<Главная страница дня
Уитни Гаррис: Как помнит трибунал, в конце последнего заседания мы закончили чтение части письменного показания, данного под присягой гауштабсамтсляйтером, подчинявшимся гауляйтеру Мюнхена. Мы коснулись вопроса о том, что, как он сказал, Кальтенбруннер отдавал приказы, адресованные Дахау, перевезти западноевропейских заключенных на грузовиках в Швейцарию, а остальных пригнать пешком в Тироль.
Я теперь представляю в качестве доказательства следующий документ — первые пять страниц допроса Готтлоба Бергера, который был начальником главного управления СС. Это показание было дано под присягой 20 сентября1945 года в процессе этого судебного разбирательства. Этот документ, USA-529, находится в конце книги документов. Эти страницы были переведены на немецкий язык и переданы подсудимым.
Председатель: Этот документ имеет номер PS?
Уитни Гаррис: Нет, сэр. Этот документ не имеет номера PS. Он находится в конце книги документов. Я хочу зачитать только один вопрос и ответ из этого документа. Я ссылаюсь на 3-ю страницу документа, последний вопрос и ответ на этой странице.
«Вопрос: Будем считать, что факт совершения этих жестокостей, о которых мы слышим, доказан. Кто, по вашему мнению, отвечает прежде всего за их совершение?
Ответ: Во-первых, комендант лагеря и, во-вторых, Глюкс, потому что он практически проводил в жизнь весь распорядок, принятый в лагерях. Если быть точным, нужно прежде всего установить, как работала связь между Глюксом и комендантом лагеря. Я хочу дать вам следующий пример.
Ночью 22 — 23 апреля меня послали в Мюнхен. Когда я въехал в город, я встретил группу примерно в 120 человек, одетых в форму заключенных концлагерей. Я спросил их конвойного: "Что это за люди?". Он сказал мне, что эти люди идут пешком в Альпы. Я, прежде всего, отправил их обратно в Дахау. Затем написал письмо коменданту, где приказывал не посылать больше людей пешком куда бы то ни было. Но в тех случаях, когда союзники будут продвигаться вперед — оставлять лагерь. Я сделал это под свою собственную ответственность и сказал ему, что я прибыл непосредственно из Берлина и что меня можно найти в Мюнхене в моем управлении. Комендант или его заместитель позвонил примерно в 12 часов по телефону и сказал мне, что он получил этот приказ от Кальтенбруннера после того, как гауляйтер Мюнхена, рейхскомиссар...»
Десятое преступление, за которое Кальтенбруннер несет ответственность как начальник полиции безопасности и СД — преследование евреев. Совершение этого преступления, несомненно, продолжалось после 30 января 1943 года и уже было представлено достаточное количество доказательств того, что преследования продолжались до самого конца войны и даже усилились к концу войны. Как показывает документ PS-2519, который мы представляем в качестве доказательства, Кальтенбруннер лично интересовался этим вопросом. Этот документ, USA-530 — меморандум и письменное показание, данное под присягой. Я обращаю внимание трибунала на это письменное показание. Я цитирую:
«Я, Анри Моннерай, под присягой заявляю, что начиная с 12 сентября 1945 года я работал и работаю во французском ведомстве по преследованию преступников стран оси и выполняю свои служебные обязанности в этой связи с 12 октября 1945 года в г. Нюрнберге.
На протяжении моей деятельности на этом посту, по указанию главного обвинителя от Французской республики, я рассматривал личные документы подсудимых».
Председатель: Есть ли необходимость оглашать это полностью? Зачем вы представляете эти письменные показания?
Уитни Гаррис: Я хочу показать, что этот документ был обнаружен в личном имуществе подсудимого Кальтенбруннера.
Председатель: Это личное имущество?
Уитни Гаррис: Да из личного имущества.
Председатель: Вы можете пропустить вводную часть и непосредственно перейти к существу дела?
Уитни Гаррис: Хорошо, сэр. Я зачитаю последнюю фразу.
«Этот документ, PS-2519, был обнаружен мною в конверте, в котором содержалось несколько личных бумаг Кальтенбруннера».
Теперь я зачитаю меморандум, тот самый, о котором говорится в письменном показании. Цитирую:
«Радиограмма группенфюреру и генерал-майору СС Фегелейну254 в ставку фюрера, полученная через штурмбаннфюрера майора СС Сансони. Берлин.
Информируйте рейхсфюрера СС и доложите фюреру, что все мероприятия, направленные против евреев, а также заключенных в концентрационных и политических лагерях в Протекторате, проводятся под моим личным наблюдением. Там довольно спокойно, но боятся советских успехов и надеются на то, что будет проведена оккупация западными державами.
Подпись: Кальтенбруннер».
Биддл: Есть дата?
Уитни Гаррис: Нет.
Одиннадцатое преступление, за которое несет ответственность Кальтенбруннер — преследование церкви и религии. Нет необходимости представлять специальные доказательства о том, что это преступление продолжалось и после 30 января 1943 года, поскольку это преследование являлось
одной из важнейших задач полиции безопасности и СД, как это было показано ранее.
Таковы преступления, за которые должен ответить подсудимый Кальтенбруннер. Что касается умысла в его действиях, то, чтобы его обнаружить, нет необходимости выходить за пределы протоколов этого трибунала. 1 декабря 1945 года свидетелю генералу Лахузену во время перекрестного допроса был задан вопрос: «Знаете ли вы Кальтенбруннера?».
После того, как он описал свою встречу с Кальтенбруннером однажды в Мюнхене, когда студент и его сестра были арестованы и казнены за то, что они распространяли листовки в аудитории, Лахузен сказал:
«Я очень легко могу восстановить события этого дня. Это было в первый и последний раз, когда я видел Кальтенбруннера, имя которого было известно мне. Конечно, Кальтенбруннер рассказал об этом Канарису, который был под ужасным впечатлением того, что случилось. К счастью, имеются свидетели, которые могут это подтвердить. Кальтенбруннер говорил об этом с Канарисом, придерживаясь фактов, но в то же время с большим цинизмом. Вот все, что я могу сказать по этому вопросу».
Кальтенбруннер был фанатиком-нацистом в течение всей своей жизни. Он был руководителем СС в Австрии до аншлюса и играл главную роль в предательстве своей родной страны в пользу нацистских заговорщиков. Как руководитель СС и полиции в Австрии после аншлюса, он знал и контролировал деятельность Гестапо и СД в Австрии. Концлагерь в Маутхаузене был подведомствен ему, и он посетил его несколько раз. По крайней мере, один раз он видел газовую камеру в действии в этом лагере. Зная все это, он тем не менее принял на себя в январе 1943 года обязанности начальника полиции безопасности и СД — тех самых организаций, которые посылали жертвы на смерть. Он оставался на этом посту до самого конца, занял очень высокое положение в СС и германской полиции и получал высокие награды от Гитлера. Как и другие нацистские руководители, Кальтенбруннер стремился к власти, и для того чтобы завоевать ее, пошел на преступления.
Стори: С позволения трибунала, далее будут несколько свидетелей и полковник Эймен проведёт допрос. Полковник Эймен.
Эймен: С позволения трибунала, я желаю вызвать в качестве свидетеля обвинения, господина Отто Олендорфа.
Председатель: Вы произнесёте это, пожалуйста?
Эймен: О-л-е-н-д-о-р-ф, имя Отто. Ваша светлость заметит, что его имя находится при управлении III в таблице на стене.
Председатель: Что вы сказали есть?
Эймен: Имя данного свидетеля ниже управления III таблицы, большой квадрат, третий отдел ниже.
[Свидетель Олендорф занял место свидетеля]
Председатель: Отто Олендорф, вы повторите за мной эту присягу: «Я клянусь господом – всемогущим и всевидящим – что я говорю чистую правду – и не утаю и не добавлю ничего».
[Свидетель повторил присягу]
Эймен: Вы попытаетесь говорить медленнее и делать паузу между вопросом и ответом.
Олендорф: Да.
Эймен: Где вы родились?
Олендорф: В Хохен-Эгельзене.
Эймен: Сколько вам лет?
Олендорф: Мне 38 лет.
Эймен: Если вы когда-нибудь были членом национал-социалистической партии, то когда вы им стали?
Олендорф: В 1925 году.
