Председатель: Вы назовете мне своё имя?

Бланк: Моё имя Маргрете Бланк.

Председатель: Вы повторите за мной присягу: «Я клянусь господом – всемогущим и всевидящим – о том, что я скажу чистую правду и не утаю и не добавлю ничего».

Председатель: Вы можете сесть, если хотите.

Хорн: Когда вы впервые встретили господина фон Риббентропа?

Бланк: Я встретила его в начале ноября 1934 в Берлине, когда он был делегатом по вопросам разоружения.

Хорн: Когда вы стали секретарём бывшего министра иностранных дел фон Риббентропа?

Бланк: На 1 ноября 1934 я работала в качестве секретаря в кабинете Риббентропа. Его личная секретарша уволилась, и так как не нашлось преемника, фон Риббентроп спросил меня, хочу ли я занять этот пост. Я сказала: «Да» и стала его личной секретаршей с 1 февраля 1935.

Хорн: Каким было отношение фон Риббентропа к Гитлеру?

Бланк: Насколько я могу судить, господин фон Риббентроп всегда выражал Адольфу Гитлеру величайшее восхищение и почтение. Пользоваться доверием фюрера, оправдывать его своим поведением и работой было его главной целью, к чему он прилагал все свои усилия. Для достижения этой цели не было никакой слишком великой жертвы. При исполнении своих задач поставленных ему фюрером он выражал полное отречение от собственной персоны. Говоря о Гитлере со своими подчинёнными, он делал это с величайшим восхищением. Признание его заслуг фюрером, как например награждение золотым партийным значком почёта, признание его достижений в речи в Рейхстаге, письмо в связи с его пятидесятым днём рождения, общее признание и похвалы, означали для него высшее воздаяние за его безграничную преданность.

Хорн: Это правда, что Риббентроп придерживался взглядов Гитлера даже если у него было другое мнение?

Бланк: То, что я только, что сказала показывает, что в случае разногласий во мнениях между ним и фюрером, господин фон Риббентроп подчинял собственное мнение мнению фюрера. Как только Адольф Гитлер принимал решение, критики больше не было. Перед своими подчинёнными господин фон Риббентроп представлял взгляд фюрера как свой собственный. Если фюрер выражал свою волю, это всегда равнялось военному приказу.

Хорн: Чему вы приписываете такое отношение?

Бланк: Я приписываю это, прежде всего взгляду Риббентропа о том, что фюрер был единственным человеком способным принимать правильные политические решения.

Во-вторых, я приписываю это тому факту, что господин фон Риббентроп, как сын офицера и сам бывший офицер, дал присягу верности фюреру, ощущая себя связанным верностью как солдат, то есть, который исполнял отданные ему приказы, и не критиковал и не менял их.

Хорн: Вам, что-нибудь известно о стремлении Риббентропа несколько раз подать в отставку?

Бланк: Да, это происходило несколько раз. Но о настолько личных вопросах Риббентроп не говорил со своими подчинёнными. Я помню только отставку вручённую им в 1941. Я полагаю, что эта отставка, также как и последующие, была оформлена как рукописное письмо. Причина для отставки лежала в разногласиях с другими ведомствами в отношении компетенции, в виду их посягательств на компетенцию министерства иностранных дел, господин фон Риббентроп не считал возможным нести ответственность за внешнюю политику Рейха.

Хорн: Каким был результат этих предложений об отставке?

Бланк: Их отвергли.

Хорн: Вы находились с фон Риббентропом в то время, пока он был послом в Англии?

Бланк: Да.

Хорн: Это правда, что Риббентроп ряд лет работал ради тесного альянса между Германией и Англией?

Бланк: Да. По этой причине фон Риббентроп летом 1936 попросил фюрера направить его в качестве посла в Англию. Морское соглашение было лишь первым шагом. Соответственно был запланирован авиационный пакт, но по причинам неизвестным мне не был заключён.

Хорн: Вам, что-нибудь известно о взглядах фон Риббентропа на британскую теорию баланса силы на континенте?

Бланк: Из многочисленных заявлений Риббентропа я знаю, что у него было мнение о том, что Англия также придерживается своей традиционной политики баланса силы. Этой идеей он возражал мнению фюрера, у которого было мнение о том, что с развитием России, на востоке возник фактор который вызвал необходимость пересмотра старой политики баланса силы – другими словами, что у Англии был жизненно важный интерес в постоянно растущей силе Германии. По отношению Риббентропа можно было придти к выводу о том, что он ожидал, что в польском кризисе английская гарантия Польше будет выполнена.

