Предъявляю документ СССР-3. Это cообщение Чрезвычайной государственной комиссии, озаглавленное «Директивы и приказы гитлеровского правительства и германского военного командования об истреблении советских военнопленных и мирных граждан».
Вчера мои коллеги огласили под протокол короткую выдержку из четвёртой части документа, касающегося осуществления массовых казней, так называемых «экзекуций», в лагерях, где содержалось мирное население и военнопленные. Он свидетельствует об организации немецко-фашистскими преступниками с первых же дней войны с Советским Союзом так называемых «зондеркоманд»— особых команд.
Документ касается организации «зондеркоманд» в лагерях, где содержались военнопленные и мирное население. Термин «зондеркоманды» наполнился зловещим смыслом для населения временно оккупированных областей Советского Союза с первых же дней войны. Это был один из самых грубых и самых жестоких механизмов, созданных немецкими фашистами для умерщвления людей.
Прошу трибунал обратиться к странице 207 документальной книги, столбец 1 текста. Я начинаю цитату:
«Из обнаруженных документов видно, — говорится в сообщении, — что гитлеровские палачи еще до своего нападения на СССР составляли списки, розыскные книги и собирали необходимые сведения о руководящих советских работниках, которые, по их кровавым планам, подлежали уничтожению. Так были подготовлены «Особая розыскная книга СССР», «Германская розыскная книга», «Списки по выявлению местопребывания» и другие подобного рода «розыскные книги и списки», которые гитлеровским убийцам должны были облегчить истребление передовой части населения СССР.В документе, именуемом «Приложение 2 к оперативному приказу № 8 начальника полиции безопасности и СД», датированном «Берлин, 17 июля 1941 г.» и подписанном Гейдрихом, исполнявшим в то время обязанности заместителя Гиммлера, указывается, однако, на недостаточность списков и розыскных книг и на необходимость не стеснять инициативу исполнителей убийств. В документе говорится:
«Для осуществления ваших задач нет возможности предоставить в распоряжение команд пособия. «Германская розыскная книга», «Списки по выявлению местопребывания», «Особая розыскная книга СССР» окажутся полезными лишь в небольшом количестве случаев. «Особая розыскная книга СССР» поэтому недостаточна, так как в нее занесена лишь незначительная часть советских русских, которых следует считать опасными».
Я опускаю один абзац и продолжаю:
«Для выполнения своих преступных планов немецкие оккупанты в стационарных и пересыльных лагерях для военнопленных, устроенных в то время на германской территории, в так называемом польском «Генерал-губернаторстве» и на оккупированной советской территории, создали «зондеркоманды» (особые команды)».
Далее я опускаю семь абзацев и продолжаю цитату на странице 207 документальной книги, абзац 6, столбец 2 текста:
«В приложении 1 к оперативному приказу № 14 начальника полиции безопасности и СД, датированном 29 октября 1941 г., указывается порядок формирования «зондеркоманд»:Формирование зондеркоманд полиции безопасности и СД производится по договоренности между начальником полиции безопасности и СД и верховным командованием вооруженных сил от 7/Х 1941 года.
Командиры работают на основе особых полномочий и, согласно данным им общим директивам, в рамках лагерного распорядка самостоятельно. Само собой разумеется, что команды поддерживают тесный контакт с комендантами лагерей и офицерами контрразведки».
Я опускаю следующий текст и продолжаю цитату со страницы 208 документальной книги, абзац 1. Широкий размах был придан имперским руководством насаждению этих опаснейших полицейских организаций. «Зондеркоманды» организовывались от города Красногвардейска (это пригородное место под Ленинградом) до города Николаева на Черном море. Я продолжаю цитату:
«Приказ начальника полиции безопасности и СД от 29 октября 1941 г. об организации «зондеркоманд» был разослан оперативным группам в Красногвардейск, Смоленск, Киев, Николаев и «информационно» в Ригу, Могилев, Кривой Рог».
Нужно также отметить, что гитлеровцы во время своего наступления на Москву создали в Смоленске специальную «зондеркоманду» — «Москва», задачей которой должны были явиться массовые убийства москвичей.
Выше отмечался широкий круг полномочий «зондеркоманд». В документе, цитируемом мной, по этому поводу сказано:
«О задачах, возложенных на «зондеркоманды», говорят оперативные директивы, приложенные к приказу начальника полиции безопасности и СД, датированному 17 июля 1941 г., который под видом «фильтрации гражданских лиц и подозрительных военнопленных, захваченных в восточном походе», указывает, чтоособая обстановка восточного похода требует особых мер, которые должны проводиться под собственную ответственность, вне каких-либо бюрократических и административных влияний».
Я опускаю следующий фрагмент из этого документа, поскольку это просто повторение основных правил, которые я уже оглашал под протокол.
Развязав преступную войну, гитлеровцы вели ее на массовое уничтожение граждан Советского Союза и стран Восточной Европы. Я огласил уже некоторые документы, воссоздающие облик гитлеровских убийц и их преступления. Это были специально воспитанные главарями гитлеровской шайки массовые кадры преступников. Однако каждому криминалисту ясно, что мало было создать эти гнусные кадры преступников, но нужно было добиться и того, чтобы, осуществляя преступление, преступники чувствовали себя совершенно безнаказанными. Для того чтобы во всем колоссальном объеме осуществлять замышленные главными преступниками злодеяния, нужно было создать атмосферу безнаказанности для преступников. Я не буду цитировать уже ранее оглашенный под номером С-50 американским обвинением документ, который озаглавлен «Распоряжение о применении военной подсудности в районе «Барбаросса» и об особых мероприятиях войск». Но мне кажется, что содержание его следует твердо держать в памяти, ибо без уяснения полностью смысла этого документа в ряде случаев просто нельзя понять массовых преступлений, совершенных гитлеровскими преступниками на территории Советского Союза.
Это распоряжение, подписанное Кейтелем, но изданное от имени Гитлера и по его прямым указаниям, было воспринято всеми солдатами и офицерами фашистской армии как личное распоряжение Гитлера. В подтверждение того, какие выводы сделали немецкие военнослужащие из этого распоряжения Кейтеля, я позволю себе сослаться на Сообщение Чрезвычайной государственной комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в городе Минске.
Я предъявляю суду документ под номером СССР-38. В этом документе содержится выдержка из показаний председателя военного трибунала 267-й немецкой пехотной дивизии капитана Райхофа Юлиуса. Цитирую по сообщению Чрезвычайной государственной комиссии показания Райхофа Юлиуса:
«За действия, чинимые немецкими солдатами над советскими гражданами, солдат не разрешалось, по приказу Гитлера, предавать суду военного трибунала. Солдата мог наказать только командир его части, если он сочтет это необходимым. По тому же приказу Гитлера офицер немецкой армии имел более широкие права... Он мог истреблять русское население по своему усмотрению.Командиру было предоставлено полное право применять к мирному населению карательные меры борьбы, как-то: полностью сжигать деревни и города, отбирать у населения продовольствие и скот, по своему усмотрению угонять советских граждан на работы в Германию. Приказ Гитлера был доведен до сведения рядового состава немецкой армии за день до нападения Германии на Советский Союз... В соответствии с приказом Гитлера немецкие солдаты, руководимые офицерами, учиняли различного рода зверства...»
Но и это казалось недостаточным гитлеровскому руководству. И в 1942 году оно сочло необходимым в форме резкой директивы, абсолютно не допускающей исключений, вновь подтвердить, что совершенно безнаказанными должны оставаться любые преступления немецко-фашистских военнослужащих, совершенные в отношении мирных жителей Советского Союза. Имперское военное руководство особо подчеркивало, что безнаказанность злодеяний должна быть безоговорочно создана и в том случае, если жертвами любых, по методам совершения зверств, преступлений окажутся женщины и дети.
подписана Кейтелем и озаглавлена «Борьба с бандами». Документ датирован 16 декабря 1942 г. Я почти полностью оглашу текст документа. Начинаю цитировать с заголовка:
«Содержание: Борьба с бандами. Строго секретно.Фюрер располагает данными, что отдельные военнослужащие германской армии, участвовавшие в борьбе против банд, за свое поведение в бою были привлечены в последующем к ответственности».
