Отвечая на вопрос защитника об обстоятельствах вторжения немецких войск в Голландию и Бельгию, Геринг прежде всего пытается доказать, что нейтралитет этих стран, как ему казалось, не был гарантированным в условиях войны на Западе. Обосновывая это свое показание, подсудимый старается представить дело так, что якобы между Бельгией и Францией и между Голландией и Англией имели место различные совещания, направленные против Германии, что будто бы имели место пограничные инциденты, виновниками которых были якобы бельгийцы и голландцы, а также, что наблюдались перелеты границ Бельгии и Голландии английскими самолетами.

Пытаясь оправдать вторжение немецких войск в Бельгию и Голландию, подсудимый Геринг говорит также об опасности, какую, по его мнению, могли представлять возможные налеты английской авиации на Рур через территорию Бельгии.

Защитник Штамер спрашивает подсудимого, по каким причинам во Франции после заключения перемирия французские офицеры были интернированы. Подсудимый заявляет, что во Франции начало развиваться движение сопротивления и что в связи с этим германской армии могла угрожать опасность, а офицеры французской армии могли явиться активными участниками движения сопротивления. Поэтому офицеры французской армии были интернированы и помещены в лагерь военнопленных.

Подсудимый показывает далее, что бойцы французского движения сопротивления вели активную борьбу против немцев, разрушая железнодорожные сооружения, линии связи, уничтожая немецких солдат и офицеров.

В дальнейших своих показаниях подсудимый переходит к описанию действий движения сопротивления во Франции, направленных против немецких оккупационных войск.

Главный обвинитель от США Джексон прерывает допрос подсудимого и указывает, что показания подсудимого относительно действий партизан на оккупированной территории не относятся к делу, поскольку подсудимый пытается оправдать немецкие репрессии, которые проводились будто бы в ответ на действия французских патриотов.

Конечно, продолжает обвинитель, оккупированная страна оказывала сопротивление, и это нужно считать вполне естественным. Но террор немцев, относительно которого обвинение представило изобличающие материалы, не может быть оправдан тем, что он проводился в ответ на те или иные акты сопротивления оккупантам.

Защитник Штамер, выступая за продолжение показаний подсудимого по этому вопросу, заявляет, что действия отрядов движения сопротивления были причиной репрессий германских войск во Франции.

Обвинитель Джексон указывает, что намеренное нарушение международного права не может прикрываться термином «репрессия».

Постоянный террор не может называться репрессией и оправдываться таковой.

Председатель трибунала указывает, что все показания, которые могут смягчить приговор, могут быть заслушаны в данное время.

После обсуждения вопроса о применении репрессий и о заслушании по этому поводу дальнейших показаний подсудимого трибунал объявляет краткий перерыв. , После перерыва председатель трибунала Лоуренс объявил, что показания, касающиеся репрессий, будут заслушаны.

Продолжая свои показания, подсудимый Геринг делает потуги оправдать бесчисленные преступления немецких оккупантов против человечности ожесточением, возникшим во время войны.

Адвокат Штамер уводит подсудимого Геринга от этой неприятной для него темы.

Он спрашивает его, какую политику осуществляли немецкие оккупационные власти в отношении сельского хозяйства Франции.

Из ответа подсудимого Геринга следует, будто немцы только с той целью и вторгались во Францию, чтобы укрепить ее сельское хозяйство и поднять урожайность.

Покончив таким образом с вопросом о сельском хозяйстве Франции, которое, как известно, немцы бесцеремонно грабили и подрывали, подсудимый Геринг дает показания по поводу ограбления немецкими оккупантами Лувра.

— Я очень хорошо помню это событие, — говорит Геринг.

Но так как участие в ограблении Лувра касается его самого. Геринг делает попытку представить дело так, будто речь идет о каких-то картинах или статуях, конфискованных у евреев, которые, как выражается Геринг, «покинули свои владения и страну».

При этом Геринг сваливает все на «фюрера», который распорядился перевезти луврские сокровища в Южную Германию.

Помня, однако, о наличии у обвинителей неопровержимых доказательств того, что он лично приложил руку к разграблению этих сокровищ, подсудимый заявляет, что он действительно стремился перевезти эти произведения искусств в Южную Германию, но будто бы собирался оплатить «приобретенные» таким образом сокровища. Во-вторых, говорит Геринг, я собирался после войны или в другой подходящий момент выставить их в галерее, которую я намеревался пожертвовать германскому народу.

Но, как выясняется из дальнейших показаний этого «страстного коллекционера», как назвал себя Геринг, на поприще расхищения произведений искусств он столкнулся с другим «страстным коллекционером» и грабителем — Гитлером.

Соблюдая, однако, субординацию даже в грабительских махинациях, Геринг не решился без разрешения Гитлера переотправить к себе свою долю захваченных ценностей.

«Фюрер же, — показывает Герннг, — сам хотел посмотреть хотя бы фотографии тех произведений искусств, которые я собирался перевезти. В целом ряде случаев, — сообщает под смех в зале Геринг, — дело доходило до того, что фюрер по праву брал из этих произведений те, которые он хотел иметь в своем музее, и я должен был распроститься с мыслью о приобретении этих произведений искусств».

Чтобы смягчить невыгодное впечатление, произведенное этими показаниями Геринга, адвокат Штамер ставит ему вопрос: — Скажите, не принимали ли вы каких-нибудь мер по охране произведений искусств во Франции?

— Я всегда приказывал всем инстанциям, — отвечает подсудимый, — делать все возможное, чтобы охранить произведения искусства от разрушений, которые могли бы возникнуть в результате военных действий.

Дальнейшие показания Геринга раскрывают истинные цели этих его приказаний.

— Как я помню, — показывает Геринг, — ко мне обратился директор Лувра и сказал, что большинство произведений искусства спрятано в помещениях дворца. Я ответил ему тогда, что в случае угрозы бомбежек я охотно помогу ему перевезти эти произведения искусства в более надежное место.

К сожалению, у них не было транспортных средств для того, чтобы сделать это самостоятельно.

Это показание с головой выдает грабителей из гитлеровской шайки, которые перевезли сокровища Лувра в свои замки.

На последний вопрос, который был задан подсудимому Герингу его защитником на утреннем заседании, — по какой причине Геринг поручил полковнику Фелькерс централизовать во Франции черный рынок, — Геринг цинично ответил, что он не гнушался никакими средствами для того, чтобы добыть нужные ему, якобы для военных целей, предметы. Но и на черном рынке, как явствует из показаний Геринга, он столкнулся с соперниками из лагеря гитлеровских заговорщиков. — Как об этом правильно говорили представители французской делегации, — свидетельствует в своих показаниях Геринг, — другие служебные инстанции также решили добывать материалы на черном рынке.

Это соревнование отнюдь не устраивало меня и противоречило моим планам.

На этом закончилось утреннее заседание Международного Военного Трибунала.