Эймен: Если вы были членом СА, когда вы им стали?
Олендорф: Впервые в 1926 году.
Эймен: Если вы когда-нибудь были членом СС, то когда вы им стали?
Олендорф: Я должен поправиться. Я понял это как вопрос о членстве в СС.
Эймен: Когда вы стали членом СА?
Олендорф: В 1925 году.
Эймен: Если вы когда-нибудь поступили в СД, то когда вы это сделали?
Олендорф: В 1936 году.
Эймен: Какой последний пост вы занимали в СД?
Олендорф: Я занимал пост начальника III управления в главном управлении безопасности Рейха.
Эймен: Обратимся к схеме на стене, которая находится позади вас. Скажите трибуналу, узнаете ли вы эту схему?
Олендорф: Эту схему я видел, прорабатывал и могу подтвердить сейчас ее правильность.
Эймен: Имеете ли вы какое-нибудь отношение к составлению этой схемы? Если да, то какое?
Олендорф: Эта схема была составлена мной во время допроса.
Эймен: К сведению трибунала, эта схема, о которой говорит свидетель, представляется под номером USA-493.
Олендорф: Я вас не понял.
Эймен: Скажите трибуналу, правильно ли эта схема отражает принципы организации главного управления безопасности Рейха, а также положение, которое занимал Кальтенбруннер, и место Гестапо и СД в германской полицейской системе?
Олендорф: Организационная схема на этой карте отражает действительную структуру главного управления безопасности Рейха, а также управлений СД, государственной полиции и тайной полиции.
Эймен: Вновь обращаясь к схеме. Пожалуйста, покажите ваше собственное положение в главном управлении безопасности Рейха и укажите период, в который вы работали там?
[Свидетель подходит к схеме и указывает пальцем клетку III управления на схеме]
Эймен: Какой пост занимали в главном управлении безопасности Рейха Кальтенбруннер, Мюллер и Эйхман? Укажите также, какой период времени каждый из них занимал свой соответствующий пост?
Олендорф: Кальтенбруннер был начальником полиции безопасности и СД. В качестве такового он являлся также начальником главного управления безопасности Рейха, РСХА — наименование, включавшее в себя СД и полицию безопасности.
Кальтенбруннер занимал этот пост с 30 января 1943 г. до конца войны. Мюллер был начальником IV управления тайной государственной полиции. Он во время создания тайной государственной полиции получил пост заместителя начальника государственной полиции, и в качестве такового он возглавлял IV управление главного управления безопасности Рейха. Он занимал этот пост до конца войны. Эйхман работал под руководством Мюллера в IV управлении и занимался еврейским вопросом. Он работал там примерно с 1940 года; насколько я знаю, он занимал этот пост до конца войны.
Эймен: Скажите, пожалуйста, сколько времени вы находились на посту начальника управления III?
Олендорф: Я работал начальником III управления с 1939 года до 1945 года.
Эймен: Обратимся теперь к определению «мобильные части», которое находится внизу, с правой стороны схемы. Объясните, пожалуйста, что означают названия «айнзацгруппы» и «айнзацкоманды»?
Олендорф: Понятие «айнзацгруппа» было установлено совместно начальниками РСХА, ОКВ и ОКХ255. Они согласились по вопросу использования подразделений Зипо в зонах боевых операций. Понятие айнзацгруппы впервые было установлено во время польской кампании.
Договоренность между ОКХ и ОКВ была достигнута только накануне похода в Россию. В этом соглашении указывалось, что группы армий или, вернее, сами армии должны иметь уполномоченного, представителя начальника полиции безопасности и СД, и этот уполномоченный, который был им придан, должен был иметь в своем распоряжении подразделения, т. е. так называемую айнзацгруппу, которая подразделялась на команды. Эти айнзацкоманды должны были по распоряжению фронта или армии в случае необходимости придаваться отдельным войсковым частям.
Эймен: Скажите, если знаете, до начала кампании против СССР было ли заключено какое-либо соглашение между ОКВ, ОКХ и главным управлением безопасности Рейха?
Олендорф: Да, использование описанных мною подразделений и команд происходило в соответствии с письменным соглашением между ОКВ, ОКХ и главным управлением безопасности Рейха.
Эймен: Откуда вам известно, что было такое письменное соглашение?
Олендорф: Я неоднократно присутствовал во время переговоров, которые велись Альбрехтом и Шелленбергом с представителями ОКВ и ОКХ. Кроме того, я видел письменный экземпляр переговоров, я держал в руках это письменное соглашение, когда принимал айнзацгруппу.
Эймен: Объясните суду, кто такой Шелленберг, какой он пост занимал, если он занимал какой-либо пост?
Олендорф: Шелленберг был в последнее время начальником VI управления в главном управлении безопасности Рейха, т. е. тогда, когда по поручению Гейдриха он вел эти переговоры.
Эймен: Когда, примерно, велись эти переговоры? Какова их дата?
Олендорф: Переговоры велись несколько недель. Соглашение было заключено, примерно, за неделю или за две до начала похода в Россию.
Эймен: Вы сами видели когда-либо экземпляр этого письменного соглашения?
Олендорф: Да.
Эймен: Приходилось ли вам работать с этим письменным экземпляром соглашения?
Олендорф: Да, приходилось.
Эймен: Один раз или больше?
Олендорф: Да, неоднократно и, в частности, при разборе всех вопросов, которые касались полномочий армии по отношению к этим айнзацгруппам.
Эймен: Вы знаете, где сейчас находится подлинник или какая-нибудь из копий этого соглашения?
Олендорф: Нет.
Эймен: Постарайтесь вспомнить и наилучшим образом объяснить трибуналу сущность этого письменного соглашения.
Олендорф: В этом соглашении прежде всего устанавливалось, что эти айнзацгруппы и команды создавались для того, чтобы действовать в районах военных действий. Это было нововведением, так как до сих пор армия брала на свою ответственность проведение тех мероприятий, которые отныне должны были проводиться полицией безопасности. Кроме того, это разграничивало деловые полномочия.
Председатель: Что делали эти айнзацкоманды согласно соглашению?
Олендорф: Я сказал, что соглашение касалось полномочий армии по отношению к этим айнзацгруппам. В этом соглашении устанавливалось, что фронты или армии несут ответственность за снабжение и передвижение этих айнзацгрупп. Деловые распоряжения исходили от начальника полиции безопасности и СД.
Эймен: Правильно ли, что каждая айнзацгруппа должна была быть придана армейской группировке или армии?
Олендорф: Каждая группа армии (фронта) должна была иметь айнзацгруппу. айнзацкоманды, в свою очередь распределялись между армиями, причем распределялись фронтом
Эймен: Скажите, командование армии должно было определить область, в которой должна была действовать айнзацгруппа, ведь так?
Олендорф: Территориально действия айнзацгруппы уже определялись тем, что эта айнзацгруппа придавалась фронту и вместе с ним перемещалась. Айнзацкоманды определяли свою сферу деятельности в зависимости от армии, которой они придавались.
Эймен: Скажите, это соглашение также устанавливало, что армейское командование должно было определять и устанавливать время действия айнзацкоманд?
Олендорф: Это подразумевалось в понятии «поход».
Эймен: А также оно должно было определить дополнительные задачи, которые могли быть поставлены перед айнзацгруппами?
Олендорф: Да, именно так. Что же касается права давать инструкции и директивы, то это право оставалось за начальником полиции безопасности и СД. Но начальник полиции безопасности и СД. всегда должен был помнить основную формулировку, в которой говорилась, что-в случае, если оперативное положение этого требует, армия может давать распоряжения.
Эймен: Что предусматривало это соглашение в отношении сотрудничества между командованием армии и командованием этих айнзацгрупп?
Олендорф: Я не могу вспомнить, было ли сказано что-нибудь особое по этому вопросу. Во всяком случае между командованием и СД был еще связной.
Эймен: Скажите, помните ли вы какие-либо другие пункты этого письменного соглашения?
Олендорф: Я думаю, что я передал в основном содержание этого документа.
Эймен: Какой пост занимали вы лично в соответствии с этим соглашением?
Олендорф: С июня 1941 года до смерти Гейдриха, т. е. до июня 1942 года, я руководил айнзацгруппой «D» и был уполномоченным начальника полиции безопасности и СД при 11-й армии.
