<Главная страница дня
38-й день
19 1946
Суббота
Утреннее заседание
Вечернее заседание
Герцог: Господин председатель, уважаемый суд, в конце вчерашнего заседания я раскрыл трибуналу условия, в которых нарастающим темпом обязательная трудовая служба вводилась во Франции. Я дошёл до второй акции подсудимого Заукеля введённой законами и распоряжениями от 16 февраля 1943. Вторая акция Заукеля ускорила силовой набор французов в течение февраля и марта 1943. Несколько десятков тысяч молодых людей, группы 1940 и 1942 были депортированы в Германию в связи с применением закона от 16 февраля. Темп этих депортаций замедлился в апреле месяце, но Arbeitseinsatz немедленно сформулировал новые запросы. 9 апреля 1943 г. подсудимый Заукель потребовал от французских властей, чтобы ему было предоставлено еще 120 тысяч рабочих в течение мая и 100 тысяч рабочих — в июне. В июне он сообщил, что до 31 декабря он намеревается отправить в Германию 500 тысяч рабочих.

Затем последовало третье мероприятие Заукеля. 3 июня 1943 г. была произведена тотальная мобилизация лиц контингента 1942 года. Все льготы, которые предусматривались законом от 16 февраля и последующими инструкциями, были отменены, и молодые люди контингента 1942 года были мобилизованы по всей Франции.

Третье мероприятие подсудимого Заукеля ознаменовалось жестоким давлением, которое осуществлял подсудимый, стремясь достигнуть массового вывоза путем применения принудительных мер.

Я представляю трибуналу в качестве доказательства три документа, которые свидетельствуют о деятельности Заукеля в течение лета 1943 года. Первый документ — это письмо Заукеля Гитлеру от 27 июня 1943 г.

Оно было написано подсудимым после его возвращения из поездки во Францию. В нем излагается план вербовки французских рабочих на второе полугодие 1943 года. Речь идет, во-первых, о необходимости набора 1 миллиона рабочих для работы на французских военных заводах и, во-вторых, о вывозе в Германию 500 тысяч французских рабочих. Это письмо, представляющее собой документ PS-556(39), я представляю под номером RF-65; цитирую:

«Веймар, 27 июня 1943 г.

Мой фюрер!

Я осмеливаюсь настоящим письмом сообщить вам о своем возвращении из Франции, куда я ездил по служебным делам.

Имея в виду, что ресурсы рабочей силы на оккупированных территориях в большинстве своем уже мобилизованы, сейчас я углубленно изучаю возможность мобилизации новых контингентов рабочих для работы в Германии или на оккупированных территориях в интересах военной экономики Германии.

В моем сообщении от 20 апреля я позволил себе указать на то, что необходимо проводить точную координацию распределения рабочей силы, находящейся на подвластных Германии европейских территориях.

Целью моего пребывания в Париже являлось изучение путем личного ознакомления и переговоров возможности получить дополнительное количество рабочей силы. На основании тщательно подведенных итогов я принял следующее решение:

1. Учитывая, что во Франции проведены еще далеко не все необходимые мероприятия, касающиеся военной экономики, которые проведены в Германии, имеется возможность мобилизовать до 31 декабря 1943 г. еще миллион рабочих — мужчин и женщин для французской промышленности вооружений, выполняющей немецкие заказы. В этом случае станет возможным размещение дополнительных заказов во Франции.

2. С учетом этого мероприятия станет возможным после тщательного изучения вопроса и на основе сотрудничества нашей промышленности вооружений и управления по распределению рабочей силы перевезти до конца года еще 500 тысяч французских рабочих — мужчин и женщин на территорию Германии.

Необходимыми условиями для выполнения разработанной мною программы являются следующие:

1. Тесное сотрудничество между всеми немецкими управлениями в особенности тех, которые находятся во взаимоотношениях с французскими учреждениями.

2. Постоянное изучение французской экономики при помощи смешанных комиссий, создание которых было предусмотрено членом партии Шпеером, рейхсминистром вооружения, и мною.

3. Непрерывное ведение умелой пропаганды против клик де Голля и Жиро381»

4. Гарантии адекватного обеспечения продовольствием французскому населению работающему в Германии.

5. Решительное выражение срочности этого перед французским правительством, в частности перед маршалом Петэном, который представляет главное препятствие для дальнейшей вербовки французских женщин для обязательного труда.

6. Объявление об увеличении программы которую я уже ввёл во Франции по переподготовке рабочих на профессии важные для военной промышленности.

В связи с этим я прошу вас, фюрер, разрешить мне использовать один миллион французов и француженок для нужд военной экономики Германии во Франции в течение второго полугодия 1943 года, а также перевезти 500 тысяч французов и француженок на территорию Рейха до конца этого года.

Ваш верный и покорный Фриц Заукель».

Документ, на который я сейчас хочу обратить внимание трибунала, показывает, что Гитлер дал свое согласие на проведение программы Заукеля. Запись от 28 июля 1943 г., составленная доктором Штотфангом, со штампом управления по распределению рабочей силы, представляет собой отчет о совещании Заукеля с фюрером. Это документ PS-556 (41), который я представляю трибуналу в качестве доказательства под номером RF-66. Я ограничусь тем, что оглашу последний параграф:

«Фюрер одобрил перевод одного миллиона французских рабочих на французские военные предприятия и отправку 500 тысяч других французских рабочих на территорию Рейха до конца этого года».

Наконец, еще один документ доказывает, что подсудимый Заукель, заручившись одобрением Гитлера, попытался провести свою программу путем воздействия на французские власти. Этим документом является письмо Заукеля Гитлеру. Оно датировано 13 августа 1943 г. и написано по возвращении подсудимого из его поездки во Францию, Бельгию и Голландию. Это — документ PS-556(43), RF-67. Я оглашаю его и представляю трибуналу:

«Веймар, 13 августа 1943 г.

Мой фюрер!

Осмеливаюсь сообщить вам о своем возвращении из Франции, Бельгии и Голландии, куда я ездил в служебную командировку. В результате долгих и трудных переговоров я предписал проведение в течение последних пяти месяцев 1943 года нижеследующей программы по западным территориям, а также подробно разработал меры по ее проведению во Франции совместно с германским командующим, Бельгии — с германским командующим и в Голландии — с управлением рейхскомиссара.

Программой предусмотрено:

1. Перевод одного миллиона рабочих и работниц с невоенных на военные германские предприятия во Франции. Это мероприятие позволит нам снова передать во Францию выполнение большого количества военных заказов.

2. Вербовка 500 тысяч французских рабочих для работы в Германии. Эта цифра не подлежит оглашению.

3. В целях прекращения пассивного сопротивления больших групп французских чиновников, по согласованию с военным командующим во Франции, я приказал о введении комиссий по набору рабочей силы в каждых двух французских департаментах и передал их под надзор и руководство ведомств германских гау. Лишь таким образом можно закончить вербовку французского трудового потенциала и сделать возможным его интенсивное использование. Французское правительство предоставило своё согласие».

С разрешения трибунала, я продолжу цитату до конца, так как следующие параграфы касаются Бельгии и Голландии. Это даст мне возможность в дальнейшем, снова не оглашая этот документ, ссылаться на него.

«4. Для Бельгии, по согласованию с военной администрацией в Бельгии, была разработана программа, предусматривающая использование в Германии 150 тысяч рабочих, а также организацию принудительного труда по тому же образцу, как во Франции».

Я пропускаю сейчас несколько строк и начинаю пятый абзац:

«5. Была разработана также программа для Голландии, предусматривающая отправку в Германию 150 тысяч рабочих и набор для немецкой военной промышленности еще 100 тысяч рабочих и работниц, которые должны быть переведены с предприятий, не работающих на военные нужды».

Такова была программа Заукеля в 1943 году. Его план был частично сорван благодаря сопротивлению патриотов — рабочих и служащих. Доказательством этому служит признание самого подсудимого. Я ссылаюсь на отчет о заседании центрального управления по четырехлетнему плану от 1 марта 1944 г. Это — документ, который я вчера представил трибуналу под номером RF-30. Я оглашаю второй абзац:

«Прошлой осенью программа вербовки иностранных рабочих осталась в значительной степени невыполненной. Мне нет необходимости приводить здесь причины, мы достаточно говорили о них. Но я должен заявить: программа была провалена».

Заукель, однако, не был обескуражен теми трудностями, которые он встретил в 1943 году. В 1944 году он пытался провести новую программу и для этого осуществил четвертое мероприятие.

Нацистские власти решили обеспечить в 1944 году переброску 4 миллионов иностранных рабочих в Германию. Это решение было принято 4 января 1944 г. на совещании в ставке Гитлера с его участием. Отчет об этом совещании является документом PS-1292. Я представляю его трибуналу в качестве доказательства под номером RF-68 и оглашаю страницу 3 французского перевода:

«Итоги совещания.

1. Уполномоченный по набору и распределению рабочей силы обеспечит, по крайней мере, 4 миллиона новых рабочих из оккупированных стран».

Подробные данные о количестве рабочей силы, которую должны предоставить каждая из оккупированных территорий будут установлены 16 февраля 1944 г. на совещании центрального управления по четырехлетнему плану. В начале моего выступления я представил отчет об этом совещании под номером RF-20, F-675. Сегодня я процитирую его заключительную часть:

«Выводы 53-го заседания центрального управления по четырехлетнему плану. Кампания по набору рабочей силы в 1944 году.

1. Среди внутренних германских резервов можно было бы, применив чрезвычайное усилие, мобилизовать приблизительно 500 тысяч...» Я пропускаю несколько строк.

2. Набор рабочей силы в Италии в количестве 1500 тысяч, из которых с января по апрель должно набираться по 250 тысяч в месяц и с мая по декабрь — оставшиеся 500 тысяч.

3. Набор рабочей силы во Франции в количестве 1 миллиона равными ежемесячными партиями с 1 февраля по 31 декабря 1944 г. — приблизительно 91 тысяча человек в месяц.

4. Набор рабочей силы в Бельгии — 250 тысяч.

5. Набор рабочей силы в Нидерландах — 250 тысяч».

На этом я заканчиваю цитату, так как другие параграфы касаются стран Восточной Европы.

Трибунал заметил, что Францию призвали обеспечить крупный контингент рабочих. После 15 января Заукель поехал в Париж для того, чтобы продиктовать требования французским властям.

Четвёртая акция Заукеля заключалась в двух отличающихся мерах: следование процедуре известной как прочёсывание промышленности и опубликование закона от 1 февраля 1944, который расширял сферу применения обязательного труда. Система прочёсывания производств привела трудовую администрацию к проведению прямой вербовки на промышленных предприятиях. Смешанные франко-германские комиссии были созданы в каждой деревне. Они определяли процент рабочих подлежащих депортации. Они приступили к реквизиции и их переводу.

Практика прочёсывания производств представляла реализацию проектов разработанных подсудимым Заукелем уже в 1943. В документах, которые я прочёл трибуналу, Заукель фактически объявил о своём намерении создать смешанные трудовые комиссии.

Закон от 1 февраля 1944 явился поворотной точкой в акциях Заукеля в сфере законодательства. Он распространил сферу действия закона от 4 сентября 1942. Уже с февраля 1944 все мужчины в возрасте от 16 до 60 и все женщины от 18 до 45 подвергались обязательному труду. Я представляю трибуналу закон от 1 февраля 1944 как номер экземпляра RF-69 (документ RF-69) с просьбой вынести о нём судебное уведомление.

Доказательства давления, которое оказывал Заукель на французские власти с целью возложить на них опубликование данного закона представлены в докладе подсудимого Гитлеру. Этот доклад датирован 25 января 1944. Таким образом, он был разработан во время переговоров, которые характеризовали четвёртую акцию Заукеля. Он составляет документ PS-556 (55) который я представляю трибуналу под номером экземпляра RF-70. Я прочитаю данный документ:

«Мой фюрер.

22 января 1944 французское правительство совместно с маршалом Петэном в большей части приняло мои требования об увеличении рабочей недели с 40 до 48 часов, а также о расширении обязательного труда во Франции и использованию французской рабочей силы в Германии.

Маршал не согласился с обязательным трудом для французских женщин в Рейхе, однако он согласился с обязательным трудом женщин во Франции, ограничившись женщинами в возрасте с 26 до 45. Женщины с 15 до 25 должны трудоустраиваться по месту жительства.

Вместе с тем, уже это представляет заметный прогресс в сравнении с крайне трудными переговорами, которые я провёл в Париже, я одобрил данный закон для того, чтобы избежать дальнейшей потери времени при том условии, что германские требования будут решительно удовлетворяться.

Французское правительство также приняло моё требование о том, чтобы французские чиновники саботирующие использование обязательного труда серьезно наказывались вплоть до смертной казни. Я не оставил никакого сомнения в том, что дальнейшие и ещё более резкие меры будут приняты в том случае если требования в рабочей силе не будут удовлетворены.

Ваш преданный и верный, Фриц Заукель».

Я обращаю внимание трибунала на проблему обязательного труда женщин указанную в двух предыдущих документах. Долгое время французские власти категорически возражали введению женского труда. В ответ подсудимый Заукель не снизил степень жестокого давления.

27 июня 1943 в письме Гитлеру он предложил о том, что требуется решительное заявление немцев о потребностях перед французским правительством…Я уже цитировал это письмо трибуналу, экземпляр номер RF-65 (документ PS-556 (39)). Я не возвращаюсь к нему, но подчёркиваю тот факт, что закон от 1 февраля не удовлетворил Заукеля и ни в какой мере не уменьшил его запросы. Его разочарование и его решимость следовать политике принуждения становятся видны из доклада от 26 апреля 1944 имеющего его подпись, то, что доклад был направлен, удостоверено Берком одним из его помощников.

По сути есть четыре доклада совместно представленных в документе PS-1289, экземпляре номер RF-71 и я цитирую со второй страницы:

«1) Франция, женский вопрос.

К моменту введения французского закона об обязательном труде, французские власти (в частности маршал Петэн) решительно желали, чтобы женщины были исключены из выполнения обязательной работы в Германии. Несмотря на серьёзные возражения ГБА одобрил такое исключение. Однако, было подготовлено условие о том, что требуемые контингенты будут предоставлены, ГБА также оставит за собой право проведения дальнейших мероприятий. В случае неудовлетворения требований по контингентам, требование по распространению обязательного труда на женщин также должно быть направлено французскому правительству».

Четвертое мероприятие Заукеля, таким образом, было направлено к тому, чтобы использовать всю рабочую силу Франции. Сопротивление французов и развитие военных операций помешали проведению плана Заукеля. Подсудимый, однако, заранее предусмотрел исключительные меры, которые следовало принять в день высадки войск союзников во Франции. Я снова цитирую документ PS-1289,

представленный под номером RF-71. Читаю:

«Мероприятия обязательного труда в случае вторжения:

На оккупированных территориях уже частично разработаны мероприятия, которые необходимо провести для эвакуации населения тех районов, которые могут подвергнуться вторжению, и для того, чтобы драгоценная рабочая сила не попала в руки противника. Учитывая современное положение с рабочей силой в Германии, необходимо доставить в Германию наибольшее количество рабочих, способных дать соответствующую производительность труда. Необходимо издание соответствующих приказов для того, чтобы военные силы обеспечили безопасность при проведении этих мер.

Предлагается следующий текст для приказа фюрера».

Я не буду читать текста приказа, предложенного Заукелем. Союзники одержали победу так быстро, что Заукель не смог осуществить своего плана массового вывоза рабочих. Однако он приступил к его выполнению. И вывоз рабочих продолжался вплоть до освобождения этих территорий. Многие сотни тысяч французских рабочих находились тогда в Германии в результате различных мероприятий Заукеля. Я прошу трибунал запомнить это.