Мой коллега полковник Покровский, господин председатель вчера пояснил трибуналу, что «бандой», как известно, гитлеровские преступники называли всякое движение сопротивления мирного населения преступной деятельности немецких захватчиков
«В связи с этим фюрер приказал…»
Я опускаю один абзац и продолжаю цитату, страница 219 документальной книги:
«Если эта борьба против банд как на Востоке, так и на Балканах не будет вестись самыми жестокими средствами, то в ближайшее время имеющиеся в распоряжении силы окажутся недостаточными, чтобы искоренить эту чуму.Войска поэтому имеют право и обязаны применять в этой борьбе любые средства, без ограничения, также против женщин и детей, если это только способствует успеху».
Я подчеркиваю, что директива говорила о любых средствах расправ с женщинами и детьми.
«Любое проявление мягкости является преступлением по отношению к германскому народу и солдату на фронте, которому приходится испытывать на себе последствия покушения бандитов и которому непонятно, как можно щадить бандитов и их сообщников.Эти принципы должны лечь в основу Инструкции по борьбе с бандами на Востоке.
2) Ни один немец, участвующий в боевых действиях против банд, за свое поведение в бою против бандитов и их сообщников не может быть привлечен к ответственности ни в дисциплинарном, ни в судебном порядке.
Командиры войск, действующих против банд, несут ответственность:
за обстоятельное и неуклонное ознакомление с этим приказом всех офицеров подчиненных им частей; за немедленное ознакомление с этим приказом своих юрисконсультов; за то, чтобы не утверждались приговоры, противоречащие этому приказу.
Кейтель».
Я заканчиваю на этом предъявление документов по первым двум разделам оглашенного в начале доклада перечня. До сих пор предъявляемые мной суду материалы призваны были удостоверить три положения.
1. Прямое подстрекательство главными военными преступниками самых широких слоев личного состава немецко-фашистских вооруженных сил к совершению тягчайших военных преступлений в отношении мирного населения.
2. Специальное воспитание гитлеровским руководством массовых кадров преступников для практического осуществления планов истребления народов.
3. Всемерное развязывание низменных инстинктов у исполнителей преступлений и создание обстановки полной безнаказанности для преступников.
Эти цели были вполне достигнуты главными немецкими военными преступниками. На оккупированных территориях Советского Союза и стран Восточной Европы гитлеровцами были совершены преступления в отношении мирного населения, которые ни по их масштабам, ни по методам совершения злодеяний, ни по цинизму и жестокости замыслов и действий организаторов и исполнителей не имеют прецедентов в мировой истории.
Я приступаю к предъявлению доказательств, характеризующих объем и методы этих преступлений немецких фашистов. Я хочу показать, что означала в жизни народов установка Кейтеля о «замирении» оккупированных территорий.
Установление режима террора — это первое, что отмечало появление немецко-фашистских властей, безотносительно, были ли это военные или гражданские власти, на территории СССР или других стран Восточной Европы. При этом режим террора осуществлялся не только в самых жестоких формах. Он осуществлялся также в форме бесстыдного глумления над достоинством и честью сделавшихся жертвами немецких фашистов людей. При этом в первую очередь террористические действия фашистов обрушивались на головы тех, кого преступники считали наиболее активной в политическом отношении и способной к сопротивлению частью населения.
В подтверждение этого я ссылаюсь на уже предъявленное мною ранее под номером СССР-6 сообщение Чрезвычайной государственной комиссии «О злодеяниях немцев на территории Львовской области». Трибунал найдёт отрывок на который я ссылаюсь на странице 58 документальной книги, в первом столбце текста, в последнем абзаце. Я цитирую:
«Отряды гестаповцев еще до захвата Львова имели составленные по указанию германского правительства списки виднейших представителей интеллигенции, предназначенных к уничтожению. Тотчас же после захвата города Львова начались массовые аресты и расстрелы. Гестаповцы арестовали: члена Союза советских писателей, автора многочисленных литературных произведений профессора Тадеуша Бой-Желенского383, профессора мединститута Романа Реницкого384, ректора университета профессора судебной медицины Владимира Серадзкого385, доктора юридических наук Романа Лонгшамю де Берье386 вместе с тремя его сыновьями, профессора Тадеуша Островского387, профессора Яна Грека388, профессора-хирурга Генрика Гиляровича...»
Далее следует длинный список, в котором содержится еще тридцать одна фамилия выдающихся представителей интеллигенции города Львова.
«Профессор львовского мединститута Ф. В. Гроер, которому случайно удалось избежать смерти, сообщил Комиссии:Когда 3 июля 1941 г. в 12 часов ночи меня арестовали и посадили на грузовую машину, в ней находились профессора: Грек, Бой-Желенский и другие. Нас повезли в дом «Бурса Абрагамовичей». Ведя нас по коридору, гестаповцы глумились над нами, подталкивали прикладами винтовок, дергали за волосы и били по голове... Позже я видел, как из общежития «Бурса Абрагамовичей» немцы вывели под конвоем пять профессоров, четверо из них несли окровавленный труп убитого немцами при допросе сына известного хирурга Руффа. Молодой Руфф был также специалистом. Вся эта группа профессоров под конвоем проследовала по направлению к Кадетской горе. Спустя 15 — 20 минут я услышал залп из винтовок в том направлении, куда повели профессоров».
Чтобы унизить человеческое достоинство, немцы прибегали к самым изощренным истязаниям арестованных ученых и затем расстреливали их. Житель города Львова Гольцман Б. О. показал перед специальной комиссией, что он сам видел, как во двор дома № 8 на улице Артишевского в июле 1941 года эсэсовцы.
«Привели 20 человек, среди них 4 профессора, адвокаты, врачи. Одного из них я знаю по фамилии доктор юстиции Крене. Среди приведенных было 5 — 6 женщин. Эсэсовцы заставили их языком и губами мыть лестницы в семи подъездах четырехэтажного дома. После того как все лестницы были вымыты, этих людей заставили собирать на дворе губами мусор... Весь собранный мусор нужно было перенести в одно место двора...»
Я опускаю конец этого абзаца и продолжаю со следующим абзацем.
«Фашистские захватчики тщательно скрывали факты истребления интеллигенции. На неоднократные просьбы родственников и близких сообщить, какая судьба постигла ученых, немцы отделывались молчанием.По приказу рейхсминистра Германии Гиммлера осенью 1943 года гестаповцы сожгли трупы расстрелянных профессоров. Производившие раскопки трупов бывшие заключенные Яновского лагеря Мандель и Корн сообщили комиссии следующее:
5 октября 1943 г. ночью между улицами Кадетской и Вулецкой по приказу одного из гестаповцев при свете прожекторов нами была открыта яма, из которой мы извлекли 36 трупов. Все эти трупы нами были сожжены.
Во время извлечения трупов из ямы мы обнаружили документы на имя профессора Островского, доктора физико-математических наук Стожека и профессора политехнического института Казимира Бартеля389.
Расследованием установлено, что в первые же месяцы оккупации немцы арестовали и убили во Львове свыше 70 виднейших деятелей науки, техники и искусства».
Сказанное мною ни в коей мере не означает того, что жертвами фашистского террора становились только руководители местных организаций или представители интеллигенции. Выше я говорил лишь о том, что в первую очередь фашистский террор обращался против этих лиц.
Но одной из характернейших черт гитлеровского террора было то, что он декретировался немецким фашистским руководством и осуществлялся исполнителями как всеобщий террор.
В подтверждение этого я обращаюсь к документу СССР-63 — акту Чрезвычайной государственной комиссии о злодеяниях немцев в городе Керчи.
Керчь — сравнительно небольшой город. От Львова он отделен многими сотнями километров. Если во Львове немецкие захватчики были уже в начале июля 1941 года, то до Керчи они добрались лишь в ноябре. В январе 1942 года немцы были уже выбиты из Керчи частями Красной Армии.