Хорн: Каких политических целей хотел добиться фон Риббентроп заключением Тройственного пакта?

Бланк: Тройственный пакт должен был быть пактом для ограничения войны.

Хорн: Известно ли вам, что Риббентроп стремился удержать Америку вне войны?

Бланк: Да, Тройственный пакт был подписан с такой целью.

Хорн: И теперь ещё одна серия вопросов. Каким было отношение господина фон Риббентропа к церковным вопросам?

Бланк: Насколько я могу судить, его отношение к церковным вопросам было очень терпимым.

По моим сведениям, он покинул церковь уже в двадцатых, но в данном отношении он не оказывал ни давления, ни влияния на своих сотрудников, или даже вообще не беспокоился об этом. Его терпимость заходила так далеко, что в 1935 он позволил своим двум старшим детям исполнить своё желание и воссоединиться с церковью. Его терпимость в личных религиозных вопросах совпадала с его политическим отношением к церкви. В связи с этим я помню как фон Риббентроп направил фюреру фундаментальный меморандум в котором он выступал за терпимость в церковной политике. Зимой 1944 он принял епископа Гекеля171, чтобы обсудить с ним церковные вопросы. По случаю поездки в Рим в 1941 или 1942 у него был длительный визит к Папе.

Хорн: У Риббентропа был рефлексирующий и замкнутый характер, или нет?

Бланк: Да, хотя я 10 лет была его личным секретарем, я вряд ли видела его в общительном настроении. Его время и мысли были настолько полностью заняты его работой, которой он без остатка отдавал себя, что не оставалось места ни для чего личного. Кроме его жены и детей у фон Риббентропа не было никого с кем он близко дружил. Однако, это не мешало ему заботиться о благополучии своих подчинённых и выражать им великодушие, в частности во время нужды.

Хорн: Это правда, что вы часто ощущали, что были некоторые разногласия во мнениях между Риббентропом и Гитлером?

Бланк: Да. Верный своему отношению, о котором я уже говорила, фон Риббентроп никогда не обсуждал такие разногласия со своими подчинёнными, но я отчётливо помню о том, что были времена, когда такие разногласия существовали. В такие времена фюрер неделями отказывал в приёме господину фон Риббентропу. Риббентроп страдал физически и душевно при таком положении дел.

Хорн: Риббентроп был независим в достижении целей его внешней политики или он был связан приказами и указаниями фюрера?

Бланк: Риббентроп часто использовал фразу о том, что он был лишь министром ответственным за проведение внешней политики фюрера. Под этим он имел в виду, что в формулировании своей политики, он не был независимым. Кроме того, даже при исполнении указаний данных ему фюрером, ему приходилось быть сильно связанным указаниями Гитлера. Таким образом, например, ежедневные отчеты чисто информационного характера передаваемые офицером связи, послом Хевелем, между министром иностранных дел и фюрером часто сопровождались запросами о решении фюрера по отдельным вопросам и проектам телеграмм содержащим инструкции главам зарубежных миссий.

Хорн: Риббентроп страдал от того факта, что хотя он был ответственным за внешнюю политику, ему не позволяли ею руководить?

Бланк: Он никогда не жаловался на это в моём присутствии, но я чувствовала, что он страдает.

Хорн: Каким было отношение Гитлера к министерству иностранных дел?

Бланк: Фюрер видел в министерстве иностранных дел орган закостеневших обюрократившихся гражданских служащих, более-менее не затронутый национал-социализмом. От людей в его окружении я узнала, что он часто высмеивал министерство иностранных дел. Он считал его домом для реакции и пораженчества.

Хорн: Каким образом Риббентроп пытался приблизить министерство иностранных дел к Гитлеру?

Бланк: Принимая министерство иностранных дел в феврале 1938, господин фон Риббентроп намеревался провести полную перестановку во всей германской дипломатической службе. Он также намеревался внести главные изменения в подготовку молодых дипломатов. Эти планы не продвинулись дальше начальной стадии из-за войны. Во время войны их снова подняли, когда стал острым вопрос новой крови для министерства иностранных дел. Стремление Риббентропа противодействовать враждебности фюрера к министерству внутренних дел привело к тому, что он заместил некоторые посты глав миссий за рубежом, не профессиональными дипломатами, а проверенными фюрерами СА и СС.

