В этом документе, имеющем надпись «Рейхсфюрер СС и инспектор по концлагерям», указывается, что «если убежавшие советские военнопленные будут возвращены в лагерь, то в соответствии с этим приказом они должны в любом случае передаваться в ближайшее управление тайной полиции».

Подсудимый вчитывается в этот документ, а затем, пользуясь своим обычным приемом во время допроса, начинает говорить не на тему заданного обвинителем вопроса, а пространно разглагольствует по поводу общего положения содержания военнопленных в концлагере. Однако под давлением улик Геринг вынужден подтвердить, что схваченные после побега советские военнопленные передавались тайной полиции или полиции безопасности. Но сразу же после этих показаний подсудимый пытается выгородить себя лично, ссылаясь на то, что этими вопросами в военно-воздушных силах ведало специальное управление по содержанию военнопленных.

После этого обвинитель переходит к вопросу о побеге группы английских офицеров из лагерей и об убийстве их. Геринг заявляет, что для издания приказа об убийстве бежавших английских летчиков должно было состояться совещание Гитлера с Гиммлером или Кальтенбруннером, но что он, Геринг. на этом совещании не присутствовал.

Тогда Герингу предъявляются показания генерала бывшей германской армии Вестгофа, подтверждающего присутствие подсудимого Геринга на этом совещании. В своих показаниях Вестгоф, в частности, указывает, что о факте убийства бежавших и пойманных английских офицеров, по-видимому, можно узнать у Геринга, который присутствовал на совещании. Однако и после этого подсудимый продолжает свои увертки, заявляя, будто он ничего не знал о содержании совещания Гитлера с Гиммлером по поводу убийства английских летчиков.

Уличая Геринга во лжи, обвинитель цитирует показания полковника Вальде, который был на одном из таких совещаний. В показаниях Вальде говорится: «В понедельник состоялось совещание в Берлине. Насколько я помню, это совещание было созвано директором управления по делам военнопленных, и я присутствовал в качестве представителя военно-воздушных сил... Я не могу дословно передать ход происходивших там бесед, но помню, что нам сообщили о совещании, которое имело место за день до этого в штабе фюрера в связи с массовым побегом летчиков. В ходе этого совещания имели место оживленные прения между присутствующими. В этой связи упоминались фамилии Гиммлера, Геринга и Кейтеля.

На этом совещании обсуждались соответствующие меры для предотвращения массовых побегов в будущем. Характер этих мер вначале не был раскрыт, но позднее, в конце заседания обергруппенфюрер Мюллер заявил, что соответствующие приказы уже изданы и претворены в жизнь. Он сказал, что в соответствии с полученными сведениями расстрелы произведены в нескольких местах и что расстреляно 10–15 человек.

После этих замечаний Мюллера мне стало ясно, что решение уже принято высшими инстанциями и поэтому любое вмешательство других ведомств было бы бесполезно», И на этот раз после оглашения показания свидетеля Вальде подсудимый вновь заявляет, будто бы он не знал об убийстве английских летчиков. Тогда обвинитель предъявляет подсудимому показания генерал-лейтенанта Гревениц, который прямо указывает, что, как ему сообщил полковник Вальде, Геринг был оповещен о результатах совещания и о том, что Гитлер приказал расстрелять пойманных английских летчиков.

Обвинитель Максуэлл-Файф спрашивает подсудимого: «И вы все еще утверждаете, несмотря на все эти доказательства и заявления офицеров вашего министерства, что вы ничего не знали об убийстве английских летчиков?». Подсудимый Геринг снова, ссылаясь на то, что перевод якобы сделан неправильно, и на отсутствие в показаниях свидетелей каких-то дат, продолжает уклоняться от прямого ответа. Обвинитель устанавливает, что подсудимый своим запирательством при даче показаний относительно личной ответственности за убийство английских летчиков старается возложить всю вину и ответственность на своих подчиненных.

Затем обвинитель допрашивает подсудимого Геринга по поводу нападения Германии на Бельгию и Голландию.

Обвинитель: Вы помните, что немецкое правительство давало самые категорические заверения относительно неприкосновенности нейтралитета Бельгии и Голландии?

Подсудимый: Я не помню этого в деталях, но об этом здесь говорилось.

Обвинитель: Вы помните также меморандум, который 25 августа 1938 года представил штаб германских вооруженных сил?

Подсудимый: Помню.

Максуэлл-Файф оглашает следующую выдержку из этого меморандума: «Бельгия и Голландия в немецких руках представляют очень хорошую позицию для ведения воздушной войны против Великобритании, а также против Франции, поэтому следует запросить мнение армии относительно условий, при которых можно провести оккупацию этого района, и сколько времени это займет».

— Вы помните также, — спрашивает обвинитель, — благожелательные заверения Гитлера в рейхстаге о Голландии и Бельгии, сделанные им в апреле 1939 года?

Подсудимый отвечает утвердительно.

Тогда обвинитель оглашает выдержку из записи речи Гитлера, произнесенной в мае того же года на совещании в имперской канцелярии, в которой он, противореча своим официальным заверениям, сказал: «Голландские и бельгийские воздушные базы должны быть оккупированы вооруженной силой; декларация о нейтралитете должна игнорироваться».

Затем обвинитель переходит к вопросу о Югославии.