Защитник генерального штаба и германского верховного командования Латернзер, повторяя доводы своих коллег, пытался доказать, что якобы нельзя объявить преступной целую организацию, поскольку в этой организации имеются невинные люди. Касаясь своих подзащитных организаций, Латернзер заявляет, что они не были организациями в юридическом смысле слова и поэтому якобы нет основания объявлять их преступными.

Представитель американского обвинения Джексон, отвечая на замечания защитников, указывает, что основные доводы защиты были направлены на то, чтобы доказать невиновность многих членов преступных организаций. Защитники пытались утверждать, что многие из членов обвиняемых организаций не знали преступных целях этих организаций. Защита хочет, чтобы обвинение доказало, что каждый член организации знал ее преступный характер. Возражая против этого, Джексон говорит: «Мы должны следовать здравому смыслу.

Здесь речь идет о том, что преступные цели этих организаций были известны. Следует учесть тот факт, что руководители государства убили миллионы евреев.

Для этой цели они создали специальные организации и систематически обучали людей.

Эти организации не были случайным сборищем людей. Они обучались и тренировались вместе. Разве убийство пяти миллионов евреев было секретом в Европе?

Разве концентрационные лагеря не были известны каждому гражданину в странах всего мира? Разве, например, общественное мнение демократических стран не протестовало против систематического убийства евреев? Мы протестовали против этого.

Поэтому нельзя говорить, что эти убийства были секретом для Европы. Разве гестапо не была известна всему миру и разве можно было найти хоть одного человека, который не побледнел бы, как полотно, при встрече с чиновником гестапо? И разве можно говорить, что это не было известно в Германии?» «Весьма трудно, — продолжает Джексон, — выслушивать множество аргументов, которые приводятся здесь в отношении того, будто невинные люди, попавшие в преступные организации, подлежат наказанию смертной казнью. Если бы целью союзников было сеять смерть в Германии, мы могли бы следовать этой цели, не представляя это открыто перед всем миром.

Мы здесь представляем великие державы-победительницы, которые не намерены умерщвлять невинные существа».

Отвечая на критику защитой закона № 10, изданного Контрольным Советом в Германии (этим законом распущены все преступные гитлеровские организации), Джексон указывает, что упомянутый закон не означает введение смертной казни для всех членов гитлеровских организаций, как это пытаются представить защитники. Этот закон означает только то, что члены преступных организаций могут быть призваны на суд и судимы в меру их деяний.

Возражая против доводов защиты, что трибунал должен рассмотреть материалы относительно всех гитлеровских организаций и их филиалов, Джексон заявляет: «Суд над каждым из этих подразделений или отделов занял бы слишком много времени. Мы не хотим превратить этот суд в вечный суд. Мы не можем заниматься отдельными членами нацистских организаций. Мы обсуждаем преступный характер групп и организаций. Естественно, если организация признается преступной, то ставится вопрос о судьбе отдельных ее членов. Оккупационные власти сами будут разрешать вопрос о применении санкций в отношении членов этих организаций».

После этого председательствующий и члены суда задают Джексону несколько вопросов процессуального и правового порядка, на которые он дает ответ, выражая, прежде всего, свое личное мнение и мнение американского обвинения. Вслед за Джексоном с возражениями защите выступает английский обвинитель Дэвид Максуэлл-Файф, который так же, как и Джексон, подчеркивает неосновательность доводов защиты, пытающейся оправдать преступные гитлеровские организации ссылками на то, что в них состояли отдельные невинные люди.

Защита выражает желание снова повторить и развить свои доводы. Председательствующий разъясняет защитникам, что они должны дать возможность обвинению высказать свое мнение. Представители советского и французского обвинения сделают свои замечания завтра.

На этом заканчивается вечернее заседание трибунала.