Эймен: Когда Гейдрих был убит?
Олендорф: Гейдрих был ранен в конце мая 1942 года и скончался 4 июня 1942 г.
Эймен: Скажите, пожалуйста, если вы вообще получили какое-нибудь предупреждение о кампании против СССР, за сколько времени до ее начала вы получили это предупреждение?
Олендорф: Примерно, за четыре недели до начала выступления.
Эймен: Скажите, сколько было всего айнзацгрупп и кто руководил ими?
Олендорф: Существовало четыре айнзацгруппы: А, В, С и D. Айнзацгруппу А возглавлял Шталекер256, айнзацгруппу В возглавлял Небе, начальником айнзацгруппы С был доктор Раше257 и впоследствии доктор Томас258, оперативную группу D возглавлял сначала Олендорф, а затем Биркамп259.
Эймен: Какой армии была придана группа D?
Олендорф: Группа D не была придана группе армий, она была придана непосредственно 1-й армии.
Эймен: В какой области действовала группа D?
Олендорф: Группа D действовала в Южной Украине.
Эймен: Опишите, пожалуйста, более подробно характер и размер территории, на которой первоначально действовала группа D? Назовите города и районы.
Олендорф: Самым северным городом был город Черновцы. Оттуда—по направлению к югу: Могилев-Подольский, Ямполь и на восток Цувалы, Червина, Мелитополь, Мариуполь, Таганрог и Ростов, и затем — Крым.
Эймен: Какова была конечная цель, поставленная перед группой D?
Олендорф: Группа D сама по себе находилась в резерве и предусматривалась для операций в районе Кавказа для группы армий, которую намеревались создать для проведения этой операции.
Эймен: Когда группа D вышла на территорию Советского Союза?
Олендорф: Айнзацгруппа D выступила из Дюина 21 июня и через три дня она достигла Пьятра-Нямца в Румынии. Там армии уже затребовали первые айнзацкоманды, и те сейчас же направлялись к месту назначения, указанному армией. Вся айнзацгруппа была введена в бой в начале июля.
Эймен: Вы сейчас имеете в виду 11-ю армию?
Олендорф: Да.
Эймен: Если официальные задачи этой группы были связаны с деятельностью против евреев и коммунистических комиссаров, то в какой степени эта группа занималась ими?
Олендорф: Что касается вопроса о евреях и коммунистах, айнзацгруппа и руководители отдельных айнзацкоманд имели устные распоряжения, которые были им даны до выступления.
Эймен: Каковы были эти инструкции по отношению к евреям и коммунистическим деятелям?
Олендорф: Им было поручено ликвидировать евреев и политических комиссаров в районе операций айнзацгрупп на русской территория.
Эймен: Когда вы говорите «ликвидированы», вы имеете в виду — убиты?
Олендорф: Да. Это значит убивать.
Эймен: Скажите, до начала советской кампании вы присутствовали на совещании в Претче?
Олендорф: Да. Это было рабочее совещание, касавшееся деятельности айнзацгрупп и команд, на котором перед оперативными группами и командами были поставлены задачи и даны соответствующие приказы.
Эймен: Кто присутствовал на этом совещании?
Олендорф: Начальники оперативных групп и команд и от главного управления безопасности Рейха Штреккенбах260, который передал приказы Гейдриха и Гиммлера.
Эймен: Каковы были эти приказы?
Олендорф: Это были приказы общего порядка, касавшиеся работы полиции безопасности и СД и, кроме того, приказ о ликвидации, о котором я только что говорил.
Эймен: Когда, примерно, происходило это совещание? Назовите дату.
Олендорф: Примерно за три или четыре дня до выступления.
Эймен: Таким образом, до того, как вы начали нападение на Советский Союз, вы на этом совещании получили приказы уничтожать евреев и коммунистических работников в дополнение к обычной, повседневной работе СД и полиции безопасности? Правильно это?
Олендорф: Да.
Эймен: Скажите, пожалуйста, вы лично говорили когда-нибудь с Гиммлером по поводу сообщений, сделанных Гиммлером командующим армейскими группами и армиями в связи с этими задачами?
Олендорф: Да, Гиммлер сообщил мне, что до начала похода против России Гитлер на совещании с командующими групп армий и армий сообщил эту задачу командующим и указал командующим на то, что они должны оказывать соответствующую поддержку.
Эймен: Таким образом, вы можете удостоверить, что командующие армейских групп и армий были также информированы относительно этих приказов о ликвидации евреев и советские служащих?
Олендорф: Я думаю, что в такой форме это не будет правильным. Они не имели приказа об уничтожении. Приказ об уничтожении исходил от Гиммлера, но так как ликвидация должна была происходить в зоне, которая находилась в ведении высшего командования группы армий или армии, армии был дан приказ поддерживать эти мероприятия. Без подобных указаний, которые были даны армии, деятельность этих айнзацгрупп была бы вообще немыслима.
Эймен: У вас были какие-нибудь другие разговоры с Гиммлером относительно этого приказа?
Олендорф: Да. В конце лета 1941 года Гиммлер был в Николаеве. Он собрал руководителей и сотрудников этих айнзацкоманд. Он повторил им приказ о ликвидации и сказал, что руководители и люди, которые будут проводить в жизнь это истребление, не несут личной ответственности за выполнение этого приказа. Ответственность несет только он сам и фюрер.
Эймен: А вы сами слышали, как это было сказано?
Олендорф: Да.
Эймен: Знаете ли вы о том, что командующим армейскими группами было известно относительно этой миссии айнзацгрупп?
Олендорф: Этот приказ и проведение этого приказа были известны командующим армий.
Эймен: Откуда вы это знаете?
Олендорф: Из совещаний, которые имели место в армии, и из тех указаний, которые давались армией для проведения в жизнь этого приказа.
Эймен: Скажите, пожалуйста, миссия айнзацгрупп и соглашение между ОКВ, ОКХ и РСХА были известны руководителям управления безопасности Рейха?
Олендорф: По крайней мере, части руководителей было это известно, так как часть этих людей непосредственно участвовала в действиях айнзацгрупп, и также тем, которые имели отношение к вопросам организации.
Эймен: Значит, большинство руководителей пришло из главного управления безопасности Рейха, не правда ли?
Олендорф: Каких руководителей?
Эймен: Я имею в виду руководителей айнзацгрупп.
Олендорф: Этого нельзя сказать. Руководители айнзацгрупп и айнзацкоманд поступали из всего Рейха.
Эймен: Знаете ли вы, была ли эта миссия и соглашение также известны Кальтенбруннеру?
Олендорф: После вступления в должность Кальтенбруннер должен был сам заниматься этими вопросами и поэтому должен был быть знаком со всеми документами, которые касались деятельности айнзацгрупп.
Эймен: Кто был командующим 11-й армией?
Олендорф: Сначала командующим был риттер фон Шоберт261, потом — фон Манштейн262.
Эймен: Расскажите трибуналу, каким образом или способами командующий 11-й армией руководил или надзирал за проведением айнзацгруппой D действий по ликвидации?
Олендорф: 11-я армия направила в Николаев приказ о том, чтобы ликвидации проводились только на расстоянии не менее чем 200 километров от штаб-квартиры командующего.
Эймен: Скажите, вы помните какие-нибудь другие случаи?
Олендорф: В Симферополе со стороны армии было дано распоряжение соответствующим айнзацкомандам, касающееся ускорения ликвидации, причем обосновывалось это тем, что в этой области свирепствовал голод и не хватало жилищ.
Эймен: Скажите, знаете ли вы, сколько всего человек было уничтожено и ликвидировано айнзацгруппой D за период вашего руководства?
Олендорф: С июня 1941 года по июнь 1942 года айнзацкоманды сообщили, что уничтожено примерно 90 000 человек.
Эймен: Сюда входят мужчины, женщины и дети?
Олендорф: Да.
Эймен: На чем вы основываетесь, приводя именно эту цифру?
Олендорф: Я основываюсь на донесениях, которые поступали от айнзацкоманд в айнзацгруппу.
Эймен: Скажите, эти донесения поступали к вам?
Олендорф: Да.
Эймен: И вы видели и читали их?
Олендорф: Прошу прощения?
Эймен: Вы видели и читали их лично?
Олендорф: Да.
Эймен: И именно на этих отчетах вы основываетесь, когда приводите трибуналу эти цифры?
