Далее обвинитель обращает внимание суда на подписанный Дёницем в сентябре 1942 года приказ относительно экипажей и пассажиров торговых судов, торпедированных немецкими подводными лодками. Смысл этого секретного приказа заключается в том, что в целях якобы безопасности подводных лодок после торпедирования не только не должны проводиться спасательные меры, но, наоборот, никого из экипажа и пассажиров не следует оставлять в живых. Свидетель показывает, что после того, как ям был получен этот приказ, он посетил штаб гроссадмирала Дёница и беседовал по поводу этого приказа с референтом штаба корветтен-капитаном Купишем. По предложению полковника Филимора, свидетель сообщает трибуналу о содержании своего разговора.
— Я спросил, — рассказывает Карл Меле, — как истолковать имеющиеся в этом приказе некоторые неясности. В целях разъяснения Купиш привел мне два примера. Одна немецкая подводная лодка во время плавания в Бискайском заливе заметила резиновую лодку, в которой находилась спасшаяся команда сбитого английского самолета. Так как подводная лодка направлялась на операцию, командир ее не счел нужным взять эту команду в плен, хотя в это время было весьма желательным доставлять в Германию специалистов со сбитых неприятельских самолетов, чтобы получить от них нужные сведения. После своего возвращения с операции командир подводной лодки рассказал об этом случае в штабе командующего подводным флотом. Офицеры штаба заявили ему, что он, если уж был не в состоянии взять английских летчиков в плен, то должен был по крайней мере уничтожить команду самолета.
Второй пример был посвящен идентичному случаю. С первых месяцев подводной войны США начали строить большое количество кораблей. Одни американский корабль был потоплен немецкой подводной лодкой недалеко от берега, и большей части его экипажа удалось спастись. Действия подводной лодки, таким образом, не достигли полного эффекта. Правда, судно было потоплено, но для торгового судоходства важен не только тоннаж, но и экипаж, так как кадры подготовлять труднее, чем строить суда.
Обвинитель: Как же вы истолковали приказ Дёница?
Свидетель: По моему личному мнению, приказ говорил о том, что спасательные мероприятия должны быть запрещены. Приказ заострял внимание на том, чтобы при потоплении торговых судов члены экипажей не оставлялись в живых.
Затем обвинитель предлагает свидетелю рассказать о другом приказе, датированном 7 октября 1943 года. Карл Меле показывает, что этот приказ проходил под номером 72. Дёниц предлагал в этом приказе уничтожать спасательные суда, которые входили в состав морского конвоя. Тем самым во время торпедирования экипажи взорванных судов лишались возможности получить помощь и обрекались на гибель. Отвечая на другие вопросы полковника Филимора, Карл Меле сообщает ещё об одном приказе, в котором предписывалось, чтобы во время операций подводных лодок в судовой журнал не вносились записи о действиях, противоречивших международным соглашениям. Лишь по возвращении из плавания командиры подводных лодок должны были делать об этом устные отчеты.
Затем председатель трибунала лорд Лоуренс предлагает защите подвергнуть свидетеля перекрестному допросу. Слово получает защитник Дёница адвокат Кранцбюллер. Отвечая на вопросы защитника, свидетель сообщает, что на командных должностях во флоте он находился с начала войны и до апреля 1941 года принимал участие в боевых операциях, в результате которых было потоплено 20 судов союзников. Далее Кранцбюллер оглашает отдельные параграфы приказа Дёница от 17 сентября 1942 года, пытаясь выяснить, в каком именно предложении Карл Меле усматривал приказание об уничтожении потерпевших крушение. В ответ на это свидетель заявляет, что требование уничтожать экипажи торпедированных судов прямо записано в следующем предложении приказа: «Спасение экипажа после уничтожения вражеских судов противоречит элементарным требованиям ведения войны».
После окончания допроса свидетеля Карла Меле полковник Филимор возвращается к предъявлению документальных доказательств виновности подсудимого Дёница. Обвинитель цитирует ряд документов, которыми устанавливаются факты потопления торговых и рыболовных судов, а также уничтожения их экипажей военными судами германского флота. В частности, обвинитель ссылается на записи в бортовом журнале немецкой подводной лодки. В этом журнале описан случай торпедирования германской подводной лодкой в 1944 году рыболовного судна и говорится об уничтожении его команды. 28 сентября 1942 г., продолжает обвинитель, другая германская подводная лодка торпедировала торговое судно нейтральной страны. Один из членов экипажа потопленного судна следующим образом описывает это потопление: «Атака длилась 20 минут и была очень жестокой. Нападение было произведено темной ночью, и подводную лодку было трудно разглядеть. После торпедирования были спущены две спасательных лодки, на которых люди пытались избежать гибели. Началась жестокая стрельба из пулеметов по беззащитным матросам. Три человека были ранены и несколько человек убито».
