Затем представитель французского обвинения Эдгар Фор переходит к изложению доказательств в отношении преступной пропаганды, проводившейся гитлеровцами во Франции и странах Западной Европы во время оккупации. Одновременно обвинитель характеризует и те мероприятия, которые проводили гитлеровцы для того, чтобы обеспечить размах своей пропаганды.

В 1940 году, говорит обвинитель, немецкие власти издали приказ, в силу которого во Франции и других странах Западной Европы запрещалось распространение ряда изданных ранее книг. Первый список запрещенных книг был опубликован в сентябре 1940 года. В этот список было включено 1.175 названий книг, которые были запрещены немцами. В 1942 году был опубликован еще более обширный список. Среди запрещенных изданий были книги, переведенные с английского языка, все книги еврейских авторов, а также те книги, в составлении которых сотрудничали евреи.

Посредством этих мероприятий немецкие власти хотели уничтожить работы, которые противоречили германской доктрине и «философии» гитлеризма. Кроме прямого запрещения распространения уже изданных книг, немцы, говорит обвинитель, ввели строжайшую цензуру на выпуск новых изданий.

Говоря о деятельности прессы на оккупированных немцами территориях, Эдгар Фор указывает, что все газеты в оккупированных странах находились под строгим контролем немцев. Большинство же из них было создано по прямому приказанию оккупационных властей лицами, находившимися на службе у врага. И все же, несмотря на это, оккупационные германские власти установили жесточайшую цензуру. На пресс-конференциях гитлеровские чиновники давали газетам определенные директивы. На так называемых «культурных» конференциях немецкие власти давали приказы прессе по самым разнообразным поводам.

Кино, говорит обвинитель Фор, немецкие власти на оккупированных территориях также использовали в своих преступных пропагандистских целях. Фильмы выпускались по специальным указаниям гитлеровских руководителей пропаганды. Как книги, прессу, кино, так и радио на оккупированной территории немцы использовали в своих целях для пропаганды гитлеровских «идей».

Однако население Франции и других оккупированных стран Западной Европы продолжало слушать радиопередачи иностранных государств. В связи с этим германское военное командование во Франции настойчиво требовало от французских властей установить суровые меры наказания, вплоть до смертной казни, для всех тех, кто слушал радиопередачи иностранных государств.

Обвинитель цитирует документ, подписанный генералом Штюльпнагелем, касающийся ограничения слушания иностранных радиопередач.

«Французский закон от 28 октября 1941 года, — говорится в этом документе, — не предусматривает специального наказания за распространение сведений, полученных от иностранных держав, которые могут нарушить порядок и общественную безопасность. Совершенно необходимо, чтобы распространение таких новостей наказывалось суровыми мерами, от принудительных работ до смертной казни. Нужно сделать так, чтобы население не могло слушать английское радио и распространять услышанные новости.

Так как государственный закон не преследует слушания радио, то установлено, что население не смогло отдавать себе отчета в том, что такое преступление может повлечь за собой принудительные работы и смерть. Следовательно, я требую, чтобы в короткий срок был представлен проект закона, изменяющий французский закон от 28 октября 1941 года».

Гитлеровские власти всю свою пропагандистскую деятельность на оккупированных территориях стран Западной Европы вели последовательно. Это была целая система, осуществление которой поручалось местным оккупационным властям, а руководство осуществлялось на основе соглашений между министерством иностранных дел Германии и имперским министерством пропаганды. В подтверждение этого обвинитель цитирует ряд документов, из которых следует, что в области гитлеровской пропаганды на оккупированных территориях стран Западной Европы германское министерство иностранных дел и министерство пропаганды вели совместную деятельность, обусловленную специальными соглашениями.

После получасового перерыва трибунал вынес решение по поводу заявления, сделанного защитником ОКВ и генерального штаба. В этом решении говорится, что трибунал может допускать любое доказательство, которое, как он считает, имеет доказательную силу. Защита со своей стороны может представить свои соображения по поводу показаний свидетеля ван дер Эссена, а также комментировать эти показания.

Что касается правильности показаний этого свидетеля, основанных на фактах, которые он видел или о которых он слышал, окончательные выводы будут сделаны самим трибуналом. Поэтому трибунал отклоняет предложение защитника ОКВ и генерального штаба не принимать показания свидетеля ван дер Эссена в качестве доказательства.

Посте этого сообщения трибунал просмотрел несколько кинокадров и диапозитивов, представленных французским обвинением в связи с предъявлением доказательств преступности немецкой пропаганды.

В объяснениях к этим иллюстрациям представитель французского обвинения Фюстер заявил: — Мы рассматриваем немецкую пропаганду как преступную потому, что она не останавливалась ни перед какой клеветой и обманом, потому, что она попирала человеческую личность, законы и мораль, а также потому, что немецкая пропаганда с преступной целью использовала священные чувства народов оккупированных стран.

Представитель французского обвинения Фюстер приводит трибуналу несколько примеров немецкой пропаганды. В оккупированных странах, говорит он, жители видели, как стены их домов покрывались самыми разнообразными афишами и плакатами. На этих плакатах упоминались имена исторических лиц, принадлежащих данному народу, и цитировались их слова, выхваченные немцами произвольно из текста, что должно было служить преступным целям гитлеровской пропаганды.

После того, как трибуналу были продемонстрированы образцы лживой и клеветнической немецкой пропаганды и представлены документы, подтверждающие преднамеренное применение немцами этой пропаганды для достижения преступных целей гитлеровских заговорщиков, утреннее заседание трибунала 5 февраля было закрыто.