Олендорф: Да.
Эймен: Скажите, вы можете дать сравнительную цифру количества людей, ликвидированных другими айнзацгруппами?
Олендорф: Цифры, которые мне известны в отношении деятельности других айнзацгрупп, являются еще большими по сравнению с той цифрой, которую я указал.
Эймен: Почему? Чем это определялось?
Олендорф: Я думаю, что эти цифры в других айнзацгруппах сильно преувеличивались.
Эймен: Вы видели время от времени отчеты о ликвидации, которые поступали из других айнзацгрупп?
Олендорф: Да.
Эймен: И эти отчеты показывали, что другие айнзацгруппы проводили ликвидацию в больших масштабах, чем группа D. Правильно?
Олендорф: Да.
Эймен: Скажите, вы лично руководили и наблюдали ли за массовыми казнями этих людей?
Олендорф: Я присутствовал на двух массовых казнях в качестве инспектора.
Эймен: Подробно поясните трибуналу о том, как проводились отдельныем массовые казни?
Олендорф: Местная айнзацкоманда пыталась учесть всех евреев и объявила регистрацию. Регистрацию проводили сами евреи.
Эймен: Под каким предлогом, если вообще был какой-нибудь предлог, их собирали?
Олендорф: Их созывали под предлогом переселения.
Эймен: Продолжайте, пожалуйста.
Олендорф: После регистрации евреев собирали в одно определенное место. Оттуда их позднее перевозили к месту казни. Как правило, местом казни был противотанковый ров или просто яма. Казни осуществлялись по-военному, то есть расстрельной командой.
Эймен: Каким образом они транспортировались к месту казни?
Олендорф: Их привозили на грузовиках к месту казни, причем столько, сколько можно было казнить немедленно. Таким образом, все это проводилось по возможности быстро, т. е. промежуток между действительной казнью и осознанием, что это совершится, был очень незначительным.
Эймен: Это была ваша идея?
Олендорф: Да.
Эймен: После того, как они были расстреляны, что делали с их телами?
Олендорф: Их хоронили в этой яме или в противотанковом рву.
Эймен: Каким образом определялось, если вообще производилось такое определение, что человек действительно умер?
Олендорф: Руководитель соединения или подразделения, производящего расстрел, получал приказ следить за этим и при необходимости добивали их сами.
Эймен: Кто же делал это?
Олендорф: Это делал или сам командир подразделения, или человек, которого он назначал.
Эймен: В каком положении расстреливались жертвы?
Олендорф: На коленях или стоя.
Эймен: Что вы делали с личной собственностью и одеждой казненных?
Олендорф: Ценные вещи изымались при регистрации, т. е. в тот момент, когда людей собирали. Они конфисковывались и передавались через главное управление безопасности Рейха в министерство финансов или непосредственно в это министерство. Одежда вначале раздавалась населению, но в середине 1941—1942 года она собиралась НСВ263 и распределялась этой организацией.
Эймен: Вся эта личная собственность в то время регистрировалась?
Олендорф: Регистрировались только ценности. Остальные вещи не регистрировались.
Эймен: А что вы делали с одеждой, в которой были жертвы, когда они отправлялись к месту казни?
Олендорф: Они должны были перед казнью снять верхнюю одежду.
Эймен: Всё?
Олендорф: Да, всю верхнюю одежду.
Эймен: А остальная одежда?
Олендорф: Она оставалась на трупах.
Эймен: Это касалось только вашей группы или и других айнзацгрупп? Порядок был тот же?
Олендорф: В моей айнзацгруппе это был приказ. О других айнзацгруппах я сказать не могу.
Эймен: Каким образом проводили это другие группы?
Олендорф: Некоторые командиры подразделений не придерживались военных методов уничтожения и проводили индивидуальные расстрелы, выстрелом в затылок.
Эймен: Вы возражали против этого порядка?
Олендорф: Да, я был против этого.
Эймен: Почему?
Олендорф: Так как это вызывало нежелательную психологическую реакцию как у жертв, так и у тех, кому было приказано провести этот расстрел.
Эймен: Что делали с вещами, которые члены айнзацкоманд снимали с жертв?
Олендорф: Поскольку речь шла о ценных вещах, их посылали в Берлин, в главное управление безопасности Рейха или в министерство финансов. Предметы, которые можно было использовать на месте, немедленно использовались.
Эймен: Что потом происходило с золотом и серебром, которое снималось с жертв?
Олендорф: Как я уже говорил, это передавалось в Берлин, в министерство финансов.
Эймен: Откуда вы это знаете?
Олендорф: Я помню, что в Симферополе это делалось таким образом.
Эймен: Что происходило с часами, которые снимались с жертв?
Олендорф: Часы по требованию армии поступали в распоряжение фронта.
Эймен: Скажите, пожалуйста, все жертвы — женщины, мужчины и дети — казнились одинаково?
Олендорф: До весны 1942 года одинаково. Затем последовал приказ от Гиммлера, что в будущем женщины и дети должны были уничтожаться только в душегубках.
Эймен: А как женщины и дети подвергались казни раньше?
Олендорф: Так же, как мужчины; их расстреливали.
Эймен: Если вообще убитых хоронили после казни, то каким образом это делалось?
Олендорф: Рвы сначала засыпали члены команд, и когда не оставалось никаких следов казни, рабочие команды из местного населения должны были заравнять эти места.
Эймен: Вы говорили, что душегубки были получены вами весною 1942 года. Какие инструкции вы получали относительно применения этих душегубок?
Олендорф: Эти душегубки должны были в будущем применяться только для уничтожения женщин и детей.
Эймен: Опишите трибуналу конструкцию душегубок и их внешний вид.
Олендорф: С внешнего вида нельзя было сделать заключение о назначении душегубок. Это были закрытые грузовики. Они были устроены таким образом, что при пуске мотора газ из выхлопной трубы проходил в кузов — и примерно через 10—15 минут наступала смерть.
Эймен: Объясните подробно, когда и как эти душегубки применялись для казни?
Олендорф: В душегубки погружались жертвы, которые должны были быть казнены, и затем везли их к тому месту, где обычно происходили казни. Обычно их там и хоронили. Эта перевозка длилась достаточно для того, чтобы умертвить людей.
Эймен: Каким образом вы принуждали жертвы войти в душегубку?
Олендорф: Им говорили, что их перевозят в другое место.
Эймен: Как включался газ?
Олендорф: Я не знаю технических деталей.
Эймен: Сколько времени нужно было для того, чтобы убить жертву после включения газа?
Олендорф: Примерно 10—15 минут, причем жертвы ничего не замечали.
Эймен: Сколько можно было убить одновременно в одной такой душегубке?
Олендорф: Эти душегубки были различного размера, они были рассчитаны примерно на 15—25 человек.
Эймен: Вы время от времени получали отчеты от тех, кто работал на таких душегубках?
Олендорф: Я не понял вопроса.
Эймен: Я спросил, получали ли вы отчеты от тех, кто практически работал на этих душегубках?
Олендорф: Я получал донесения о том, что айнзацкоманды неохотно используют эти душегубки.
Эймен: Почему же?
Олендорф: Так как погребение этих жертв утруждало членов айнзацкоманд.
Эймен: Теперь сообщите трибуналу, кто присылал эти душегубки айнзацгруппам?
Олендорф: Душегубки не принадлежали к автопарку айнзацгрупп и представляли собой особую команду. Руководил этой командой инструктор. Эти машины придавались айнзацгруппам через главное управление безопасности Рейха.
Эймен: Скажите, пожалуйста, каждая айнзацгруппа получала душегубку?
Олендорф: Этого я не могу сказать, я знаю только о группе D, а также о группе С, и обе эти группы имели такие душегубки.
Эймен: Вы знакомы с письмом Беккера Рауффу в отношении этих газовых фургонов?
Олендорф: Я видел его во время моего допроса.
Эймен: С позволения трибунала, я ссылаюсь на экземпляр PS-501, USA-288 письмо уже приобщено в качестве доказательства, письмо Беккера к Рауффу.
[Обращаясь к свидетелю]
Вы расскажите трибуналу кем был Беккер?Олендорф: По моим воспоминаниям, Беккер являлся конструктором фургонов. Он был ответственным за фургоны айнзацгруппы D.
