известными и настолько очевидными, что не требуется никаких дальнейших доказательств. Обвинение исходя из этого предположения пришло к выводу о том, что участие в национал-социалистическом правительстве вообще в любой области, само по себе означает осознанную поддержку агрессивной войны. В опровержение этого я сослался на доказательства в документах с номера 7 по 10 включительно в документальной книге Фрика (документ номер PS-2288, PS-2292 и PS-3729), который уже представлен обвинением и который показывает, что Гитлер на публике, также как и в частных беседах, со времени прихода к власти следовал чёткой политике заявляя о своих мирных намерениях – политики, таким образом, которая по рассматриваемым причинам заявляла всем, что сохранение мира было правильным.
Мне кажется, что эти документы уже представленные трибуналу, тоже следует рассмотреть для того, чтобы решить указывала ли официальная политика Гитлера, с его прихода к власти на то, что он имел намерения вести агрессивную войну. В доказательство этого, я хочу представить номер 11 и номер 12 из документальной книги, которые до сих пор не предъявляли и которые я представляю как документы Фрик-1 и 2.
Первый, телеграмма от 8 марта 1936 от кардинала-архиепископа Шульте94 главнокомандующему вооруженных сил во время оккупации Рейнланда95 в 1936. Второй документ торжественное заявление австрийских священников по случаю аннексии Австрии в марте 1938.
Первый документ гласит, и я цитирую:
«Кардинал-архиепископ Шульте направил генералу фон Бломбергу96, главнокомандующему германскими вооруженными силами, телеграмму в которой, в памятный час, когда вооружённые силы Рейха вступили в германский Рейнланд как стражи мира и порядка, он приветствует солдат нашей нации с глубоким чувством признательности за превосходный образец жертвенной любви к отечеству, неумолимую мужественную дисциплину, и стойкое смирение перед богом, которое наша армия всегда приводила миру».
Я особо выбрал эти два документа, потому что католическая церковь не подозревается в санкционировании агрессивных войн или одобрения преступных планов Гитлера каким-либо другим образом. Эти заявления были бы немыслимы если бы обвинения были правдой, а именно о том, что были известны преступные цели Гитлера и в частности его агрессивные намерения.
Номер 13 в документальной книге содержит лишь одну фразу, взятую из речи Фрика, из которой очевидно, что Фрик разделял такое же мнение. Он заявляет в своей речи и я цитирую:
«Национальная революция – выражение воли устранить правовыми средствами всякую форму внешнего и внутреннего господства».
«ФДА (союз зарубежных немцев) не имеет никакого отношения к политическим целям или приграничным вопросам, он предназначен не более чем для объединения немецкой культурной деятельности…во всём мире».
В номере 15, который экземпляр Фрик-5…
«Страдания и невзгоды времени, отсутствие работы и продовольствия в Германии, не могут отвлечь внимание от того факта, что приблизительно 30 миллионов немцев живущих вне нынешних границ Рейха это неотъемлимая часть всего немецкого народа, неотъемлимая часть, которой Рейх не способен помочь экономически, но в отношении которой он считает себя обязанным предоставлять культурную поддержку через организацию в основном занятую данной задачей – союз зарубежных немцев».
В документах документальной книги с номера 16 по 24 включительно, которые мне не нужно подробно читать, я собрал вместе правовые распоряжения которые касаются компетенции рейхсминистерства внутренних дел как центрального ведомства для некоторых оккупированных территорий. Задачи данного центрального ведомства, которое не имело никаких полномочий издавать приказы и никакой исполнительной власти ни на каких оккупированных территориях, уже описал свидетель, доктор Ламмерсом и эти задачи особо включены в номер 24 документальной книги. Мне не нужно предъявлять это в качестве доказательства. Эта официальная публикация из «Reichsgesetzblatt», в дополнение, уже представлена как PS-3082. С тем фактом, что центральное управление не имело никаких полномочий отдавать приказы на оккупированных территориях согласуется дневник доктора Франка, подтверждение того, что только генерал-губернатор имел полномочия отдавать приказы по управлению своей территорией. Мне не нужно цитировать данный отрывок так как его уже представили трибуналу.
Полномочия полиции на оккупированных территориях были переданы рейхсфюреру СС Гиммлеру, но Фрик как рейхсминистр внутренних дел тоже не имел к этому никакого отношения, поскольку полномочия были возложены исключительно на Гиммлера как рейхсфюрера СС. Это можно видеть из номера 26 документальной книги, который также представлен как экземпляр USA-319 (документ номер PS-1997).
Далее обвинение считает подсудимого Фрика ответственным за преступления совершённые с августа 1943 в Протекторате Богемия и Моравия, на том основании, что Фрик был рейхспротектором в Богемии и Моравии с августа 1943. В связи с этим, я ссылаюсь на номера 28 и 29 документальной книги (документы номер PS-1366 и PS-3443), из которых очевидно, что в момент назначения Фрика, бывшие полномочия рейхспротектора были разделены между так называемым германским государственным министром в Богемии и Моравии – который, находясь под непосредственным контролем фюрера и рейхсканцлера, должен был заведовать всеми вопросами правительства, и рейхспротектором Фриком которому передали особые полномочия принципиально иметь право предоставлять помилование по приговорам вынесенным местными судами.
