Обвинитель напоминает свидетелю о фразах, сказанных последним уже после его ареста одному из подсудимых: «Риббентроп не придерживается порядочности и справедливости. Эта концепция для него не существует». Обвинитель просит подтвердить правильность этого утверждения.

Вначале свидетель заявляет, что он не может припомнить подобного выражения, затем просит уточнить, когда и кому он это сказал, но в заключение сознается, что в определенной связи он мог сказать что-либо похожее.

К перекрестному допросу Штеенграхта приступает представитель советского обвинения тов. Зоря. Он напоминает свидетелю, что накануне, давая показания в зале трибунала, свидетель заявил: «На внешнюю политику Германии, помимо министерства иностранных дел, оказывали влияние многие лица и учреждения». Обвинитель просит Штеенграхта сказать, кто именно из сидящих на скамье подсудимых пытался влиять и влиял в какой-то степени на внешнюю политику Германии.

В ответ на это Штеенграхт намеревается произнести пространную речь о внешней политике, но тов. Зоря просит его не делать деклараций по поводу внешней политики Германии, а ответить на вопрос совершенно точно. Тогда свидетель делает вид, что он не понимает вопроса, затем отвечает общими фразами и, лишь после настоятельного повторного предложения не произносить речей называет фамилии подсудимых Розенберга, Франка, Зейсс-Инкварта и, наконец, Геринга.

Тов. Зоря, напомнив свидетелю его вчерашнее утверждение о том, что Риббентроп будто пытался саботировать подготовлявшийся гитлеровцами так называемый «антиеврейский конгресс», спрашивает Штеенграхта, известно ли ему, кто намечался в качестве почетных членов этого конгресса. Свидетель утверждает, что он не может : вспомнить всех руководящих лиц, которые должны были стать почетными членами конгресса, однако подтверждает, что среди них был Риббентроп.

После этого представитель советского обвинения переходит к той части показаний свидетеля, данных им накануне, в которых Штеенграхт рассказывал о вражде, якобы существовавшей между Риббентропом и Гиммлером. Бывший статс-секретарь министерства снова уверяет, будто делового контакта между Риббентропом и руководителем СС и гестапо не существовало, что встречались они случайно, а специальных встреч между ними не было. Тогда тов. Зоря знакомит свидетеля с документом, ранее представленным советским обвинением, который уже принят трибуналом в качестве доказательства. Этот документ представляет собой соглашение между Гиммлером и Риббентропом об организации разведывательной работы.

Взглянув на документ, свидетель вынужден признать, что, действительно, такое соглашение состоялось и, больше того, именно министерство иностранных дел боролось за составление этого документа.

Продолжая допрос, тов. Зоря спрашивает свидетеля, приходилось ли ему сталкиваться с деятельностью подсудимого Заукеля. В ответ на это свидетель под смех всего зала заявляет, что они оба выступали... против насильственной мобилизации людей из восточных районов. Обвинитель напоминает свидетелю, что на предварительном допросе 28 сентября прошлого года он показал: «...Меры, которыми пользовались при наборе людей в России и других странах, не поддаются описанию». Тов. Зоря просит свидетеля сказать, в чем заключались подобные меры. Свидетель рассказывает о случае, когда в одном из советских городов жители были приглашены в местный театр, где предполагался спектакль. Однако вместо этого они были окружены и насильственно увезены в Германию.

После нескольких вопросов, заданных свидетелю представителем французского обвинения, объявляется перерыв.