В своих показаниях Кейтель между прочим заявил, что партизанское движение на советских территориях затрудняло «вербовку», т.е. насильственный угон населения на работу в Германию.

Кейтель утверждает, что права командующих на Востоке были весьма урезаны и часто ограничивались зоной непосредственных военных операций. Эсэсовские соединения были армией в армии. Военачальники были лишены возможности воздействовать на эсэсовцев, они могли только обращаться к Гиммлеру.

Подсудимый, допрошенный адвокатом Латернзером, признал, что германское военное командование преднамеренно создало такие условия для советских военнопленных, при которых массовая смертность от голода, холода и болезней была абсолютно неизбежна.

После короткого перерыва к перекрестному допросу обвиняемого Кейтеля приступает главный обвинитель от СССР тов. Руденко.

Обвинитель спрашивает подсудимого о его военной подготовке, военной карьере, а затем задает вопрос, какую военную подготовку и какой военный чин имел Гитлер.

Кейтель отвечает, что во время первой мировой войны Гитлер был рядовым солдатом, затем получил чин ефрейтора и очень может быть, что в последний период войны он получил чин унтер-офицера.

— Не следует ли сделать вывод, — спрашивает тов. Руденко, — что вы, обладая солидной военной подготовкой и большим опытом, имели возможность оказывать существенное влияние на Гитлера при решении военно-стратегических и других вопросов, касающихся вооруженных сил?

Желая умалить свою ответственность, Кейтель утверждает, что был простым исполнителем воли Гитлера и даже в самых простых вопросах, касавшихся вооруженных сил, не играл никакой существенной роли.

Однако тов. Руденко устанавливает, что роль и значение бывшего фельдмаршала германской армии Кейтеля в период подготовки и осуществления агрессивной войны были достаточно велики. Отвечая на вопросы, Кейтель вынужден признать, что по рангу он был приравнен к имперскому министру, что вместе с Гитлером и другими министрами подписывал законы, относящиеся к военным вопросам, и что с февраля 1938 года, когда не стало военного министерства, он фактически выполнял функции военного министра.

Вслед за этим тов. Руденко приступает к выяснению отдельных фактов преступной деятельности подсудимого Кейтеля.

Обвинитель спрашивает подсудимого, признает ли он, что изданная за его подписью директива о предварительном разделении Югославии является документом большого политического и международного значения, которым было предусмотрено фактическое уничтожение Югославии как государства.

Продолжая разыгрывать роль «технического исполнителя», Кейтель заявляет, что он якобы «лишь фиксировал письменно желание Гитлера и препроводил все эти разработанные вопросы соответствующим инстанциям».

Обвинитель переходит к немецкой агрессии против Чехословакии. Он спрашивает Кейтеля, каким образом мог быть издан приказ об оккупации Моравской Остравы и Витковиц германскими военными частями 14 марта 1939 года, в то время как президент Гаха еще находился на пути в Берлин для переговоров с Гитлером. Кейтель признает, что решение занять этот район было принято заранее, еще до вступления германских войск на территорию Чехословакии.

Обвинитель ставит подсудимому ряд вопросов в связи с немецкой агрессией против Советского Союза. Напомнив Кейтелю, что он накануне уже давал трибуналу показания по этому вопросу, обвинитель оглашает сделанное подсудимым 4 апреля заявление о том, что распоряжение о подготовке варианта «Барбаросса» последовало якобы лишь в начале декабря 1940 года. Кейтель вновь подтверждает это заявление. Обвинитель просит подсудимого вспомнить, не происходило ли это значительно раньше. Кейтель отвечает, что точно это может сказать Йодль.

Обвинитель: Когда Йодль будет допрашиваться, мы его спросим по этому поводу. Я хочу, чтобы вы кратко вспомнили все обстоятельства и подтвердили, что впервые узнали о замыслах Гитлера напасть на Советский Союз еще летом 1940 года.

Подсудимый: Я не мог знать об этом, так как в то время находился в разъездах.

Обвинитель: А когда у вас происходила беседа с Риббентропом, во время которой вы узнали о замыслах Гитлера напасть на Советский Союз?

Подсудимый: Это было, очевидно, в августе.

Обвинитель: Таким образом я вам правильно ставлю вопрос, что о замыслах Гитлера вы узнали еще летом 1940 года.

Кейтель сознается, что это действительно так. Обвинитель напоминает подсудимому показания свидетеля Паулюса, данные на заседании трибунала 11 февраля. Этот свидетель сообщил, что при поступлении на службу в верховное командование германской армии 3 сентября 1940 года он среди прочих планов нашел и предварительный оперативный план нападения на Советский Союз, известный под названием плана «Барбаросса». В ответ подсудимый делает смехотворное заявление о том, что он «не был в курсе этого дела» и не может ответить на вопрос, велись ли в то время разработки в связи с планом «Барбаросса».