Принудительный труд был введен в Норвегии таким же образом, как и во Франции. Подсудимые заставили норвежские власти издать закон, вводивший обязательную регистрацию норвежских граждан и принудительную мобилизацию. В связи с этим я приведу цитату из предварительного отчета о преступлениях, совершенных немцами по отношению к Норвегии. Этот отчет, составленный норвежским правительством, уже был представлен трибуналу. Этот документ UK-79. Я представляю его трибуналу под номером RF-72 и оглашаю первую страницу:

«Результатом приказа Заукеля в Норвегии явилось издание Квислингом закона от 3 февраля 1943 г. об обязательной регистрации норвежцев и норвежек для так называемого «национального трудового натиска». Тербовен382 и Квислинг открыто признавали, что закон был издан для того, чтобы использовать рабочую силу Норвегии в интересах немецкой военной экономики. В речи 2 февраля Тербовен заявил, между прочим, что он сам и Германский Рейх поддерживают этот закон своим авторитетом, и угрожал применением силы против всякого, кто воспротивится проведению этого закона».

В Бельгии и Голландии немецкие власти использовали неприкрытый метод: обязательная трудовая повинность была введена непосредственно распоряжениями оккупационных властей.

В Бельгии это были приказы военного коменданта; в Голландии — приказы рейхскомиссара. Я напомню трибуналу, что власть военного коменданта в Бельгии распространялась также на север Франции.

Приказ от 6 марта 1942 г. вводил принцип обязательного труда в Бельгии. Он был опубликован в бельгийском «Verordnungsblatt» за 1942 год, страница 845. Я представляю его трибуналу под номером RF-73 и прошу принять его в качестве доказательства. Приказ от 6 марта исключал возможность принудительного вывоза рабочих в Германию. Но этот принудительный вывоз был введен приказом от 6 октября 1942 г., который был опубликован в бельгийском «Verord- nungsblatt» за 1942 год, страница 1060. Я представил его в качестве доказательства под номером 57 во время моего выступления.

Действия немцев в Бельгии вызвали многочисленные протесты со стороны различных высокопоставленных бельгийцев, в том числе бельгийского короля и кардинала Ван-Роэ.

Приказы, которые вводили принудительный труд в Бельгии и на севере Франции, были подписаны генералом фон Фалькенхаузеном. Однако этот последний издал свой приказ от 6 октября по распоряжению Заукеля. Я снова ссылаюсь на свидетельство генерала фон Фалькенхаузена, которое я вчера представлял трибуналу под номером RF-15. Я прошу трибунал разрешить мне зачитать из него некоторые выдержки:

«Вопрос: 6 октября 1942 г. был опубликован приказ, который вводил обязательную трудовую повинность в Бельгии и в северных департаментах Франции для мужчин в возрасте от 18 до 50 лет и для незамужних женщин — от 21 года до 25 лет. Кем вы тогда были?

Ответ: Я был командующим в Северной Франции и в Бельгии.

Вопрос: Помнит ли свидетель о том, что он издал этот приказ?

Ответ: Я не помню точно текста этого приказа, потому что он был издан в результате долгого спора с уполномоченным по распределению рабочей силы, Заукелем.

Вопрос: Имелись ли у вас какие-нибудь разногласия с Заукелем?

Ответ: Я решительно возражал против введения принудительного труда и, только получив прямое приказание, я согласился на издание этого приказа.

Вопрос: Таким образом, этот приказ был издан не по вашей инициативе?

Ответ: Напротив.

Вопрос: Кто давал инструкцию по этому вопросу?

Ответ: Я полагаю, что в тот момент Заукель уже был назначен генеральным уполномоченным по распределению рабочей силы, и он давал мне в тот момент все инструкции по приказу Гитлера».

Я делаю тут пропуск и далее цитирую с третьей страницы французского перевода четвертый абзац:

«Вопрос: Хотя вы возражали против такого понимания принудительного труда, вы тем не менее никак не реагировали, когда получили эти инструкции?

Ответ: Происходила бесконечная борьба между Заукелем и мною; это в конце концов послужило одной из причин моей отставки».

Насильственное давление оказанное подсудимым Заукелем в Бельгии в целях введения его плана силовой вербовки также демонстрируется документом который я только, что представил трибуналу как экземпляр номер RF-67 (документ номер PS-556 (43). Трибунал вспомнит, что этот доклад адресован 13 августа 1943 Заукелем Гитлеру по его возвращению из Франции, Бельгии и Голландии.

Мне остается заняться вопросом о введении принудительного труда в Голландии. Я прошу трибунал иметь в виду, что за введение принудительного труда на оккупированных нидерландских территориях должен нести ответственность, наряду с подсудимым Заукелем, также и подсудимый Зейсс-Инкварт.

Действительно, вывоз голландских рабочих был организован на основании приказов рейхскомиссара. Эти приказы совершенно ясно говорят об ответственности Зейсс-Инкварт а, тем более что последний в качестве рейхскомиссара получил полномочия непосредственно от Гитлера.

Подсудимый Зейсс-Инкварт ввел в Голландии принудительный труд приказом от 28 февраля 1941 г., который был опубликован в Голландии в «Verordnungsblatt» за 1941 год, № 42. Я уже ссылался на этот приказ вчера. Это — документ. RF-58, который я просил трибунал принять без доказательств.

Как и в Бельгии, принудительный труд сначала должен был применяться только в пределах оккупированной территории, но, как и в Бельгии, уже вскоре пределы его применения были расширены для того, чтобы дать возможность вывозить рабочих в Германию. Для этого был издан другой приказ Зейсс-Инкварта от 23 марта 1942 г., опубликованный в № 26 «Verordnungsblatt». Я представляю его под номером RF-74 и прошу трибунал приобщить его к делу.

Таким образом, Зейсс-Инкварт проложил путь, идя по которому Заукель смог осуществлять свою деятельность. Заукель действительно постарался использовать все человеческие ресурсы Голландии, но вскоре понадобились новые меры. Эти меры были приняты Зейсс-Инквартом.

Приказ от 6 мая 1943 г., опубликованный в «Verordnungsblatt» за 1943 год, страница 173, предписывал мобилизацию всех мужчин в возрасте от 18 до 35 лет. Я представляю этот приказ трибуналу в качестве доказательства под номером RF-75.

Кстати, уже 19 февраля 1943 г. Зейсс-Инкварт издал инструкцию, которая давала его аппарату возможность принимать любые меры для использования рабочей силы.

Этот приказ, опубликованный в «Verordnungsblatt» за 1943 год, я представляю трибуналу под номером RF-76.

Насколько значительным был вывоз рабочей силы из Голландии, доказывается письмом представителя Заукеля в Нидерландах, датированным 16 июня 1943 г. Это письмо я представляю под номером RF-77 и оглашаю его:

«В соответствии с приказом о переписи от 7 мая, контингенты с 1920 года по 1924 год рождения были зарегистрированы. Помимо этой очень значительной работы, оказалось возможным отправить 22 986 рабочих в Германию, не считая военнопленных, переведенных в категорию рабочих. Таким образом, в июне будет компенсировано число, которое не было достигнуто в мае.

Согласно голландским статистическим данным, каждый контингент включает 80 тысяч человек, и перевозка этих людей в Рейх уже началась. 446 493 человека были перевезены в Германию до 1 июня 1943 г., часть из них снова возвратилась. Цифры мобилизованных рабочих таковы: контингент 1921 года - 43 331; 1922 - 45 354; 1923 - 47 593; 1924 - 45 232.

Поскольку имелось до 80 процентов случаев уклонения, сейчас необходимо перевозить эти контингенты целиком на территорию Рейха. Рейхскомиссар дал на это свое согласие. Руководители различных областей, как-то: экономики, вооружения и сельского хозяйства, командование армии — ввиду необходимости также дали свое согласие».

В конце 1944 года германские власти усилили давление, оказываемое на Голландию. В это время несколько десятков тысяч человек были арестованы в течение двух дней в Роттердаме. Во всех больших городах Голландии происходили систематические облавы, иногда неожиданные, а иногда после обращения к населению с требованием явиться в определенные пункты. Я представляю трибуналу в качестве доказательства эти обращения, объединенные в документ PS-1162. Этот документ уже представлял господин Додд. Я не стану оглашать эти обращения заново, но представляю их под номером RF-78 в подтверждение моей аргументации.

Все эти документы говорят не об отдельных фактах, а вскрывают систематическую политику, которую подсудимые проводили до тех пор, пока 5 мая 1945 г. капитуляция Германии не повлекла за собой освобождение Голландии.

Я должен представить трибуналу еще одно дополнительное объяснение. Подсудимые не ограничивались введением принудительной трудовой повинности на оккупированных территориях. Я уже сказал, что они применяли меры преступного принуждения для того, чтобы обеспечить проведение мобилизации иностранных рабочих. Я сейчас представлю доказательство этого.

Меры, которые принимались нацистами для того, чтобы гарантировать принудительную вербовку иностранных рабочих, нельзя отрывать от тех мероприятий, которые они проводили для обеспечения так называемой «добровольной» вербовки. В первом случае давление было более сильным, но в обоих случаях оно проходило по одной и той же линии. Действовали обманом или, если это не помогало, прибегали к принуждению. Очень скоро подсудимые поняли, что никакая пропаганда не могла оправдать принудительный труд в глазах их жертв. Если у них и оставались какие-либо сомнения по этому поводу, то они рассеивались по получении отчетов от оккупационных властей. Эти власти единодушно указывали на политические волнения, которые были вызваны принудительной мобилизацией, и на то сопротивление, с которым они сталкивались. Таким образом, только путем принуждения подсудимые пытались осуществить проведение мобилизации гражданских лиц.

Одной из первых мер наказания строптивых, к которой прибегали немцы, являлось отобрание продовольственных и промтоварных карточек. Трибунал знает, что уже в январе 1942 года эта мера была предусмотрена циркуляром доктора Мансфельда, который я представил трибуналу под номером RF-26, PS-1183. Трибунал также помнит, что в приказе Гитлера от 8 сентября 1942 г., который я представил под номером RF-55, PS-556(2), подтверждалось, что эта мера должна применяться. Согласно этому приказу, карточки на продукты питания и на одежду не должны были выдаваться тем лицам, которые не могут доказать, что они где-нибудь работают, а также тем, кто уклоняется от принудительной трудовой повинности.

Приказ Гитлера был проведен в жизнь на всех оккупированных территориях. Во Франции циркуляры, издаваемые оккупационными властями, запрещали возобновление карточек на питание французам, которые уклонялись от переписи, проводившейся согласно закону от 16 февраля 1943 г. В Бельгии лишение карточек устанавливалось приказом командующего генерала фон Фалькенхаузена, документ RF-79.

Генерал фон Фалькенхаузен подписавший этот приказ, признал его значительную тяжесть во время допроса, который я представил трибуналу под номером документа RF-15 и на который я снова ссылаюсь. Генерал фон Фалькенхаузен заявил о том, что подсудимый Заукель был инициатором данного приказа и что он отказался предоставить амнистию которую предложили его службы. Я цитирую, страница 4 французского перевода, пятый абзац:

«Вопрос: Помнит ли свидетель приказ от 5 марта 1943 согласно которому те кто отказался поступить на обязательную трудовую службу лишались своих продуктовых карточек?

Ответ: Не помню. Тогда, когда был отдан приказ для мужчин с 18 до 50 лет, разъясняющие приказы отдавал не я, а мои ведомства, я не знаком с подробностями применения репрессалий. Я не являлся исполнительным ведомством. Я был выше этого.

Вопрос: Но тогда вас информировали о средствах давления и способе обращения которые власти считали подходящими.

Ответ: Я не желаю снимать с себя ответственность за всё, что происходило. В конце концов, мне было известно о многом. Я в частности помню приказ о продуктовых карточках, потому что по разным поводам я предлагал о том, чтобы была объявлена амнистия для лиц которые вынуждены были жить нелегально и не имели продуктовых карточек.

Вопрос: Кому было сделано данное предложение?

Ответ: Заукелю, с согласия президента Риверта.

Вопрос: Каким было отношение Заукеля к этому?

Ответ: Он отказался предоставить такую амнистию.

В Голландии также было запрещено выдавать новые карточки, если на старых не было штампа бюро труда.

Но подсудимые применяли методы принуждения еще более преступные, чем лишение карточек. Я хочу указать на преследования, которым подвергались семьи лиц, уклонявшихся от трудовой повинности. Я считаю, что это преследование является преступным потому, что оно основано на понятии коллективной ответственности семьи, которое противоречит основным положениям уголовного права цивилизованных наций. Это преследование получило тем не менее утверждение в нескольких беззаконных актах, изданных или навязанных нацистами.

Во Франции это было проведено законом от 11 июня 1943 г., который я представляю трибуналу под номером RF-80, и прошу принять его без доказательств.

Что касается Бельгии, я ссылаюсь на приказ военного коменданта от 30 апреля 1943 г., опубликованный в «Verordnungsblatt» 6 мая 1943 г. Представляя этот приказ под номером RF-81, я прошу трибунал принять его без доказательств.

Судебные действия подсудимых также были направлены против работодателей и чиновников служб занятости. Во Франции акция была инициирована двумя законами от 1 февраля 1944, я подчёркиваю, что эти законы были приняты в тот же день, что и закон об обязательном труде и я подтверждаю, что они были введены в тот же день. В поддержку моего заявления, я представляю признание подсудимого Заукеля в его письме от 25 января 1944, которое я недавно зачитывал трибуналу под номером экземпляра RF-70 (документ PS-556 (55). Я представляю трибуналу законы от 1 февраля 1944 как документ номер RF-82 с просьбой о том, чтобы их включили в материалы дела.

Имелись и другие формы принуждения. Одной из них например, было закрытие факультетов и школ для не способных оплатить учёбу студентов. Это было введено в Бельгии 28 июня 1943, во Франции 15 июля 1943. В Голландии студенты стали жертвами систематической депортации в феврале и марте 1943. В связи с этим я цитирую письмо от 4 мая 1943, которое содержит доказательства акции проведённой в Голландии посредством систематической депортации. Это документ F-665, который я представляю как экземпляр номер RF-83 в моей книге.

Председатель: Наверное, сейчас хорошее время, чтобы прерваться.

[Объявлен перерыв]

Герцог: Господин председатель, уважаемый суд, перед перерывом в заседании я начал оглашать трибуналу письмо от 4 мая 1943, которое представляет доказательства об акции предпринятой в Голландии по вопросу систематической депортации студентов. Я цитирую:

«Предмет: акция против студентов.

Акция начнётся утром в четверг. Так как уже слишком поздно объявлять об этом в прессе, объявление высшего руководителя СС и полиции будет сделано по радио начиная с 7 утра, оно будет обнародовано завтра утром и в вечерних газетах. Помимо этого, мы будем следовать директивам данным во вчерашней телеграмме.

Объявление следующее:

«Указ о регистрации студентов».

Я пропускаю первый параграф, и я цитирую:

«1. Все лица мужского пола которые посещали голландский университет или академию в течение 1942-43 и до настоящего времени не окончили своё обучение согласно учебного плана (далее – студенты) – должны явиться с 10 часов 00 минут до 15 часов 00 минут 6 мая 1943 к командиру сектора СС и полиции безопасности ответственному за их место жительства с целью их инструктажа по обязательной трудовой службе.

Я перехожу к параграфам 2 и 3 и цитирую:

«4. (1) Лица нарушившие данный указ или пытающиеся уклониться от него, в частности лица которые не выполняют свою обязанность по регистрации или умышленно или в результате халатности представляют ложные сведения будут наказаны лишением свободы или произвольным штрафом, независимо от того, что другие законы предусматривающие более серьёзное наказание подлежат применению…

(4) Осуществляющие патронажные полномочия или опекунство над студентами являются ответственными за их явку. Их подвергают таким же наказаниям, как и самих нарушителей.