Таким образом, весь период оккупации (первой оккупации, потому что Керчь была дважды оккупирована немцами) был непродолжительным, он исчислялся сроком около двух месяцев. Но вот какие преступления были совершены немецкими фашистами в этом городе:
«Захватив город в ноябре 1941 года, гитлеровцы немедленно издали приказ, в котором говорилось:Жителям Керчи предлагается сдать немецкому командованию все продовольствие, имеющееся в каждой семье. За обнаруженное продовольствие владелец подлежит расстрелу.
Следующим приказом номер 2 немецкая городская управа приказала всем жителям немедленно зарегистрировать всех кур, петухов, уток, цыплят, индюков, гусей, овец, коров, телят и рабочий скот. Владельцам домашней птицы было строго запрещено пользоваться птицей и скотом для своих нужд без особого разрешения немецкого коменданта. После опубликования этих приказов начались повальные обыски по всем домам и квартирам.
Гестаповцы бесчинствовали. За каждый обнаруженный лишний килограмм фасоли или муки они расстреливали главу семьи.
Свои чудовищные зверства в городе немцы начали отравлением 245 детей школьного возраста».
Вы увидите впоследствии трупики этих детей при просмотре наших кинодокументов. Трупы детей были выброшены в керченский ров.
«Согласно приказу немецкого коменданта все школьники обязаны были явиться в школы в указанный срок. Явившихся с учебниками 245 детей отправили за город, в заводскую школу якобы на прогулку. Там озябшим и проголодавшимся детям предложили горячий кофе с пирожками, отравленными ядом. Детей, которым кофе не хватило, немецкий фельдшер вызвал в «амбулаторию» и смазал их губы сильнодействующим ядом. Через несколько минут все дети были мертвы. Школьники же старших классов были вывезены на грузовиках и расстреляны из пулеметов в 8 километрах от города. Туда же впоследствии были вывезены трупы и отравленных детей. Там находился очень большой, очень длинный противотанковый ров».
Продолжаю цитату:
«Вечером 28 ноября 1941 г. по городу был вывешен приказ гестапо, согласно которому жители, ранее зарегистрированные в гестапо, должны были 29 ноября от 8 часов утра до 12 часов дня явиться на Сенную площадь, имея с собой трехдневный запас продовольствия. Явиться было приказано всем мужчинам и женщинам, независимо от возраста и состояния здоровья. За неявку на площадь немцы угрожали публичным расстрелом. Пришедшие на площадь 29 ноября были уверены, что их вызвали для направления на работу. К 12 часам дня на площади собралось свыше 7 тысяч человек. Здесь были юноши, девушки, дети всех возрастов, глубокие старики и беременные женщины. Всех их гестаповцы отправили в городскую тюрьму. Это злодейское истребление обманом заключенного в тюрьму мирного населения производилось немцами по заранее разработанной инструкции Гестапо. Сначала заключенным было предложено сдать ключи от своих квартир и указать точные домашние адреса коменданту тюрьмы. Затем у всех арестованных отобрали ценные вещи: часы, кольца, украшения. Несмотря на холод, у всех посаженных в тюрьму были сняты сапоги, валенки, ботинки, костюмы и пальто. Многих женщин и девочек-подростков фашистские негодяи отделили от остальных заключенных, заперли в отдельные камеры, где несчастные подвергались особым, утонченным пыткам— их насиловали, отрезали им груди, вспарывали животы, отрубали руки и ноги, выкалывали глаза.После изгнания немцев из Керчи 30 декабря 1941 г. красноармейцами во дворе тюрьмы была обнаружена бесформенная груда изуродованных голых девичьих тел, дико и цинично истерзанных фашистами.
Местом массовой казни гитлеровцы избрали противотанковый ров вблизи деревни Багерово, куда в течение трех дней автомашинами свозились целые семьи обреченных на смерть людей.
По приходу Красной Армии в Керчь, в январе 1942 года, при обследовании Багеровского рва было обнаружено, что он на протяжении километра в длину, шириной в 4 метра, глубиной в 2 метра, был переполнен трупами женщин, детей, стариков и подростков. Возле рва были замерзшие лужи крови. Там же валялись детские шапочки, игрушки, ленточки, оторванные пуговицы, перчатки, бутылочки с сосками, ботиночки, галоши вместе с обрубками рук и ног и других частей тела. Все это было забрызгано кровью и мозгами.
Фашистские негодяи расстреливали беззащитное население разрывными пулями. На краю лежала истерзанная молодая женщина. В ее объятиях находился аккуратно завернутый в белое кружевное одеяло грудной младенец. Рядом с этой женщиной лежали простреленные разрывными пулями восьмилетняя девочка и мальчик лет пяти. Их ручки вцепились в платье своей матери».
Обстоятельства расстрела подтверждаются показаниями многочисленных свидетелей, которым посчастливилось выбраться невредимыми из рва смерти. Приведу два из этих показаний: «Двадцатилетний Анатолий Игнатьевич Бондаренко, ныне боец Красной Армии, показал:
«Когда нас подвезли к противотанковому рву и выстроили возле этой ужасной могилы, мы еще думали, что нас привезли сюда для того, чтобы заставить засыпать ров землей или копать новые окопы. Мы не верили, что нас привезли на расстрел. Но когда раздались первые выстрелы из наведенных на нас автоматов, я понял, что расстреливают нас. Я моментально кинулся в яму и притаился между двумя трупами. Так невредимым я в полуобморочном состоянии пролежал почти до вечера. Лежа в яме, я слышал, как некоторые раненые кричали жандармам, расстреливающим их: «Добей меня, мерзавец», «Ох, не попал, негодяй, еще бей!» Затем, когда немцы уехали на обед, один наш односельчанин из ямы крикнул: «Поднимайтесь, кто живой». Я встал, и мы вдвоем стали раскидывать трупы, вытаскивать живых. Я был весь в крови. Над рвом стоял легкий туман и пар от остывающей груды тел, крови и последнего дыхания умирающих. Мы вытащили Науменко Федора и моего отца, но отец был убит наповал разрывной пулей в сердце. Поздней ночью я добрался к своим знакомым в деревню Багерово и там дождался прихода Красной Армии».
Свидетель Каменев А. показал:
«За аэродромом шофер остановил машину, и мы увидели, что у рва немцы расстреливали людей. Нас из машины вывели и по десять человек стали подгонять ко рву. Я с сыном встал в первом десятке. Дошли мы до рва. Нас поставили лицом к яме, а немцы стали готовиться расстреливать нас в затылок. Сын мой обернулся и крикнул им: «За что вы расстреливаете мирное население?» Но раздались выстрелы, и сын сразу упал в яму. Я бросился за ним. В яму на меня стали падать трупы людей. Часа в три дня из груды трупов поднялся мальчик 11 лет и стал кричать: «Дяденьки, кто живой, вставайте, немцы ушли». Я боялся подняться, так как думал, что мальчик кричит по приказанию полицейского. Мальчик второй раз стал кричать, и на этот крик отозвался мой сын. Он поднялся и спросил: «Папа, ты живой?» Я не мог ничего сказать и только качал головой. Сын и мальчик вытащили меня из-под трупов. Мы увидели еще живых людей, которые кричали: «Спасите!» Некоторые из них были ранены. Все время, пока я лежал в яме, под трупами, слышны были крики и плач детей и женщин. Это после нас немцы расстреливали стариков, женщин и детей».
Здесь я прерываю цитату. Хотя последующий текст рассматривает многие возмутительные зверства совершённые немцами, по сути, они аналогичны отрывкам которые я уже зачитывал под протокол, по вопросу преступлений совершённых немцами в городе Керчь, однако, я обращаю внимание трибунала на часть, которая относится к плохому обращению с детьми. В целом эти преступления весьма характерны для немецко-фашистского террора. Я цитирую:
«Немецкие варвары в своих бесчисленных издевательствах над советскими людьми не щадили и детей. Учительница Колесникова М. Н. показала, что немцы убили тринадцатилетнего мальчика за то, что он взял старую камеру автомашины и хотел плавать на ней во время купания на море.Из показаний Сапельниковой Ефросиньи Николаевны установлен следующий факт:
жительница Аджимушкая Бондаренко Мария, желая спасти трех своих детей от голодной смерти, попросила у немцев, работавших на кухне, что-нибудь покушать. Ей насыпали в котелок жиденькой каши. Семья Бондаренко с жадностью поела ее. Через несколько часов мать и трое детей были мертвыми. Фашистские палачи отравили их.
