Переходя к показаниям относительно агрессии против Польши, подсудимый Кейтель признает, что планы захвата Данцига и Данцигского коридора ему были известны.

Ему были также известны и политические переговоры, которые имели место в связи с решением «Данцигской проблемы».

Требования Германии к Польше подсудимый даже теперь расценивает как «честные».

Передавая подсудимому документ, в котором говорится о выдаче польских мундиров Гейдриху с целью организации провокационного инцидента на польской границе, защитник Нельте просит подтвердить Кейтеля правильность этого документа.

К явному неудовольствию подсудимых и защиты Кейтель признает, что запись его беседы адмиралом Канарисом относительно польских мундиров действительно правильна и что эти мундиры предназначались для «какого-то нелегального мероприятия».

В ответ на вопрос защитника, существовали ли разногласия между Гитлером и Генералитетом в отношении наступления на западе, которое должно было нарушить нейтралитет ряда стран, Кейтель признает, что разногласия между ним и генералитетом, с одной стороны, и Гитлером — с другой, имели место лишь по вопросу о сроках наступления.

После обычного десятиминутного перерыва защитник Нельте. переходит к допросу подсудимого о нападении немцев на Грецию и Югославию. Отвечая на вопросы по этому поводу. Кейтель решил превзойти во лжи самого себя. До сих пор он сваливал все на Гитлера. Вину за нападение на Грецию он решил свалить на Муссолини. Гитлер якобы был поставлен перед совершившимся фактом.

Следуя за календарем событий, защитник Нельте подходит к вопросу о вероломном нападении гитлеровцев на Советский Союз.

В течение полутора часов защитник и подсудимый разыгрывают заранее прорепетированную комедию.

Кейтель заранее старается отделаться от ответственности за преступления, совершенные в процессе осуществления планов агрессии против СССР. Дело в том, что все директивы, связанные с «планом Барбаросса «, были подписаны Кейтелем. Он это сейчас признает и в связи с этим подчеркивает, что «идеи» этих директив, как и самого «плана Барбаросса», были выдвинуты Гитлером на состоявшемся у него совещании.

— Как мне кажется, — говорит адвокат Нельте своему подзащитному, — Гитлер на этом совещании сказал генералам, что теперь будут применены совершенно необычные методы ведения войны.

— Правильно, — поспешно отвечает Кейтель, — на совещании были выражены мысли об администрации и экономической эксплуатации областей, которые мы должны были оккупировать. Была выражена совершенно новая идея имперских комиссариатов в качестве административных органов. Было принято также ясное решение — в экономическом отношении предоставить высшее руководство уполномоченному по четырехлетнему плану. Было принято также положение, что рейхсфюрер СС Гиммлер получает полномочия в отношении всех полицейских действии, о которых потом стало известно в этих областях.

Кейтель рассказывает все это, чтобы выгородить себя. С этой целью он заявляет: — Как видите, рейхсмаршал (Геринг) имел особые поручения, рейхсфюрер СС (Гиммлер) тоже, а я не имел над ними власти. Заканчивая допрос относительно подготовки к нападению на СССР, защитник Нельте возвращается к совещанию у Гитлера, состоявшемуся в марте 1941 года.

— Что Гитлер приказал генералам на этом совещании и как они на это реагировали? — спрашивает Нельте.

— После коротких указаний об оперативных задачах отдельных главнокомандующих, — отвечает подсудимый, — Гитлер произнес обобщающую речь. В этой речи Гитлера были даны указания в непокорных областях отказаться от судопроизводства и жестокими мерами подавлять сопротивление.

Защитник: Вы или какой-либо другой генерал протестовали против этих разъяснений, указаний и приказов?

Кейтель: Нет, я не протестовал, и мне не было известно, чтобы какой-либо генерал обратился с протестом к фюреру. Дальнейший допрос подсудимого Кейтеля переносится на вечернее заседание.