Хорн: В чём заключались взгляды и намерения Риббентропа в отношении России?

Бланк: Его намерения в отношении России выражены в Пакте о ненападении августа 1939 и Торговом соглашении сентября 1939.

Хорн: Вам известно о том, что в дополнение к Пакту о ненападении и Торговому соглашению, ещё одно соглашение было заключено в Москве?

Бланк: Да, было дополнительное секретное соглашение.

Руденко: Господа судьи! Мне кажется, что свидетель, вызванный в данное судебное заседание по своему должностному положению, а именно, секретарь бывшего министра иностранных дел Риббентропа может давать свои показания касаясь личности подсудимого Риббентропа, его образа жизни, замкнутый или откровенный его характер и прочее, но свидетель совершенно некомпетентный давать какие-либо ни было свои рассуждения по вопросам договоров, внешней политики и прочее, и в этом смысле я считаю вопросы защиты совершенно неприемлимыми, я бы просил отказать.

Председатель: Доктор Хорн, это тот же самый вопрос, не так ли, о котором письменные показания доктора Гаусса? Я имею в виду, вы говорили о том, что собирались предъявить письменные показания доктора Гаусса которые касались секретного соглашения между – вы меня не слышите? Я прошу прощения. Я собирался сказать, что доктор Зейдль собирался представить письменные показания доктора Гаусса в связи с этим предполагаемым соглашением. Это так?

Хорн: Полагаю, да.

Председатель: Советский обвинитель возразил ссылке на это соглашение до тех пор, пока не допущены письменные показания, до тех пор пока их не увидели. Что же, это соглашение в письменном виде?

Хорн: Нет.

Председатель: Это предполагаемое соглашение между советским правительством и Германией в письменном виде?

Хорн: Да. Его изложили в письменном виде, но я не владею копией соглашения и таким образом прошу трибунал, в случае если решение зависит от письменных показаний посла Гаусса, позволить мне получить, в подходящее время, письменные показания госпожи Бланк которая видела подлинник. Ваша светлость согласен с этим?

Председатель: Доктор Зейдль у вас есть копия самого соглашения?

Зейдль: Господин председатель, есть только две копии этого соглашения. Одна копия осталась в Москве 23 августа 1939. Другую копию взял в Берлин фон Риббентроп. Согласно объявлению в прессе все архивы министерства иностранных дел были конфискованы советскими войсками. Поэтому, могу я просить о том, чтобы советское правительство или советскую делегацию попросили представить трибуналу подлинник соглашения?

Председатель: Доктор Зейдль я задал вам вопрос. Я не просил от вас выступления. Я спросил, имеете ли вы копию этого соглашения.

Зейдль: Лично я, не владею копией соглашения. Письменные показания посла Гаусса говорят только о содержании секретного соглашения. Он смог привести содержание секретного соглашения, потому что он его готовил. Секретное соглашение, подготовленное послом Гауссом, было подписано комиссаром иностранных дел Молотовым и господином фон Риббентропом. Вот, всё, что я могу сказать.

Председатель: Да, генерал Руденко?

Руденко: Господин председатель, я хочу сказать о следующем, то, что здесь заявил защитник Зейдль о соглашении которое захвачено якобы советскими войсками в связи с захватом архива министерства иностранных дел, то есть о соглашении в августе 1939 года заключённом в Москве, то я могу адресовать защиту к прессе в которой было опубликовано это соглашение или иначе германско-советский пакт о ненападении от 23 августа 1939. Это общеизвестно.

Что же касается других соглашений, советское обвинение считает, что ходатайство доктора Зейдля о приобщении к делу письменных показаний Фридриха Гаусса должно быть отклонено по следующим соображениям:

Показания Гаусса о переговорах и предыстории заключения советско- германского пакта 1939 года является не относящимися к делу. Представление таких показаний, к тому же неправильно освещающих события, могло быть расчитано только на провокацию. Это с очевидностью вытекает из того факта, что Риббентроп от этого свидетеля отказался, хотя в его показаниях описывается деятельность Риббентропа, хотя, а защитник подсудимого Гесса получает от этого свидетеля показания и ходатайствует о приобщении этих показаний, хотя в них ни о каких фактах относящихся к Гессу не сказано, в силу этих соображений, я прошу, в силу этих оснований, я прошу трибунал отклонить ходатайство и защитника Зейдля и вопрос поставленный защитником Хорном как не имеющие отношения к рассматриваемому нами делу.