Из показаний Шумиловой Н. X. установлено, что в июле немецкий офицер расстрелял шестилетнего мальчика за то, что он, идя по городу, пел советскую песню.
В саду имени Сакко и Ванцетти почти все лето висело тело мальчика лет девяти, который был повешен за то, что сорвал с дерева абрикос».
На этом я завершаю цитировать из отчёта о городе Керчь.
Я остановился на примере города Керчи не потому, что злодеяния гитлеровцев в этом городе были необычайны по размерам или особенно разительно выделяются по своей жестокости из других преступлений немцев, материалы о которых имеются в распоряжении советского обвинения. Отнюдь нет. Наоборот, акт чрезвычайной комиссии я привел исключительно потому, что он дает подробную объективную запись военных преступлений в одном из многих городов, обреченных на то, чтобы в результате ужасной войны, начатой немецко-фашистскими преступниками, сделаться жертвами террористического режима. Такие же злодеяния творились гитлеровцами на всех временно оккупированных ими территориях Советского Союза.
В подтверждение этого я обращаюсь к обобщающему документу под номером СССР-51, который частично оглашался, говорю о ноте Народного комиссара иностранных дел от 27 апреля 1942 г. Во введении к ноте советское правительство вновь констатировало следующее – я начинаю свою цитату с параграфа 2 обратной стороны русского текста, параграф 3 после заголовка документальной книги. Здесь вы найдете следующие замечания:
«В распоряжение советского правительства продолжают поступать все новые материалы и сообщения о том, что гитлеровские захватчики производят повсеместное ограбление и прямое истребление советского населения, не останавливаясь ни перед какими преступлениями, ни перед какой жестокостью и насилием на территориях, которые они временно занимали или еще продолжают занимать. Советское правительство уже заявляло, что эти злодеяния не являются случайными эксцессами отдельных недисциплинированных воинских частей, отдельных германских офицеров и солдат. В настоящее время советское правительство располагает недавно захваченными в штабах разгромленных германских частей документами, из которых явствует, что чинимые немецко-фашистской армией кровавые преступления и зверства совершаются ею в соответствии с тщательно составленными и разработанными до деталей планами германского правительства и приказами германского командования...»
Я опускаю последующие части и продолжаю с разделом V ноты. Трибунал найдёт отрывок который я цитирую на странице 8 документальной книги, столбец 1 текста, параграф 5.
Из текста этой ноты видно, что приказы имперского руководства об установлении террористического режима интерпретировались на оккупированных территориях всякого рода «комиссарами оккупированных областей», «гауляйтерами», командирами военных соединений. Я цитирую начало раздела V ноты, страница 8 вашей документальной книги, столбец 1, параграф 5:
«Нечеловеческая жестокость, которую гитлеровская клика, рожденная в насилиях над собственным народом, проявила к населению европейских стран, временно оккупированных гитлеровской Германией, во много крат превзойдена германской армией при ее вторжении на советскую территорию.Расправы гитлеровцев над мирным советским населением затмили самые кровавые страницы истории человечества и происходящей мировой войны и полностью разоблачают фашистские кроваво-преступные планы, направленные на истребление русского, украинского, белорусского и других народов Советского Союза.
Этими чудовищными фашистскими планами продиктованы приказы и инструкции германского командования об истреблении мирных советских жителей.
Так, например, инструкция германского верховного командования, озаглавленная «Обращение с гражданским населением и пленными противника», объявляет, что «офицеры ответственны за то, чтобы обращение с гражданским населением было беспощадным», и предписывает: «Производить воздействие силой по отношению ко всей массе населения». В инструкции, разосланной германским командованием в качестве руководства для оккупационных властей на территории Белоруссии, сказано:
Любое враждебное поведение населения по отношению к немецким вооруженным силам и их организациям наказывается смертью. Кто укрывает красноармейцев или партизан, наказывается смертью. Если партизана не нашли, следует взять заложников из населения».
Могу ли я продолжать?
«Этих заложников следует повесить, если виновники или их помощники в течение 24-х часов не будут доставлены. В последующие сутки на этом же месте следует повесить удвоенное число заложников.Пункт седьмой приказа номер 431/41 германского коменданта города Феодосии капитана Эбергарда гласит:
Во время тревоги каждый гражданин, появившийся на улице, должен быть расстрелян. Появляющиеся группы граждан должны быть окружены и безжалостно расстреляны. Вожаки и подстрекатели должны быть публично повешены.
В инструкции по 260-й германской пехотной дивизии по вопросу об обращении с гражданским населением отдельным офицерам ставится на вид, что «необходимая жестокость применяется не везде».
Приказы, вывешиваемые оккупантами в советских городах и селах, предусматривают смертную казнь по самым разнообразным поводам: за выход на улицу после пяти часов вечера, за ночлег посторонних, за невыдачу красноармейцев, за несдачу имущества, за попытки тушить пожар в населенном пункте, назначенном к сожжению, передвижение из одного населенного пункта в другой, за отказ от принудительного труда и т. п.
Я продолжаю эту цитату на странице 8, обратная сторона второго столбца текста, параграф 2:
«Немецко-фашистское командование не только допускает, но прямо предписывает убийство женщин и детей. Организованное детоубийство в некоторых приказах представлено в виде мер борьбы с партизанским движением. Так, например, в приказе командира 254-й германской дивизии генерал-лейтенанта фон Бехшнитта390 от 2 декабря 1941 г. характеризуется как «беспечное благодушие» тот факт, что «старики, женщины и дети всех возрастов» передвигаются позади германских линий, и приказывается «стрелять без оклика в каждое гражданское лицо любого возраста и пола, которое приближается к передней линии», а также «возложить на бургомистров ответственность за то, чтобы о появляющихся чужих лицах, в особенности о детях, немедленно сообщалось местному коменданту», и «немедленно расстреливать всякое лицо, подозреваемое в шпионаже».
В ноте содержатся также данные об установках, получавшихся фашистскими властями на временно оккупированных территориях от имперских властей. Я цитирую со страницы 9 вашей документальной книги, параграф 3, столбец 1 текста:
«Некоторые из преступлений германских оккупантов, совершенных ими еще в первые недели их разбойничьего нападения на СССР, в частности, зверское истребление ими гражданского населения Белоруссии, Украины и Прибалтийских советских республик, документально устанавливаются лишь сейчас. Так, например, при разгроме частями Красной Армии в районе города Торопца в январе 1942 года кавалерийской немецкой бригады СС среди захваченных документов найден отчет первого кавалерийского полка названной бригады об «умиротворении» им Старобинского района в Белоруссии. Командир полка докладывает, что наряду с 239 пленными отрядом его полка расстреляно 6504 мирных жителя, причем в отчете указывается, что отряд действовал на основании приказа по полку за номером 42 от 27 июля 1941 г. Командир 2-го полка той же бригады фон Магилл391 докладывает в своем «сообщении о проведении усмирительной припятьской операции с 27 июля по 11 августа 1941 г.»:Мы выгнали женщин и детей в болота, но это не дало должного эффекта, так как болота не были настолько глубоки, чтобы можно было в них утонуть. На глубине в один метр можно в подавляюще большинстве случаев достигнуть грунта (возможно, песка)».
В том же штабе обнаружена телеграмма № 37 командира кавалерийской бригады СС штандартенфюрера конному отряду названного 2-го кавалерийского полка.
Объявлен перерыв
«В том же штабе обнаружена телеграмма номер 37, командира кавалерийской бригады СС штандартенфюрера конному отряду названного 2-го кавалерийского полка от 2 августа 1941 г., в которой объявляется, что имперский фюрер СС и полиции Гиммлер считает число уничтоженных мирных жителей «слишком незначительным», указывает, что «необходимо действовать радикально», что «командиры соединений слишком мягки в проведении операций», и приказывает ежедневно докладывать о числе расстрелянных...»