Фрик также обвиняется в ответственности за политическую полицию, то есть, тайную государственную полицию и концентрационные лагеря. До 1936 полицейские вопросы были делом отдельных государств в Германии, соответственно в Пруссии, Геринг как министр-президент Пруссии и прусский министр внутренних дел, выстраивал политическую полицию и создавал концентрационные лагеря. Таким образом, Фрик как рейхсминистр внутренних дел не имел никакой связи с этими вещами.
Весной 1934 Фрик также стал прусским министром внутренних дел. Однако, раньше Геринг по специальному закону забрал дела политической полиции из компетенции прусского министра внутренних дел и передал её под непосредственный контроль министра-президента, должности которую Геринг оставил за собой.
Соответствующие распоряжения уже представлены обвинением как документы номер PS-2104, PS-2105 и PS-2113.
Тоже самое очевидно из документа номер 30 в документальной книге, который также представлен как экземпляр USA-233 (документ номер PS-2344).
Таким образом, в сфере политической полиции, Фрик до 1936 имел только общее право надзора, такое какое имел Рейх над отдельными государствами. Однако, он не имел никакого специального командного права в отдельных случаях, только полномочия издавать общие директивы, и в номерах 31-33 документальной книги, я включил несколько таких директив изданных Фриком.
Я цитирую номер 31, который будет экземпляром Фрик-3 (документ номер PS-779):
«Для того, чтобы исправлять злоупотребления возникающие из указа о превентивном заключении, рейхсминистр внутренних дел в своих директивах от 12 апреля 1934 земельным правительствам и рейхсштатгальтерам по вопросу издания и применения распоряжений о превентивном заключении, решил о том, что превентивное заключение может быть приказано только: а) для защиты арестованного; b) если арестованный своим поведением и в особенности деятельностью направленной против государства, непосредственно угрожал общественной безопасности и порядку. Таким образом превентивное заключение не допускается, в случае если отсуствуют вышеуказанные условия, в особенности а) лица только осуществляют свои общественные и гражданские права; b) для адвокатов представляющих интересы своих клиентов; c) в случае личных вопросов, как например, оскорбления; d) ввиду экономических мероприятий (вопросы заработной платы, увольнения работников и похожие вопросы).
Кроме того, превентивное заключение не допускается в качестве меры противодействия за наказуемые деяния, так как в указанных делах имеют компетенцию суды».
«Volkischer Beobachter» также упоминает данное распоряжение в своём номере от 14 апреля 1934. Речь идет о документе 32 из документальной книги, который будет экземпляром номер Фрик-7. Мне не нужно полностью его читать.
Тоже самое очевидно из номера 33 книги, который будет экземпляром номер Фрик-8.
Номер 34 книги – который будет экземпляром номер Фрик-9 (документ номер PS-775) показывает, что Гестапо на самом деле на придерживалось директив Фрика, и что Фрик был бессилен в связи с этим. Несмотря на это, документ кажется мне важным, потому что он показывает, что Фрик постоянно с большими затруднениями противодействовал злоупотреблениям Гестапо, которое, однако, при поддержке Гиммлера, было сильнее его – в особенности поскольку Гиммлер пользовался непосредственным доверием фюрера.
17 июня 1936 дела политической полиции перешли в компетенцию Рейха. Гиммлер был назначен главой германской полиции и хотя формально входил в состав рейхсминистерства внутренних дел, фактически, осуществлял деятельность как самостоятельное полицейское министерство под непосредственной властью Гитлера, и как министр, он был вправе сам вести свои дела в рейхскабинете.
Это можно видеть из документа номер 35 документальной книги – выдержка из «Reichsgesetzblatt» которую представили как PS-2073. Мне не кажется, что мне нужно присваивать ему номер экземпляра, это официальное извещение в «Reichsgesetzblatt».
В связи с этим обвинение представило документ PS-1723 как экземпляр USA-206. Я включил фрагмент из этого документа как номер 36 в документальной книге для того, чтобы исправить ошибку. Документ это фрагмент из книги написанной доктором Леем как рейхсляйтером по организационным вопросам. В этой книге доктор Лей приводит указания партийным учреждениям о взаимодействии с Гестапо, и в конце фрагмента Лей перепечатал распоряжение Фрика, что показывает как Фрик пытался противодействовать произвольным мерам Гестапо.
Однако, представляя доказательства утром 13 декабря 1945, обвинение прочитало весь документ как приказ Фрика. Поэтому я хочу исправить эту ошибку.
