Перед микрофоном венгерская гражданка Лена Штейн. Ей 21 год. Первое знакомство с концентрационным лагерем у неё произошло, когда ей было 18 лет. Венгерские гитлеровцы арестовали её только потому, что она еврейка. Из Венгрии Лена Штейн была направлена в Освенцим и, как другие жертвы гитлеровского «нового порядка», была доставлена на фабрику смерти.
Трудно сказать что-либо новое об Освенциме после того, что было уже сказано на суде. Свидетельница Лена Штейн приводит, однако, новые факты. Она сообщает много нового об Ирме Грезе. Эта белокурая эсэсовка заставляла больных и даже умирающих люден находиться часами на морозе, пока производилась проверка заключенных. Однажды Ирма Грезе заметила, как разлученные колючей проволокой мать и дочь пытаются поговорить между собой. Эсэсовка так избила старушку плеткой, что ее доставили в больницу полумертвой. Ирма Грезе помогала Крамеру, когда тот грузил на машину сопротивляющихся смертников. Ирма Грезе отбирала людей на смерть, а по убегающим стреляла из пистолета.
Защитник Грэнфилд пытается поставить под сомнение показания Лены Штейн.
— Не находите ли вы, — говорит Грзнфнлд, — что эти показания — плод вашей озлобленности и что они прикрашены? Лена Штейн повторяет: Все. что я показываю, есть сущая правда.
Защитники ставят свидетелям всякого рода вопросы с тем, чтобы сбить их. найти в их показаниях «противоречия».
Так, защитник Грэнфилд задавал такие вопросы свидетельнице Доре Шафран: помнит ли она величину палки, которой ее избивали, какой масти была собака, которую эсэсовка Борман натравливала на заключенных? Шафран ответила, что она не помнит размера палки, но знает, что с первого удара у нее была рассечена рука и она потеряла сознание. Собака же была ростом с фрау Борман. Когда защитник спросил, та ли самая надзирательница сидит на скамье подсудимых, Шафран ответила, что она готова присягнуть еще раз в том, что говорит правду и что Борман она ни с кем другим не спутала. Это так же точно, как то, что Ирма Грезе ходила по лагерю, с кожаной плеткой и пистолетом жесточайшим образом расправлялась с беззащитными женщинами.
Один за другим свидетели, указывая пальцем и называя по именам, изобличают преступников. Но последних это, видимо, мало смущает. Крамер спокойно делает записи, переговаривается со своим защитником, переписывается с ним. Тем же занят и Гесслер.
Свидетель поляк Гриновицкий рассказывает о том, как в Освенциме он лично получил от Крамера 25 ударов, а обвиняемый Вейнгартер так избил брата Гриновицкого, что тот вскоре умер. Трудно пережить издевательства и муки, тяжело вспоминать потери близких и родных. Гриновицкий хочет назвать имя брата и не может. Слезы душат его. В зале тишина ожидания, но мученик Освенцима и Бельзена не может успокоиться.
На этом прерывается заседание девятого дня процесса.