5. Данный указ вступает в действие с момента принятия. «Подписано» - «Высший руководитель СС и полиции совместно с рейхскомиссаром оккупированных голландских территорий».

Так как никакой мерой не удавалось устрашить рабочих оккупированных территорий, подсудимые в конце концов обратились к своей полиции, чтобы обеспечить арест рабочих, которых они предназначали для угона в Германию. Это

полицейское вмешательство было осуществлено по требованию подсудимого Заукеля.

Я представляю в качестве доказательства документ — это отчет о совещании, которое имело место 4 января 1944 г. в главной ставке Гитлера. Я недавно уже представлял этот документ трибуналу под номером RF-68, PS-1292. Я зачитаю выдержки из него:

«Уполномоченный по набору и распределению рабочей силы Заукель заявил, что он будет с фанатическим упорством добиваться получения рабочих. До сих пор он всегда держал свое обещание в отношении числа мобилизованных рабочих. Однако, несмотря на всю его добрую волю, он не может обещать ничего определенного на 1944 год. Успех будет зависеть прежде всего от сил германской полиции, которые будут предоставлены в его распоряжение. Его проект не может быть осуществлен без помощи местной полиции».

Сейчас я обращаюсь к высказываниям Заукеля на совещании центрального управления четырёхлетнего плана от 1 марта 1944. Это экземпляр номер RF-30 (документ R-124) на который я постоянно обращал внимание трибунала. На отрывок который я собираюсь процитировать ещё не ссылались в трибунале. Страница 3 французского перевода, немецкий текст со страницы 1775:

«Термин S-фабрика» - S-Betrieb – «во Франции по сути ничего более чем защита от рук Заукеля. Так на неё смотрят французы и они точно не могут думать по-другому. Французы в первую очередь, которые столкнулись с немецкой точкой зрения и немецкими акциями имеют другую точку зрения. Не мне решать являются ли забронированные фабрики (Schutzbetriebe) полезными и необходимыми. Я описал положение только со своей точки зрения. Несмотря на это, я всё же надеюсь на конечный успех своей старой организации агентов с одной стороны и с другой стороны, тех мер которых я смог добиться от французского правительства.

В ходе переговоров длившихся от 5 до 6 часов я добился от господина Лаваля уступки в том, что смертный приговор может быть вынесен чиновникам которые саботируют вербовку рабочей силы и другие мероприятия. Поверьте мне, это было очень сложно. Мне пришлось трудно бороться, но я добился успеха. И я прошу, в особенности от вооруженных сил того, чтобы в случае если французское правительство на деле не задумается об этом, наиболее решительные действия будут предприняты немцами во Франции. Пожалуйста, не обижайтесь на моё следующее замечание: несколько раз, в компании моих помощников, я сталкивался с ситуациями во Франции, которые заставляли меня спрашивать: «Во Франции нет никакого уважения к немецкому лейтенанту и его 10 подчинённым?» Месяцами всё, что я говорил, парализовывал ответ: «Что вы хотите, господин гауляйтер? Вам известно, что у нас нет в распоряжении полицейских сил? Во Франции мы бессильны».

Такой ответ давали снова и снова. Как, перед лицом этих фактов, я должен добиться трудовой вербовки во Франции? Германские власти должны сотрудничать и если французы, несмотря на все их обещания, не улучшили положение, мы, немцы должны показать пример в одном случае на основе данного закона, поставьте префекта или мэра к стенке если он не желает сотрудничать, в случае если хотя бы один француз не поедет в Германию».

Таким образом, в конце концов, угон рабочих в Германию был обеспечен путем их ареста и угрозами репрессий. Совершенно логично, с точки зрения национал-социалистической системы, что политика угона иностранных рабочих закончилась полицейским террором.

Я сказал трибуналу, что сопротивление, которое оказывали военнопленные и рабочие оккупированных стран то коварным, то жестоким действиям подсудимых, провалило план набора иностранных рабочих. Подсудимый Заукель встречал громадные затруднения в осуществлении программы, принятию которой Гитлером и подсудимым Герингом, Шпеером и Функом он содействовал.

Из этого не следует, что гитлеровской Германии не удалось произвести массового угона иностранных рабочих. Число рабочих из оккупированных территорий Западной Европы, угнанных в Германию, очень велико. Еще больше было привлечено рабочих к принудительному труду на местах: на заводах и на стройках, находившихся в ведении оккупационных властей.

Я представлю трибуналу статистические сведения для того, чтобы позволить ему проверить мое утверждение. Эта статистика состоит из отрывков — выдержек из докладов, которые правительства оккупированных стран составили уже после их освобождения, а также из отчетов, адресованных во время войны управлениями по распределению рабочей силы властям, в ведении которых эти страны находились.

Статистика, представленная союзниками, не является полной, так как архивы, по которым она была составлена, были частично уничтожены. С другой стороны, административные органы оккупированных стран располагали только сведениями из вторых рук каждый раз, когда речь шла о принудительном наборе рабочих, произведенном непосредственно оккупационными властями. Что же касается германской статистики, то она также неполная, потому что союзники обнаружили еще не все вражеские архивы.

Однако имеется возможность дать трибуналу более или менее точное определение огромного значения угона населения, произведенного немцами. Это определение покажет, что нарушения международного права, совершенные подсудимыми, не оставались в стадии попыток начать выполнение этого преступления, а согласно уголовному законодательству представляли собой законченные преступления.

Сначала я представлю трибуналу статистику, приведенную в официальных отчетах французского правительства. Они содержат многочисленные статистические таблицы, из которых я назову итоги. Они дают следующие сведения: 738 тысяч рабочих были направлены на работу в принудительном порядке во Франции; 875 952 французских рабочих были угнаны на работу на германские заводы; 987 687 военнопленных были использованы в военной экономике Германии, то есть всего: 2 601 639 рабочих-французов были вынуждены работать на военные нужды нацистской Германии.

Из официального доклада бельгийского правительства я заимствую сведения о том, что 150 тысяч человек были привлечены к принудительному труду, а из официального доклада датского правительства я называю цифру 431 400 человек. Но следует заметить, что эти цифры не включают людей, захваченных во время систематических облав, которые проводились в ноябре 1944 года, а также людей, угнанных на работу в 1945 году. Я сейчас представлю трибуналу уточнения по всем этапам политики мобилизации иностранных рабочих. Эти уточнения почерпнуты из докладов самого подсудимого Заукеля или различных административных органов, которые занимались угоном рабочей силы. О громадном значении рабочей силы, использованной на оккупированных территориях, свидетельствуют сведения о рабочих, предназначенных на строительство укреплений так называемого «Атлантического вала» в организации Тодта, руководство которой, я напоминаю, осуществлялось подсудимым Шпеером после смерти основателя этой организации. Я почерпнул эту статистику из телеграммы, адресованной 17 мая 1943 г. подсудимым Заукелем Гитлеру. Это — документ PS-556(33), который я представляю трибуналу под номером RF-84. Цитирую:

«Делегат четырехлетнего плана. Генеральный уполномоченный по распределению рабочей силы. Главная ставка фюрера.

Мой фюрер! Я буду вам очень благодарен, если вы разрешите мне представить вам следующие статистические данные по вопросу об использовании рабочей силы в организации Тодта.

С тех пор как я являюсь ответственным за обеспечение рабочими всей германской промышленности, организации Тодта были переданы новые рабочие силы. Общая цифра рабочих, использованных в организации Тодта, включает на конец марта 1942 года 270 969 человек и на конец марта 1943 года — 696 003 человека.

В этой связи следует отметить, что рабочим, особенно тем, которые используются в организации Тодта, было специально поручено выполнение работ по сооружению «Атлантического вала». Это ещё более заметно, потому что во Франции, Бельгии и Голландии…».

Я пропускаю несколько строк и цитирую страницу 2:

«Несмотря на эти многочисленные трудности, число рабочих в организации Тодта на Западе увеличилось в конце марта 1942 года на 66 701 рабочего, а в конце марта 1943 года — на 248 200 рабочих».

Количество угнанных в Германию иностранных рабочих указывается в докладе от 30 сентября 1941 г., который был обнаружен в архивах ОКВ. Это — документ PS-1323, который я представляю под номером RF-85. Согласно этому документу, 1 228 686 рабочих были использованы в Германии на 30 сентября 1941 г. Из этого числа 483 842 происходили из оккупированных территорий Запада. Я зачитаю документ, в котором подробно указано происхождение рабочих по странам. Я ограничусь рубрикой, которая относится к западным странам, так как статистические данные о рабочих, угнанных из восточных стран, входят в компетенцию моих советских коллег.

Дания — 63 309 чел; Голландия — 134 093 чел.; Бельгия — 212 903 чел.; Франция — 72 475 чел.; Италия — 238 557 чел.

Наконец, 7 июля 1944 г. Заукель в одном из своих последних отчетов сообщал нацистскому правительству о результатах своей кампании за первую половину 1944 года. Я цитирую документ PS-208, который я представляю трибуналу под номером RF-86. Читаю вторую страницу:

«Происхождение иностранцев: из Франции, кроме Северной Франции — 33 тысячи; из Бельгии (включая Северную Францию) —16 тысяч; из Голландии — 15 тысяч; из Италии — 37 тысяч».

Речь идет о новой рабочей силе, предоставленной германской промышленности с 1 января по 30 июня 1944 г.

Я привел трибуналу доказательство, которое я должен был ему представить. Трибунал вспомнит о признании Заукеля на 58-м совещании управления по четырехлетнему плану, которое я зачитал ранее. Заукель признал, что в Германии было 5 миллионов иностранных рабочих, из которых только 200 тысяч прибыли добровольно.

Фактическая сторона преступления, о котором я говорю, установлена как обстоятельствами выполнения плана, так и многочисленностью жертв, которые оно вызвало. Чтобы утверждать о серьезности его результатов, мне остается сказать об обращении, которому подвергались иностранные рабочие в Германии.

Германская пропаганда всегда утверждала, что с угнанными в Германию иностранными рабочими обращались так же, как с германскими рабочими: те же условия жизни, тот же трудовой режим и та же дисциплина. Мои американские коллеги привели доказательства посягательств нацистских заговорщиков на достоинства, права и жизненные условия германских рабочих. С иностранными рабочими в Германии обращались еще хуже, вовсе не так, как следует обращаться с людьми. Я это утверждаю и постараюсь представить трибуналу соответствующие доказательства.

Но сначала я хочу привлечь внимание трибунала к значению нового преступления, которое я изобличаю. Оно не только дополняет преступление, заключающееся в угоне, но и придает ему зловещий смысл. Я сказал, что политику подсудимых на оккупированных территориях можно резюмировать следующим положением:

Использование активных сил и истребление непродуктивных. Следует иметь в виду эту цель, характеризующую замыслы нацистов, для того чтобы судить об обращении, которому подсудимые подвергали иностранных рабочих. Немцы использовали человеческий потенциал оккупированных стран до предела, они использовали каждого рабочего. Они оказывали кое-какое внимание иностранным рабочим тогда, когда желали увеличить прозводительность их труда, но обращались с ними так же, как и со всеми остальными угнанными, если производительность их труда падала.

Я докажу свою аргументацию, раскрыв трибуналу условия работы и проживания и дисциплинарные правила, которые были введены в отношении иностранных рабочих депортированных в Германию.

В качестве доказательства сошлюсь на соглашение, заключенное Заукелем с руководителем «Германского трудового фронта» Леем 2 июня 1943 г., оно было опубликовано в «Reichsarbeitsblatt» за 1943 год; я представил его трибуналу под номером RF-18 в начале моего выступления.

Из этого соглашения следует, что обращение с иностранными рабочими контролировалось особой инспекционной службой ведомства по распределению рабочей силы (Arbeitseinsatz). Таким образом, подсудимый Заукель не мог не знать о жестоком обращении, которому подвергались иностранные рабочие; те из жестокостей, которые он сам не предписывал, он все же допускал.

Условия работы рабочих депортированных в Германию дают первое доказательство решимости подсудимых эксплуатировать человеческий потенциал оккупированных территорий до крайности.

Прежде всего я обращу внимание трибунала на расписание работы, которое было навязано иностранным рабочим. Согласно декрету Заукеля от 22 августа 1942 г., продолжительность рабочего времени была установлена из расчета 54 часа в неделю. В действительности большинство иностранных рабочих работали гораздо больше. Сверхурочные задания, требовавшие дополнительных часов работы, поручались чаще всего иностранцам. Нередко последние должны были работать по 11 часов в день, то есть 66 часов в неделю в том случае, если они пользовались одним днем отдыха в неделю.

Сейчас в этой связи я процитирую доклад министерства по делам военнопленных, угнанных и беженцев, документ UK-78 (3), который я представлю в качестве доказательства под номером RF-87:

«Рабочий день: средняя продолжительность рабочего дня была 11, иногда 13 часов на некоторых предприятиях, например «Maschinenfabrik», Берлин (31). В Берлин-Шпандау на заводе Alkett383 заставляли работать 10 — 14 часов днем и 12 часов — ночью. В Кенингсберге на заводах гусеничных лент Круппа работали 12 часов в день».

Труд иностранных рабочих оценивается одинаково с заработной платой немецких рабочих.

Я обращаю внимание трибунала на иллюзорность этого равенства. Зарплата рабочих, использовавшихся в Германии, была ограничена. Политика заморозки зарплат являлась постоянным элементом зарплаты и политики расценок который следовало национал-социалистическое правительство. Зарплата рабочих, использовавшихся в Германии, была ограничена впрочем, она еще отягощалась многочисленными поборами и налогами. Наконец, были еще большие штрафы, которые германские предприятия имели право налагать на своих рабочих. Эти штрафы могли достигать суммы еженедельной зарплаты за легкие нарушения дисциплины.

Я представляю в доказательство документ D-182. Речь идет о двух проектах правил для иностранных рабочих. Одно из правил предназначалось для русских и польских рабочих; о нем будут говорить мои советские коллеги.

«Проект правил для гражданских иностранных рабочих. Обеспечение рабочей дисциплины. Январь, 1944 год.

Я должен вас информировать о следующем:

Увеличивающееся число опозданий и случаев проявления небрежности вынудило компетентные власти принять новые, более строгие правила дисциплины на работе. Нарушения рабочей дисциплины, как, например, самовольный уход с работы, будут караться штрафами, которые смогут достигнуть средней ежедневной зарплаты. В серьезных случаях, например при повторном и беспричинном невыходе на работу, виновные будут караться штрафами, которые могут достигнуть средней еженедельной зарплаты. Кроме того, в крайнем случае при таких обстоятельствах дополнительные продовольственные карточки могут быть отобраны на срок до 4 недель».

Зыбкость зарплат, которые после различных урезаний, фактически получали иностранные рабочие не позволяла им повысить уровень жизни в местах куда их депортировали. Я утверждаю, что этот уровень был недостаточным и что отношение Arbeitseinsatz по данному предмету образует характерное нарушение элементарных принципов прав человека. Я подтвержу это, представив трибуналу доказательство неадекватности питания, проживания и медицинского ухода на который были вправе иностранные рабочие.

Управление германской пропаганды издавало во Франции иллюстрированные брошюры, в которых жилища для иностранных рабочих были описаны как комфортабельные помещения. В действительности все было по-другому.

Я не буду долго останавливаться на этом вопросе. Мой американский коллега господин Додд представил вам протокол допроса под присягой доктора Егера, главного врача в лагере рабочих завода Круппа. Я не буду зачитывать снова трибуналу этот документ, но я напоминаю, что, по словам доктора Егера, французские рабочие заводов Круппа, военнопленные, в течение полугода жили в конурах, в уборных, в бывших печах; конуры были размером 3 фута в вышину, 9 футов в длину и 6 — в ширину. В каждой конуре помещалось по 5 человек. Документ RF-89.

