Трепетно и неспокойно бьется сердце каждого, стараясь подобрать смелые, огненные, карающие слова, чтобы передать чувства, которые волнуют нас сейчас, при слушании документов заговора, при виде преступников, которые замышляли и осуществляли этот заговор. За тучным Герингом, похожим на опущенные меха, которыми накачивают воздух в горн, вертлявится Гесс, слушает весь пепельно-коричневый, как прокуренная трубка, Риббентроп, и за ними вырисовывается в зеленом мундире фигура Кейтеля, бывшего фельдмаршала и главнокомандующего вооруженными силами Германии.

Кейтель сидит и жует. В перерывах американская стража выдает подсудимым сандвичи, шоколад и жевательную резинку. Другие подсудимые пожирают все сразу, а Кейтель ест не спеша. Он жует, медленно двигая челюстями и глядя вперед тусклыми, неподвижными глазами. При упоминании в документах его фамилии с титулом фельдмаршала Кейтель откидывается назад и пытается принять позу полководца. Увы! И полководец он битый, и поза его теперь — поза мороженой курицы, и мундир его обвис и хлюпает у бедер, как мокрая, грязная юбка уличной девки, и темно-зеленый воротник его, когда-то расшитый золотом, похож теперь на какое-то отвратительное, маслянистое, несмываемое пятно.

Тем не менее на лице Кейтеля выражение некоей обидчивости и недоумения. Всей своей позой он хочет сказать: «Помилуйте! При чем тут я? Я только исполнял приказания фюрера, исполнял свой воинский долг. Разве меня можно судить за исполнение воинского долга и приказа!» Откуда пошел миф о разделении политической и военной линии у гитлеровцев, и существовало ли вообще подобное разделение?

Свидетель генерал Лахузен, выступавший несколько дней назад, которому нет оснований не доверять в данном вопросе, передал такие слова Кейтеля:

— Основа всех наших действий должна быть в первую очередь нацистская, во вторую очередь — военная, а там уже все остальное.

И все действия фашистов показывают, что так оно и было. Аргумент же о разделении военной и политической линии заготовлялся, так сказать, для дальнейшего. При всем бахвальстве и наглой самоуверенности у фашистов нет-нет да зарождались сомнения в будущем. Как вы теперь знаете из опубликованных документов. Гитлер в ноябре 1937 года, выступая в узком кругу своих ближайших советников, и помощников, сказал, что заговор о захвате Европы и Азии, который они будут осуществлять, подвержен риску, что бывают поражения, что Бисмарк и Фридрих тоже испытывали поражения и что надо быть готовым к такой возможности.

Заговор не удался. Гитлер отходит в сторону, а все остальные участники заговора говорят, что мы-де ни при чем, мы исполняли свой военный долг, свою присягу. Обвинение, доказываемое фактами, людьми и документами, изо дня в день четко и ясно говорит, что все фашистские организации и члены этих организаций, упомянутые в обвинительном заключении как участники заговора, разделяют ответственность за все свои заговорщические и подлые действия. И тут уже ни за каким военным приказом Кейтелю не спрятаться. Обвинение доказывает пункт за пунктом, что дело не в одном Гитлере и его приказах. Преступления создавали все преступники сообща, и если Кейтель попытается сказать, что он слепо повиновался Гитлеру, то документы скажут совсем другое. Дело обстояло проще. Они выполняли не военный долг, не военный приказ. Они все вместе планировали и совершали преступления, грабеж, насилия и издевательства.

После захвата Австрии в 1938 году, захвата, осуществленного посредством ряда самых гнуснейших и отвратительнейших махинаций, банда преступников, сидящая ныне на скамье подсудимых, вместе с Гитлером качала готовиться к захвату Чехословакии.

Чехословакия! Прекрасная, трудолюбивейшая страна. На редкость талантливый и поэтический народ.

Не только славянские народы Советского Союза, но и вообще все наши народы издавна развивали и укрепляли с Чехословакией дружеские и самые доброжелательные отношения. Но если даже допустить, что таких дружеских и братских отношений не было, если допустить, что мы находились очень далеко друг от друга, все равно и тогда то, что сделали фашисты с Чехословакией, не могло не возбудить самого сильного и самого чистого негодования, как вообще не могут не возбудить негодования поступки фашистов в каждом честном человеке!