Эймен: Кем был Рауфф?
Олендорф: Рауфф являлся руководителем отдела в управлении II РСХА. Помимо прочего он был ответственным за транспорт.
Эймен: Вы как-либо можете опознать это письмо?
Олендорф: Содержание приблизительно соответствует моему опыту и наверное правильное.
[Документ PS-501 передан свидетелю]
Эймен: Вы посмотрите на письмо и скажите можете ли вы его как-либо опознать?
Олендорф: Внешний вид письма, а также инициал «Р» (Рауфф) на нём, и ссылка на Цвебеля или Фабеля, который занимался транспортом у Рауффа, выглядят подтверждающими письмо. Содержание приблизительно соответствует моему опыту в то время.
Эймен: Значит, вам кажется, что это аутентичный документ?
Олендорф: Да.
Эймен: Теперь коснемся ваших предшествовавших утверждений и показаний. Объясните, пожалуйста, почему вы считали, что предложенная вами военная процедура расстрела была лучше, чем расстрел в затылок, как это было принято в других группах?
Олендорф: С одной стороны, этим должно было быть достигнуто то, чтобы отдельные руководители и люди по военному приказу могли бы производить расстрелы и чтобы им не нужно было принимать решений в каждом отдельном случае. Эти расстрелы проводились только на основании приказа. Кроме того, мне было известно, что во время самих расстрелов нельзя было избежать издевательств, так как люди были возбуждены и так как жертвы слишком рано узнавали о своей участи и не могли длительное время выдержать такого нервного напряжения. И мне также казалось нетерпимым, чтобы руководители и отдельные лица могли и даже были вынуждены принимать самостоятельно решение расстрелять большое количество людей.
Эймен: Каким образом вы определяли, какие именно евреи должны быть казнены?
Олендорф: Это не входило в область моей компетенции, это делалось самими евреями, так как регистрация проводилась еврейским советом старейшин.
Эймен: Количество еврейской крови имело к этому какое-нибудь отношение?
Олендорф: Я не могу сейчас вспомнить детали, но я думаю, что сюда включались и евреи по матери или отцу (полуевреи).
Эймен: Какие организации поставляли основной офицерский состав для айнзацгрупп и команд?
Олендорф: Я не понял вопрос.
Эймен: Какие организации предоставляли большую часть офицерского состава айнзацгрупп?
Олендорф: Руководящий персонал комплектовался из состава государственной полиции, Крипо и в значительно меньшей степени за счет кадров СД.
Эймен: Крипо?
Олендорф: Да, государственной и уголовной полиции, и значительно в меньшей степени СД.
Эймен: Какие другие источники существовали для пополнения состава айнзацгрупп?
Олендорф: Рядовые члены команд набирались из состава СС и полиции порядка. Государственная полиция и уголовная полиция поставляли инструкторов, а войска СС и полиция порядка поставляли сотрудников айнзацгрупп.
Эймен: А что вы скажете о войсковых частях СС?
Олендорф: Войска СС, как и полиция порядка, должны были дать одну роту.
Эймен: А полиция порядка?
Олендорф: Полиция порядка также должна была предоставить одну роту.
Эймен: Скажите, пожалуйста, как велика была численность айнзацгруппы D и сфера ее действия по сравнению с другими айнзацгруппами?
Олендорф: Она имела, примерно, две трети состава других айнзацгрупп. С течением времени произошли изменения в численном составе. Отдельные айнзацгруппы с течением времени значительно усилились.
Эймен: С позволения трибунала, у меня остались вопросы относящиеся к организационным вопросам, которые уже были раскрыты трибуналу, но я не хочу занимать время трибунала если он не желает заслушивать подобные показания. Я думал, что если у членов трибунала есть вопросы они могут сами их задать, потому что он лучше всех информирован об этих организационных вопросах чем кто-либо присутствовавший в суде.
Председатель: Мы прервёмся на 10 минут.
[Объявлен перерыв]
Председатель: Полковник Эймен, трибунал не думает, что требуется далее вдаваться в организационные вопросы, но об этом вопросе следует решить вам, потому что вам известен характер доказательств которые вы рассматриваете.
Что касается трибунала, он удовлетворен, остановиться на этом моменте. Однако есть один аспект в показаниях свидетеля о котором хочет исследования трибунал и это то, продолжались ли практики о которых он говорил после 1942 и как долго.
Эймен: Можете ли вы сказать здесь, проводились ли ликвидации, которые вы здесь описывали, после 1942 года, и если они проводились, то в течение какого времени после этой даты?
Олендорф: Мне не известно, что основной приказ был отменен, но я не могу сейчас детально вспомнить факты, которые могли бы позволить мне дать точные показания по этому вопросу, во всяком случае, в отношении России, так как очень скоро началось отступление и район действия этих айнзацкоманд все время изменялся. Но мне известно, что для других районов предусматривалось создание других айнзацгрупп, предусмотренных соответствующим указанием для действий в других районах.
Эймен: Я спрашиваю: лично вы до какого периода имеете сведения касательно этих мероприятий?
Олендорф: По вопросу, касающемуся ликвидации евреев, мне известно, что соответствующие запреты были получены за шесть месяцев до конца войны. Впрочем, я видел еще документ, в котором говорилось, что следует прекратить ликвидацию советских комиссаров, но точной даты я не помню.
Эймен: Знаете ли вы о том, были ли фактически прекращены эти ликвидации?
Олендорф: Я думаю, что да.
Председатель: Трибунал хочет знать, какое количество людей входило в вашу айнзацгруппу?
Олендорф: В моей айнзацгруппе было, примерно, 500 человек, не считая тех, кто привлекался как вспомогательная сила из жителей.
Председатель: Вы говорите, включая тех?
Олендорф: Нет, исключая тех, кто проживал в самой стране.
Председатель: Вы знаете о численности других групп?
Олендорф: Я думаю, что вначале они насчитывали 700 или 800 человек, но я сделал оговорку, что это число с течением времени изменилось, потому что отдельные айнзацгруппы получали новых людей или получали дополнительных сотрудников из управления безопасности Рейха.
Эймен: Вы говорите, что количество людей увеличилось. Не правда ли?
Олендорф: Да, увеличивалось.
Эймен: Здесь еще у меня есть, примерно, шесть вопросов, которые я хотел бы задать, потому что, как я думаю, они могут объяснить трибуналу некоторые из доказательств, которые были уже представлены раньше. Я буду очень краток, если трибунал примет мое предложение.
Объясните, что означает различная толщина синих линий, которые имеются на этой схеме?
Олендорф: Широкая синия линия, соединяющая пост Гиммлера в качестве рейхсфюрера СС и главы германской полиции с главным управлением безопасности Рейха, показывает идентичность организаций полиции безопасности и СД с точки зрения их задач. Здесь речь идет об управлении, в котором совмещаются вопросы министериального руководства с отдельными вопросами исполнительного порядка, т. е. берется весь комплекс вопросов, разрешаемых полицией безопасности и СД. Структурная схема организации передает, однако, с точки зрения юридической и с точки зрения подчинения, так сказать, нелегально существовавшую структуру. Дело в том, что такое понятие, как РСХА, вообще официально нигде не фигурировало. Формально и по закону дело выглядело иначе, чем это представлено на схеме. Здесь были государственные и партийные учреждения, которые объединялись, т. е. данное учреждение не издавало никаких распоряжений или законов, или каких-либо указов на законном основании. И это потому, что государственная полиция в ми-нистериальном подчинении все время зависела от министерства внутренних дел, в то время как СД, несмотря на эту структуру, все же была партийным органом.
Итак, если бы я захотел воспроизвести эту схему, но на правовой основе, учитывая административное подчинение, то я должен был бы на месте управления IV поставить политическую полицию, которая входила в главное управление полиции безопасности. Это управление «политической полиции» существовало формально до последнего времени, и было создано из полицейского департамента рейхсминистерства внутренних дел. Одновременно формально продолжало существовать и управление тайной государственной полиции, центральный орган прусской тайной государственной полиции, орган, руководящий деятельностью политической полиции во всех провинциях.
Таким образом, вопросы министериального порядка все еще решались под маркой министерства внутренних дел постольку, поскольку всему этому надо было придать особое значение, это отмечалось заголовком «рейхсминистр внутренних дел» с пометкой «Пол.» бывшее обозначение полицейского департамена министерства внутренних дел, совместно с соответствующей пометкой бывшего главного управления службы безопасности; например пометка «Пол-С» означала полицию безопасности; «V» - означало правовое и административное управление.