Плохие жилищные условия часто усугублялись плохим питанием. В этой связи я дам некоторые пояснения трибуналу.

Я не говорю, что иностранные рабочие, угнанные в Германию, систематически доводились до истощения. Я говорю, что о взглядах национал-социалистов в этом случае можно судить по тому, как кормили иностранных рабочих. Их кормили прилично, когда управление рабочей силы желало увеличить производительность их труда. Их морили голодом, как только по какой-либо причине производительность их труда снижалась. Эти рабочие попадали тогда в категорию непроизводительных сил, которые национал-социализм обрекал на уничтожение.

10 сентября 1942 г. подсудимый Заукель заявил на первом съезде «трудовой администрации Великой Германии»:

«Питание и вознаграждение иностранных рабочих должно быть пропорционально производительности их труда и их доброй воле».

Он развил эту тему в документах, которые я представляю трибуналу в качестве доказательства.

Я имею, прежде всего, в виду письмо Заукеля Розенбергу, которое является документом PS-016. Я не буду его зачитывать, так как его уже зачитывали трибуналу мои американские коллеги. Но я все-таки обращаю внимание трибунала на второй абзац страницы 20 этого документа, в котором говорится о снабжении военнопленных и иностранных рабочих. Он гласит:

«Все эти люди должны получать питание, жилье, и с ними должны обращаться так, чтобы их можно было использовать максимально с минимальными затратами».

Я прошу трибунал запомнить это выражение — использовать максимальным образом иностранную рабочую силу с минимальными затратами. Это такая же концепция, которую я нахожу в письме Заукеля от 14 марта 1943 адресованное всем гауляйтерам. Это документ PS-633, который я представляю трибуналу как экземпляр номер RF-90:

«Предмет: Обращение и уход за иностранной рабочей силой.

Не только наша честь и престиж и ещё более того, наша национал-социалистическая идеология которая противостоит методам плутократов и большевиков, но также хладнокровный здравый смысл в первую очередь требуют правильного обращения с иностранными рабочими включая даже советских русских. Славяне которые голодают, больны, обижены, отчаялись и полны ненависти, никогда не дадут того результата который они бы дали при нормальных условиях».

Я перехожу к предпоследнему абзацу:

«Но поскольку нам потребуется иностранная рабочая сила на многие годы и возможность её замещения весьма ограничена, я не могу эксплуатировать её исходя из краткосрочной политики и не могу позволить попусту тратить её рабочие качества».

Преступная концепция раскрытая этими документами особенно выразительная во введении продовольственных санкций, которые вводились к депортированным рабочим. Я ссылаюсь на документ D-182, который я только, что представил как экземпляр номер RF-88 и я напоминаю трибуналу, что он предусматривал возможность применения наказания непослушным рабочим в виде частичного уменьшения продуктовых пайков. Подвергаясь, таким образом, заболеваниям и эпидемиям из-за плохого питания и плохих жилищных условий, иностранные рабочие, кроме того, не пользовались достаточным медицинским обслуживанием.

В качестве доказательства представляю доклад от 15 июня 1944 г., составленный доктором Феврие, руководителем медицинского обслуживания французской делегации при «Германском трудовом фронте». Это — документ F-536. Я представляю его в качестве доказательства под номером RF-91 и цитирую страницу 15 французского оригинала:

«В Освенциме среди 2 тысяч рабочих находятся туберкулезные, болезнь которых была установлена местным немецким врачом трудового управления. Этот последний не возвращает их на родину вследствие его враждебного безразличия. Я сейчас принимаю меры к их возвращению на родину.

В Берлине, в госпитале, где немецкий главный врач появляется один раз в три недели и где русская докторша раздает всем больным каждое утро одни и те же успокоительные капли, я видел человек двенадцать туберкулезных, из которых трое военнопленных, переведенных из категории военнопленных в рабочие. Их болезнь перешла всякие границы, когда можно было оказать медицинскую помощь».

Статистических данных об иностранных рабочих, умерших на работах, не было составлено. Профессор Анри Дессай, генеральный врач — инспектор министерства труда, считает, что в Германии умерли 25 тысяч французских рабочих. Но не все они умерли от болезней, так как к медленному истреблению прибавилось быстрое истребление в концентрационных лагерях.

Действительно, дисциплинарный режим иностранных рабочих был чрезмерно строгим и нарушал международное право. Я уже представил несколько примеров взысканий, которым подвергались угнанные рабочие, кроме того, рабочих, которых охранники считали строптивыми, посылали в специальные штрафные лагеря, а некоторые из рабочих бесследно исчезали в концентрационных лагерях для политических заключенных.

Напомню трибуналу, что я уже представил ему косвенное доказательство того, о чем я говорю. Во время моего выступления я представил трибуналу под номером RF-44 приказ Заукеля от 29 марта J943 г., согласно которому продлевается срок трудовых договоров на время, которое рабочий провел в тюрьме или в лагере интернированных.

Я не буду останавливаться на этом вопросе.

Я подчеркиваю, однако, важное значение преследования иностранных рабочих. Оно завершает преступления по угону рабочих и доказывает последовательность германской политики истребления.

Я осветил перед трибуналом события, которые отметили мобилизацию иностранных рабочих из гражданского населения на службу нацистской Германии. Я объяснил, каким образом организация принудительных работ входила в общие рамки немецкой политики господства. Я изобличил перед трибуналом методы, которыми подсудимые пользовались для принудительной мобилизации иностранной рабочей силы. Я подчеркнул значение угона, к которому прибегала «Arbeitseinsatz», и я напомнил трибуналу, какому плохому обращению подвергались угнанные на работу.

Политика принудительного труда включает все нарушения, рассмотрение которых входит в компетенцию трибунала: нарушения международных конвенций, посягательства на международное право, преступления против внутреннего права оккупированных стран.

Все подсудимые несут ответственность за эти преступления. Именно правительственный кабинет установил принципы политики принудительной мобилизации. Верховное командование германских вооруженных сил привело в исполнение эти принципы на стройках Вермахта. Гражданская администрация опиралась на эти нарушения в военной экономике Германии.

Я подчеркиваю особо виновность некоторых подсудимых: Геринг — генеральный уполномоченный по четырехлетнему плану — координировал составление и выполнение плана по мобилизации иностранных рабочих. Кейтель — руководитель вооруженными силами, визировавший декреты Гитлера о принудительном труде, — включил в эту систему военнопленных. Функ — рейхсминистр экономики и Шпеер — министр вооружения — основывали свою программу военного производства на принудительном труде. Наконец, Заукель — генеральный уполномоченный по распределению рабочей силы — показал себя решительным исполнителем и, согласно его собственному выражению, фанатическим последователем политики принудительной мобилизации, инициатором применения которой в Голландии явился Зейсс-Инкварт.

Трибунал определит их ответственность; я прошу его покарать виновных в преступлении мобилизации иностранных рабочих. Я прошу трибунал восстановить достоинство человеческого труда которое подсудимые пытались унизить.

Жертоффер: Господин председатель, господа судьи! французскому обвинению поручено представление доказательств вины подсудимых в совершении преступлений, предусмотренных статьей 6 устава трибунала, включающей нарушения законов и обычаев войны, имеющих отношение как к лицам, так и к общественной и частной собственности.

Материалы о жестоком обращении с военнопленными и гражданскими лицами, о пытках, убийствах, угоне в рабство, а также разрушениях, не оправдываемых военной необходимостью, были или будут еще представлены моими коллегами. Господин Дельпеш и я имеем честь представить доказательства о расхищении общественной и частной собственности.

Трибуналу предстоит ознакомиться с самой сухой частью материалов обвинения. Мы постараемся представить ее в наиболее кратком виде, сократить чтение многочисленных документов, представляемых трибуналу, и по возможности избежать представления статистического материала, чтобы отметить только главные факты. Однако иногда мы будем знакомить трибунал с некоторыми подробностями для того, чтобы он мог ясно представить некоторые характерные факты по разграблению экономики, вменяемые в вину подсудимым.

Перед тем как перейти к этому предмету, я хочу попросить разрешения трибунала выразить благодарность обвинителям экономического отдела французской делегации своим коллегам из других союзных делегаций и в частности американскому отделу по экономическому делу, который любезно предоставил в наше распоряжение большое количество немецких документов обнаруженных армией Соединённых Штатов и важные материальные средства для их копирования в достаточном количестве.

Имею честь представить трибуналу последовательность: 1) Общие замечания об экономическом разграблении оккупированных стран Западной Европы, 2) специальный вопрос Дании, 3) вопрос Норвегии, 4) вопрос Голландии. Мой коллега, господин Дельпеш представит 5) часть охватывающая Бельгию и Великое Герцогство Люксембург. Я имею честь представить вам 6) часть относящуюся к Франции и заключение. Наконец, специальное выступление 7) мы посвятим предметам искусства.

В ходе презентации, мы представим ряд документов. Мы процитируем только те отрывки которые кажутся нам наиболее важными, когда одинаковые документы относятся к нескольким разным вопросам, мы процитируем те отрывки по каждому вопросу при его представлении, каждый раз указывая ссылку на документальную книгу, поскольку невозможно довести до вас фрагменты одновременно ввиду фактической трудности.

В своих речах и в своих произведениях Гитлер никогда не скрывал экономических целей агрессии, которую намеревалась предпринять Германия. Расовая теория и теория жизненного пространства усилили захватнические устремления нацистов и одновременно стимулировали их воинственные инстинкты.

Захватив без боя Австрию и Чехословакию, они напали на Польшу и подготовились к нападению на страны Западной Европы, в которых они рассчитывали найти то, чего им не хватало, чтобы обеспечить себе господство.

Этот факт, в частности, явствует из документа ЕС-606, RF-92. В этом документе приводится протокол совещания, состоявшегося 30 января 1940 г. у подсудимого Геринга в присутствии подполковника Конрада и директора Ланге из группы машиностроения. Вот главная часть этого протокола:

«Фельдмаршал Геринг начал с того, что он должен ознакомить меня с целями фюрера, а также необходимыми экономическими мероприятиями, которые вытекают из них».

Вот что он сказал:

«Фюрер убежден, что решительного завершения войны в 1940 году можно достигнуть только благодаря энергичному наступлению на Западе. Он рассчитывает, что Бельгия, Голландия и Северная Франция будут завоеваны нами и что он, фюрер, основывается на том расчете, что промышленные районы городов Дуэ, Ланса, Люксембурга, Лонгви и Брюэ могли бы заменить поставки сырья из Швеции.

Ввиду этого фюрер решился, не считаясь с будущим, использовать полностью наши резервы сырья, даже если это приведет к возможному затягиванию войны. Правильность этого решения подкреплялась мыслью, что самыми лучшими запасами были не запасы сырья, а готовой военной техники. Надо предвидеть также, что если начнется воздушная война, то наши собственные сборочные заводы могут быть разрушены. Фюрер считает также, что главные усилия должны быть предприняты в 1940 году для того, чтобы добиться максимальных результатов, следовательно, надо свернуть долгосрочные программы производства для того, чтобы ускорить выполнение той программы, которая должна закончиться в 1940 году».

В момент гитлеровского вторжения страны Западной Европы изобиловали всякого рода продуктами и изделиями. Однако после четырехлетнего систематического разграбления и порабощения эти страны были разорены, и в результате введения строгих ограничений их население было физически ослаблено.

Чтобы добиться таких результатов, немцы использовали все средства, в особенности насилие, хитрость и шантаж.

Темой настоящего выступления явится уточнение главных видов расхищения, произведенного по приказу руководителей нацистской Германии в странах Западной Европы, а также представление доказательств того, что вышеупомянутые расхищения являются военными преступлениями, подсудными Международному военному трибуналу.

Невозможно подвести точный итог германским грабежам и выгоде, которую они извлекли в результате захвата производства в оккупированных странах. С одной стороны, для этого недостаточно времени, с другой стороны, это невозможно, так как существовали некоторые тайные операции; к тому же архивы были истреблены как в результате войны, так и умышленно в период разгрома немцев.

Однако документы, которыми мы располагаем в настоящее время, и собранные сведения позволяют установить минимальные размеры расхищений. Здесь я попрошу разрешения трибунала сделать три предварительных замечания.

Во-первых, многочисленные акты индивидуального расхищения, совершенные немцами, в этом выступлении приводиться не будут, так как они входят в компетенцию другой юрисдикции.

Во-вторых, здесь мы только напомним о неисчислимых материальных последствиях преступлений гитлеровцев, например, о материальном ущербе, нанесенном семье, глава которой убит, или об ущербе, причиненном некоторым жертвам плохого обращения, в результате чего они стали полными или частичными, временными или пожизненными инвалидами, а также об ущербе, нанесенном разрушением населенных пунктов либо домов с целью мести или устрашения.

В-третьих, мы не будем упоминать об ущербе, нанесенном непосредственно военными действиями, так как он не является материальным следствием военных преступлений. В этом случае необходима отдельная оценка каждой операции.

С разрешения трибунала я начну сейчас с общих замечаний об экономическом грабеже Западной Европы. Под словами «экономический грабеж» следует подразумевать изъятие богатств всякого рода, а также захват производства различных оккупированных стран.

Чтобы достигнуть такого результата в странах высокого промышленного развития, где имелись многочисленные запасы фабрикатов и большие резервы сельскохозяйственных продуктов, выполнение немцами своих целей было сопряжено с большими трудностями.

Несмотря на то, что немцы использовали реквизиции максимальным образом, этого способа им оказалось недостаточно. Они должны были найти способ обнаружения и изъятия самых различных предметов, иногда скрываемых жителями; с другой стороны, они должны были поддерживать на каком-то уровне экономическую деятельность этих стран для своей же собственной пользы.

Простейшим способом захвата и сосредоточения в своих руках производства и распределения изделий и продукции явился захват почти всех платежных средств, а затем, при необходимости, распределение их в принудительном порядке в обмен на товары или услуги, что одновременно обеспечивало условия для избежания роста цен.

Для того чтобы не умереть с голоду, население должно было, естественно, работать непосредственно или косвенно в интересах Германии.

Первая часть данной презентации будет разделена на пять глав: 1) Захват немцами валюты; 2) изъятие продукции оккупированных территорий; 3) индивидуальные закупки; 4) черный рынок, организованный для и в интересах Германии; 5) изучение вопросов экономического разграбления с точки зрения международного права и в частности Гаагской конвенции.

I. Захват немцами платежных средств

Для того чтобы получить в свое распоряжение платежные средства, немцы действовали в различных оккупированных странах почти одинаковыми способами. Сначала они провели два основных мероприятия: во-первых, выпустили бумажные деньги согласно приказу от 9 мая 1940 г. на странице 69 «Verordnungsblatt fur die besetzten franzosischen Gebiete384», на который я далее буду ссылаться как на VOBIF который я представляю трибуналу под номером RF-93. Этот приказ относится к Дании и Норвегии; на оккупированных территориях Бельгии, Голландии, Люксембурга и Франции он вступил в силу 19 мая 1940 г. Немцы начали выпускать бумажные деньги Reichskreditkasse385, которые имели хождение только в соответствующей из оккупированных стран.

Во-вторых, ими была предпринята другая мера: блокирование существующих платежных средств внутри оккупированных стран согласно приказу от 10 мая 1940 г., VOBIF, страница 58, который я представляю под номером RF-94. В Голландии это было проведено приказами от 24 июня, 14 августа, 16 августа и 18 сентября 1940 г., которые я представляю под номерами RF-95, 96, 97 и 98. В Бельгии — приказами от 17 июня и 22 июля 1940 г., которые представляются трибуналу под номерами RF-99 и 100.