И это чувство негодования встает сегодня с особой силой, когда перед трибуналом развертываются документы, шаг за шагом вскрывающие отвратительные этапы агрессии немецких фашистов, объединенных с фашистами венгерскими и итальянскими, против мирной Чехословакии.

Когда гитлеровцы обещают дружбу, жди выстрела в спину.

Геринг заверяет «честным словом», что Германия никогда не нападет на Чехословакию.

Кейтель в это время готовит «инцидент»: убийство германского посла в Праге, дабы был повод для обмана международного общественного мнения, когда германские войска бросятся через чехословацкую границу.

Тощий генерал Йодль, который и сейчас сидит за спиной Кейтеля, отмечает в своем так называемом «карандашном дневнике», выдержки из которого публикуются на суде, все подробности разработки «Зеленого плана» — плана уничтожения свободной и независимой Чехословакии. Некий неизвестный день назван «икс-днем», и дата этого дня не сообщается никому, даже Муссолини.

Кейтель пишет «меморандум», направленный Гитлеру, — совет, как внезапно и неожиданно можно будет захватить Чехословакию.

Учитывается в меморандуме не только «инцидент» с убийством германского посла, который имеет для этих прохвостов «первостепенное значение», но учитывается даже и то, чтобы во время «инцидента» была благоприятная погода для полетов бомбардировщиков на Прагу, и то, чтобы инцидент был осуществлен так удачно, чтобы армия имела один, самое большее два дня на приготовления к походу. По подлости документ — явление исключительнейшее, но самыми исключительнейшими являются в нем слова Кейтеля: «Если фюрер согласен с этим планом, нет надобности в дискуссии». Действительно, чего ж тут дискутировать!..

«Икс-день», бандитский день в маске, приближался.

Этот черный «икс-день» по-прежнему хранится в глубочайшей тайне.

Дело в том, что Гитлер, Геринг, Кейтель и другие преступники чрезвычайно заинтересованы в неожиданном осуществлении «Зеленого плана» как потому, что внезапный захват Чехословакии скует волю западных держав к выступлению против Германии, так и потому, что немцы желают захватить богатую чехословацкую промышленность неповрежденной, с тем, чтобы она работала для осуществления их дальнейших агрессивных планов. За четыре месяца до нападения на Чехословакию фашистские лидеры, сидящие сейчас на скамье подсудимых, уже рассчитали и разложили по графам, что и сколько даст Германии чехословацкая промышленность, если «Зеленый план» удастся осуществить...

...В окно комнаты видна нюрнбергская улица начала декабря 1945 года. Влево — сильно поврежденное темно-серое здание с колоннами. Над порталом аллегорические фигуры, на них густым слоем лежит пепел пожарищ, так что и не разберешь, кого они изображают. Одна фигура довольно ясно видна, и то лишь потому, что основой для этой фигуры была кирпичная кладка и от осколка снаряда кладка эта обнажилась и темно-красный кирпич бросает отсветы на остатки фигуры. Я вижу толстое улыбающееся лицо и руку, приближающуюся к голове. Плющ увил стену здания, и с одной стороны кое-где еще сохранились изжелта-зелёные листья: морозов еще не было, хотя сейчас падает мокрый снег. К зданию примыкает дощатый барак, там горит костер, и дым вырывается сквозь щели барака. Через улицу — светло-серое здание с высокой и покатой крышей, этак этажа в два; такие крыши довольно часто встречаются здесь; крыша эта медленно поднимается вверх и похожа на огромный могильный холм, да вдобавок с окошечками для проветривания. Три верхних этажа этого дома пусты, выгорели, и по ним свободно гуляют ветер и снег, а окна нижнего этажа заложены кирпичом и только оставлены в них крошечные оконца в роде тех, что на крыше. Смотришь, и кажется, что могильный холм наверху и могильный холм внизу, а посредине все выбито. Из нижних окошечек высунулись трубы времянок, вдет густой беловатый дым и пахнет бумагой. Рядом с этим домом — большой четырехэтажный, и три этажа его окон наглухо заложены кирпичом. Всюду на улицах, рядом с тротуарами, у домов в садиках груды темного битого кирпича и черепицы. Вид такой типичен для Нюрнберга.