В этой связи нельзя не упомянуть о преступной деятельности подсудимого Розенберга. Развивая общие установки имперского руководства о насаждении режима террора в оккупированных восточных областях, правильнее говоря, будучи одним из основных авторов этих установок, Розенберг в «Остланде» (так гитлеровцами назывались оккупированные районы в Прибалтике) издал ряд законов, причем в том же «Остланде» подобные же распоряжения и приказы, преследующие цели террора, издавали и другие высшие чиновники насажденной Розенбергом фашистской администрации.
Я предъявляю суду под номером СССР-39 сообщение Государственной чрезвычайной комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в Эстонской ССР. Я цитирую выдержку, которую уважаемый суд найдёт на странице 232 документальной книги в первом столбце текста, параграф 3. Он начинается следующим образом:
«17 июля 1941 г. Гитлер своим декретом передал законодательную власть на территории Эстонии рейхсминистру Розенбергу. Последний, в свою очередь, передоверил законодательную власть окружным немецким комиссарам.В Эстонии был введен произвол, стал свирепствовать террор над мирным населением. Рейхсминистр Розенберг, рейхскомиссар Прибалтики Лозе392 и генеральный комиссар Эстонии Литцман393 полностью лишили эстонский народ каких бы то ни было политических прав. На основании декрета Гитлера от 17 июля 1941 г. рейхсминистр Розенберг издал 17 февраля 1942 г. закон специально для лиц, не принадлежащих к немецкой национальности, и установил для них смертную казнь за малейшие выступления против германизации и за всякие насильственные действия против лиц немецкой национальности.
Для рабочих и служащих — эстонцев оккупанты ввели телесное наказание. 20 февраля 1942 г. чиновник управления железных дорог в Риге Валк направил в управление железных дорог Эстонии телеграмму следующего содержания:
Каждое нарушение служебной дисциплины со стороны служащего, принадлежащего к местной национальности, в особенности неявка на работу, опоздание на службу, появление на службе в пьяном виде, невыполнение служебного приказа и т. д., отныне должны караться со всей строгостью: а) в первый раз 15 ударами палкой по обнаженному телу, б) в повторных случаях 20 ударами палкой по обнаженному телу.
12 января 1942 г. рейхсминистр Розенберг создал «чрезвычайные суды», которые состояли из председательствующего полицейского офицера и двух подведомственных ему полицейских. Процессуальные порядки определял суд по своему усмотрению. «Суды» эти всегда выносили смертные приговоры и конфисковывали имущество. Другого наказания «суды» не определяли. Обжалование приговоров не допускалось. Кроме «судов», созданных Розенбергом, смертные приговоры выносила немецкая политическая полиция и в тот же день приводила их в исполнение.
Для рассмотрения гражданских и уголовных дел генеральный комиссар Литцман ввел местные суды. Судей, прокуроров, следователей, тюремщиков, нотариусов и адвокатов, всех без исключения, утверждал лично сам Литцман».
Я заканчиваю цитату.
Я представляю суду, далее, под номером СССР-18 фотостат откровенного террористического приказа немецких военных властей и прошу уважаемый суд принять этот документ в качестве доказательства. Этот приказ военной комендатуры города Пскова. Трибунал найдёт текст этого приказа на странице 235 документальной книги. Из этого документа видно, что мирному гражданскому населению запрещалось даже выходить на проездные дороги в своей местности. Все замеченные там немецкими солдатами мирные граждане должны были быть расстреляны. Я цитирую текст документа, начиная с параграфа 3:
«...Исходя из вышеизложенного, приказываю:1. Все гражданские лица, независимо от возраста и пола, которые будут обнаружены на полотне дорог или вблизи от него, должны рассматриваться как бандиты и подлежат расстрелу. Само собой разумеется, исключение составляют рабочие колонны, находящиеся под надзором.
Все лица, упомянутые в пункте 1, которые пересекают дороги, подлежат расстрелу.
Все лица, упомянутые в пункте 1, которые ночью или в сумерках находятся на дорогах, подлежат расстрелу.
4. Лица, упомянутые в пункте 1, если они обнаружены на дорогах днем, подлежат задержанию и самой тщательной проверке».
Таковы были террористические «постановления», «приказы» и даже издаваемые единолично, на так называемых «принципах фюрерства», «законы» крупных чиновников и представителей военных властей немецко-фашистского государства. Но право беспощадной расправы с мирным населением приобретали не только они. Любая ортскомендатура, любой командир мелкой части, наконец, любой солдат гитлеровской армии приобретали право расправы с мирным населением оккупированных районов.
Я предъявляю суду несколько документов, которые раскрывают то, как гитлеровские преступники по большей части создавали это право, внедряя в преступления совершаемые против советских граждан жестокие методы и злодеев которым предоставлялось право безнаказанно издеваться и убивать. Я представляю под номером СССР-9 сообщение Чрезвычайной государственной комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в городе Киеве. Трибунал найдёт интересующий отрывок на странице 238 документальной папки, параграф 5 столбца 1 в тексте. Я цитирую:
«Немецкие палачи с первых же дней захвата Киева проводили массовое истребление населения путем истязаний, расстрелов, повешения, отравления газом в «душегубках». Людей хватали прямо на улицах, расстреливали большими группами и в одиночку. Для устрашения населения вывешивались объявления о расстрелах...».
Здесь я прерву свою цитату и попрошу суд принять в качестве доказательства фотостаты нескольких этих плакатов. Их частично упоминали в отчёте Чрезвычайной государственной комиссии. Из их числа, я прошу трибунал принять в качестве доказательства фотокопию одного такого плаката, который я приобщаю под номером СССР-290. Текст этого объявления гласит следующее – я прошу трибунал извинить меня если перевод, наверное, немного неправильный, поскольку подлинник текста на украинском. Я русский, я понимаю значение украинского текста, но перевод, может быть, нет совсем точным во всём. Перевод будет подготовлен. Вот текст:
«В качестве репрессий за акт саботажа сегодня расстреляно 100 жителей Киева. Пусть это послужит предостережением. Каждый житель Киева является ответственным за акт саботажа.Киев, 22 октября 1941 г. Комендант города».
Под номером СССР-291, трибунал найдёт текст на странице 243 документальной книги - я представляю фотостат следующего объявления коменданта города Киева. Я цитирую текст:
«В Киеве злонамеренно попорчены средства связи (телефон, телеграф, кабель). Так как вредителей нельзя было дольше терпеть, то в городе было расстреляно 400 мужчин, что должно послужить предостережением для населения. Требую еще раз о всяких подозрительных случаях немедленно сообщать немецким войскам или немецкой полиции для того, чтобы в надлежащей мере были наказены преступники.Эберхард394, генерал-майор, комендант города. Киев, 29 ноября 1941 г».
Под номером СССР-333 я представляю фотостат третьего и последнего по Киеву объявления. Трибунал найдёт текст этого плаката на странице 242 документальной книги находящейся у трибунала. Я цитирую:
«Участившиеся в Киеве случаи поджогов и саботажа заставляют меня прибегнуть к строжайшим мерам. Поэтому сегодня расстреляны 300 жителей Киева. За каждый новый случай поджога или саботажа будет расстреляно значительно большее количество жителей Киева. Каждый житель Киева обязан о каждом подозрительном случае немедленно сообщать немецкой полиции. Я буду поддерживать порядок и спокойствие в Киеве всеми мерами и при всех обстоятельствах.Эберхард, генерал-майор, комендант города. Киев, 2 ноября 1941 г».
Я ссылаюсь на другой документ, который даже частично не зачитывали под протокол. Я ссылаюсь на документ под номером СССР-63. Здесь содержится акт комиссии Дзержинского районного совета города Сталинграда. Я обращаю внимание трибунала на тот факт, что этот официальный акт, который был составлен местными советскими органами и гражданами Дзержинского района Сталинграда был допущен Чрезвычайной государственной комиссией. Достоверность сообщаемых в нем сведений была подтверждена за подписью члена комиссии академика Трайнина и других лиц. Члены трибунала найдут интересующий акт на странице 222 документальной книги, столбец 1 текста.