Таким образом, главное управление безопасности Рейха было только маскировкой и отнюдь не передавало действительного положения вещей, но зато давало возможность начальнику полиции безопасности и СД в соответствии с объединяющим наименованием пользоваться то грифом начальника главного управления полиции безопасности, то грифом начальника главного управления СД, формально существовавшего до 1939 года.
Одновременно это давало ему возможность, в случае необходимости, объединять силы внутри этого учреждения или же расчленять его задачи, так, как этого требовало положение и как это было целесообразно. Однако в основном продолжала существовать следующая зависимость. Государственные организации находились в известной зависимости от министерства внутренних дел, а управление СД оставалось партийным органом.
Так, например, главное управление СД, т. е. главное управление безопасности Рейха, только формально числилось главным управлением СС, т. е. таким главным управлением, которое распределяло членов СС в полицию безопасности и в СД. Однако государственные учреждения не получали от СС, т. е. от Гиммлера, рейхсфюрера СС, каких-либо указаний.
Председатель: Я не совсем понял, что вы сказали. По вашим словам, ваше имя имеется на схеме в связи с вашей работой в III управлении, но это относится только к работе внутри Германии; однако, судя по вашим показаниям, вы возглавляли айнзацгруппу D, которая действовала за пределами Германии.
Олендорф: Тот факт, что я руководил айнзацгруппой, не имел ничего общего с моей деятельностью в качестве начальника III управления. Руководство этой группой было поручено мне в силу моих чисто субъективных данных, а не потому, что я был руководителем III управления. Итак, руководство этой айнзацгруппой налагало на меня совершенно новые функции. Это была должность, не зависящая от предыдущей.
Председатель: Теперь я понимаю. Скажите, пожалуйста, вы должны были для этого уехать из Германии и поехать на оккупированные территории СССР?
Олендорф: Да.
Эймен: Вы поясните значение пунктирных синих линий, в сравнении со сплошными синими линиями на правой стороне таблицы?
Олендорф: Сплошные линии указывают на прямой официальный канал приказов, в то время как пунктирные линии обозначают, как правило то, что не имелось прямого канала.
Эймен: Скажите, пожалуйста, термин СД когда-нибудь употреблялся для того, чтобы обозначать одновременно СД и Зипо?
Олендорф: Обозначение СД все время в течение ряда лет употреблялось все больше и больше неправильно. Это название стало употребляться как сокращенное название полиции безопасности и СД, однако, отнюдь не являясь этим в действительности. Вначале СД означало только тот факт, что кто-то входил в состав СС через главное управление СД. После того, как это главное управление СД было распущено и растворилось в главном управлении безопасности Рейха, возник вопрос о том, что обозначение СД, эмблема, которая была изображена на рукаве эсэсовца, должна быть заменена новой эмблемой и новым сокращением РСХА. Но этого не произошло, так как в противном случае возникла бы угроза для сохранения в тайне деятельности РСХА, и если я, например, читал в приказе фюрера о том, что во Франции люди были переданы СД, то это как раз является примером того, как неправильно употреблялось это понятие, так как во Франции таких учреждений вообще не было. С другой стороны, СД, поскольку это касается ее организаций, например III управления, являлась просто органом разведки.
Эймен: Осветите коротко отношения между СС и Гестапо.
Олендорф: Отношения между СС и Гестапо состояли в том, что рейхсфюрер СС, как таковой, взял на себя задачу руководства полицией и пытался объединить государственную полицию и СС, т. е., с одной стороны, пытался привлечь к участию в государственной полиции только людей, способных нести службу в СС, с другой стороны, использовать для обучения и воспитания кадров войска СС, чтобы и для государственной полиции таким образом получить кадры. Подобное объединение осуществлялось и в дальнейшем, когда он, например, пытался также связать СС и министерство внутренних дел, т. е. всю внутреннюю администрацию.
Эймен: Скажите, пожалуйста, сколько было постоянных агентов и сколько почётного вспомогательного персонала в СД?
Олендорф: Да. В этой связи нельзя также пользоваться термином СД. Здесь нужно различать III управление и IV управление. III управление — управление информации внутри страны — имело в общем около трех тысяч штатных сотрудников, включая женщин и мужчин. Нужно подчеркнуть, что управление, ведавшее информацией внутри страны, опиралось еще на работу так называемых почётных членов, т. е. лиц, которые работали предоставляли свой профессиональный опыт и своё окружение в распоряжение разведки. Я считаю, что количество этих сотрудников, может быть, достигало 30000 человек.
Эймен: Дайте трибуналу краткий пример того, как в общих чертах проводилась работа по каналам, указанным на этой схеме?
Олендорф: Сначала приведу общий пример, и для того, чтобы он был понятнее, я придумаю его сам. Гиммлер узнал, что над территорией Германии все чаще и чаще самолеты сбрасывали диверсантов, которые угрожали своими действиями транспорту и заводам. Он сообщает это Кальтенбруннеру, который является начальником полиции безопасности, и говорит ему, что он должен дать соответствующие указания относительно этих фактов своим органам и принять меры к тому, чтобы сброшенные на территорию Германии диверсанты возможно скорее были бы схвачены.
Кальтенбруннер уполномочивает начальника IV управления, т. е. государственную полицию, разработать в нижестоящих органах и представить указ. Этот указ разрабатывается соответствующим отделом IV управления и затем либо непосредственно через Мюллера передается органам государственной полиции, либо, что более вероятно, исходя из важности задачи и необходимости одновременно оповестить другие учреждения полиции безопасности, проект приказа передается Кальтенбруннеру, который подписывает его и уже после этого передает прочим учреждениям Рейха.
На основании этого указа, например, нужно, чтобы государственные полицейские управления докладывали о своих мероприятиях, а также о результатах, которые достигнуты. Причем эти донесения идут тем же путем, но в обратном порядке: нижестоящие органы (филиалы) передают донесения в соответствующий отдел IV управления, оттуда они идут к начальнику IV управления и затем уже к начальнику полиции безопасности Кальтенбруннеру и от Кальтенбруннера к главе германской полиции Гиммлеру, т. е. в обратном порядке через инстанции, которые передали им распоряжение сверху.
Эймен: И, наконец, дайте нам, пожалуйста, пример одного типичного мероприятия, которое проводилось по каналам, изображенным на данной схеме.
Олендорф: Например, арест руководителей левых партий после событий 20 июля264. Соответствующее указание было передано Гиммлером Кальтенбруннеру, а Кальтенбруннер передал его IV управлению, где и был составлен и разработан проект приказа. Этот проект был передан на подпись Кальтенбруннеру и затем издан. Донесения шли тем же путем, снизу вверх.
Эймен: Господа судьи, я передаю свидетеля другим обвинителям. Как я знаю, полковник Покровский хочет задать свидетелю несколько вопросов от имени советского обвинения.
Покровский: Показания свидетеля имеют значение для выяснения тех вопросов, которые интересуют советскую делегацию. Поэтому, с разрешения суда, я хотел бы задать несколько вопросов свидетелю Олендорфу.
[Обращаясь к свидетелю]
Вы сказали, свидетель, что два раза присутствовали в качестве инспектора при массовых казнях. По чьему приказанию вы были инспектором при казнях?Олендорф: При совершении этих казней я присутствовал по собственной инициативе.
Покровский: Но вы сказали, что вы присутствовали как инспектор?
Олендорф: Я сказал, что я присутствовал для того, чтобы инспектировать.
Покровский: Это была ваша инициатива?
Олендорф: Да.
Покровский: При казнях всегда присутствовал кто-нибудь из высших руководителей в целях инспектирования?
Олендорф: Если представлялась возможность, я всегда посылал на казни представителя от штаба айнзацкоманд. Но это не всегда было возможно из-за большого расстояния от места нахождения айнзацкоманд до места казни.
Покровский: Зачем людей посылали для целей инспектирования?
Олендорф: Вы повторите вопрос?
Покровский: С какой целью посылалось лицо для инспектирования?
Олендорф: Для того, чтобы установить, выполняются ли мои указания относительно проведения казней.