Эта мера, а именно произвольный выпуск немцами бумажных денег без всякого контроля со стороны финансовых органов оккупированных стран, должна была явиться, как мы это увидим вскоре, мощным средством давления для того, чтобы добиться взносов громадной контрибуции под предлогом содержания оккупационных войск и для того, чтобы навязать так называемые «соглашения» об оплате по системе клиринга, действовавшей исключительно в интересах оккупантов.

Оккупанты мошеннически добились таким образом платежных средств, использованных ими для того, чтобы осуществить операции на очень большие суммы исключительно в своих интересах.

Германия умышленно создавала видимость регулярного расчета за все сельскохозяйственные продукты, промышленные изделия, сырье, предметы всякого рода и за труд с помощью бумажных денег Reichskreditkasse и так называемого «соглашения» о клиринге или же посредством военной контрибуции, называвшейся возмещением за содержание оккупационных войск. Таким образом, можно утверждать, что все эти расчеты были фиктивными; они явились наиболее широко распространенными способами мошенничества, к которым нацисты прибегали для осуществления экономического ограбления оккупированных стран Западной Европы.

Эти вопросы будут более подробно исследованы позднее. Я ограничу себя сейчас указанием трибуналу на то, что при влиянии на экономическое разграбление оккупированных стран их же деньгами, требовалось чтобы эти деньги сохраняли достаточную покупательную способность. Таким образом, усилия немцев были направлены на стабилизацию цен. Жёсткое регулирование роста цен соответственно было введено несколькими распоряжениями – VOBIF, страницы 8, 60 и 535, представляемые как документ номер РФ-101. Вместе с тем, применение таких мер не могло предотвратить существование экономических законов. Оплата чрезмерных контрибуций, учитывая ресурсы подвергшихся вторжению стран, не могли не иметь следствием постоянный рост цен. Руководители Рейха прекрасно понимали положение и видели очень оживлённый рост цен, который они стремились смягчить.

Нам это в основном известно из секретных отчётов Геммена386, председателя комиссии перемирия по германским экономомическим вопросам, которые мы обсудим, когда будем рассматривать вопрос Франции.

II. Захват производства оккупированных стран.

После вторжения немцев в страны Западной Европы в последних начался большой беспорядок, явившийся последствием этого вторжения. Население эвакуировалось. Промышленность остановилась. Германские войска охраняли заводы и не позволяли никому туда проникать.

Невозможно перечислить предприятия, которые находились в таком положении, поскольку эта участь постигла большинство из них.

В качестве примера мы представляем трибуналу оригинал одной из многочисленных афиш, наклеенных на воротах промышленных предприятий Франции. Я представляю эту афишу под номером RF-102. Она датирована: Париж, 28 июня 1940 г. Цитирую:

«По приказу генерал-фельдмаршала Геринга от 28 июня 1940 г., генеральлюфтцойгмейстер387 занял этот переданный в его ведение завод. Вход разрешается только тем, кто обладает специальным разрешением, выданным генеральлюфтцейгмейстером Verbindungsstelle388 в Париже».

Как только заводы и фабрики были заняты, германские техники, прибывшие вскоре после войск, стали заниматься методическим изъятием лучших машин этих предприятий.

В частности, из датированного декабрем 1940 года секретного отчета полковника экономического отдела ОКВ Эдлера, страницы 77 и 78, явствует, что изъятие лучших машин в оккупированных странах должно было быть организовано вопреки статье 53 Гаагской конвенции.

Этот экземпляр — RF-103, документ ЕС-84.

С другой стороны, тотчас же после вторжения рабочие, не имея других средств существования, являлись к заводам в надежде найти какой-то заработок. Во всех оккупированных странах вставали одни и те же проблемы: остановить производившийся в угрожающем темпе вывоз машин и предоставить рабочим работу.

Со своей стороны, немцы требовали возобновления работы промышленных предприятий под предлогом гарантирования снабжения населения. Приказ об этом от 20 мая 1940 г. мы представляем под номером RF-104. Он касается

Голландии, Бельгии, Люксембурга и Франции. В нем предписывается возобновить работу на всех предприятиях пищевой промышленности и сельского хозяйства. Тот же приказ предусматривал назначение временных администраторов на эти предприятия, когда руководители их по какой-либо причине отсутствовали.

Председатель: Нет возражений, чтобы прерваться?

[Судебное разбирательство отложено до 10 часов 21 января 1946]

День тридцать девятый

Понедельник, 21 января 1946

Утреннее заседание

Жертоффер: Господин председатель, уважаемый суд, в конце последнего заседания я имел честь приступить к отчёту французского обвинения по экономическому разграблению. В первой главе я сжато отметил для вас то, как немцы стали владыками платёжных средств в оккупированных странах вводя военные взносы под предлогом содержания своей армии и вводя так называемые клиринговые соглашения, которые были направлены исключительно в их интересах.

Во второй главе под названием «секвестрирование производства на оккупированных территориях», я имел честь раскрыть для вас то, что после вторжения фабрики находились под военной охраной и немецкие техники приступили к вывозу лучших машин в Рейх, что трудящиеся лишённые средств существования собирались вокруг фабрик, чтобы просить пособия, и наконец что немцы приказывали возобновлять работу и оставляли за собой право назначать временную администрацию для управления предприятиями.

В то же время, немцы оказывали давление на правителей оккупированных стран и на промышленников для того, чтобы достичь прежней производительности фабрик. В отдельных случаях они назначали временную германскую администрацию и распространяли слухи о том, что фабрики будут использоваться для нужд оккупированного населения.

В общем, чтобы избежать безработицы и сохранить средства производства, промышленники мало-помалу возобновили работу, стараясь специализироваться на производстве для нужд гражданского населения. Однако, используя различные средства давления, немцы добились производства оборонительного вооружения, а затем и наступательного. Они реквизировали некоторые предприятия, закрыли те из них, которые они не считали необходимыми, сами распределяли сырье и назначали своих представителей на заводы.

Захват немцами предприятий распространялся все шире и шире в согласии с секретными директивами, которые издавались подсудимым Герингом, начиная со 2 августа1940 г. Это явствует из документа ЕС-137, RF-105. Вот наиболее значительный абзац этого документа:

«Расширение немецкого влияния на иностранные предприятия является целью немецкой экономической политики. Сейчас еще нельзя определить, будет ли мирный договор предусматривать передачу долей участия в деловых операциях и в каких размерах, но уже сейчас необходимо использовать всякую возможность, чтобы позволить немецкой экономике уже в военное время утвердиться на наиболее важных экономических объектах оккупированных стран и чтобы помешать маневрам, которые могли бы воспрепятствовать достижению вышеуказанной цели…»

На этом я заканчиваю цитату. После того, как вы ознакомились с таким документом, не может остаться никаких сомнений относительно намерений немецких руководителей. Доказательства проведения в жизнь этого плана содержатся в документе, который будет оглашен, когда будет рассматриваться вопрос о Франции.

Трибунал ознакомится с обзором некоего Михеля, начальника штаба по экономическим вопросам и помощника немецкого военного коменданта во Франции. Этот обзор дает представление о широких масштабах диктатуры Германии над экономикой оккупированных стран. Контроль над предприятиями оккупированных стран обеспечивался гражданскими или военными чиновниками, которые назначались на месте, а позднее также и однородными германскими предприятиями которые становились их «Paten-Firma389».

Для того, чтобы дать вам пример этого экономического господства, я сошлюсь на приказ, полученный одной значительной французской фирмой. Речь идет о фирме «Thomson-Houston390». Я представляю трибуналу документ RF-106 — письмо, адресованное этой фирме. Оно написано в Париже 8 октября 1943 г.:

«Фирма Томсон-Хьюстон, Париж, бульвар Осман, 173.

Как перед заказчиком, так и перед моим управлением, ведающим в целом всеми заказами, размещенными во Франции, вы несете полную ответственность за своевременное, тщательное и рациональное выполнение германских заказов, которые были вам переданы. Для того чтобы облегчить вам исполнение ваших обязанностей, фирма «Allgemeine Elektricitats Gesellschaft391» (Берлин, NW 40. Фридрих-Карл-Уфер, 2—4) назначается в качестве вашей «Paten-Firma» Я придаю очень большое значение тому, чтобы по техническим вопросам вы работали в тесном сотрудничестве с вышеуказанной фирмой. На «Paten-Firma» возлагается следующее:

1) участвовать в составлении вашего производственного плана для того, чтобы использовать ваши производственные возможности;

2) находиться в вашем распоряжении для того, чтобы давать вам любые технические советы, какие вам могут понадобиться, и взаимно обмениваться опытом;

3) в необходимых случаях служить посредником при переговорах с немецкими учреждениями;

4) держать меня в курсе всего, что может случиться и что могло бы помешать вам в выполнении ваших обязательств.

Для того чтобы обеспечить выполнение этих задач, «Paten-Firma» имеет право направить в вашу фирму уполномоченного и, в случае надобности, инженеров по производству из тех немецких фирм, которые дали вам значительные заказы.

Для того чтобы дать «Paten-Firma» возможность выполнять свои задачи, следует представлять ей непосредственно или ее уполномоченному сведения, касающиеся немецких заказов и их выполнения, например:

1) вы должны держать ее в курсе вашей корреспонденции с поставщиками и заказчиками;

2) сообщать ей, каким именно образом используются производственные мощности ваших заводов, и представлять возможность ознакомления с производством;

3) привлекать представителя этой фирмы к участию в ваших заседаниях и знакомить его с вашей корреспонденцией с немецкими учреждениями.

Вы должны немедленно сообщать «Paten-Firma» или ее уполномоченным о всех получаемых вами заказах».

Это конец цитаты.

Почти все крупные фирмы в оккупированных странах были поставлены, таким образом, под контроль немецких фирм с двойной целью: во-первых, для того, чтобы содействовать военным усилиям Германии, и, во-вторых, чтобы добиться, путем постепенного захвата, экономического господства в Европе даже в случае компромиссного урегулирования.

В области сельского хозяйства немцы использовали аналогичные методы давления. Они осуществляли массовые реквизиции продуктов и оставляли населению продукты в количестве, явно недостаточном для существования.

Теперь я перехожу к третьему разделу, посвященному вопросам индивидуальных закупок немецких военных и гражданских лиц в оккупированных странах.

Если в настоящем моем выступлении я не могу говорить об индивидуальных актах ограбления или многочисленных кражах, совершавшихся в оккупированных странах, то все же необходимо сказать об индивидуальных закупках, которые в интересах немцев методически организовывали немецкие власти.

В начале оккупации солдаты и гражданские лица производили закупки по выдававшимся им начальством ордерам, законность которых является спорной. Но вскоре немцы получили в свое распоряжение достаточное количество денег, которое позволило им покупать без карточек или по специальным ордерам большое количество сельскохозяйственных продуктов или всевозможных предметов, к которым, в частности, относятся текстиль, обувь, меха, изделия из кожи и т. д. Таким образом, многие обувные фирмы вынуждены были каждую неделю отпускать по специальным немецким ордерам 300 пар городской обуви — мужской, дамской

или детской.

Это отмечается в важном докладе французского экономического контроля, на который по возможности я буду ссылаться несколько раз в ходе данной презентации и который я представляю трибуналу под номером документа RF-107.

Индивидуальные покупки, являвшиеся одним из видов экономического грабежа, не только поощрялись, но и организовывались немецкими властями. Немцы возвращались к себе на родину, обременные многочисленным багажом. Была создана специальная служба по отправке посылок немцев из оккупированных стран. Отсылаемые предметы упаковывались в особую бумагу и снабжались печатями, благодаря которым посылки освобождались от таможенных пошлин.

Чтобы представить себе, каковы были масштабы этих индивидуальных закупок, следует обратиться к показанию некоего Мюрделя, бывшего директора Reichskreditkasse, в настоящее время арестованного в Париже и допрошенного судебным следователем департамента Сены. Вот что Мюрдель показал по поводу индивидуальных закупок, это документ RF-108.

Судья задал ему следующий вопрос:

«Каковы были нужды оккупационной армии? Какие закупки вы должны были оплачивать за армию?»

Мюрдель ответил:

«Я не могу ответить на первую часть вопроса. Во время оккупации я старался уяснить себе этот вопрос, но мне возражали, заявляя, что это военная тайна, которую я не должен знать. Все, что я могу вам сказать, это то, что мы выплачивали жалованье войскам и что простой солдат получал от 50 до 60 марок, унтер-офицер на 50 процентов больше, а офицер, разумеется, значительно больше. Я не знаю, каков был численный состав оккупационной армии, так как количество войск часто изменялось».

Я пропускаю несколько строчек. Дальше Мюрдель добавляет:

«Кроме того, каждый отпускник, возвращающийся из Германии, имел право привезти с собой известное количество марок (50). Это же относилось ко всем немецким солдатам, впервые назначенным во Францию. Мы обменивали эти марки на французские франки. Я определяю, что примерно 5 миллиардов франков мы каждый месяц выплачивали по этой статье».

Таким образом, можно оценить в 250 миллиардов франков, по крайней мере индивидуальные расходы немцев во Франции, из которых большая часть была потрачена на покупку продуктов и вещей для отправки в Германию, в целях ухудшения положения французского народа.

Для того чтобы представить себе значение этих расходов, я скажу, что 5 миллиардов франков в месяц, или 60 миллиардов в год, составляют сумму, превышающую доходную часть годового бюджета французского государства за 1938 год, которая равнялась 54 миллиардам франков.

После того, как мы рассмотрели вопрос об индивидуальных покупках, я перехожу к четвертому разделу, посвященному организации немцами «черного рынка» в оккупированных странах. Потребление населением оккупированных стран продуктов и товаров было подвергнуто строгому нормированию. Населению оставлялись продукты в количестве, явно недостаточном для удовлетворения жизненных потребностей.

Данные правила предоставляли большие количества товарных запасов, захваченных немцами посредством операций, которые были при всех проявлениях обычными: реквизициями, закупками официальных служб, частными покупками или обменом на германские ваучеры. Мы уже увидели, что эти закупки представляли во Франции, в среднем 5 миллиардов франков в месяц.

Такой порядок вызвал резкое сокращение предложения товаров и продуктов и сокрытие их от немцев. Это, в свою очередь, породило в оккупированных странах то, что называется «черным рынком», то есть торговлю из-под полы, происходившую в нарушение правил, регулировавших нормированное снабжение.

Немцы не замедлили воспользоваться этим и начали производить закупки на «черном рынке» во все возрастающих размерах, большей частью при посредстве агентов и третьих лиц, вербовавшихся из самых сомнительных элементов населения, которые были уполномочены «отыскивать» продукты.

Эти агенты, скомпрометированные перед законом за нарушение правил, нормирующих снабжение, пользовались полной безнаказанностью, но зато находились все время под угрозой доноса и выдачи их немецкими нанимателями в том случае, если они замедлят или прекратят свою деятельность. Часть этих агентов одновременно выполняли поручения Гестапо, а вознаграждением за это являлась прибыль от их операций на «черном рынке».

Различные немецкие учреждения в оккупированных странах усвоили себе привычку производить на «черном рынке» все более значительные закупки. Дело дошло до того, что они начали рвать товары друг у друга, что привело к большому повышению цен и могло вызвать инфляцию. Продолжая совершать тайные закупки, немцы одновременно стремились к тому, чтобы деньги, которыми они расплачивались, сохраняли наивысшую стоимость.

Для того чтобы предотвратить ажиотаж на «черном рынке», руководители Германии в июне 1941 года решили производить покупки на «черном рынке» организованно. С этой целью подсудимый Геринг, уполномоченный по четырехлетнему плану, поручил 13 июня 1942 г. полковнику Фелтьенсу392 централизовать структуру «черного рынка» в оккупированных странах. Это явствует из документа RF-109, который я представляю трибуналу. Под этим номером представляется 3 документа, в том числе и документ о назначении полковника Фелтьенса, подписанный самим Герингом. Я не хочу занимать время трибунала полностью зачитывая эти документы. Я думаю их нельзя оспаривать, но если позже возникнет необходимость, я оставлю за собой право огласить их, если трибунал не пожелает чтобы их не зачитали сразу же.