Я цитирую акт комиссии, обследовавшей территорию Дзержинского района города Сталинграда после разгрома немцев под Сталинградом, где содержатся сведения об объявлениях, вывешенных на улицах Сталинграда немецкой комендатурой, и о последствиях этих объявлений. Я начинаю свою цитату на странице 222 документальной книги находящейся у членов трибунала, в столбце 1 текста, последний абзац:
«...Военная комендатура сеяла смерть повсюду. На улицах ею были развешены объявления, угрожающие расстрелом за каждый шаг. Например, на Аральской улице висело такое объявление: «Кто здесь пройдет, тому смерть», на углу улиц Невской и Медведицкой: Проход русским запрещен, за нарушение — расстрел.И в действительности немцы расстреливали на каждом шагу, о чем свидетельствуют сотни могил, обнаруженных вдоль улиц Дзержинского района города Сталинграда. Замученных, расстрелянных и повешенных в самой комендатуре вначале выбрасывали в яму, что находилась рядом с комендатурой. После изгнания оккупантов в этой яме был обнаружен 31 труп. Когда эта яма была заполнена, то трупы вывозились на кладбище, что в двух километрах от здания комендатуры. На кладбище была вырыта яма глубиной около 6 метров, длиной 40 метров и шириной 12 метров.
После изгнания оккупантов в названной яме было обнаружено 516 трупов советских граждан, в том числе 50 детей, замученных, расстрелянных, повешенных в комендатуре и других местах. При осмотре трупов 25 марта 1943 г. было установлено, что гитлеровцы зверски истязали советских людей перед их умерщвлением. Кроме трупов детей, было обнаружено 323 трупа женщин, 69 трупов стариков и 74 трупа мужчин. 141 трупов имел следы огнестрельных ран в голову и грудь, 92 трупа имели странгуляционные борозды на шеях, что свидетельствовало об их повешении. Все остальные трупы были обезображены и носили следы пыток. У 130 жертв — женщин, девушек — руки были заломлены назад и связаны проволокой, причем у 18 из них были вырезаны груди, у некоторых обрезаны уши и обрублены пальцы рук и ног, у большинства на теле имелись следы ожогов.
Осмотр этих трупов показал, что 21 женщина умерла от истязаний и ран, а остальные после пыток были расстреляны.
Даже трупы детей были изуродованы: у некоторых были обрезаны пальцы, порезаны ягодицы, выколоты глаза».
Я заканчиваю цитировать этот документ, и в соответствии с пожеланиями трибунала о том, чтобы не детали, а примеры представляли доказательства имеющие новые данные, сообщающие о системе гитлеровского террора. Я опускаю три страницы отчёта и перехожу к следующему разделу представления доказательств, к пыткам, которые применялись гитлеровцами во время допросов.
Пытки вообще были официально предусмотрены и санкционированы гитлеровцами. Я представляю трибуналу под номером СССР-11 один из таких документов, свидетельствующих о том, что пытки были совершенно официально предусмотрены. Это служебная инструкция для концлагерей, «Лагерный устав», изданный в Берлине в 1941 году. Например, в разделе третьем инструкций, озаглавленной «Телесные наказания», сказано:
«Можно наносить от 5 до 25 ударов по пояснице и ягодицам. Количество ударов назначается комендантом лагеря и вносится им в соответствующую рубрику распоряжения о наказании».
Я должен обратиться к ещё одному документу, но так как его уже представили трибуналу, в соответствии с инструкциями трибунала, я опущу этот документ – он был представлен как документ L-89 и продолжаю.
Для оформления «особо строгого допроса», правильнее допроса с применением пыток, соответствующими немецкими полицейскими управлениями были изданы специальные бланки. Я предъявляю cуду и прошу приобщить к делу в качестве доказательства подлинный формуляр такого «особо строгого допроса». Я предъявляю его под номером СССР-254. Он является приложением к докладу правительства Югославии. Этот формуляр, как видно из приложенного к нему удостоверения, был захвачен в немецком архиве частями югославской армии. Я не смогу описать такую форму собственными словами, но доклад югославского правительства на странице 21 документа, с последнего абзаца внизу страницы. Трибунал найдёт этот отрывок на странице 256 документальной книги, в последнем абзаце. Я начинаю цитату:
«Чтобы яснее охарактеризовать зверскую жестокость, осуществляемую при проведении этого плана уничтожения, мы вручаем трибуналу еще один оригинальный документ, захваченный в немецких архивах Югославии. Это бланк-формуляр так называемого «особо строгого допроса» жертв нацистских преступников. Такие допросы проводились в Словакии органами полиции безопасности и СД.На первой странице формуляра полицейский орган предлагает применить по отношению к какому-то лицу «особо строгий допрос». На второй странице соответствующий офицер СС одобряет такой допрос. Ответ на вопрос, каким должен быть «особо строгий допрос», мы находим в следующем положении этого формуляра:
Особо строгий допрос должен заключаться в...Следует вести протокол допроса. Можно привлечь врача (или можно не привлекать).
Упоминание о враче и его присутствии при допросе не оставляет сомнения в том, что допрос заключался в физических пытках допрашиваемого. Тот факт, что для такого допроса существовали печатные инструкции, ясно доказывает массовое применение этих преступных способов».
Рейхсфюрером СС специально предусматривались случаи того, что при допросах заподозренные могут пытаться покончить жизнь самоубийством. Поэтому руководитель эсэсовцев не просто разрешал, а приказывал связывать арестованным руки и ноги или заковывать их в цепи. Я представляю суду под номером СССР-298 фотостат директивы шефа германской полиции под номером 202/43 от 1 июня 1943 г. Документ заверен Чрезвычайной государственной комиссией. Дата этого документа— 1 июня 1943 г.
«О предотвращении случаев бегства при допросах.Для предотвращения попыток к бегству при допросах во всех случаях, где существует сильная угроза того, что при сложившихся обстоятельствах или важности личности арестованного последний может совершить бегство или самоубийство, я приказываю так связывать арестованным руки и ноги, чтобы любые попытки к бегству были пресечены. Можно использовать кольца и цепи, если таковые имеются».
Все эти официальные распоряжения немецких центральных полицейских властей я привел суду не просто для того, чтобы показать, как официальные немецкие инстанции предусматривали применение пыток и истязаний во время допросов. Это положение общеизвестно и не нуждается в особых доказательствах. Но я представляю далее один из документов, находящихся в руках советского обвинения, который покажет, насколько те истязания, которым подвергались в полицейских камерах арестованные, неизмеримо превышали даже установленные преступниками санкции и официально санкционированные виды пыток.
Я предъявляю суду под номером СССР-1 сообщение Чрезвычайной государственной комиссии о злодеяниях немецко-фашистских оккупантов в Ставропольском крае. Расследование этих злодеяний производилось под руководством крупного академика, ныне покойного, русского писателя Алексея Николаевича Толстого. Трибунал найдёт этот документ на странице 272 документальной книги. Я начинаю цитировать с первого абзаца. Академик А. Н. Толстой, как помнит, очевидно, суд, являлся членом Чрезвычайной государственной комиссии:
«...Исключительные по своей жестокости пытки и истязания советских граждан производились в помещении Гестапо. Так, например, гражданина Ковальчука Филиппа Акимовича, 1891 года рождения, проживающего в городе Пятигорске, арестовали 27 октября 1942 г. у себя на квартире, избили до потери сознания, затем отвели в Гестапо и бросили в одну из камер. Через сутки гестаповцы приступили к его истязаниям и пыткам. Допрашивали и избивали его только ночью. Для допросов вызывали в отдельную камеру, где были специальные приспособления для пыток: цепи с поручнями для закрепления рук и ног. Эти цепи были прикреплены к цементному полу камеры. Арестованных предварительно раздевали наголо, клали на пол, затем руки и ноги заковывали в цепи. Таким пыткам и подвергали гражданина Ковальчука. Находясь закованным в цепях, он совершенно не мог двигаться и лежал вверх спиной, в таком положении избивали его резиновыми палками в течение 16 дней.Кроме нечеловеческих пыток, гестаповцы применяли и следующие. Закованным в цепи на спину клали широкую доску и сверху по этой доске тяжелыми гирями наносили резкие удары, вследствие чего у заключенного лилась кровь изо рта, носа и ушей и он терял сознание.