Покровский: Следует ли вас понять таким образом, что инспектор должен был убедиться в том, что казнь действительно произведена?
Олендорф: Нет, это было бы неправильным толкованием. Этот инспектор должен был удостовериться в том, насколько соблюдаются мои указания в отношении проведения казней.
Покровский: Какие условия вы имеете в виду?
Олендорф: Во-первых, негласность, отсутствие посторонних зрителей, во-вторых, военный метод осуществления казней (залп). В-третьих, беспрепятственная доставка осужденных и проведение казни без каких-либо волнений. В-четвертых, наблюдение за изъятием собственности для того, чтобы нельзя было обогатиться. Вероятно, были еще какие-либо другие подробности, которых я сейчас не припомню. Во всяком случае, всякое дурное обращение как моральное, так и физическое должно было быть исключено из метода проведения казни.
Покровский: Вы хотели обеспечить правильное, по вашему мнению, направление этого имущества или наиболее полное его изъятие?
Олендорф: Да265.
Покровский: Вы сказали относительно дурного обращения. Что вы понимали под дурным обращением при казнях?
Олендорф: Если, например, метод, при помощи которого проводились казни, вызывал всевозможные нервные волнения и неподчинение среди жертв и руководство айнзацкоманд вынуждено было насильственным образом подавлять эти беспокойства.
Покровский: Что вы понимаете под подавлением с помощью насильственных мер? Что вы понимаете под насильственным подавлением волнения, возникающего среди жертв?
Олендорф: Когда, как я уже говорил, при приведении в исполнение казни необходимо было избивать жертвы.
Покровский: Необходимо было бить жертвы?
Олендорф: Я, правда, не видел этого, но я слышал об этом.
Покровский: От кого?
Олендорф: В разговорах с членами других команд.
Покровский: Вы сказали, что для казни применялись машины, автомобили? Вы имели в виду «системы» Беккера?
Олендорф: Да.
Покровский: Не знаете ли вы, где и с помощью кого «изобретатель» Беккер реализовал свои «изобретения»?
Олендорф: Я помню только, что все это происходило во втором управлении главного управления безопасности Рейха, но я не могу сказать этого точно.
Покровский: Сколько было казнено с помощью этих автомобилей?
Олендорф: Я не понял вопрос.
Покровский: Сколько людей было казнено с помощью этих машин?
Олендорф: Я не могу назвать точную цифру, но сравнительно это было очень немного, примерно, несколько сотен.
Покровский: Вы сказали, что в этих машинах казнили главным образом женщин и детей. По каким соображениям?
Олендорф: Существовал категорический приказ Гиммлера по этому поводу. Женщины и дети, согласно этому приказу, должны были быть умерщвлены именно таким образом для того, чтобы избежать лишних душевных волнений, которые возникали в связи с другими видами казни. Это также давало возможность мужчинам, которые сами были женаты, не стрелять в женщин и детей.
Покровский: Наблюдал ли кто-либо за поведением казнимых в этих машинах?
Олендорф: Да, врачи.
Покровский: Известно ли вам, что Беккер докладывал о том, что смерть в этих машинах была особенно мучительной?
Олендорф: Нет. О донесениях Беккера я впервые узнал из письма Рауффу, которое мне здесь показывали. Напротив, я знаю, согласно донесениям врачей, что жертвы ничего не ощущали до наступления смерти.
Покровский: Участвовали ли в массовых казнях военные подразделения — армейские подразделения, я хочу сказать?
Олендорф: Как правило, нет.
Покровский: А как исключение?
Олендорф: Насколько я помню, как в Николаеве, так и в Симферополе от времени до времени присутствовал представитель от командования армии, присутствовал как зритель.
Покровский: С какой целью?
Олендорф: Этого я не знаю. Вероятно, для личной информации.
Покровский. А воинские части выделялись в этих местах для исполнения казни?
Олендорф: Официально армия не выделяла никаких подразделений для этой цели, так как армия вообще была против этого мероприятия
Покровский: А фактически?
Олендорф: Однако отдельные подразделения добровольно ставили себя в распоряжение этих команд. Однако я не знаю такого случая в армии, исключая вспомогательный состав армии (обоз).
Покровский: Вы давали показания относительно того, кто подлежал уничтожению. Только ли одних евреев предавала казни айнзацгруппа, или точно так же, как и евреи, предавались казни коммунисты, «коммунистические чиновники», как вы называли их в своих инструкциях?
Олендорф: Да, имелись в виду активисты, т. е. употреблялось выражение политические комиссары. В данном случае сама по себе принадлежность к коммунистической партии была недостаточной для того, чтобы быть казненным или подвергаться преследованиям.
Покровский: Специального выяснения, какую роль выполнял этот человек в коммунистической партии, никто не производил?
Олендорф: Нет, я сказал как раз наоборот, что сам факт принадлежности к коммунистической партии не являлся решающим. Не только человека могли не казнить, но это также не являлось поводом к его преследованию. Тут необходимо было учитывать его активную политическую деятельность.
Покровский: У вас были какие-либо дискуссии о душегубках из Берлина и об их применении?
Олендорф: Я не понял вопрос.
Покровский: Приходилось ли вам беседовать с кем-либо из ваших сослуживцев или начальников по вопросу о присланных в вашу группу автомобилях для казни и о работе этих автомобилей?
Припоминаете такой разговор?
Олендорф: Нет, я не помню какого-либо конкретного разговора по этому поводу.
Покровский: Были ли у вас сведения о том, что члены «айнзацкоманды», которые приводили в исполнение казни, неохотно пользовались автомобилями-душегубками?
Олендорф: Я знал о том, что айнзацкоманды пользовались подобными машинами.
Покровский: Нет, я имею в виду другое. Я хочу выяснить, получали ли вы сведения о том, что члены айнзацкоманд неохотно избирают такой вид казни, а предпочитают другие способы казни?
Олендорф: То есть вы хотите сказать, что они охотнее пользовались газовыми машинами, чем расстрелами?
Покровский: Наоборот, что они охотнее пользовались расстрелами, чем газовыми машинами?
Олендорф: Да, я об этом уже говорил ранее, что душегубки...
Покровский: По каким соображениям они охотнее пользовались расстрелами, чем газовыми машинами?
Олендорф: Я уже говорил, потому, что разгрузка тел, по мнению руководителей айнзацкоманд, представляла нехорошее зрелище с психологической точки зрения и вела к неприятным душевным потрясениям.
Покровский: Что вы имеете в виду под «нехорошим зрелищем с психологической точки зрения»?
Олендорф: Насколько я помню, очевидно, потому, что происходили определенные отравления организма, которые впоследствии были видны, а также из-за положения самих тел и испражнений; тела лежали в грязи.
Покровский: Вы хотели сказать, что на жертвах не было явно заметно то страдание, которое они испытывали перед смертью? Я правильно вас понял?
Олендорф: Вы имеете в виду момент умерщвления их газом в машине?
Покровский: Да.
Олендорф: Я могу только повторить то, что мне говорил врач,— что жертвы ничего не ощущали до наступления смерти.
Покровский: Тогда совершенно не понятен ваш ответ на мой предыдущий вопрос, что разгрузка этих машин производила очень тяжелое впечатление на членов команды.
Олендорф: Да, как я уже говорил, благодаря положению этих тел и, очевидно, потому, что машина была загрязнена испражнениями.
Покровский: У меня больше нет вопросов к свидетелю на данной стадии процесса.
Председатель: Обвинитель от Французской республики желает задать вопросы свидетелю?
Де Ментон: Нет.
Председатель: Защитник Кальтенбруннера желает провести перекрёстный допрос сейчас или позже?
Кауффман: Вероятно, я могу задать несколько вопросов и прошу, чтобы мне позволили провести перекрёстный допрос позже, после консультации с Кальтенбруннером.
Председатель: Хорошо.
Кауффман:
[Обращаясь к свидетелю]
Сколько вы знаете Кальтенбруннера?Олендорф: Мне можно сесть? Могу я сесть?
Председатель: Конечно.
Олендорф: Я впервые увидел Кальтенбруннера во время поездки из Берлина в штаб-квартиру Гиммлера в то время, когда Кальтенбруннер был назначен начальником Зипо и СД. До того, я просто знал о его существовании.
Кауффман: Вы его не знали?
Олендорф: Я знал о его существовании.