Председатель: Боюсь, мы должны придерживаться нашего решения. Документы о которых мы не можем вынести судебное уведомление следует зачитывать чтобы приобщить в качестве доказательства. Вам нужно зачитывать фрагменты документа которые вы хотите приобщить в качестве доказательства – не обязательно формальные части, но существенные части которые требуются для вас в качестве доказательства.

Жертоффер: Это письмо от 13 июня 1942 подписанное подсудимым Герингом.

«Закупки товаров, осуществляемые одновременно различными соединениями вооруженных сил и другими организациями, создали в некоторых оккупированных странах на так называемом «черном рынке» такое положение, которое мешает планомерному использованию этих стран для нужд военной экономики, подрывает престиж Германии, а также дисциплину, необходимую для всякой военной или гражданской администрации. Такое плачевное положение вещей не может быть далее терпимо. Поэтому я уполномочиваю вас урегулировать эти коммерческие операции по согласованию с соответствующими учреждениями и, в особенности, с начальниками администрации оккупированных территорий. В принципе коммерческие операции на оккупированных территориях, выходящие за рамки нормального снабжения или нарушающие установленные цены, должны ограничиваться особыми случаями, и притом лишь с вашего предварительного на то согласия. Я согласен с вашим предложением о том, чтобы использовать для закупки товаров специальные организации, находящиеся под контролем Рейха, и прежде всего «Roges393».

Я прошу вас представить мне как можно скорее план вашей работы в Голландии, Бельгии, Франции и Сербии. (В Сербии это должно быть поручено генеральному консулу Нойхаузену394). Этот план должен, кроме того, включать захват оборудования портовых сооружений и тех предприятий на оккупированных территориях, которые в дальнейшем могут быть закрыты. Отчет о результатах вашей деятельности прошу представлять мне ежемесячно через моего представителя. Первый из этих отчетов должен быть представлен 1 июля 1942 г.

В случае необходимости центральное управление по четырехлетнему плану примет решение относительно распределения закупленных товаров». Подписано «Геринг».

Впоследствии, 4 сентября 1942 г., подсудимый Геринг распорядился о том, чтобы все виды полезных товаров были закуплены, даже если это вызовет признаки инфляции в оккупированных странах. Это явствует из отчета, подписанного «Вилем» и касающегося использования фондов, создаваемых за счет расходов по оккупации. Я представляю этот отчет трибуналу под номером RF-110, PS-1766.

Немного позднее, 4 октября 1942 г., подсудимый Геринг произнес речь по случаю «Праздника жатвы», опубликованную в «Das Archiv» за октябрь 1942 года. В этой речи подсудимый Геринг в завуалированной форме дает понять, что он желает, чтобы закупки на «черном рынке» в оккупированных странах продолжались в интересах немецкого населения. Я представляю экземпляр статьи с этой речью под номером RF-111 и оглашаю следующую выдержку:

«Я исследовал с исключительной тщательностью положение дел в оккупированных странах. Я узнал, как живут люди в Голландии, Бельгии, Франции, Норвегии, Польше и повсюду, где мы уже расположились. Я заметил, что хотя их пропаганда очень часто официально говорит о трудностях их продовольственного положения, в действительности дело обстоит далеко не так. Несомненно, повсюду, даже во Франции, была введена система продуктовых карточек. Но то, что можно получить по карточкам, — это только добавочное снабжение, а люди живут нормально за счет нелегальной торговли.

Такое положение вещей привело меня к твердому решению, от которого я не отклонюсь ни в коем случае. Первая задача, которую надо осуществить прежде всего, — это обеспечить немецкому народу первое место в борьбе с голодом и в разрешении проблемы снабжения. Вот почему я решил, что на территориях, которые нами завоеваны и находятся под нашей защитой, население не должно голодать, но если враг будет мешать проведению нашей политики снабжения, надо, чтобы все знали, что если голод наступит, то это, во всяком случае, будет не в Германии».

Войсками США был обнаружен секретный доклад, составленный 15 января 1943 г. полковником Фелтьенсом, в котором он отчитывается перед подсудимым Герингом в своей деятельности за шесть месяцев. Это документ PS-1765, RF-112, который я представляю сейчас трибуналу.

В первой части этого доклада полковник Фелтьенс таким образом объясняет причины возникновения «черного рынка»:

«1) уменьшение количества товаров, вызванное нормированием и распределением;

2) невозможность остановить рост цен;

3) невозможность осуществлять контроль за ценами по немецкому образцу из-за отсутствия персонала у контрольных органов;

4) небрежность, проявляемая местными властями при проведении контрмер, в особенности во Франции;

5) неудовлетворительная работа местных уголовных судов;

6) отсутствие дисциплины у гражданского населения».

Дальше в этом же параграфе Фелтьенс говорит:

«Деятельность немецких организаций на «черном рынке» постепенно приняла такие размеры, что положение становилось невозможным. Стало обычным, что продавцы на «черном рынке» одновременно предлагали свои товары нескольким учреждениям, и товар получало то из них, которое предлагало наиболее высокую цену. Таким образом, различные немецкие учреждения не только выхватывали друг у друга товары, но и способствовали росту цен».

Далее в своем докладе Фелтьенс указывает, что он возглавил управление, созданное уполномоченным по четырехлетнему плану.

«Наконец в июне 1942 года по согласованию со всеми центральными учреждениями делегатам по особым задачам (B.f. S.) было поручено взять в свои руки управление «черным рынком». Таким образом, впервые стало возможным выполнить первое условие, необходимое для успешного разрешения проблемы «черного рынка».

Во второй части своего доклада Фелтьенс указывает на преимущества организации, во главе которой он был поставлен. Он пишет, в частности:

«Утверждали, что закупки на «черном рынке» в их нынешних размерах и по существующим ценам станут, в конце концов, слишком обременительными для бюджета Рейха. На это можно ответить, что большая часть осуществленных закупок была сделана во Франции и была профинансирована за счет расходов по оккупации. Таким образом, из общей суммы закупок в 1 107 792 819 марок, 929 100 000 марок были отнесены за счет расходов по оккупации и никоим образом не явились бременем для бюджета Рейха».

Указав на различные неудобства «черного рынка», Велтьенс заключает:

«...надо признать, что положение со снабжением Рейха не позволяет теперь как и раньше отказываться от закупок на «черном рынке» до тех пор, пока будут существовать тайные склады товаров, полезных для ведения войны. Перед этим высшим соображением все другие соображения должны отпасть».

В третьей части этого же доклада Фелтьенс говорит о технической организации своей службы. Вот несколько интересных страниц:

«Главное управление по контролю, специально созданное для этой цели, а именно:

а) служба наблюдения во Франции с центром, находящимся в Париже;

b) служба наблюдения в Бельгии и Северной Франции — центр в Брюсселе;

c) служба наблюдения в Бельгии и Северной Франции, дополнительная служба в Лилле — центр в Лилле;

d) служба наблюдения в Голландии — центр в Гааге;

e) служба наблюдения в Сербии — центр в Белграде.

Далее Фелтьенс указывает, что сами закупки осуществлялись ограниченным количеством уполномоченных на это организаций покупщиков: во Франции в количестве — 11, в Бельгии — 6, в Голландии — 6, в Сербии — 3.

«Таким образом, — пишет Фелтьенс, — все закупки в целом находятся под контролем упономоченного по специальным заданиям».

Затем Фелтьенс добавляет:

«Финансирование закупок и перевозка этих товаров осуществляются организацией Рейха «Roges m. b. H». Она же распределяет товары внутри Рейха в соответствии с инструкциями, получаемыми от центрального управления по проведению плана или от различных ведомств, указанных этим центральным управлением, всегда с учетом важности требований, подлежащих удовлетворению».

В четвертой части своего доклада Фелтьенс дает отчет о размерах операций, проведенных по 30 ноября 1942 г., то есть менее чем за 5 месяцев, поскольку его организация начала свою деятельность только с 1 июля 1942 г. Вот цифры, приводимые Фелтьенсом:

«Объем произведенных закупок (по 30 ноября 1942 г.).

После начала закупок, осуществляющихся военными комендантами или рейхскомиссаром, было закуплено товаров подконтрольного распределения в Рейха на общую сумму 1 107 792 818 марок, из них: во Франции - на 929 100 000 марок; в Бельгии — на 103 881 929 марок; в Голландии — на 73 685 162 марки; в Сербии — на 1 125 727 марок».

Велтьенс добавляет:

«Во Франции оплата этих закупок была осуществлена за счет расходов по оккупации, а в других странах путем клиринга».

Далее Фелтьенс приводит таблицу товаров, закупленных в течение пяти месяцев. Я ограничусь тем, что суммирую это трибуналу:

1. Металлы — 66 202 тонны на сумму в 273 078 287 марок. 2. Текстиль — на общую сумму в 439 040 тысяч марок. 3. Кожа, выделанная и невыделанная, и меха — на общую сумму в 120 754 тысячи марок.

Фелтьенс прибавляет:

«В числе прочих товаров были закуплены смазочные и питательные масла и жиры, шерсть, различные хозяйственные предметы, продукты для буфета, вина, спиртные напитки, саперные инструменты, разные, санитарные предметы, сумки и т. д. ...»

В этом докладе Фелтьенс приводит статистику роста цен за пять месяцев и выдвигает принцип использования «черного рынка» исключительно для Германии, со строгим преследованием всякого использования его населением оккупированных стран. По этому поводу он пишет буквально следующее:

«1. Расширять контроль за ценами. Учитывая, что увеличить немецкий персонал службы наблюдения либо невозможно, либо возможно только в ограниченной мере, надо добиться от местных органов власти, чтобы они действовали в этом направлении более энергично.

2. Подвергать суровому наказанию согласно немецким методам всех нарушающих установленный порядок. Это фактически единственное средство для борьбы с недисциплинированностью населения, недисциплинированностью, происходящей от индивидуалистических и либеральных нравов населения. Необходимо контролировать приговоры, которые будут выноситься местными судами.

3. Обещать вознаграждение за доносы на лиц, нарушающих правила. Размеры этого вознаграждения должны быть достаточно высоки, соразмерны ценности тех предметов, которые будут изъяты благодаря этим доносам.

4. Наем информаторов и провокаторов.

В целях дальнейшей борьбы с нелегальным производством:

5. Остановка всех предприятий, не работающих на войну.

6. Остановка или слияние с другими тех предприятий, производственная мощность которых используется неудовлетворительно.

7. Усиление контроля над производительностью труда на предприятиях.

8. Тщательное исследование вопроса о количестве сырья, выдаваемого предприятиям при передаче им немецких заказов.

9. Политика цен, которая обеспечит предприятиям достаточную прибыль и будет гарантировать им средства к существованию».

Рассматривая жалобы руководителей оккупированных стран на немецкие закупки на «черном рынке», Фелтьенс пишет:

«Между прочим, за последнее время руководящие хозяйственные круги Франции и Бельгии и глава французского правительства жалуются на систематические покупки, которые производятся немцами. В ответ на подобные заявления надо указать, не говоря уже о других доводах, что с немецкой стороны также имеется большая заинтересованность в том, чтобы «черный рынок» исчез, но что главная ответственность за его существование падает на правительственные органы, вследствие неспособности осуществлять контроль за ценами и свою слабость в судебном преследовании виновных, что, в свою очередь, поощряет недисциплинированность со стороны населения».

С разрешения трибунала я подчеркну мимоходом, чего стоит аргументация Фелтьенса, напомнив трибуналу, что основными покупателями на «черном рынке» были немцы и что их агенты пользовались полной безнаказанностью.

Наконец, по вопросу о заводском оборудовании Фелтьенс пишет в своем докладе:

«Специальные уполномоченные, в числе других функций, должны изымать машины с заводов, которые не работают. Количество машин (а также станков), которые не используются и в которых Германия остро нуждается для своей военной промышленности, очень велико. По договоренности между специальными уполномоченными, военными комендантами и уполномоченными по машиностроению во Франции при инспекции по вооружению была создана специальная служба по распределению машин.

Создание аналогичной службы по распределению машин предусмотрено также для Бельгии и Нидерландов. Нужно быть готовыми к тому, что в этой области будет оказано серьезное сопротивление как со стороны собственников заводов, так и со стороны местных правительственных властей.

Оккупационные власти должны будут пустить в ход все средства, чтобы сломить это сопротивление».

В заключении Фелтьенс упоминает компанию «Roges» которая являлась особой организацией для перевозки в Германию награбленного в оккупированных странах, и в частности продукции получённой операциями на чёрном рынке. Один из директоров этой организации по имени Ранис, был допрошен 1 ноября 1945 и по сути заявил о том, что компания «Roges» приступила к работе в феврале 1941, став преемником другой организации. В целом он подтвердил факты изложенные в докладе Фелтьенса. Я просто представляю копию его допроса трибуналу под номером документа RF-113.

Размеры немецких операций на «черном рынке» установлены немецкими документами, которые противная сторона не может оспаривать. Я позволю себе напомнить вам, что эти документы устанавливают, что за пять месяцев в трех странах эти операции составили сумму в 1 107 792 818 марок. Мы вернёмся к отдельным деталям в ходе исследования конкретной ситуации в отдельных странах. Однако, мне требуется указать на причины того, почему подсудимый Геринг окончательно решил приостановить операции на чёрном рынке.

15 марта 1943 под предлогом недопущения инфляции в оккупированных странах, Геринг решил о том, чтобы закупки на чёрном рынке были приостановлены. Мы уже увидели, что подсудимого Геринга мало волновала судьба населения оккупированных стран, поскольку он решил, чтобы операции на чёрном рынке продолжались даже ввиду риска инфляции.

Настоящая причина заключается в следующем: когда официальные германские организации закупали по ценам которые были твёрдыми для них, нелегальные организации закупали по гораздо более высоким ценам. Таким образом, торговля всегда притягивалась к чёрному рынку в ущерб официальному рынку, и нелегальные организации в конце концов поглощали нормальное производство.

Наконец следует добавить, что коррупция, возникшая в результате такой практики в отдельных кругах германских вооружённых сил стала беспокоить германское руководство. Чёрный рынок официально был запрещён 15 марта 1943, однако некоторые закупочные конторы продолжали свою нелегальную деятельность до момента освобождения, но в меньшем масштабе чем до 15 марта 1943.

Я цитирую отрывок из доклада французского экономического контроля который я только, что приобщил в качестве доказательства как документ номер RF-107 и который даёт понимание беспорядка созданного немецкими действиями и который демонстрирует причины того почему власти Рейха официально прекратили закупки на чёрном рынке – страница 21 французского текста:

«Это было время, когда шампанское, конъяк и бенедектинский ликёр продавались количеством от 10000 до 50000 бутылок, а фуа гра тоннами! С самого начала всеобщая коррупция охватила большое количество офицеров Вермахта увлечённых роскошной жизнью окружавшей их. Она настолько глубоко проникла в германские военные круги, что начиная от сержанта до вышестоящего офицера все были вовлечены в дела с нечистыми дельцами требуя своего процента со всех сделок. В нелегальной торговле изделий из шерсти власти сталкивались лицом к лицу с генералом воздушных сил.

К ним стекались все плохие элементы из Франции, мошенники и другие рецедивисты. Затем пришла очередь обычных спекулянтов, дельцов и безработных, мелких посредников.

Понятно, что при таком окружении из неизвестных и скользких людей, сделки на чёрном рынке проводившиеся без товарных счётов и наличными, без квитанций, за исключением квитанций германских ведомств, сегодня нельзя понять и оценить.