И ничуть не жаль.

Потому, что сразу вспоминаешь другой день, когда в том же Нюрнберге 19 сентября 1938 года, то есть семь лет и несколько месяцев назад, в одном из таких домов, быть может, в том же, что украшен аллегорическими фигурами, Гитлер встретился с Кейтелем, главнокомандующим германскими вооруженными силами. Кейтель докладывал Гитлеру, в каком положении находится армия, техника, и заключил, что все готово для того, чтобы совершенно неожиданно вторгнуться и захватить Чехословакию. Эсэсовские шайки убийц, шпионов и поджигателей, входящие в войска Кейтеля и генлейновские отряды, тоже влитые в его армии, плотно впились в. чехословацкую границу и готовы к осуществлению «икс-дня».

И, наконец, приходит «икс-день», созданный Кейтелем, Герингом и Гитлером путем множества провокаций, подлогов, моря лжи и клеветы. Через чехословацкую границу хлынули войска фашистов, точно в тех направлениях, какие тщательно разработал Кейтель, и точно в те сроки, которые он указал.

Но заговорщикам было мало этого. Для того, чтобы полностью обезопасить себя и сделать нападение совершенно и абсолютно неожиданным, Гитлер пригласил для переговоров е Берлин 72-летнего президента Чехословацкой республики Гаха. Гитлер сказал ему:

— Я дал своим войскам приказ вступить в Чехословакию, чтобы включить ее в состав Германской империи. Я дам чехам автономию, какой они не обладали в Австро-Венгерской империя; разумеется, если правительство Чехословакии будет мне помогать...

Какая горделивая улыбка играла на лице Кейтеля, когда он услышал эти слова Гитлера, быть может, подсказанные им же, Кейтелем, з каком-нибудь меморандуме, еще не найденном! Каким он чувствовал себя великаном, избранником и как все то, что он создал,- казалось ему великолепным и остроумным! Наверное, и сейчас, сидя в своей одиночке или жуя хлеб на скамье подсудимых, он вспоминает эти дни и мечтает о том, что они вернутся, если, разумеется, удастся...

Но небо холодное, и на дворе декабрь. Мечты фашистов очень скоро увянут. Слишком ужасную цену заплатило человечество за поражение германского фашизма и не для того оно борется за упрочение мира между на рода лги, чтобы фашизм остался неискорененным и все его влияния неуничтоженными. Мирная политика н дружба народов победят, как бы я где бы ни крутились и ни вертелись фашисты.

В немецкой газете, выходящей в американской зоне, напечатано письменное интервью Геринга, данное им только что через своего защитника корреспонденту «Ассошиэйтед пресс». Расшаркавшись и признав законными все действия трибунала, в чем трибунал вряд ли нуждается и что сделано, разумеется, для того, чтобы интервью его появилось в печати, Геринг делает несколько наглых заявлений и в том числе такое: «Я не отрицаю, что работал над вооружением Германии, но я отрицаю, что подготовлял захватническую войну». И это опубликовано в газете после того, как были прочитаны на суде документы, изобличающие Геринга и Кейтеля, да и всех прочих, в самом наглом и самом подлом захвате чужих земель, в захвате Австрии, Чехословакии, Польши и других стран!

На экране в зале суда развернута карта. Серый паук простер во все стороны пятнадцать жадных щупальцев. На эти щупальца насажены договоры, которые нарушила Германия. Английский обвинитель говорит О нарушении Германией заключенных ею договоров...

И мысли невольно устремляются вдаль. Тебе чудятся огни радости, бесчисленные толпы людей, празднующие, наконец, окончательное уничтожение фашизма и интриг фашиствующих пособников, чудятся торжественные звуки музыка, крики радости, и где-то позади тебя остался тот помост, с которого столкнули в петлю Кейтеля, Геринга, Риббентропа и других... И вперед» тебя — радость творчества и радостная творческая жизнь людей, которые боролись со всей яростью за это творчество, за эту бессмертную и неистребимую радость жизни!..