Камера пыток в Гестапо была устроена таким образом, что когда одного арестованного пытали, то остальные арестованные, сидящие в соседней камере и ожидающие предстоящей расправы, наблюдали за пытками и истязаниями.
После пыток заключенного, потерявшего сознание, бросали в сторону, и следующую свою жертву гестаповцы силой волокли из соседней камеры, вновь заковывали в цепи и таким же путем продолжали пытать.
Камеры пыток всегда были в крови. Доска, которую накладывали на спину, также была вся в крови, резиновые палки, которыми избивали арестованных, от крови были красные.
Арестованных советских людей, обреченных на расстрел, после невероятных пыток и истязаний загоняли в машину, увозили за город и расстреливали».
Я опускаю два абзаца и продолжаю свою цитату:
«Чайка Варвара Ивановна, 1912 года рождения, проживающая по улице Дзержинского, дом 31, кв. 3, во время пребывания в заключении Гестапо подвергалась со стороны начальника Гестапо капитана Винца невероятно жестоким пыткам. Вот что сообщает об этом Чайка В. И.:Я была подвергнута издевательствам и пыткам со стороны начальника Гестапо немца капитана Винца. Однажды он меня вызвал на допрос в камеру пыток. В этой камере было четыре стола, на полу деревянные решетки и два таза с водой, в которых лежали кожаные плетки. На потолке — два кольца с продетыми в них веревками, на которые подвешивали арестованных во время пыток. По команде капитана Винца гестаповцы положили меня на стол, сняли с меня всю одежду и сильно избивали плетьми. Избиениям я подвергалась дважды. Всего мне нанесли 75 ударов плетьми, отбили почки и выбили 8 зубов».
То, что происходило в застенках Гестапо в Ставрополе, отнюдь не являлось исключением. То же самое происходило повсеместно. В подтверждение этого я ссылаюсь на предъявленное мною уже ранее суду под номером СССР-9 сообщение Чрезвычайной государственной комиссии «О разрушениях и зверствах, совершенных немецко-фашистскими захватчиками в городе Киеве». Трибунал найдёт этот документ на странице 238 документальной книги, абзац 2 сверху, столбец 2. Я начинаю цитату:
«Убийствам часто предшествовали садистские истязания. Архимандрит Валерий395 сообщил, что фашисты до полусмерти избивали больных и слабых людей, поливали их на морозе водой и, наконец, пристреливали в немецком полицейском застенке, находившемся в Киево-Печерской лавре...»
Я позволю себе специально обратить внимание суда на то, что Киево-Печерская лавра — это один из древнейших архитектурных памятников Советского Союза, это особо охраняемая культурная ценность, близкая сердцу советских людей, ибо это вещественная память древности. Полицейский застенок был устроен именно в Киево-Печерской Лавре. О дальнейшей судьбе ее уважаемый суд узнает из следующих докладов моих коллег.
В крайне жестоких формах производились пытки во время допросов в период господства немецко-фашистских захватчиков в Одессе. Я ссылаюсь на одно показание, содержащееся в сообщении Чрезвычайной государственной комиссии «О злодеяниях, совершенных немецко-румынскими захватчиками в городе Одессе и районах Одесской области».
Этот документ я предъявляю суду под номером СССР-47 и прошу о том, что он был принят в качестве неопровержимого доказательства в соответствии со статьей 21 устава. Я процитирую этот документ, который находится на странице 282 вашей документальной книги, параграф 4, строка 10. Он содержит показания режиссера кинохроники Павла Крапивного. Я цитирую отрывок из отчёта Чрезвычайной государственной комиссии, страница 282:
«Следователь включал стоящий на столе реостат, и когда подследственный не так отвечал на вопрос, как того хотел следователь, рукоятка реостата безжалостно шла на напряжение, тело подследственного начинало дрожать, а глаза вылезали из орбит.Или: Подследственного со связанными назад руками подвешивали к потолку... и начинали его крутить вокруг собственной оси. Покрутившись таким образом до 200 раз, висящий на веревке подследственный с бешеной скоростью раскручивался в обратном направлении. В этот момент палачи с двух сторон били его резиновыми палками. Человек терял сознание не только от бешеного вращения, но и от побоев».
Я ссылаюсь на документ, предъявленный моим коллегой полковником Покровским под номером СССР-41, на сообщение Чрезвычайной государственной комиссии о преступлениях немецко-фашистских захватчиков на территории Латвийской Советской Социалистической Республики. Я процитирую из этого документа, начинающийся на странице 286 на обратной стороне документальной книги, параграф 2, столбец 2 текста. Я начинаю цитату:
«В лагерях и тюрьмах немецкие палачи подвергали заключенных истязаниям, пыткам и расстрелам. В центральной тюрьме заключенных били и пытали. В течение круглых суток в камерах были слышны крики и стоны. Ежедневно от истязаний умирало 30 — 35 человек. Кто оставался в живых после истязаний и пыток, возвращался в камеру неузнаваемым: в крови, обожженный, с изорванными частями тела. Медицинской помощи истязаемым не оказывали».
Истязаниям и пыткам гитлеровцы подвергали советских людей во всех городах Латвийской ССР.
Уважаемый суд найдёт аналогичные заявления в тексте каждого сообщения Чрезвычайной государственной комиссии. Я не затягиваю трибунал цитируя другие фрагменты, я считаю, что представленных доказательств достаточно.
Сейчас я перехожу к следующему разделу своего доклада: убийству заложников.
Несколько вводных замечаний.
Одним из наиболее позорных преступлений гитлеровцев в Польше, Чехословакии и в Югославии является повсеместное насаждение немецкими фашистами звериной системы заложничества. Система заложничества насаждалась гитлеровцами во всех странах, сделавшихся жертвами их агрессии. На востоке Европы формы, в которых немецкие преступники осуществляли убийства заложников, были особенно жестоки. Насаждая эту систему, гитлеровцы попирали все законы и обычаи войны.
Однако применительно к Советскому Союзу вообще трудно говорить об убийстве заложников; ибо преступления, повсеместно осуществляемые гитлеровцами на временно оккупированных территориях СССР, не могут быть вмещены даже в рамки этой преступной системы заложничества.
В значительной степени эти же замечания относятся к Польше, и в особенности к Югославии. В этих странах гитлеровцы под видом заложничества совершали неизмеримо большие военные преступления, ставящие конечной целью истребление народов.
Сейчас я представляю отдельные краткие данные из документов относящихся к разным странам восточной Европы:
В виде кратких извлечений из соответствующих докладов я привожу извлечение из доклада правительства Польской республики, трибунал найдёт цитируемый отрывок на странице 128 документальной книги, параграф 6. Я начинаю цитату:
«а) одной из наиболее отвратительных черт гитлеровской оккупации в Польше было применение системы заложников. Коллективная ответственность, уплата коллективной пени и торговля человеческой жизнью считались лучшим методом порабощения польского народа;б) вот несколько типичных случаев массовых репрессий. Они являются иллюстрацией методов, употребляемых немецкими оккупантами;
в) в ноябре 1939 года неизвестный человек подложил огонь под овин, наполненный зерном, находящийся на окраине Ново Място Любавске. Овин был собственностью немца. Вследствие этого некий Шперлинг, штандартенфюрер СС, получил приказ от высших властей предпринять репрессию. Известное количество поляков из среды наиболее выдающихся граждан было арестовано. Среди них 15 были выбраны и публично расстреляны эсэсовцами. Среди жертв были: два брата Янковских, один юрист, второй священник, портной Малковский, кузнец Зимны, майор резерва армии Вона, сын одного трактирщика, издатель газеты, священник Бронислав Дембеновский;
г) в октябре 1939 года немецкие власти поймали несколько поляков в городе Иновроцлав и заключили их в тюрьму в качестве заложников. Затем вывели во двор тюрьмы, где их били беспощадно, и расстреляли одного за другим. В общем было убито 70 человек, в числе их—в городской голова и его заместитель. Среди жертв были самые выдающиеся жители города.