Поскольку Гиммлер и начальники Гестапо не обращали внимания на общие директивы Фрика, Фрик пытался по крайней мере в отдельных случаях, смягчать условия в концентрационных лагерях, но в целом не добился успеха. Приводя пример, я включил – под номером 37 документальной книги – письмо бывшего депутата Рейхстага Вулле, которое он по своей инициативе направил мне. Это письмо будет экземпляром номер Фрик-10. Письмо гласит, и я цитирую:
«Он» - Фрик – «как говорил мне мой бывший адвокат, в разное время пытался убедить Гитлера освободить меня, но безуспешно, так как именно Гиммлер принимал все решения о концентрационных лагерях. Однако, я в долгу перед ним за то, что со мной обращались сравнительно достойно в концентрационном лагере Заксенхаузен98…Он выделялся среди нацистских демагогов ввиду своей беспристрастности и сдержанности, он был человеком который по характеру не одобрял любой насильственный акт…С весны 1925 я принимал участие в острой борьбе против Гитлера и его партии. Ещё сильнее я обязан Фрику, что несмотря на антагонизм и его сравнительно безвластное положение в отношении Гиммлера он всячески пытался помогать моей жене и мне в горькие годы моего лишения свободы в концентрационном лагере…».
Обвинение утверждало, на основе заявлений сделанных в трибунале свидетелем Блахой99, что Фрик знал об условиях в концентрационном лагере Дахау в результате своего визита в первой половине 1944.
Таким образом, с разрешения трибунала я представил опросный лист свидетеля Гилльхубера, который сопровождал Фрика во всех его поездках и…
«Вопрос: С какого по какое время, и в каком качестве, вы работали с подсудимым Фриком?
Ответ: С 18 марта 1936 до прихода союзных войск 29 или 30 апреля 1945 в качестве сотрудника службы безопасности Рейха100, в качестве охранника и сопровождающего.
Вопрос: Вы всегда сопровождали его в поездках для его личной охраны?
Ответ: С 1936 до января 1942 только периодически, но с января 1942 как начальник я сопровождал его во всех его поездках и перелётах.
Вопрос: Вам известно, посещал ли подсудимый Фрик концентрационный лагерь Дахау в течение первых шести месяцев 1944?
Ответ: По моим сведениям Фрик не посещал концентрационный лагерь Дахау.
Вопрос: Знали бы вы об этом если так было на самом деле, и почему вы должны были знать?
Ответ: Я бы должен был знать о том, что это произошло. Я всегда был рядом с ним, и мои сотрудники сообщили бы если бы он отсутствовал в моё отсутствие.
Вопрос: У вас есть журнал поездок который вы вели, и вы можете его представить?
Ответ: С 1941 журналы уже не велись. Вместо этого, ежемесячные отчёты о поездках направляли в службу безопасности Рейха в Берлин. Копии которые содержались в моём кабинете, согласно приказам, сожгли со всем остальным материалом в апреле 1945.
Вопрос: Вы знаете о том, что подсудимый Фрик, когда-либо посещал лагерь Дахау?
Ответ: По моими сведениям Фрик никогда не посещал лагерь Дахау.
Моосбург, 23 марта 1946» - подпись – «Макс Гилльхубер» - подпись – «Леонард Н. Данкель, подполковник пехоты».
Комментируя вопрос о том мог ли официальный посетитель концентрационного лагеря всегда составить правильную картину подлинных условий существовавших там, я прошу разрешения зачитать незаверенное письмо которое я получил несколько дней назад от католического священника, Бернарда Кетцлика101. Это письмо которое я представил как дополнительный номер Фрик…
Конечно, этот свидетель не подвержен никаким санкциям, которые гарантируют верность его показаний, и я думаю спорно вдаваться в письма полученные от неизвестных людей.
Я не буду читать номер 38 из документальной книги, поскольку это касается заявления Фрика, и наконец я ссылаюсь на фрагмент из книги «Внутри Европы» Джона Гюнтера102, который будет представлен как экземпляр Фрик-12. Фрагмент находится под номером 39 в документальной книге. Я цитирую – это касается книги которая изначально вышла на английском языке и поэтому я цитирую на английском:
«Рожденный в Палатинате в 1877, Фрик изучал право и стал Beamter, чиновником. Он бюрократ от и до. Гитлер не близок с ним, но он уважает его. Он стал министром внутренних дел, потому что он единственный важный нацист имеющий подготовку в гражданской службе. Точнее, преданный, скучный, он должен был стать верным исполнителем, его называют «единственным честным нацистом».
Что касается последнего документа, мне позволят сослаться на фрагмент из книги «До горького конца» Гизевиуса. Мне кажется, мне не нужно читать эти отрывки по-отдельности, так как самого свидетеля будут допрашивать. Фрагмент будет экземпляром номер Фрик-13.
Остались два ответа на опросные листы свидетелей Мессерсмита103 и Зегера104. Я прошу, чтобы мне позволили прочитать эти ответы позже, как только мне предоставят ответы.
На этом представление документов завершается. Мне кажется, что сейчас нет смысла вызывать свидетеля.