Этот случай, говорит обвинитель, указывает на то, что все делалось вопреки общепринятым правилам, согласно которым командам, пытающимся спастись, должна оказываться помощь.
После этого обвинитель приводит факты передачи органам СД захваченных в плен английских моряков и применения к ним приказа Гитлера об уничтожении так называемых «командос», т. е. участников десантных и парашютных операций. Обвинитель указывает на меморандум Дёница, на основе которого при строительстве германского военно-морского флота был использован труд военнопленных. В меморандуме говорится: «Прежде всего я предлагаю усилить состав рабочих в доках пленными из концлагерей и особенно, в качестве специальной меры, на строительство подводных лодок». Из этого документа видно, говорит обвинитель, что подсудимый Дёниц прекрасно знал о существовании концлагерей и о том, как используется в них труд заключенных. Таким образом, Девиц должен нести ответственность и за эти действия, связанные с использованием труда военнопленных на строительстве военно-морского флота.
Подсудимый Дёниц, продолжает обвинитель, до самого последнего момента проявлял себя как фанатический приверженец фашистских идей, и доказательством этому служит его приказ о готовности, даже в последний период, продолжать безнадежную войну за счет человеческих жизней, не обращая внимания на огромные размеры разрушений и колоссальное число жертв среди мужчин, женщин и детей. В приказе по военно-морскому флоту Дёниц требовал от своих подчиненных безжалостной борьбы со всеми, кто проявляет какие-либо элементы неустойчивости и колебаний. В этом же приказе в качестве примера «стойкости» Дёниц привел действия офицера в одном из лагерей в Австрии, Этот офицер, как сказано в приказе, продолжал выполнять свой «долг» в тяжелых условиях, уничтожая нежелательных пленников лагеря. Дёниц в своем приказе указывает, что этот офицер доказал свою способность быть руководителем и что по возвращении этого офицера он, Дёниц, наградит его соответствующим образом.
Дёниц играл большую роль в создании германского подводного флота — одного из самых смертоносных орудий агрессивной войны, говорит обвинитель. Дёниц помогал планировать и вести агрессивную войну. Он прекрасно знал, что это было преднамеренным нарушением договоров. Он был готов идти на нарушение любых конвенций, договоров и принципов нейтралитета, он был готов на все, что соответствовало его целям, а также заговору гитлеровцев.
Заканчивая свою обвинительную речь, полковник Филимор говорит, что подсудимый Дёниц был не только моряком, не только офицером, выполнявшим приказы правительства. Он был полностью предай гитлеризму и делал все, что мог, для того, чтобы внедрять в военно-морской флот гитлеровские «идеи». И это подтверждается тем, продолжает обвинитель, что именно Дёниц, а не кто-либо другой был избран Гитлером в качестве своего преемника.
После выступления полковника Филимора другой представитель английского обвинения Элвин Джонс приступает к предъявлению документальных доказательств виновности подсудимого Редера.
Подсудимый Редер, говорит Джонс; должен нести ответственность за планирование и осуществление гитлеровцами агрессивных войн, а также за совершение военных преступлений, так как он, Редер, был активным участником всех этих гитлеровских преступлений и заговоров.
В 1894 году Редер вступил в германский военно-морской флот и в течение многих лет занимал в нем различные командные должности. Уже в 1928 г. он был начальником военно-морского штаба. В 1935 году Редер был назначен на пост главнокомандующего военно-морским флотом, а в 1938 г. — членом тайного совета. В 1939 г. Редеру было присвоено высшее в германском флоте звание гроссадмирала. Обвинитель напоминает трибуналу об уже оглашенных документах, которыми доказывалось прямое участие Редера в строительстве германского военно-морского флота, вопреки условиям Версальского договора. В годы, когда Редер командовал военно-морским флотом, говорит обвинитель, он активно способствовал его строительству, рассматривая флот как один из инструментов войны и как средство выполнения гитлеровских агрессивных планов. Обвинитель приводит один документ Редера, в котором говорится, что так как приготовления к мобилизации по Версальскому договору запрещены, то прежде всего следует об этих приготовлениях ставить в известность только ограничение: число сотрудников.
Захват гитлеровцами власти в 1933 году, говорит обвинитель, послужил сигналом Редеру для того, чтобы в ускоренном темпе начать вооружение. В ноябре 1934 г. Редер имел совещание с Гитлером относительно финансирования вооружений флота. По этому поводу Гитлер сказал Редеру, что в случае нужды он попросит д-ра Лея выделить значительные суммы из средств «трудового фронта» в распоряжение военно-морского флота.
Предъявлением этих документальных доказательств виновности подсудимого Редера заканчивается утреннее заседание трибунала 15 января.