Зашита направляет к трибуне своего представителя, чтобы опротестовать этот документ. Защита предлагает вызвать Мессерсмита на процесс, чтобы дать ей возможность подвергнуть его перекрестному допросу.
Обвинитель объясняет трудности выполнения этого желания защиты, которое ведет фактически к задержке процесса по чисто формальным соображениям. Председатель трибунала лорд Лоуренс указывает защите, что, основываясь на своем уставе, трибунал сам будет решать вопрос о правомерности привлечения того или иного документа и что устав трибунала позволяет ему обойти формальные соображения, на которые ссылается защита.
После этого разъяснения обвинение приступает к изложению показаний Мессерсмита. В показаниях Мессерсмита говорится, что в течение долгого времени по характеру своей службы он был в тесном контакте с руководителями гитлеровской Германии, в том числе с сидящими на скамье подсудимых Герингом, Шахтом, Франком, Фриком, Папеном, Фунчам, Кейтелем, Редером, Дёницем и Крупном фон Боден. Со всеми Мессерсмит вел разговоры, которые всегда отличались известной откровенностью со стороны подсудимых, поскольку они хотели завоевать симпатии свидетеля.
«С самого начала возникновения нацистского правительства высшие и второстепенные чиновники германского правительства, — показывает Мессерсмит, — говорили мне, что включение Австрия в состав Германии было политической и хозяйственной необходимостью и что это включение должно быть осуществлено любыми средствами. Я могу утверждать, что каждый человек в Германии, который имел хотя бы некоторое представление о том, что происходит, знал, что Гитлер и нацистское правительство решили добиться этой цели, и единственное сомнение, которое обнаруживалось во всех этих разговорах и сообщениях, касалось только вопроса — как и когда».
Мессерсмит показывает далее, что Германия была тогда слишком слаба, чтобы предпринять какие-либо открытые агрессивные шаги. Поэтому все усилия гитлеровских заговорщиков были сосредоточены в первое время на том, чтобы создать в Австрии режим, аналогичный режиму фашистской диктатуры в Германии. Весной и летом 1934 года по всей Австрии, куда свидетель переехал в качестве американского посланника, прокатывается волна террористических актов, актов саботажа и диверсий. Все нити вели к австрийским гитлеровцам, а от них — в Германию, которая снабжала их всем необходимым материалом и давала соответствующие инструкции.
В июле 1934 года австрийские гитлеровцы, как известно, устроили путч, который был организован так называемым австрийским легионом. Мессерсмит приводит заявление генерала Муфф, немецкого военного атташе в Вене, британскому военному атташе о том, что австрийский легион был вооружен немцами. После путча легион бежал на германскую территорию, где од продолжал существовать. Муфф признался, что Гитлер вызывал его в Берхтесгаден, чтобы обсудить вопрос о возможности использования этого легиона в дальнейшем. На основании полицейских данных, проверенных разведкой союзников, Месссрсмит утверждает, что немецкий посланник «Рит был в контакте с Ринтелен (организатор мятежа), который, как планировалось, должен был стать преемником Дольфуса в случае успеха путча». Собрав и проверив многочисленные факты относительно путча, Мессерсмит показывает далее: «Путч был проведен не только с ведома германского правительства, но и организован им. Я обнаружил и проверил, что почти за месяц до путча Геббельс сказал итальянскому послу в Берлине Черрути, что через месяц в Австрии будет нацистское правительство. Накануне путча на улицах Берлина появился памфлет, из которого явствовало, что нацистское правительство хорошо знало о том, что планировалось на следующий день в Вене. Властями Берлина были приняты меры, чтобы конфисковать этот памфлет. Однако эти усилия увенчались успехом только отчасти, и в то время можно было достать копни этого памфлета».
Олдермен цитирует другие документы, показывающие, что германское правительство организовало путч. Хотя неудача путча сорвала планы гитлеровцев в отношении Австрии, однако гитлеровцы не отступили, они лишь изменили свою тактику. 26 июля 1934 года Гитлер пишет письмо фон Папену с просьбой принять пост германского посланника в Вене на себя. Подчеркивая важность этого поручения, Гитлер указывает, что Папену дается специальная миссия, при выполнении которой он будет подчинен не министру иностранных дел, а непосредственно самому Гитлеру. Характер этой «специальной миссии» раскрывается показаниями Мессерсмита. По приезде в Вену, во время визита к американскому посланнику, Парен попытался говорить о своей миссии, однако Мессерсмит перевел разговор на другую тему.
«Когда я сделал визит Папену в германской миссии, — показывает Мессерсмит, — он встретил меня словами: «Теперь вы в моей миссии, и я могу контролировать разговор». Смело и цинично он начал рассказывать мне, что вся Юго-Восточная Европа до турецких границ является естественным хинтерландом Германии и что ему поручено обеспечить германский экономический и политический контроль над всем этим районом. Он открыто и прямо сказал, что получение контроля над Австрией будет первым шагом. Он определенно сообщил, что находится в Австрии, чтобы ослабить и подорвать австрийское правительство и работать из Вены над ослаблением правительств в других странах Юга и Юго-Востока. Он сказал, что он намеревается использовать свою репутацию хорошего католика, чтобы получить влияние над определенными австрийцами, — такими, как кардинал Иннитцер. Он сказал, что рассказывает это мне потому, что Германия находится на пути к достижению этого объекта — получения контроля над Юго-Восточной Европой, — что нет ничего, что может остановить ее, и что наша собственная политика во Франции и Англии была реалистична».