Кауффман: Вы лично вступали с Кальтенбруннером контакт в частных или служебных дискуссиях после его назначения в качестве начальника РСХА?
Олендорф: Конечно.
Кауффман: Вам известны, например его взгляды на еврейский вопрос?
Олендорф: Нет, я не знаю его особых взглядов на данный вопрос.
Кауффман: Вам известно его отношение к церковному вопросу?
Олендорф: В церковном вопросе – он не соглашался с антицерковной политикой которой следовали в Германии. Мы соглашались с тем, что нужно взаимопонимание с церковью.
Кауффман: Вам известно его отношение к ликвидации гражданских заключенных, парашютистов, и тому подобному?
Олендорф: Нет.
Кауффман: Вам известно, что Кальтенбруннер прилагал особые усилия чтобы использовать СД, для того, чтобы обеспечивать критикой штаб фюрера?
Олендорф: Да, это было задачей СД ещё до Кальтенбруннера, и он также оказывал существенную поддержку этой задаче.
Председатель: Немного медленнее.
Олендорф: Это являлось задачей СД ещё до Кальтенбруннера, и он одобрял и существенно поддерживал эту тенденцию.
Кауффман: Вам известно, прямо или косвенно, о том, что Кальтенбруннер не имел никаких полномочий отдавать исполнительные приказы, например, о том, что у него не было никаких полномочий направлять людей в концентрационные лагеря или освобождать их из концентрационных лагерей, о том, что всеми этими вещами руководили исключительно Гиммлер и Мюллер?
Олендорф: Я думаю данный вопрос слишком общий, чтобы ответить конкретно, нужно его разделить.
Если вы спрашиваете мог ли Кальтенбруннер приказывать об исполнительных акциях, я должен ответить утвердительно. Если вы назовёте Гиммлера и Мюллера исключая Кальтенбруннера, я должен отметить, что в организации РСХА Мюллер являлся подчинённым Кальтенбруннера и соответственно приказы Гиммлера Мюллеру также являлись приказами Кальтенбруннеру, и Мюллер был обязан информировать Кальтенбруннера о них.
С другой стороны, точно то, в частности в отношении концентрационных лагерей, окончательное решение об отправке или освобождении из них в действительности могло быть принято только Гиммлером. Я могу сказать с абсолютной точностью – в этой связи часто использовалось выражение «до последней поломойки» – что Гиммлер оставлял окончательное решение за собой. Имел ли Кальтенбруннер какие-либо полномочия в этом отношении, я не могу точно сказать.
Кауффман: Вы лично видели оригиналы приказов и оригиналы подписей Кальтенбруннера приказывающие о ликвидации саботажных войск и тому подобном?
Олендорф: Нет.
Кауффман: Вам известно, прямо или косвенно о том, что после смерти Гейдриха произошло изменение и не только формальное изменение, и что Кальтенбруннер следовал более мягкому курсу?
Олендорф: Я не могу ответить на вопрос с конкретными подтверждениями.
Кауффман: Тогда я оставляю этот вопрос и перехожу к другому. Кальтенбруннер знал о том, что вы были айнзацруководителем на Востоке?
Олендорф: Да.
Кауффман: Кто отдал вам этот приказ?
Олендорф: Гейдрих.
Кауффман: Гейдрих отдавал вам его? Значит это было до его времени?
Олендорф: Да, конечно.
Кауффман: У меня сейчас больше нет вопросов.
Никитченко: Вы можете ответить,— до какого времени существовала айнзацгруппа, которую вы возглавляли?
Олендорф: Штаб айнзацгруппы был еще на Кавказе, затем возвратился. Насколько я помню, потом была образована боевая группа, именуемая «Биркамп», которая с этого времени вела борьбу с партизанами. Айнзацгруппа, насколько я помню, была совсем распущена, и Биркамп был переведен в Генерал-губернаторство. Он взял с собой большую часть своих бывших сотрудников.
Никитченко: Чем вы занимались после того, как «Биркамп» выехал?
Олендорф: Я думаю, можно сказать, что айнзацгруппа перестала существовать в то время, когда началось отступление на Кавказе. Затем она выполняла задачи военного характера и находилась под непосредственным командованием на Украине и, в частности, под командованием СС и полиции.
Никитченко: Она просто перешла в другое подчинение, но функции, которыми она занималась, она продолжала выполнять? Такие функции которые выполняла айнзацгруппа продолжали выполняться в новом обличии.
Олендорф: Нет, она стала тогда боевой единицей.
Никитченко: Против кого она вела боевые действия?
Олендорф: Она действовала в рамках той борьбы, которая осуществлялась против партизанского движения.
Никитченко: Можете ли сказать конкретнее, что именно делала эта группа?
Олендорф: После отступления?
Никитченко: Да, после того, когда, как вы говорите, изменились ее функции, она вела борьбу только против партизан и еще против кого-либо?
Олендорф: Я сам точно не знаю. Она имела своей задачей вести разведку о партизанских отрядах и, очевидно, должна была все время находиться в боевой готовности.
Никитченко: Но казнями она занималась?
Олендорф: Я не могу сказать, как обстояло дело в тот момент, так как эта группа уже находилась в тех районах, для которых подобные задачи уже не были действительны.
Никитченко: Вы в своих показаниях говорили, что айнзацгруппа имела целью уничтожение евреев и комиссаров. Правильно?
Олендорф: Да.
Никитченко: По каким мотивам истребляли детей?
Олендорф: Был приказ о том, что еврейское население должно быть полностью уничтожено.
Никитченко: В том числе и дети?
Олендорф: Да.
Никитченко: Только ли детей евреев уничтожали?
Олендорф: Да.
Никитченко: А детей тех, кого вы относили к категории комиссаров, тоже уничтожали?
Олендорф: Мне не известно, чтобы когда-либо разыскивали семью комиссара.
Никитченко: Отчеты о тех казнях, которые проводились группой, вы представляли куда-нибудь?
Олендорф: Донесения относительно казней регулярно поступали в главное управление безопасности Рейха.
Никитченко: Вы лично представляли отчеты о совершенных убийствах, которые были произведены группой?
Олендорф: Айнзацкоманды, которые проводили это мероприятие, докладывали айнзацгруппе, а айнзацгруппа доносила в главное управление безопасности Рейха.
Никитченко: Куда именно?
Олендорф: Лично начальнику полиции безопасности.
Никитченко: Лично?
Олендорф: Лично.
Никитченко: Фамилию можете назвать?
Олендорф: Тогда это был Гейдрих.
Никитченко: А после Гейдриха?
Олендорф: Но ведь я затем прекратил работу: в общем — таков был приказ.
Никитченко: После Гейдриха вы продолжали представлять донесения?
Олендорф: Я больше не работал после смерти Гейдриха. Но, очевидно, донесения продолжали поступать.
Никитченко: Вам известно, что донесения продолжали поступать или их прекратили представлять?
Олендорф: Да.
Никитченко: Да?
Олендорф: Нет, доклады…
Никитченко: Такая деятельность по истреблению советских людей, которую вы осуществляли, соответствовала политике правительства Германии и нацистской партии?
Олендорф: Да. Однако здесь надо различать две вещи: приказ, касавшийся ликвидации, исходил от фюрера Рейха, а рейхсфюрер СС Гиммлер должен был выполнять этот приказ.
Никитченко: Находилось ли это в соответствии с политикой, проводившейся нацистской партией и правительством и вопреки им?
Олендорф: Политика включает практику, которая определялась фюрером. Если вы спрашиваете, имеет ли это отношение к идее национал-социализма, я ответил бы отрицательно.
Никитченко: Я говорю о практике.
Председатель: Как я понял, вы сказали, что ценные вещи отбирались у евреев еврейскими старостами?
Олендорф: Да.
Председатель: Решали ли старосты, кого должны были убивать?
Олендорф: Старосты определяли, кто был евреем, и производили их регистрацию, каждого в отдельности.
Председатель: Когда они их регистрировали, отбирали ли они у них ценности?
Олендорф: Это делалось не всегда одинаково. Насколько я помню, старостам был дан приказ собирать ценности при регистрации.
Председатель: Следовательно, еврейские старосты не знали, будут ли они убиты или нет?
Олендорф: Да.
Председатель: Мы откладываемся до 5 минут третьего.