Я продолжаю цитату на странице 22:

«Возникнув в 1941, коммерческий ажиотаж парижских закупочных бюро продолжался подобным образом приблизительно 20 месяцев. Однако после достижения своего пика в конце 1942 эта деятельность прекратилась в конце марта 1943 став жертвой собственных эксцессов.

В действительности, в ходе оккупации цены на продукты строго ограничивались французскими властями и ещё сильнее германскими экономическими службами которые систематически возражали любому росту цен и прежде всего стремились сохранить большую покупательную способность французских денег находившихся у них в распоряжении.

Однако, поскольку поставки противнику оплачивались по ценам вряд ли лучшим чем официальные, нелегальные закупочные службы в это же время устанавливали цены в несколько раз большие на теже самые продукты.

Таким образом, торговля на немецком чёрном рынке росла сильнее и сильнее, при этом поощрялось тайное производство товаров путём увеличения таких чёрных каналов. Беспорядок вскоре стал таким, что в некоторых отраслях промышленности, поставки по контрактам не могли выполняться без большой задержки, несмотря на угрожающие протесты германских властей.

Объятое ужасом французское министерство промышленности вынуждено было проинформировать германские власти о том, что национальное производство вскоре не сможет удовлетворять потребности.

Такая очевидная ситуация, вместе с необходимостью прекращения невероятной коррупции проникшей вместе с чёрным рынком в Вермахт, привела правительство Рейха, если и к неполному подавлению чёрного рынка, то по крайней мере к значительному сокращению закупочных бюро в Париже.

Данная мера вступила в силу 13 марта 1943 по соглашению между Бишелоном и генералом Михелем.

Однако – и это весьма важно – германские экономические службы не замедлили потребовать компенсации путём значительного увеличения квот установленных соглашениями. Таким образом только план Керля увеличился на 6000 тонн текстиля.

Немногие бюро смогли вести свою деятельность до освобождения, либо стремились проводить свою закупки через «Roges» (D'HumiGres, Economic Union и т.д.) или в сотрудничестве с военными закупочными властями и бюро германских воздушных сил и флота.

Председатель: Мы прервёмся на 10 минут.

[Объявлен перерыв]

Жертоффер: В ходе своих пояснений я вынужден буду вернуться при вопросе конкретной страны к операциям на чёрном рынке для того, чтобы продемонстрировать их степень. Но сейчас я думаю, что докладом Фелтьенса, а также фрагментами из доклада французского экономического контроля, который я имел честь представить трибуналу, установлено, что чёрный рынок был организован руководителями Рейха и в особенности подсудимым Герингом.

Завершая общие замечания по вопросу экономического разграбления, я прошу разрешения трибунала дать несколько пояснений с юридической точки зрения. Это предмет главы 5 первой части.

С юридической точки зрения, является бесспорным тот факт, что систематическое ограбление захваченных Германией стран противоречило Гаагской конвенции, подписанной Германией и умышленно нарушенной ею, хотя ее руководители пользовались каждым случаем, чтобы, сославшись на эту конвенцию, добиться получения выгод, опираясь на содержащиеся в ней положения.

Третий раздел Гаагской конвенции озаглавлен: «Военные власти на территории неприятельского государства»; он определяет урегулирование экономических вопросов. Эти положения достаточно ясны и не дают повода для

различных толкований. Трибунал разрешит мне напомнить ему эти положения.

«Статья 42: Территория признается занятой, если она действительно находится во власти неприятельской армии. Занятие распространяется лишь на те области, где эта власть установлена и в состоянии проявлять свою деятельность.

Статья 43: С фактическим переходом власти из рук законного правительства к занявшему территорию неприятелю последний…»

Председатель: Я думаю, мы примем положения конвенции без доказательств.

Жертоффер: Тогда я не буду читать статьи, а позволю себе сделать выводы.

Немцы не имели права захватывать в оккупированных странах ничего, кроме того, что требуется для содержания необходимого для оккупированной территории количества войск. Все изъятия, имевшие место вне этих пределов, являлись нарушениями известных вам положений, а следовательно, были захватническими действиями.

Представители защиты могут утверждать, что все эти предписания должны быть отброшены, потому что Германия поставила себе цель ведения войны против Британии, СССР и Соединённых Штатов Америки. Защита может заявить о том, что в результате этого, Германия находилась в состоянии необходимости и вынуждена была вопреки положениям Гаагской конвенции, интерпретировать статью 23 G как допускавшую уничтожение или даже захват частной собственности.

Я незамедлительно отвечаю на это тем, что данный текст не устанавливает правил относящихся к поведению оккупанта на вражеской территории. Эти последние нормы находятся, повторяю, в статьях с 42 по 56, но они относятся к поведению которому воюющие стороны должны следовать в ходе ведения боя.

Слова «захватывать» в предложении «…захватывать вражеское имущество за исключением тех случаев…это имущество абсолютно необходимо для военных целей», означает, и не может быть никакого спора о переводе, потому что французский текст является обязательным – слова «захватывать» означают не приобретать вещь, а передавать её под охрану закона в виду её бесхозности, в таком состоянии в котором её обнаружили и её сохранение для титульного владельца который сможет доказать на неё права. Такой захват разрешает военным властям, до тех пор, пока идут боевые действия предотвращать использование её против войск, но он не допускает для военных властей приобретение их для себя.

Действия, связанные с ограблением экономики, полностью противоречат принципам международного права; эти действия официально предусмотрены пунктом «b» статьи 6 устава Международного военного трибунала.

Эти систематические нарушения Гаагской конвенции имели результатом обогащение Германии и позволяли ей вести войну против Британии, Советского Союза и Соединённых Штатов, в то время как она опустошала захваченные страны, подвергая население режиму медленной смерти от голода, физически его ослабляя, однако победа союзников встала на пути нарастающего уничтожения.

Эти бесчеловечные поступки образуют военные преступления которые входят в компетенцию Международного военного трибунала в части руководителей Рейха.

Перед тем как завершить короткий обзор судебных вопросов, трибунал позволит мне заранее опровергнуть аргумент, который несомненно будет представлен защитой в особенности в отношении экономического разграбления. Она заявит о том, чо вашей высокой компетенции не существует, о том, что международное уголовное право не было сформулировано ни в каком тексте в то время, когда подсудимые совершили свои деяния в которых обвинены, и поэтому их вообще нельзя приговорить в виду принципа отсутствия обратной силы уголовных законов.

Господа, почему же данный принцип принят современным законодательством? Неоспоримо то, что любое лицо обладающее совестью никогда не нарушавшее никаких норм закона не может быть осуждено за деяния, которые совершены в таких обстоятельствах.

Например, некто выдаёт чек не обеспеченный фондами для покрытия, в своей стране он подвергается наказанию за такое правонарушение. Но случай который я вам представил совершенно другой. Подсудимые не могут утверждать, что они не виновны в нарушении какого-либо законодательства. Прежде всего, они нарушили международные конвенции: Гаагскую конвенцию 1907, пакт Келлога-Бриана от 27 августа 1928 и они нарушили все уголовные законы стран в которые вторглись.

Как в данном разбирательстве следует квалифицировать разграбление? Кража, мошенничество, вымогательство и даже, нужно добавить убийство, поскольку, для того, чтобы достичь своих целей, немцы запланировали и совершили множество убийств которые позволили им запугать население, чтобы упростить грабёж.

С точки зрения внутреннего права, данные деяния подпадают под применение статей 295 и последующих французского уголовного кодекса и в особенности статьи 303, которая устанавливает вину в убийстве всех правонарушителей, любой категории, которые при совершении преступлений, использовали пытки или совершали варварские поступки. Я добавлю, что подсудимые нарушали даже германский уголовный кодекс, в частности статьи 249 и последующие.

Разумеется, защита будет утверждать, что некоторые руководители захваченных стран соглашались с правительством Рейха в плане экономического сотрудничества и соответственно правительство Рейха нельзя обвинить в деяниях вытекающих из этих соглашений.

Такие аргументы следует опровергнуть:

1) Если в странах в которые вторглись, патриоты с большей или меньшей отвагой сопротивлялись, правдой является и то, что некоторые из них, по инерции, из-за страха, личного интереса, стали предателями своей страны. Их осудили или осудят. Но преступления совершённые некоторыми из них не оправдывают и не выступают смягчающими обстоятельствами для подсудимых, в особенности, поскольку последние часто поручали этим предателям управлять оккупированными странами. Тот факт, что отдельные лица стали предателями своей страны лишь усугбляет тяжкие обвинения в отношении подсудимых.

2) Так называемые соглашения достигались путём давления или угрозами. Заключённые контракты демонстрируют, что они были направлены только на интересы Германии, которые фактически, никогда не предусматривали никакой компенсации или иллюзорных благ – очень часто их обременяющий характер виден из простого оглашения таких контрактов, что я смогу продемонстрировать в конкретных примерах.

На этом заканчивается общая часть моего изложения по вопросу об экономическом ограблении. Если трибунал мне разрешит, мы можем перейти к рассмотрению тех особенностей в ограблении экономики, которые имели место в

Дании.

После того, как немцы, в нарушение всех положений международного права и в нарушение взятых ими обязательств, захватили Данию, они еще не были уверены в том, что смогут быстро обеспечить господство в Западной Европе. Сначала они избрали линию поведения, в соответствии с которой они решили, что не будут ничего вывозить из этой страны, но после успехов в мае 1940 года изменили по отношению к Дании свою позицию и шаг за шагом они обращались с Данией более или менее как с другими оккупированными странами.

При этом они стремились легко и просто добиться аннексии и предприняли решительные меры против населения в течении 1942, когда они поняли, что они не могут склонить Данию на свою сторону. И для обеспечения своего господства в экономической сфере они стремились получить в свое распоряжение большую часть датских платежных средств и для этого они использовали два метода которые по большей части использовались в других странах: (1) обложение значительным военным сбором под предлогом содержания оккупационной армии; (2) функционирование так называемых клиринговых соглашений исключительно в своих интересах. Эти два метода следует исследовать в главе I данного выступления.

Глава I, захват немцами платёжных средства, расходы на оккупацию.

Статья 49 Гаагской конвенции устанавливает, что если оккупант вводит денежный налог то это возможно только для оккупационной армии или администрации на территории.

Таким образом, оккупант может облагать налогом на содержание армии, но этот налог не может превышать строго необходимую сумму. Потребности оккупационной армии не включают стоимость вооружений и снаряжения, а только расходы на проживание, питание и довольствие. Я говорю об обычных расходах, не включая роскошь.

Статья 52 разрешает оккупирующей державе проводить на нужды армии реквизиции натурой и услуги у коммун или жителей, устанавлено условие о том, что они должны быть пропорциональными ресурсам страны и иметь такой характер, чтобы не возлагать на население обязательство принимать участие в действиях против собственной страны.

Эта же статья 52 устанавливает, что обложение такого вида должно оплачиваться в виде наличных, иначе оно должно подтверждаться расписками и долги должны оплачиваться как можно скорее.

Другими словами Гаагская конвенция разрешает оккупирующей армии реквизицию на оккупированных территориях которая необходима для содержания войск, однако, при двух условиях, помимо взносов натурой: 1) То, что реквизиции и услуги должны быть пропорциональными ресурсам страны, то есть, чтобы достаточное количество оставалось для жителей, позволяя им хотя бы жить; 2) о том, чтобы обложение выплачивалось как можно скорее. Это не вопрос фиктивного платежа осуществлённого из фондов изъятых у оккупированных стран, а фактический платёж, который является эквивалентным.

Статья 53 Гаагской конвенции которая разрешает оккупирующим державам захватывать всё, что может быть обращено против них и в частности, наличные деньги, фонды и вклады всех видов принадлежащие государству оккупированной страны не разрешает оккупирующей державе приобретать их.

По полученным от датского правительства сведениям, немцы после своего вступления заявили, что они не потребуют от страны никаких поставок и что германская армия будет снабжаться привозимым из Рейха.

Тем не менее, вместо приобретения датских крон для того, чтобы позволить германским войскам производить расходы в Дании, немцы, начиная с 9 мая 1940 г., заставили пустить в обращение бумажные денежные знаки Reichskreditkasse. Это подтверждается представленным уже мною документом RF-93

Поскольку датский национальный банк в связи с выпуском в обращение иностранных бумажных денежных знаков заявил протест, немцы изъяли их из обращения, но потребовали у национального банка открытия счета, обязавшись не изымать сумм, которые превосходили бы расходы на содержание в Дании германской армии.

Но немцы не замедлили нарушить взятое обязательство и, несмотря на протесты Дании, изымали суммы, значительно превосходившие расходы, необходимые на содержание оккупационной армии.

По сведениям, полученным от датского правительства, немцы в среднем изымали ежемесячно: в 1940 году 43 млн. крон; 37 миллионов крон в 1941, 39 миллионов крон в 1942, 83 миллионов крон в 1943, 157 миллионов крон в 1944, 187 миллионов крон в 1945.

Общие размеры изъятых сумм, по подсчетам датского правительства, достигают 4 миллиарда 830 миллионов крон.

В связи с рассматриваемым вопросом я предъявляю документ RF-115, доклад датского правительства по финансовым вопросам. Я обращусь к этому отчету и в дальнейшем, в ходе предъявления доказательств.

Сведения, сообщенные датским правительством, подтверждаются лишний раз германским документом ЕС-86 обнаруженным американской армией, который я предъявляю трибуналу под номером RF-116.

Это секретный отчет от 10 октября 1944 г., составленный управлением по вопросам труда за границей; в нем говорится об изъятии денежных средств на оккупированных территориях.

На странице 11 этого отчета сказано буквально следующее:

«Дания не рассматривается как оккупированная территория и поэтому не оплачивает расходов на оккупацию. Необходимые для германских войск платежные средства были переданы центральным банком Дании в распоряжение главного управления Reichskreditkasse в форме обычных кредитов. В любом случае все денежные средства для продолжения войны будут обеспечиваться Данией».

Далее составитель этого отчета указывает, каковы были изъятия (в миллионах крон) к 31 марта 1944 г. на расходы по оккупации: 1940—1941 гг 531 млн. крон; 1941-1942 гг. 437 млн. крон; 1942-1943 гг. 612 млн крон; 1943-1944 гг. 1 миллиард 391 миллион крон, что составляет за период, заканчивающийся 31 марта 1944 г., сумму изъятия, достигающую 2 миллиарда 971 миллион крон; это соответствует сумме, указанной датским правительством за такой же приблизительно период времени (2 миллиарда 723 миллиона крон).

Из того же германского отчета явствует, что курс марки в соотношении с курсом кроны был установлен оккупационными властями первоначально в 47,7, а позднее в 53,1 марки за 100 крон.

Хотя немцы вопреки всему и считали Данию якобы неоккупированной страной, они изъяли оттуда 4 миллиарда 830 миллиона крон, что является колоссальной суммой, если учесть число жителей в стране и ее благосостояние. В действительности в данном случае имела место военная дань, которая была наложена Германией под предлогом платежей на содержание германской армии, расквартированной в Дании.

Содержание армии, необходимой для оккупации Дании, не требовало столь значительных расходов. И поэтому совершенно очевидно, что, как и в других странах, немцы использовали подавляющую часть изъятых в Дании таким путем денежных фондов на финансирование своих военных усилий.

Глава II, клиринг.

В 1931 Германия столкнулась с финансовыми трудностями, которые она использовала в качестве предлога для заявления об общем моратории по всем своим внешним обязательствам. Вместе с тем она могла продолжать, в определённой степени свои коммерческие операции с зарубежными странами, она заключила с большинством других народов соглашения допускавшие платежи по её коммерческим долгам и даже отдельным финансовым долгам, на основе системы компенсации именуемой «клирингом».

Уже с начала оккупации 9 апреля 1940 и в период её действия датские власти предпринимали всё, что могли, однако безуспешно для противодействия германской деятельности в этом смысле.