Тов. Руденко спрашивает подсудимого о совещании, состоявшемся 16 июля 1941 года, т.е. через 31/2 недели после нападения Германии на Советский Союз, и посвященном задачам войны против СССР.

Пытаясь уйти от вопросов по этому поводу, Кейтель заявляет, что лишь первая половина этого заседания была посвящена Советскому Союзу, а он как раз присутствовал на второй части совещания и поэтому не знает, о чем там велась речь. Когда советский обвинитель напоминает подсудимому, что уже тогда, 16 июля, ставился вопрос о присоединении к Германии Крыма, Прибалтики, Волжских районов, Белоруссии, Украины и других территорий. Кейтель заявляет, что предъявленный трибуналу документ об этом совещании не является официальным протоколом, а лишь записью, сделанной рейхслейтером Борманом. Подсудимый снова утверждает, будто «не помнит» о том, что на совещании шла речь о разделении отдельных территорий.

Обвинитель: И вы заявляете трибуналу под присягой, что вам неизвестно было о гитлеровских планах захвата территорий Советского Союза и колонизации их?

Кейтель снова уклоняется от прямого ответа, заявляя, что в такой форме это не говорилось.

— Известно ли вам, — спрашивает обвинитель, — что на этом совещании 16 июля Гитлер заявил о необходимости стереть с лица земли город Ленинград?

Кейтель вначале утверждает, что в записях нет такого выражения, затем, когда ему предъявляют документ, снова заявляет, что он якобы не был на первой части совещания.

Когда устанавливается, что в документе совершенно четко написано «стереть Ленинград с лица земли», тов. Руденко напоминает, что по этому поводу были изданы соответствующие приказы. Тогда к Кейтелю вдруг «возвращается намять», и он говорит, что подобный приказ действительно был, однако исходил от военно-морских сил. Обвинитель напоминает, что существовал и другой приказ, изданный по линии сухопутных вооруженных сил за подписью Йодля.

В этом приказе говорится также о разрушении Москвы. Обвинитель ставит подсудимому вопрос: — Приказы по линии верховного командования вооруженных сил (ОКВ) издаются для того, чтобы их исполняли?

Кейтель уклончиво отвечает, что документ, о котором сейчас идет речь, является указанием, а не приказом.

— А указания, исходящие от ОКБ, подлежат исполнению?

Подсудимый признает, что они также должны были быть выполнены.

Последующие вопросы главного обвинителя от СССР посвящены так называемой «зеленой папке» Геринга, содержащей директивы по руководству экономикой районов СССР, подлежавших оккупации. При этом выясняется, что Кейтель дал указание германским вооруженным силам о неуклонном выполнении этих разбойничьих директив.

На вопрос тов. Руденко, признает ли подсудимый, что эти директивы были направлены на разграбление материальных ценностей СССР и его граждан, Кейтель заявляет, что они преследовали лишь цель «использования запасов и излишков».

Заканчивая раздел своего допроса, касающийся немецкой агрессии, тов. Руденко спрашивает подсудимого, какие задачи ставились немецким верховным командованием перед вооруженными силами на случай успешного для Германии окончания войны против Советского Союза. Когда Кейтель пытается отвертеться от ответа, заявляя о своей «неосведомленности», обвинитель знакомит его с содержанием документа, уже представленного ранее трибуналу. Это — «Руководство морской войной», запроектированное в августе 1941 года, в котором шла речь о разработке планов вторжения немецких войск в Ирак, Сирию и Египет, о захвате Гибралтара при активном участии Испании и т. д. Кейтель вначале продолжает прикидываться «несведущим». Затем пытается отговориться тем, что этот документ имеет отношение только к военно-морским силам, и, в конце концов, договаривается до утверждений, что «это — лишь проект» и что он «не мог читать всех бумажек, которые исходили из оперативного штаба».

Обвинитель: Если такие документы, как вопрос о захвате целых стран, считаются бумажками, так что же у вас считается важными документами?

Подсудимый: Не все планы, которые составляются во время войны, могут быть реализованы. Поэтому их нельзя рассматривать с исторической точки зрения.

Обвинитель: С исторической точки зрения этот документ сейчас значения не имеет.

Но в плане германского генерального штаба, который полагал, что он победит Советский Союз, этот документ тогда приобретал другое значение Заключительную часть допроса на вечернем заседании тов. Руденко посвящает вопросу о зверствах гитлеровцев.

На этом закончилось вечернее заседание трибунала.