Даже внешне заметно, что Гесс «обрел память». Исчезло его так хорошо разыгрываемое равнодушие ко всему окружающему. Гесс перестал кривляться и изображать из себя идиота.

Место у свидетельского пульта занимает свидетель Лахузен, допрос которого на суде начался вчера. Главный американский обвинитель Джексон спрашивает его:

«Знаете ли вы что-нибудь относительно обстоятельств смерти 50 офицеров военно-воздушного флота США, бежавших в марте 1944 года из лагерей военнопленных, пойманных и убитых немцами?»

Лахузен заявляет, что он был в это время на фронте и ничего об этом будто бы не слыхал. Обвинитель Джексон возвращается на свое место.

Председательствующий предлагает перейти к перекрестному допросу свидетеля. Первым задает Лахузену вопросы защитник Папена. В очень длинных и туманных выражениях он добивается, чтобы свидетель сказал что-нибудь в пользу его подзащитного. Путем очень осторожной и сложной постановки вопросов он хочет вытянуть у свидетеля подтверждение того, будто бы Папен занимал отрицательную позицию по отношению к Гитлеру. В не менее осторожных ответах свидетель, отказывается признать, что ему было известно «отрицательное отношение» Папена к Гитлеру.

Следующим просит задать «несколько вопросов» свидетелю защитник Кейтеля. Он пытается получить у свидетеля такие показания, которые смягчили бы вчерашние показания Лахузена о роли Кейтеля в преступных действиях германских вооруженных сил в период нападения на Польшу, в диверсионных актах, в уничтожении польской интеллигенции и евреев. Однако Лахузен показал, что Кейтель в качестве начальника верховного командования германских вооруженных сил непосредственно руководил преступными действиями немецких войск.

Затем защитник спрашивает свидетеля:

— Ставил ли когда-либо Кейтель вопрос о политических настроениях офицеров вашего отдела и об их отношении к нацизму?

— Да, много раз, — отвечает Лахузен. — Кейтель говорил, что на работе в штабе верховного командования могут быть только те офицеры, которые проявляют полную покорность и абсолютную верность нацизму.

Защитник ставит новый вопрос:

— Не с санкции ли фюрера штаб верховного командования создавал зондеркоманды («особые команды») для операций в Польше?

Свидетель заявляет, что он не слышал о санкциях Гитлера.

— Помните ли вы, что гестапо и служба безопасности вмешивались в польские дела, вопреки желанию воинских частей?

— Этого я не могу сказать, — отвечает Лахузен.

Напомнив свидетелю его вчерашние показания о клеймении русских военнопленных, защитник спрашивает, не известно ли ему, Лахузену, что Кейтель будто ездил к Гитлеру хлопотать об отмене приказа о клеймении. Лахузен отвечает отрицательно.

— Известно ли вам, — спрашивает защитник, — что однажды к вашему шефу Канарису приехал особый курьер от генерала Жиро, который спрашивал, может ли он вернуться во Францию?

— Не знаю, — отвечает свидетель.

По такому же методу пытался помочь Риббентропу его защитник. Он задает, Лахузену вопрос:

— Известно ли вам утверждение Риббентропа о том, что, узнав о клеймении русских военнопленных, он предпринял поездку к фюреру в ставку и указал Кейтелю, что он, Риббентроп, выступает против такого обращения с русскими военнопленными? Говорили ли это в вашем кругу?

— Нет, этого не происходило, — отвечает свидетель.

Еще большую неудачу потерпел защитник Риббентропа, коснувшись высказываний своего подзащитного об уничтожении польских евреев. Свидетель показывает, что Риббентроп давал Канарису «направляющие указания» по поводу истребления польских евреев. Тогда защитник задает Лахузену новый вопрос:

— Давали ли вы австрийской полиции (в то время Лахузен служил в австрийской разведке) сведения о предполагаемых убийствах евреев? По австрийским законам за недонесение о предполагаемом убийстве вам угрожала смертная казнь.

Свидетель отвечает:

— Австрийское право к этому времени уже не применялось. Кроме того, я должен был бы сделать более ста тысяч таких сообщений полиции.

Защитник напоминает Лахузену, что он приезжал после «аншлюсса» в Германию наниматься в германскую разведку и клялся в верности Гитлеру.

Заметив, что он не хотел бы касаться этого вопроса, Лахузен, однако, сообщил, что ему не надо было вербоваться в германскую разведку, ибо его хорошо знал Канарис и хотел взять к себе в сотрудники.

Вопросы Лахуэену задали также защитники обвиняемых Шахта, Фриче и Кальтенбруннера. Однако свидетель не мог сообщить ничего в пользу их подзащитных.

После этого защита обратилась в суд с ходатайствам предоставить обвиняемым право задавать вопросы свидетелям непосредственно, а не через защитников, как это практиковалось до сих пор. Рассмотрев ходатайство защиты, трибунал решил, что подсудимые, имеющие защитников, будут лишены возможности задавать вопросы свидетелям непосредственно. Задавать вопросы свидетелям могут только те подсудимые, которые не имеют защитников.

На этом закончилось утреннее заседание. Вечером 1 декабря заседания трибунала не было.