Под давлением оккупантов Дания не могла препятствовать тому, чтобы ее кредитный счет по клирингу непрестанно возрастал в связи с германскими закупками, производившимися без предоставления соответствующей компенсации. По сведениям датского правительства, выплаты в кредит возрастали в следующей последовательности: к 31 декабря 1940 г. 388,8 млн., 31 декабря 1941 г. 784,4 млн, 31 декабря 1942 г. 1062,2 млн, 31 декабря 1943 г. 1915,8 млн, 31 декабря 1944 г. 2694,6 млн, 30 апреля 1945 г. 2900 млн.,

Эти данные подтверждаются ранее упомянутым германским отчетом, который я только что предъявил, RF-116. В соответствии с ним платежные средства, которые немцы получили с помощью клиринга, достигли к 31 марта 1944 г. общей суммы в 2243 миллиона крон.

До настоящего времени еще отсутствует возможность установить, на какой предмет немцы израсходовали 7730 миллионов крон, полученных ими обманным путем в ущерб Дании с помощью клиринга и в форме возмещения расходов по оккупации.

Информация, которой мы владеем в настоящее время не позволяет нам оценить степень операций проведённых немцами на чёрном рынке.

Несмотря на это, автор доклада от 10 октября 1944, представленного ранее, указывает, и я цитирую:

«Не следует проводить оценку потраченного на чёрном рынке. Конечно же, можно полагать, что военнослужащие Вермахта покупали масло высшего сорта и другие продукты в Дании. Но невозможно даже приблизительно установить эти суммы, так как чёрный рынок выглядит менее распространённым и менее координированным чем в других оккупированных территориях Запада, и он ближе по структуре германскому чёрному рынку с его колеблющимися ценами. Несмотря на это, цены на датском чёрном рынке можно в целом считать гораздо более низкими чем немецкие цены. Следовательно, невозможно говорить о средней цене, как например во Франции, Бельгии и Голландии.

Важно отметить, что немцы и в особенности военнослужащие Вермахта использовались для работы на чёрном рынке и такие платежи осуществлялись за счёт фондов изъятых у Дании.

Относительно регулярных реквизиций, у нас также не хватает информации, чтобы привести точные подробности. Вместе с тем, согласно секретному докладу от 15 октября 1944 адресованного германским офицером экономического штаба в Дании вышестоящему руководству во Франкфурте-на-Одере, документу обнаруженному армией Соединённых Штатов, который я приобщаю как документ номер RF-117, следующие товары были реквизированы его ведомством:

«С января по июль 1943, 30000 тонн торфа; в мае 1944, 6000 метров древесины…»

…в сентябре 1944, 5785 кубометров очищенного леса, 1116 метров сырого леса, 1050 квадратных метров фанеры, 119 тонн корабельной краски и специальной древесины для флота.

Господа, это не полное перечисление реквизиций которые производились только в одном секторе за короткое время.

Дания вынуждена была поставлять большие количества цемента. Германия в обмен предоставляла ей уголь необходимый для такого производства.

Согласно упоминаемому докладу в августе 1944 немцы закупили в Дании продовольствия более чем на 8312278 крон. Эти цифры меньше чем правда. Согласно последним данным полученным от датского правительства сведениям, реквизиции сельскохозяйственных предметов в среднем насчитывали 70 миллионов крон в месяц, что составляет на 60 месяцев оккупации, реквизиции в размере 4 миллиарда 200 миллионов крон.

Глава III, реквизиции не обеспеченные оплатой.

Помимо того, что они пытались купить при помощи крон, которые размещались на их счетах под предлогом содержания оккупационной армии и клиринга, немцы приобретали большие количества вещей не оплачивая их каким-либо регулярным образом.

Кроме того, гитлеровцы присвоили имущество датской армии и флота: грузовики, лошадей, транспортные средства, движимое имущество, обмундирование на сумму, которая не может до настоящего времени быть точно определена, но, видимо, достигает 850 миллионов крон. Были произведены многочисленные реквизиции, тайные и открытые закупки, стоимость которых также еще не может быть точно определена.

В том же докладе датского правительства ущерб, причиненный Дании в результате германского грабежа, определен весьма приблизительно и неокончательной цифрой в 11 600 миллионов крон.

Информация которую мы имеем к настоящему времени не позволяет мне предоставить более конкретные подробности по Дании. Поэтому, если трибунал позволит, я начну с отдельным делом Норвегии.

Ограбление экономики Норвегии.

Как только германские войска заняли Норвегию, Гитлер заявил, что с 18 апреля 1940 г. он приступит к использованию экономических возможностей этой страны, которая в связи с этим должна рассматриваться как «вражеское государство».

Сведения, собранные по вопросу об ограблении экономики Норвегии, носят довольно общий характер, но тем не менее они дают возможность судить о германских действиях в этой стране за все время оккупации.

Норвегия была подвергнута режиму строжайшего нормирования. Сразу же после своего вступления в эту страну немцы в нарушение элементарных принципов международного права стремились максимально использовать ее ресурсы.

В одном из документов, который обозначен ЕС-34 и предъявляется теперь трибуналу под номером RF-118, содержатся выдержки из директив об осуществлении административных функций в области экономики на оккупированных территориях.

Выдержки из этого документа оглашаю:

«Директивы, касающиеся военной промышленности.

Норвежская промышленность в сфере, где она не осуществляет непосредственного удовлетворения потребностей населения, имеет в ряде своих основных отраслей исключительно важное значение для германской военной промышленности. Поэтому производимая ею продукция должна быть как можно скорее передана в распоряжение германской военной промышленности в том случае, если это еще не осуществлено до настоящего времени. К этой продукции относятся как полуфабрикаты, требующие дальнейшей обработки для превращения их в законченную продукцию, которая может быть использована, так и сырье, которое может быть использовано в тот период, пока не будут пущены строящиеся сейчас наши заводы.

В связи с настоящим указанием следует иметь в виду следующие промышленные отрасли:

Предприятия добывающей промышленности: по добыче медной руды, цинка, никеля, железной руды, содержащей титан, вольфрама, молибдена, серебра, пирита.

Металлургические заводы, производящие алюминий, оксид алюминия, медь, цинк, никель.

Предприятия химической промышленности по производству взрывчатых веществ, синтетического азота, кальция, суперфосфатов, карбида кальция, веществ, получаемых с применением натрия.

Военные предприятия: судостроительные заводы. Энергетические предприятия, производящие электроэнергию, которая используется всеми предприятиями перечисленных отраслей.

Производительность предприятий указанных отраслей должна оставаться в течение всего периода оккупации на максимально высоком уровне.

В случае необходимости Рейхом может быть оказана некоторая помощь для преодоления трудностей, которые будут возникать перед указанными предприятиями в связи с прекращением английских или заморских поставок.

Исключительно важно оказать помощь предприятиям, вырабатывающим сырье, так как их производственные возможности в значительной мере зависят от заграничных поставок.

Вопрос об импорте германских бокситов, которые могут быть использованы металлургическими предприятиями по производству оксида алюминия и алюминия, в настоящее время может не подвергаться рассмотрению».

Сразу же после захвата Норвегии Германия пустила в обращение бумажные деньги Reichskreditkasse, которые имели хождение только в Норвегии, но не в Германии. Это мероприятие явилось, как и в других оккупированных странах, средством, используемым для получения финансовых выгод, которые были достигнуты якобы на основе добровольного соглашения со странами, подвергавшимися жесточайшему порабощению.

Немцы сделали все возможное для того, чтобы стать хозяевами норвежских платежных средств и норвежского кредита, используя при этом ставшие уже классическими два метода: обложение фактически военной контрибуцией под предлогом необходимости содержать оккупационные войска и введение в действие системы клиринга, функционировавшую в германских интересах.

Захват платежных средств.

Во-первых, возмещение убытков, связанных с содержанием оккупационных войск.

В начале оккупации немцы, производя закупки, использовали бумажные деньги Reichskreditkasse. Норвежцы, держатели этих бумажных денег, пытались обменять их в норвежском банке, но это финансовое учреждение не могло, в свою очередь, получить взамен этих денег соответствующую реальную компенсацию у Reichskreditkasse. В июле 1940 года норвежский банк должен был принять 135 миллионов рейхсмарок в банкнотах Reichskreditkasse. Для того чтобы сохранить за собой контроль в сфере денежного обращения, норвежский банк вынужден был предоставить в распоряжение немцев норвежские денежные знаки. Немцы предъявили Reichskreditkasse чеки, которые должен был оплатить норвежский банк.

Суммы, заключавшиеся в расходных счетах норвежского банка, возрастали в результате изъятий, произведенных немцами, следующим образом:

К концу 1940 года 1450 млн. крон, к концу 1941 года 3000, к концу 1942 года 6300, к концу 1943 года 8700, к моменту освобождения страны 11 676 млн. крон.

Все протесты со стороны Норвегии оставались тщетными. Постоянная угроза нового выпуска в обращение в качестве платежного средства банкнот Reichskreditkasse, наряду с норвежскими деньгами, вынудила местные норвежские финансовые учреждения принять систему, в соответствии с которой денежные суммы изымались на основе безналичного расчета, без предоставления соответствующей реальной компенсации. Эта система представляла меньшую угрозу, чем пуск в обращение бумажных денег, поскольку норвежская администрация не могла контролировать их обращение.

Это вытекает, в частности, из секретного письма, адресованного 17 июня 1941 г. главнокомандующим вооруженными силами в Норвегии генералом фон Фалькенхорстом395 рейхскомиссару, рейхслейтеру Тербовену. Копия этого письма была недавно обнаружена в Норвегии, документ RF-119. После указания о том, что не следует уменьшать расходы, производимые германскими вооруженными силами в Норвегии, фон Фалькенхорст пишет буквально следующее. Я цитирую первую страницу документа:

«Тем не менее, я придерживаюсь мнения, что эта проблема ни в коем случае не может быть решена подобным образом. Единственное средство заключается в полном отказе от настоящей денежной системы, то есть необходимо ввести валюту Рейха. Но это не относится к моей компетенции. Я сожалею также, что не могу предложить вам каких-либо иных средств, хотя полностью сознаю всю серьезность положения, в котором вы находитесь».

К суммам, которые брались якобы на содержание оккупационной армии, следует прибавить 360 миллионов крон, выплаченных из норвежских денежных фондов на оплату расходов по расквартированию германских войск. Эти данные приводятся в докладе норвежского правительства, документ RF-120.

Из суммы около 12 000 миллионов крон, изъятой под видом расходов на содержание оккупационных войск, большая часть была использована в других целях. В частности, на полицию и на субсидирование пропаганды оккупантами было израсходовано 900 миллионов крон. Это явствует из второго доклада норвежского правительства, который я предъявляю, документ RF-121.

Во-вторых, расчеты по клирингу.

Клиринговое соглашение от 1937 года по обмену товарами между Норвегией и Германией в принципе оставалось в силе и в период оккупации, но теперь норвежский банк сам должен был давать необходимые авансы при норвежском экспорте. Помимо этого Германия заключила клиринговые соглашения от имени Норвегии с другими оккупированными странами, нейтральными государствами и Италией.

К моменту освобождения кредитное сальдо Норвегии по клирингу достигло 90 миллионов крон. Но эта сумма еще не дает представления о действительном положении вещей. В действительности:

1. Импорт, предназначенный для удовлетворения германских военных нужд в Норвегии, был противозаконно включен в клиринговую систему.

2. Некоторые товары, например кожа, меха, рыба, экспортировались в Рейх по приказу немцев. Затем эти товары перепродавались в другие страны; рыбу, например, перепродавали в Италию.

3. Немцы являлись хозяевами в области установления цен и систематически повышали цены на все предметы, ввозимые в Норвегию; в то же время они систематически снижали цены на предметы, вывозимые из Норвегии.

Несмотря на усилия и жертвы, норвежские власти не смогли воспрепятствовать принимавшей угрожающие размеры инфляции, возникшей в результате мошеннических операций оккупационных властей.

Из доклада норвежского правительства, который я только что предъявил, явствует, что в апреле 1940 года в обращении находилось 712 миллионов крон в банкнотах, а к 7 мая 1945 г. их было на 3039 миллионов крон. Такая инфляция, возникшая в результате действий оккупационных властей, позволяет судить о степени обнищания страны. В том же отчете указывается, что оккупационные власти не успели захватить золотой запас норвежского банка, вовремя скрытый последним в надежном месте.

Господа судьи, обратимся теперь к изъятиям, которые производились натурой.

В Норвегии немцы прибегали к многочисленным реквизициям, производившимся на фиктивно законных основаниях либо без всяких оснований. Оглашаемый перечень реквизированных товаров составлен по докладу, представленному норвежским правительством: Мяса и мясопродуктов — 30 тысяч тонн, молочных продуктов и яиц — 61 тысяча тонн, рыбы — 26 тысяч тонн, фруктов и овощей — 68 тысяч тонн, картофеля — 500 тысяч тонн, спиртных напитков и уксуса — 112 тысяч тонн, жиров — 10 тысяч тонн, зерна, муки и т. п. — 3 тысячи тонн, прочих продуктов — 5 тысяч тонн, соломы и сена — 300 тысяч тонн, другого фуража —13 тысяч тонн, мыла — 8 тысяч тонн.

Однако данный список, который я только, что огласил трибуналу включает только официальные закупки, которые проводились норвежской валютой и оплачивались посредством клиринга, он не включает нелегальные закупки.

Пока невозможно сделать оценки. В качестве примера мы можем сказать, что экспорт рыбы, большая часть которого шла в Германию только за один год (1942) достигал 202400 тонн, в то время как официальные реквизиции в ходе всей оккупации насчитывали только 26000 тонн.

Как и на других оккупированных территориях, немцы принуждали продолжать работать под угрозой ареста.

Большая часть норвежского торгового флота не попала в руки немцев. Тем не менее они продолжали реквизировать суда, которые находились в сфере их досягаемости. Так, например, ими была реквизирована большая часть рыболовных судов.

При том, что оккупант не смог захватить весь подвижный состав, трамваи, а также почти 30000 автотранспортных средств был вывезен в Германию.

Если мы обратимся к отчету германского экономического управления от 2 октября 1944 г., который я имел честь только что предъявить, документ ЕС-86, RF-116, то из него явствует, что даже сам составитель отчета считал, что требуемые от Норвегии усилия превосходили возможности этой страны. Он пишет:

«...Норвежская экономика сильно поколеблена в результате требований, предъявленных оккупационными властями, поэтому пришлось сократить расходы на содержание оккупационных войск...»

После того как суммы, изъятые в форме расходов на оккупацию, достигли к январю 1943 года 7535 миллионов (что подтверждается данными норвежского правительства), этот немецкий составитель отчета пишет:

«Это сумма в более чем 5 миллиардов рейхсмарок исключительно велика для Норвегии. Страны с гораздо более развитой экономикой, например Бельгия, платили не намного больше, а Дания даже менее половины этой суммы. Эти колоссальные поставки оказались возможными лишь благодаря шагам, предпринятым Германией. Таким образом, неудвительно, что германо-норвежская торговля является благоприятной для Германии – то есть субсидируемой. Норвегия ввиду своего небольшого населения, вряд ли может предложить в распоряжение германской военной экономики рабочую силу. Поэтому она является одной из немногих стран которые имеют перед нами задолженность по клирингу».

Далее автор добавил:

«…если мы вычтем приблизительно 140 миллионов рейхсмарок из расходов на оккупацию и различных кредитов рассчитанных выше, мы имеем норвежские платежи в значительной сумме приблизительно в 4 миллиарда 900 миллионов рейхсмарок».

Председатель: Вероятно, будет хорошо прерваться.

[Объявлен перерыв до 14 часов]