Председатель: Да, доктор Зейдль? Вы, что-то хотите сказать?

Зейдль: Могу я что-нибудь добавить? Перевод того, что сказал советский обвинитель прошёл не полностью. Я не смог понять хочет ли генерал Руденко полностью отрицать, что такое соглашение заключалось или же он хотел только сказать, что содержание этого секретного соглашения не относится к делу?

В первом случае, я повторяю своё ходатайство о том, чтобы советский комиссар Молотов был вызван и допрошен в трибунале, в последнем случае, я прошу здесь и сейчас представить трибуналу свои доводы об относимости к делу этого секретного соглашения.

Председатель: Сейчас мы рассматриваем возражения показаниям свидетельницы, поэтому мы не будем затруднять себя этим.

Трибунал прервётся на несколько минут.

Председатель: Трибунал желает заметить представителю защиты, что в его ходатайстве о показаниях свидетеля не было никакого указания на предполагаемый договор, но так как вопрос затронули, трибунал распоряжается о том, что свидетеля можно спрашивать о данном вопросе.

Хорн:

[Свидетельнице]

Вы говорили о секретном соглашении. Как вы узнали о заключении этого соглашения?

Председатель: Мне сказали о том, что то, что я сказал, неправильно перевели на русский язык. В любом случае, я не знаю правильно ли это перевели на немецкий язык, но то, что я сказал заключалось в том, что свидетеля можно спрашивать, не то, что свидетеля нельзя спрашивать. Вам понятно?

Хорн: Спасибо. Я правильно понял вопрос.

[Обращаясь к свидетелю]

Принимая ваше предыдущее заявление о секретном соглашении, я хочу спросить вас о том как вы узнали о заключении этого соглашения?

Бланк: Из-за болезни, я не смогла сопровождать фон Риббентропа в двух его поездках в Россию. Я также отсутствовала, когда велась подготовка к соглашениям. Я узнала о существовании этого секретного соглашения по особо запечатанному конверту, который согласно инструкциям был положен на хранение отдельно с надписью, что-то вроде «Германо-русское секретное или дополнительное соглашение».

Хорн: Вы также были ответственной за отдельное хранение этих секретных дел? Правильно?

Бланк: Да.

Хорн: Я хочу перейти к другой группе вопросов. Фон Риббентроп стремился в любом случае сохранять пакт с Россией?

Бланк: Подписав германо-русские пакты, фон Риббентроп, конечно, был заинтересован в их сохранении. Более того, он полностью понимал значение опасности германо-русской войны для Германии, соответственно он информировал и предупреждал фюрера. Именно с этой целью, насколько я помню, советник посольства Хильгер172 из Москвы и посол Шнурре173 были вызваны с докладом в Берхтесгаден. Также весной 1941 послу графу фон Шуленбургу также приказали явиться, в поддержку и для подтверждения и усиления предупреждений господина фон Риббентропа фюреру.

Хорн: Вам известно был ли информирован фон Риббентроп заранее о намерении Гитлера присоединить к Рейху Австрию?

Бланк: Во время немецкого вступления в Австрию посол фон Риббентроп, который в феврале был назначен министром иностранных дел, находился в Лондоне с прощальным визитом. Там он к своему удивлению услышал об аншлюсе Австрии. Лично у него была другая идея о решении австрийского вопроса, а именно экономический союз.

Хорн: Вам известно, предпринимал ли фон Риббентроп постоянные усилия для окончания войны дипломатическимим методами?

Бланк: Да. Одним из его ходов должно было стать направление посланника профессора Бербера174 в Швейцарию зимой 1943-1944. Позднее эти ходы усилились направлением господина фон Шмидена175 в Берн и доктора Гессе176 в Стокгольм. Так как фюрер не дал официальных полномочий на начало переговоров, было возможно попытаться понять при каких условиях может быть открыта дискуссия между Германией и союзниками. Похожие миссии были поручены германскому поверенному в Мадриде, посланнику фон Бибра177, генеральному консулу Мёльгаузену178 в Лиссабоне и послу в Ватикане фон Вайцзеккеру. Бывшего сотрудника бюро179 Риббентропа проживавшего в Мадриде проинструктировали предпринять похожую попытку с британским правительством.