«Реалистичность» гитлеровской политики в отношении Австрии и всего Юго-Востока Европы вырисовывается в других документах, в частности в письме Папена Гитлеру от 17 мая 1935 года, в котором он дает Гитлеру совет, как путем шантажа и провокаций заставить австрийское правительство уступить место немецким агентам, за чем должно последовать устранение пограничных барьеров и установление сотрудничества между вооруженными силами. При всех этих комбинациях дело идет о слиянии немецких гитлеровцев с австрийскими, о выполнении широко задуманного плана агрессии в отношении всех стран Юго-Востока Европы. В случае захвата Австрии, пишет Папен, «мы снова восстановим наше активное вмешательство в политику Центральной Европы».
В другом письме от 27 июля 1935 года Павел, давая обзор событий, совершившихся за год после убийства Дольфуса, подчеркивает, что «национал-социализм преодолеет новую австрийскую идеологию» при условии принятия некоторых явно не «идеологических» мер.
После 10-минутного перерыва председательствующий снова напоминает, что защитники, если они того хотят, могут передать трибуналу письменные вопросы, направленные свидетелю Мессерсмиту.
Трибунал переходит к слушанию материалов американского обвинения. Представитель американского обвинения Олдермен цитирует показания Мессерсмита, касающиеся деятельности гитлеровцев в Австрии. В этих показаниях говорится, что деятельность гитлеровцев в Австрии продолжалась и после неудавшегося путча, однако они вынуждены были перенести эту деятельность в подполье.
Обвинитель представляет суду документ, который неопровержимо доказывает, что агенты австрийских гитлеровцев, находившиеся в Германии, получили приказ подготовить списки люден, поддерживающих существовавшее тогда австрийское правительство. Из документа следует, что против этих лиц гитлеровцы должны были предпринять самые крайние меры. Основной задачей австрийских гитлеровцев был захват власти в Австрии. Для этого, по директивам из Германии, должны были быть использованы все боевые методы. У германской и югославской границы в Австрии должны были быть созданы два террористических центра. В Германии держался наготове «австрийский легион».
Когда представитель американского обвинения Олдермен заявил трибуналу, что он собирается прочесть и передать трибуналу письмо некоего Райнера, тогдашнего гаулейтера Зальцбурга, адресованное Зейсс-Инкварту, защитник последнего тотчас же выступил с решительным возражением против оглашения этого письма. Он заявил: «Это письмо имеет тенденцию доказать участие австрийской национал-социалистской партии в аншлюссе. Если бы автор этого письма знал, что оно будет служить доказательством в суде, он, несомненно, составил бы его иначе». Это заявление защитника вызвало в зале смех. Представитель обвинения Олдермен саркастически заметил: «Я согласен с тем, что если бы автор это знал, он написал бы свое письмо иначе, так же, как если бы фотограф, снимавший мемориальную доску, установленную в Вене в память нацистов, погибших во время путча, знал, что его снимок попадет в качестве документа в суд, он, поверьте, никогда не нажал бы кнопки своего аппарата».
Трибунал решил, что письмо Райнера Зейсс-Инкварту можно принять в качестве доказательства, а обвиняемый Зейсс-Инкварт может возражать против него в своих показаниях и ходатайствовать перед трибуналом о вызове Райнера в суд.
В письме Райнера Зейсс-Инкварту и приложенном к этому письму отчете, которые частично цитировались перед трибуналом обвинителем, говорится о деятельности австрийских гитлеровцев. Касаясь роли подсудимого Зейсс-Инкварта в этой деятельности, представитель американского обвинения подчеркивает, что трибунал может без доказательств принять, что Зейсс-Инкварт был первым квислингом, предшественником норвежского Квислинга.
Письменное показание свидетеля Мессерсмита проливает также яркий свет на роль подсудимого Папена в подготовке присоединения Австрии к Германии. В этих показаниях говорится, что германские чиновники в Австрии, в том числе Папен, всячески поддерживали австрийских гитлеровцев и помогали им. Свидетель Мессерсмит в своих показаниях пишет, что тогдашний австрийский министр иностранных дел сообщал ему о том, что Папен был трижды принят Гитлером, а затем Шахтом и Нейратом и получил приказ не предпринимать ничего такого, что могло бы осложнить внешнеполитическое положение Германии. В то же время Гитлер настаивал, чтобы желаемой цели добивались другим путем. В частности, Германия должна была предоставлять скрытую помощь. Для этой цели Шахт выделил 200 тысяч рейхсмарок.
Цитированием этих документов обвинения закончилось утреннее заседание трибунала 28 ноября.