Я пропускаю следующее предложение. Цитирую далее:
д) 7 марта 1941 г. кинематографический актер Иго Сым396, который причислял себя к немецкой национальности и которому вверены были немецкие театры в Варшаве, был убит на своей квартире. Хотя виновных не нашли, губернатор Варшавы Фишер397 заявил, что Сым убит поляками, и приказал арестовать большое число заложников, закрыть театры и запретил польскому населению выходить вечером на улицу. Заложники были взяты, чтобы обеспечить обнаружение виновных. Арестовано было около 200 человек, среди которых учителя, духовенство, врачи, юристы и артисты. Дано было три дня населению Варшавы, чтобы найти убийц Сыма. По истечении трех дней, когда виновники остались неизвестными, 17 заложников были казнены. Среди них профессор Копец, его сын и профессор Закржевский».
Я заканчиваю цитату из польского правительственного отчёта и прошу суд обратиться к короткому фрагменту из доклада правительства Чехословакии. Есть одна часть, которую я хочу зачитать под протокол. Уважаемый суд найдёт её на странице 141 документальной книги. Я начинаю цитату:
«Еще до начала войны тысячи чешских патриотов, в особенности католических и протестантских священников, юристов, докторов, учителей и т. д., были арестованы. Кроме того, в каждом районе записывались лица, подлежащие аресту как заложники при первом признаке беспорядков «в общественном строе и безопасности». Вначале это были только угрозы. В 1940 году Карл Франк заявил в речи к «вождям движения национального единства», что 2 тысячи чешских заложников, находящихся в концлагерях, будут расстреляны в том случае, если видные чешские деятели откажутся подписать заявление о лояльности. Некоторое время спустя после покушения на Гейдриха многие из этих заложников были казнены.Типичным методом нацистского полицейского террора были угрозы репрессии против директоров заводов в том случае, если произойдет перебой в работе. Таким образом, в 1939 году Гестапо созвало директоров и заведующих складами различных промышленных фирм и заявило им, что они будут расстреляны в случае забастовки. Когда они уходили, они должны были подписать следующее заявление: «Я принимаю к сведению то обстоятельство, что я буду немедленно расстрелян, если фабрика прекратит работу без уважительной причины».
Подобным же образом школьные преподаватели ручались за лояльное поведение своих учеников. Многие учителя были арестованы только потому, что ученики их школы обвинялись в составлении антинемецких лозунгов или чтении запрещенных книг».
Я прерываю цитирование из отчёта правительства Чехословацкой республики и перехожу к разделу, посвященному убийству заложников в Югославии.
Эти преступные убийства мирных людей в Югославии приобрели особое развитие. По существу, здесь уже нельзя говорить об убийстве заложников, хотя все офицальные документы гитлеровцев, которые будут предъявлены далее суду, употребляют этот термин.
По существу же, под видом убийств заложников гитлеровские преступники в громадных масштабах осуществляли режим террористического истребления мирных граждан не только за то, что кем-то сделано, но даже за то, что, по мнению гитлеровцев, могло быть сделано.
Я представляю документ подтверждающий данный факт. Он содержит фрагменты из отчёта югославского правительства, который уважаемый суд найдёт это на странице 259 в документальной книге находящейся у него, параграф 1. Я начиную цитату:
«Убийство заложников было одним из тех средств, которые применялись военными органами и имперским правительством в невероятных масштабах для массового уничтожения югославского населения.Югославская государственная комиссия по установлению военных преступлений располагает по этому вопросу бесчисленным количеством конкретных подробностей и подлинными доказательствами из германских архивов. Здесь мы предлагаем только ограниченное количество таких подробностей и доказательств, которых, однако, достаточно, чтобы представить убийство заложников как часть общего плана и систематичности нацистского преступления».
Далее, в докладе правительства Югославии цитируется приказ коменданта так называемой группы «Запад» генерала Браунера. Приводится следующая цитата:
«В захваченных партизанами районах взятие заложников из всех слоев населения остается в силе как единственное средство запугивания, имеющее успех».
В подтверждение объема преступлений гитлеровцев, связанных с убийствами заложников, югославское правительство представило трибуналу шесть документов, которые я предъявляю трибуналу и прошу приобщить их к материалам дела. Я представляю следующие документы:
Во-первых, под номером СССР-261 — заверенную фотокопию «Объявления» командующего генерала и главнокомандующего в Сербии от 25 декабря 1942 г., в котором он объявляет о расстреле 50 заложников; во-вторых, под номером СССР-319 — заверенную фотокопию «Объявления» того же командующего от 19 февраля 1943 г., в котором он объявляет о расстреле 400 заложников, произведенном в тот же день в Белграде; в-третьих, под номером СССР-320 — заверенную фотокопию «Объявления» районной комендатуры в Позареваце от 3 апреля 1943 г., в котором объявляется о расстреле 75 заложников; в-четвертых, под номером СССР-321 — заверенную фотокопию «Объявления» районного коменданта в Пожареваце от 16 апреля 1943 г., в котором он сообщает о расстреле 30 заложников, и, наконец, — заверенную фотокопию «Объявления» военного коменданта Белграда от 14 октября 1943 г., где он сообщает о расстреле 100 заложников.
Я продолжаю свою цитату из отчёта югославского правительства.
«Планомерное и систематическое убийство заложников видно из следующих данных, которые были собраны югославской государственной комиссией по установлению военных преступлений на основании конфискованных германских архивов и найденных в них материалов. Эти данные относятся только к Сербии:3 октября 1941 г. в Белграде расстреляно 450 заложников; 17 октября 1941 г. в Белграде расстреляно 200 заложников; 27 октября 1941 г. в Белграде расстреляно 50 заложников; 3 ноября 1941 г. в Белграде расстреляно 100 заложников».
Другие данные показывают нам страшное нагромождение этих преступлений по времени:
12 декабря 1942 г. в Ирагуеваце расстреляно 10 заложников,
12 декабря 1942 г. в Крушеваце расстреляно 10 заложников,
15 декабря 1942 г. в Бруше расстреляно 30 заложников,
17 декабря 1942 г. в Петроваце расстреляно 50 заложников,
20 декабря 1942 г. в Бруше расстреляно 10 заложников,
25 декабря 1942 г. в Петроваце расстреляно 50 заложников,
26 декабря 1942 г. в Бруше расстреляно 10 заложников,
26 декабря 1942 г. в Петроваце расстреляно 250 заложников,
27 декабря 1942 г. в Крушеваце расстреляно 25 заложников.
Можно согласиться, как кажется мне, с утверждением правительства Югославии, которое говорит далее, что такого рода цифры можно было бы представлять до бесконечности:
«Расстрел заложников, как правило, проводился варварским способом. Чаще всего жертв заставляли становиться группами друг за другом, ждать своей очереди и наблюдать за казнью предыдущих групп. Так они последовательно уничтожались».
Предъявляю суду под номером СССР-25 отчет полицейского управления квислинговской администрации Милана Недича. Там говорится о расстреле 11 декабря 1941 г. в Лесковаце 310 заложников, из которых цыган— 293. Продолжаю цитирование доклада правительства Югославии:
«Путем осмотра места и допроса цыган районным управлением по расследованию военных преступлений в Лесковаце был установлен способ этого расстрела».
Перед тем как огласить фрагмент, я представляю суду документ, на который ссылается правительство Югославской республики, под номером СССР-226 и прошу приобщить его в качестве доказательства. В отчёте югославского правительства, цитируются следующие строчки:
«11 декабря 1941 г. с 6 часов утра до 4 часов пополудни немцы перевозили на своих грузовых машинах арестованных заложников по группам, численностью до 20 человек каждая, со связанными руками, к подножью горы Хисар. Отсюда они пешком перегонялись через гору…там их рядами устанавливали у свежевырытых могил, расстреливали и сбрасывали в могилы».
Полковник Смирнов, трибунал ценит ваши усилия для того, чтобы оставлять в стороне ненужные подробности, сокращая ваше выступление, и он надеется, что после отложения вы продолжите свои усилия в этом направлении.