20 апреля фон Риббентроп продиктовал мне подробный меморандум для фюрера в котором он попросил официального разрешения для начала переговоров. Я не знаю об итоге этой просьбы, потому что я покинула Берлин.

Хорн: Во время исполнения своих обязанностей вы поняли, в чём заключалось отношение Гитлера к этому вопросу?

Бланк: Из того, что я слышала от людей из его окружения, я знаю о том, что фюрер немного ожидал от этого, или о том, что он хотел бы начать переговоры в момент военных успехов. Однако, если и были военные успехи он тоже был против дипломатической инициативы. Что касается миссии доктора Гессе – после её неудачи, он, это произошло из-за неосмотрительности, заметил о том, что он всё равно много от неё не ждал.

Хорн: Ещё один вопрос: это верно, что фон Риббентропа уведомили о грядущем вторжении в Норвегию и Данию только незадолго до акции?

Бланк: Да, всего за несколько дней.

Хорн: Вы, что-нибудь слышали о том, что фон Риббентроп считал, что Англия будет сражаться из-за Польши?

Бланк: Да. Согласно его взгляду о том, что Англия будет придерживаться старой политики баланса силы, у него было мнение о том, что Англия выполнит свою гарантию Польше.

Хорн: У меня больше нет вопросов к свидетельнице.

Председатель: Кто-то из защитников хочет задать свидетелю какие-нибудь вопросы?

[Ответа не последовало]

Обвинение?

Максвелл-Файф: Милорд, обвинение внимательно изучило вопрос. Оно надеется на то, что трибунал не считает, что оно приняло всё, что сказала данная свидетельница, но оно считает, что все вопросы можно разрешить удобнее, спросив самого подсудимого, и таким образом оно не намерено проводить перекрёстный допрос.

Председатель: Свидетельница может удалиться.

Зейдль: Господин председатель, трибунал разрешил задать свидетелю вопрос о секретном соглашении. Свидетельница знала только о существовании этого соглашения, не о его содержании.

Можно мне сказать, является ли допуск такого вопроса свидетельнице предопределяющим решение трибунала о допустимости письменных показаний посла Гаусса, и могут ли мне предоставить возможность оглашения фрагмента из этих письменных показаний?

Председатель: Письменные показания вручили обвинению?

Зейдль: В прошлый понедельник, то есть три дня назад – я представил шесть копий письменных показаний отделу переводов или лейтенанту Шредеру из информационного центра подсудимых. Я полагаю, что между тем, поскольку прошло три дня, обвинение получило копию.

Максвелл-Файф: Милорд, обвинение не получало копии. Я пока не видел письменные показания. Ни мой друг господин Додд, ни другие мои коллеги, генерал Руденко ни господин Шампетье де Риб.

Председатель: Тогда я думаю, нам лучше подождать пока документ не будет в руках обвинения, чтобы его рассмотреть.

Зейдль: Господин председатель, мне кажется, я сделал всё возможное для обеспечения обвинения письменными показаниями у меня нет влияния на дела генерального секретаря и я буду обязан трибуналу со содействие в этом вопросе.

Председатель: Никто не говорил о том, что вы, что-то сделали неправильно доктор Зейдль.

Да, доктор Хорн.

Хорн: В качестве своего следующего свидетеля, я хочу вызвать посланника Пауля Шмидта.

Председатель: Назовите своё имя?

Шмидт: Моё имя Шмидт.

Председатель: Ваше полное имя?

Шмидт: Доктор Пауль Отто Шмидт.

Председатель: Повторите за мной присягу: «Я клянусь господом – всемогущим и всевидящим, что я скажу чистую правду и не утаю и не добавлю ничего».

Хорн: Свидетель, вы принимали участие в неких решающих дискуссиях между британским послом, сэром Невиллом Гендерсоном и членами правительства Рейха перед началом войны. Это верно, что вы присутствовали на совещании 30 августа 1939 между подсудимым фон Риббентропом и британским послом?

Председатель: Трибунал прервется до четверти второго.